Наступила долгожданная суббота, и для тех, кому не нужно дежурить, работать или заниматься службой, найдётся время на какую-нибудь ерунду. В том числе и на чтение можно выделить его побольше. А я как раз покину очередную находку.
Сначала было хотел посетовать, что всё интересное, до чего мог дотянуться, прочитано, и приходится перечитывать старые серии, но тут наткнулся на знакомого автора, решил глянуть то, что у него ещё не читал, и понял — а пойдёт. А то дум о судьбах Родины, кроме как в жанре альтернативной истории, и в реале хватает. А сейчас бы чего-нибудь этакого. Ненапряжного. Чтобы, на приключения ГГ глядючи, восхищённо цокать языком — дескать, во даёт джазу, шельмец!
Собственно, серии Константина Муравьёва все таковы: и «Где-то там», и «Живучий», теперь вот и про серию «Пожиратель» могу то же самое сказать. Жил да был Алексей Туманов, обычный паренёк, на одной из не самых развитых и благополучных планет. И угораздило его заинтересовать своими психофизическими характеристиками тех, кто искал донора для разума и нейросети одного помирающего учёного. Ну а что, парень явный лопух с виду, да и не хватится никто этой пропажи. А в процессе перемещения разума того самого учёного что-то пошло не так. А тут ещё и на другой планете, изучая латынь, экспериментируя с вызовом демона, студент Академии что-то намудрил — и вот в пентаграмме вызова появился Пожиратель. Хотя с виду — лох лохом, провинциальный паренёк.
Ну а дальше можете сами догадаться: нагибатор выйдет знатный, хотя, повторюсь, с виду неказистый. Настоящий покемон.
Читается легко, особенно если пролистывать по диагонали его внутренние диалоги с его же собственной нейросетью. Есть ощущение компьютерной игры, с прокачкой скиллов и сбором лута.
В общем, кому нужно просто отдохнуть, читаючи серию книг этак на 10 — рекомендую. Опять же, сюжет перекликается с теми сериями, которые я в самом начале упомянул.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Сегодня пятница, поэтому ничем мозголомным грузить вас не буду. Так, очень вкратце отвечу на пару вопросов, которые в личку, на почту и в мессенджеры приходят чаще всего.
Во-первых, проект «Найди своего психиатра», что был затеян несколько лет назад, продолжает работать, причём довольно интенсивно. Заодно выявилась (вернее, подтвердилась) одна чёткая закономерность. Она касается количества и частоты обращений к психиатрам, психотерапевтам и психологам.
Закономерность такова: стоит произойти какому-то тотально эмоционально значимому событию (ранее таковыми были первая и последующие волны эпидемии ковида, потом — начало СВО, теперь вот — объявленная частичная мобилизация), как тут же спадает число обратившихся за помощью. На то время, пока психика людей испытывает шок и на некоторое время, покуда позволяют ресурсы, эти же ресурсы и мобилизует. А вот потом, как только человек чувствует, что чуть отпустило — следует откат. Со всеми прелестями невротических и прочих реакций. Вот тут-то и начинается вал обращений за помощью. Что же, поглядим, как оно будет выглядеть на этот раз.
Во-вторых, сейчас заканчиваю работу сразу над двумя книгами. Она несколько затянулась, поскольку, можно сказать, писалось не столько благодаря, сколько вопреки. Надеюсь, что за месяц-два обе будут готовы. Первая — об истории психиатрии, от каменного века до момента открытия аминазина и ещё двух сюрпризов психофармакологии, которые кардинально изменили и картину течения душевных болезней, и сам порядок психиатрической помощи. Собственно, посты об истории психиатрии вы постоянно видите в блоге. Вторая книга посвящена неврозам: откуда взялось, как течёт, что будет, чем сердце успокоится. Подробно и понятным языком. Её я выкладываю на площадке Sponsr (Тыц).
Насколько будут востребованы обе книги — пока не знаю. Надеюсь, что издательства, которые проявили к ним интерес, не откажутся их издать.
Продолжу рассказ об истории психиатрии. О коллегах, которые оставили свой след в истории отечественной психиатрии первой половины ХХ века, можно было бы написать отдельную книгу — именно в этот период сделан огромный рывок прежде всего в становлении российской психиатрической школы и становление двух её основных ветвей, ленинградской и московской. Однако, не стану пытаться впихнуть невпихуемое в одну книгу, иначе получится трёхтомник. Перечислю лишь некоторые из имен, чтобы вы имели представление.
Это Пётр Борисович Ганнушкин (1875 — 1933), ученик Корсакова и Сербского, которого считают основателем московской ветви российской школы психиатрии. Ему принадлежит концепция «малой психиатрии» - той, что занимается неврозами, расстройствами личности и прочими психопатологиями, не достигающими психотического уровня, или «большой психиатрии». В России именно Ганнушкин первым наиболее подробно и последовательно занимался изучением психопатий. И в своей книге «Клиника психопатий: их статика, динамика и систематика» он предложил их классификацию. В эту классификацию вошла основная группа психопатий — циклоиды, астеники, неустойчивые психопаты, антисоциальные психопаты и конституционально-глупые (в Европе для таких был термин «салонный дурак» или «салонная дура») - и подгруппы: депрессивные, возбудимые, эмоционально лабильные, неврастеники, психастеники, мечтатели, фанатики и патологические лгуны. С рядом изменений и доработок, сделанных Андреем Евгеньевичем Личко, классификация дожила до 1997 года, когда Россия приняла Международную классификацию болезней. Петру Борисовичу принадлежит авторство триады признаков, характерных для психопатии. В дополненном позже Олегом Борисовичем Кербиковым варианте эта триада (её называют триадой Ганнушкина-Кербикова) выглядит так: 1)Выраженность патологических свойств личности до степени нарушения социальной адаптации; 2)Их относительная стабильность, малая обратимость; 3)Тотальность патологических черт личности, определяющих весь психический облик.
Это Виктор Петрович Осипов (1871 — 1947), который сменил в 1915 году Бехтерева на кафедре психиатрии в Военно-медицинской академии и стал продолжателем его идей. Виктор Петрович написал подробную монографию о кататонии и несколько работ о маниакально-депрессивном и травматическом психозах; он же написал первое уже советское руководство по общей психопатологии и частной психиатрии, а также руководство по психиатрической военно-врачебной экспертизе.
Это Василий Петрович Гиляровский (1875 — 1959), который подробно описал патологическую анатомию при отдельных психических заболеваниях, детально описал расстройства восприятия в книге «Учение о галлюцинациях», разработал электросон, много работ посвятил помощи и основам лечения при заикании.
Это Юрий Владимирович Каннабих (1872 — 1939),
Наступил первый октябрьский понедельник. Во дворах и на улицах с утра традиционное оживление. Время и мне поддержать сложившуюся уже традицию очередным идиотским вопросом. Может быть, даже двумя.
Первый — от постоянного читателя. Процитирую:
Бытует мнение, что население стран с жарким климатом более эмоционально, чем северяне. Южный темперамент, нордический характер и всё такое. Сегодня услыхал фразу: "страсти кипят в жарком климате" и подумал, - а не связана ли эта горячность с тем, что на жаре кожные выделения людей более интенсивны. Мы же всё ещё не только хомо, но и сапиенсы, и, по прежнему, реагируем на запахи. Соответственно на юге люди активнее потеют, сильнее пахнут и это вызывает закономерную реакцию: тяга к противоположному полу и соперничество с идентичным.
А вот если, скажем итальянская семья переедет в Норвегию и у них там родится и вырастет дите, оно наследует родительский темперамент или будет поспокойнее?
Второй — мой собственный. Помнится, великий и ужасный Гудвин выкрутился из ситуации, когда его попросили добавить одному из членов команды капельку ума, другому — храбрости, а третьему — выдать человечности и доброты. А теперь представьте, что у вас есть возможность поступить с собой так же, только наоборот. В смысле, отключить или пригасить одну из характеристик. На выбор: страх (не полностью, чтобы не терять инстинкта самосохранения, но почти) или лень. А третьей опцией — наоборот, включить гипоманиакальное состояние (но так, чтобы без потери критичности и риска развития настоящей мании или депрессии). Что бы вы выбрали? Предлагаю проголосовать.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Наступила первая суббота октября, и бабье лето ещё не закончилось. Нужно ехать на дачу, поскольку сама себя она к зиме не приберёт. Но если без фанатизма, то будет время и на почитать. А у меня как раз есть что вам предложить — вдруг понравится?
Заметил одну неизбежную закономерность — из разряда автоматов Калашникова, что упрямо получаются, что бы мы ни пытались собирать из произвольного набора исходных деталей. Или разговора о политике и судьбах Родины, к которому столь же неизбежно придут посиделки на кухне. Вот такая же закономерность и с попаданцем в прошлое нашей страны: бедолаге просто некуда деваться, ему придётся решать её проблемы вне зависимости от его изначального желания. Даже если занесёт его туда, где волки ходят в туалет с превеликой осторожностью. Кисмет, что тут ещё скажешь.
Просто писать об этом можно по-разному. И серия Андрея Лео «Сделай, что сможешь» оказалась, на мой взгляд, довольно неплохой в череде подобных. Прежде всего, наверное, оттого, что совпала с моим желанием почитать что-нибудь спокойное и неторопливое. И основательное. А тут как раз такая завязка и такое развитие сюжета — без бури и натиска, а с перекуром на завалинке.
Главный герой, опять же, к тому изначально располагает: мужику за пятьдесят, и он вполне себе состоялся. Ну а что нежданно-негаданно попал — что ж, бывает. А что попал в пацаненка двенадцати или тринадцати лет — если не сильно материться и хорошенько вдуматься, так это даже бонус. И что год аж 1868-й — не повод биться головой о стену. Опять же, народ вокруг, любезная Катерина Матвеевна, если приглядеться, все больше душевный. Да и само место — Сибирь, тайга, окрестности Канска — располагает. Сибиряки — народ основательный. И живут покрепче крестьян в том же Поволжье.
Вот с таких стартовых позиций попаданец и начнёт. Рояли в кустах тоже будут, но не в избытке. И само повествование вполне себе комфортное и даже уютное, особенно поначалу. Дальше-то, конечно, круговерть событий подхватит, закрутит-завертит, но в общем и целом читается приятно и без надрыва. Да и тема освоения и развития Сибири — нива благодатная. Можно провести отдаленную параллель с серией другого автора, Андрея Дая, «Поводырь» — правда, те самые стартовые позиции у главных героев уж очень разные.
Словом, серию рекомендую.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Продолжу рассказ об истории психиатрии. В 1893 году в Санкт-Петербурге уходит в отставку Иван Павлович Мержеевский. И в столице аккуратно интересуются: а не мог бы Владимир Михайлович взять на себя руководство кафедрой нервных и душевных болезней при Медико-хирургической академии? Понимая, что открывается совершенно иной горизонт возможностей, Бехтерев соглашается, и с 23 сентября 1893 года принимает кафедру. При этом лекции и занятия Владимир Михайлович ведёт не только в Академии: он и в Женском институте успевает преподавать, и в других учреждениях лекции прочесть.
И это — не прекращая научной работы. После написания монографии «Проводящие пути спинного и головного мозга» (работа над этим двухтомником была закончена аккурат к переезду из Казани в Санкт-Петербург) он продолжает писать начатый ещё в Казани труд «Основы учения о функциях мозга», который будет закончен к 1905 году и займет без малого 7 томов.
Следующий шаг и смещение акцента внимания — это интерес Бехтерева к психологии. Напомню, что к этому моменту он успел неплохо продвинуться в изучении и внедрении в практику метода гипнотерапии, познакомился с психоанализом — хотя и раскритиковал его принципы — и вообще, как положено, был в курсе новых на тот момент методов, теорий и подходов. Кстати, несмотря на критику психоанализа, он немало способствовал тем, кто под его руководством брался изучать этот метод. И последовательно придерживался собственного взгляда на психологию как науку. Какого?
Всё просто и в то же время системно. Есть мозг, в результате работы которого возникает психическая деятельность. Для того, чтобы исследовать эту психическую деятельность, следует опираться не столько на озарения и эмпирические выкладки и догадки, а на уже имеющиеся познания в его физиологии, и в первую очередь те, что касаются учения об условных рефлексах. Исследовать и пополнять копилку фактов и знаний. Для того же, чтобы объективно фиксировать психические процессы, следует помнить, что все они сопровождаются рефлекторными же двигательными и вегетативными реакциями (движениями глаз, сокращениями определённых групп мышц, изменениями ширины зрачка, потливостью или сухостью кожи, её покраснением или побледнением, изменением частоты пульса и проч.), которые как раз доступны регистрации.
В итоге таких вот исследований в период с 1907 по 1910 годы Бехтерев пишет три тома «Объективной психологии». И этот трёхтомник — пусть и основополагающий, но не единственный труд, написанный уже по результатам работы его любимого детища — Психоневрологического института, основанного им в Санкт-Петербурге в 1907 году. Среди питерских алкоголиков ходили страшилки: мол, ездят по улицам города бехтеревские студенты на институтских повозках, отлавливают нашего брата и везут к себе на опыты. Ну что же... действительно ездили, и на самом деле отлавливали. А там уже Владимир Михайлович самолично решал: кому гипноз, кому иные процедуры. Материал-то шикарный!
Он вообще во многих отношениях личностью был
Наступил типичный сентябрьский понедельник: дождик, лужи и много людей и машин, которые по этим лужам куда-то спешат. Пора слегка вмешаться в это медитативное занятие и взбодрить читателей очередным идиотским вопросом. Благо не иссякают они у читателей этой рубрики.
Сначала, получив просьбу задать вам этот вопрос, я задумался — а насколько он ко времени? А потом решил, что пусть будет. Хотя бы на перспективу. Опять же, и поднималась эта тема уже не раз. Во всяком случае, когда-то в трансутопии Розова про Конфедерацию Меганезия такое уже прозвучало.
Итак, транслирую вопрос читателя, чуть поправив его стилистически.
Сейчас в большинстве государств (и наше не является исключением) крайне слабо развит либо практически отсутствует принцип обратной связи между народом и правительством. Хотя активно создается иллюзия, что такое взаимодействие имеется: на обращения граждан отвечают быстро, местами даже понятным языком, порой даже что-то делают.
В том же, что касается чуть более глобальных вопросов и задач, создается впечатление общения воспитателей, которые заняты своими важными делами, с группой детского сада: мол, ведите себя хорошо и не мешайте. Ну разве что перед выборами имеет место некий намек на... нет, конфетно-букетный период тут как определение не подходит: детский сад же.
То есть, мнение ширнармасс в плане того, каким курсом идти, на что употребить бюджет, где что построить, берётся в расчёт весьма условно — это если мягко сказать.
С одной стороны, это объяснимо: в конце концов, отдельный человек из народа (или даже группа товарищей) наверняка не владеет всей оперативной информацией и не соизмеряет свои хотелки с реальными возможностями. С другой стороны, если раз за разом бить по рукам и говорить, что-де вы ничего не понимаете, куда же вы лезете — то о какой обратной связи может идти речь?
Механизм такой обратной связи прозвучал, напомню, у Розова. Там правительство формировалось на определённый период и на основании социального заказа: сначала определялись на референдуме с теми самыми хотелками, потом несколько групп управленцев предлагали самих себя на конкурсной основе, из них в итоге выбирали тех, кто брался такой социальный заказ выполнить, обговаривались объемы, сроки и штрафы — и сформированное правительство принималось за выполнение заказа.
Ну а теперь вопрос: как на ваш взгляд, жизнеспособна ли идея соцзаказа для формирования курса государства (хотя бы в отношении его внутренней политики и хозяйственных вопросов) и его правительства?
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
На дачу в выходные так и не поехали, чтобы чуть оправиться от инфекции. Поэтому на всё ещё теплое, но пасмурное хмутро взираю из окна, с тоскою припоминая, сколько там ещё не сделано на тридцати двух сотках. Ай, да ладно. Заварю лучше кофе и поделюсь с вами находками этой недели.
***
нормальный человек кискиснет
любому встречному коту
а рептилоиды и гады
не любят кошек и котов
© Дей
***
глеб знал чем всё тут обернётся
и инвестировал в дурдом
***
семён пришел домой и рухнул
как говорят без задних ног
но вот передними ногами
гляди открыл себе пивка
***
олег работает а зоя
сидит на шее у него
чтобы ему больное горло
не застудило сквозняком
© Кошкин
***
холмс почему канистра с пивом
почти на треть была пустой
элементарно ватсон это
отстой
© NataliE
***
в тротиловом эквиваленте
моя любовь к тебе всего
три с половиной килограмма
но этого должно хватить
© zajushka
***
в числе во множественном сложно
сказать про чихуа-хуа
© bazzlan
***
опять отелло промахнулся
опять джульетту задушил
© Гато Ланге
***
считает такты машинально
в метро нетрезвый литаврист
на сто двадцатом пересадка
на двесьти пятом выходить
© zajushka
***
уже без четверти двенадцать
гоните золушку взашей
а то прохода нет от тыкв и
мышей
© лыжа
***
а как дружить спросила света
когда не то чтобы друзей
а на часок перепихнуться
и то годами не найти
© дядюшКаа
***
всем выдали бронежилеты
а николаю валидол
сказали под язык положишь
пускай рассасывается
© terra
***
в соседних странах затаились
боясь народом братским стать
© bazzlan
***
поскольку я вчера скончался
у нас в семье уродов нет
© bespamiatnyh
***
как чуден нил зимой и летом
но редкий египтянин в нём
до середины доплывает
живьём
© Дей
***
ну что ты вылупился гена
кривила шапокляк лицо
назад пихая крокодила
в яйцо
© SouL
***
врачи нашли у николая
неизлечимую болезнь
а надо было лучше прятать
тогда б глядишь и обошлось
***
когда пришла гипертермия
всем жидким наступил конец
руфь испарилась глеб свернулся
марина превратилась в соль
© dingo
***
ночь опустила звёздный полог
запел сверчок взошла луна
и глебом снова овладела
жена
© SouL
***
ведь помню мама говорила
сынок иди на контрабас
титаник тонет я на скрипке
плыву и шансов никаких
© BobZ
***
пропеллер и варенья банка
воткнулись намертво в гудрон
но вскоре с места
Наступила суббота, и перед тем как устроить парко-хозяйственный день, есть некоторое время на окончательно проснуться, помедитировать над чашкой кофе, а заодно познакомить вас с очередной книжной находкой, чтобы не нарушать традиции.
Автор многим вас знаком — Семён Афанасьев. Необычайной продуктивности человек. Так ведь и читать интересно!
Есть авторы (и их не так много), которых интересно читать из-за красоты и привлекательности нарисованного ими мира. Яркий пример тому — Макс Фрай. А есть авторы, которые удерживают интерес читателя на том, как же их ГГ вывернется из межъягодичного пространства, куда его по сюжету поместили. Афанасьев как раз из второй когорты.
Мир, куда попадает из нашей реальности ГГ серии (пока есть лишь первая книга, но начало положено) «Старшеклассник без клана», страшненький, как кукла «Беби Борн» с излишней детализацией. Ушибает тем, что невольно примеряешь на наши реалии — и понимаешь, что в принципе в каком-нибудь там будущем и такой вариант развития социума нельзя исключить.
Планета в цепочке прочих, вполне себе пригодная для проживания и уже хорошо освоенная, где рулят две титульные нации — китайцы и японцы. Так-то по составу полный интернационал, но эти две нации на ключевых точках. Есть луны, на которые ссылают всякий асоциальный элемент — фактически на пожизненную каторгу. На самой же планете всем заправляют кланы. И даже в лучшей из школ дела поставлены так, что детки не из самых простых семей отрабатывают принцип «падающего — толкни» и ещё несколько нехитрых правил, которым, став уже полноценными членами своих кланов, будут пользоваться далее.
Вот в такой милый гадюшник и попадает ГГ, в тело явного ботана. Дело на старте усугубляется тем, что донор тела для ГГ — обычный неклановый пацан, которого и взяли-то лишь потому, что киберспортсмен он хороший. Во всём же прочим сплошные минусы: ни правильных родителей за спиной, ни хороших знакомых. Даже чип с нейроконцентратором, как всем нормальным одноклассникам, ему не сумели поставить из-за реакции отторжения. А это, с точки зрения местных, считай калека.
Ну а далее Афанасьев мастерски, в своей любимой манере, ведёт ГГ через все возможные и невозможные конфликты. Как говорит героиня из «Формулы любви», будем страдать. Страданиями душа совершенствуется.
Интересный закручивается сюжет у серии. Оттого и рекомендую.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Ну а теперь несколько слов о третьей ключевой фигуре в фундаменте российской психиатрической школы. Скажи кто в далёком 1857-м году становому приставу из села Сарали Елабужского уезда, Михаилу Павловичу, да супруге его Марии Михайловне, что сын их новорожденный, Вовочка, станет цельным академиком — наверное, ни в жизнь бы не поверили. Хотя как знать: был вятский род Бехтеревых древен и наверняка некогда славен. Во всяком случае, первый импульс для интереса к естествознанию Володе дал именно отец: это он отвёл мальчику в доме целую комнату под настоящий живой уголок.
Рос парень любознательным и смышлёным, и в свой срок отдан был на учёбу в Вятскую гимназию. Тут бы и сказать, что окончил он её с отличием, да ведь совру. Ничего подобного. Были и «уды», причём в немалом количестве, в свидетельстве об окончании той гимназии — но это обстоятельство не помешало Владимиру Михайловичу 16 с половиною лет от роду стать слушателем Санкт-Петербургской медико-хирургической академии. Уж к чему, а к естественным наукам интерес юноши был почище жажды путника в пустыне.
Там же, на первом курсе, происходит (во всяком случае, о том поговаривали) случайность, которая подправила его жизненный и профессиональный курс. Всё-таки академия — это вам не гимназия, уровень нагрузок совершенно иной. Особенно если нужно где-то добрать недостающее и быть на хорошем счету. Вот и переутомился Владимир Михайлович. Да так, что попал с нервным срывом в их же психиатрическое отделение при академии. И уже там познакомился и подружился с палатным врачом, Иваном Алексеевичем Сикорским (в будущем — профессором психиатрии и отцом того самого Игоря Ивановича Сикорского, а пока — просто палатным врачом-психиатром). А прочувствовав проблематику душевных болезней, так сказать, изнутри — проникся. Понял, насколько интересна и таинственна дисциплина сия есть.
Успев поучаствовать в Русско-Турецкой войне и окончив в 1878 году курс учебы в академии, Владимир Михайлович устроился в клинику профессора Мержеевского, чтобы изучать душевные болезни и далее. Через год двадцатидвухлетний доктор становится действительным членом Петербургского общества психиатров. А спустя пять лет, уже будучи приват-доцентом, он командирован в Европу, где учится у Дюбуа-Реймона и Вундта в Берлине, у Флексига в Лейпциге, у Мейнерта в Вене и, наконец, у всё того же Шарко в Париже.
Там, в заграницах, настигло его письмецо из Казанского университета: дескать, осиротели мы тут, покинул нас Александр Устинович Фрезе, некому кафедру возглавить. Может, вы возьметесь, доктор? Памятуя о состоянии дел на кафедре (успели соратники поделиться), Владимир Михайлович отвечал не вдруг. Мол, оно бы хорошо бы, да как же у вас студентов там учить, когда ни клиники психиатрической при университете нету, ни лаборатории хорошей при этой клинике. На пальцах, господа хорошие, как-то несподручно молодёжи серьёзные вещи объяснять, на пальцах
Наступил понедельник, и за окном обычная утренняя суета: детский сад-работа-школа-институт. Ну а я традиционно постараюсь разбавить эту текучку очередным идиотским вопросом. Всего одним на сегодня.
Его попросила транслировать коллега — правда, не психиатр, а участковый терапевт. Какой у них в поликлинике приём, вы, наверное, в общих чертах представляете. Соответственно, копятся собственные наблюдения и возникают свои вопросы. Вот и у неё и накопились, и возникли.
Она для себя заметила, что в массе своей семейные люди как-то более критичны и в целом более адаптированы в этой жизни. Есть, конечно, исключения, когда один из супругов совсем уж того... дестабилизирующим фактором является. Но в целом у неё сложилось мнение, что вторая половинка — это как постоянная проверка половинки первой на правильность или завиральность идей, на правильность или неправильность планов и поступков. Да, конечно, никто не отменял ведёрка с крабами или, напротив, тех редких вариантов, когда оба супруга того... мечтатели или параноики. Также никто не отменял и феномена индукции в семье. Но если брать в среднем, вот такое мнение у неё сложилось.
Я же традиционно предлагаю поставить вопрос на голосование. Итак,
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Наступила суббота, и на дачах снова не пусто: те, кто познал дао фазендерос, стараются не упустить дни наступившего бабьего лета. Ну а я, пока есть час-другой перед дачными работами, по сложившейся традиции познакомлю вас с очередной из книжных находок.
Пользуясь возможностью (ибо сам сейчас весь в дачных заботах), снова предоставлю слово Гато Ланге, поскольку сейчас как раз начал читать книгу, о которой пойдёт речь — и пропал. Ну а в мнении относительно серии мы сходимся: надо брать и читать!
Довелось прочитать дилогию Артёма Сергеева «Самый лучший ветер». Аннотация к ней хорошая, однако приводить не стану, скажу только, что маг — это и есть дирижабль. Действительно, без магов в этом мире ничего не летает. А мир сам по себе интересный. Эдакий пост-постап, где древними являются наши потомки. И вот мир выкарабкался, дорос до эпохи пара и недавно открытого электричества, хотя про бензиновые и дизельные ДВС там уже знают и они вполне используются, однако движущей силой является не только топливо, а, например, ещё и вполне дружественные саламандры, — живут себе в топках дирижаблей и прочих паровозов и греют воду, а заодно на их огне можно и пирожки поджарить, например, гномы же их почитают, и не без основания, едва ли не божествами, хотя это скорее огненные элементали, к тому же, разумные. Есть, кстати и воздушные — по ходу повествования встретятся.
Но магия там вообще интересная, а наиболее продвинутые из магов не без оснований утверждают, что руны рунами, но без математики и естественных наук человечество дальше не продвинется, как не продвинет человечество дальше и магия как таковая, — слишком инертна она, слишком тщательно порой хранятся её секреты. Впрочем, с технологиями та же история: попал кусок знаний «древних» в гномий клан — чёрта с два выцарапаешь.
Впрочем, в конце второй книги главный герой — штурман дирижабля и, как он сам себя называет, недомаг, — ну да, инициация прошла в неподобающих условиях, — вольно или невольно открывает новый раздел магии или её подвид — сказать трудно, однако мир этот род магии по идее подтолкнёт.
Да и мир этот пост-постапокалиптический, но уже зализавший раны и выздоравливающий, необычен: он живой сам по себе, наполненный духами всего и вся, несколькими разумными расам, маленьким народцем, считающимся церковниками нечистью, на деле же — обычные духи, вполне толерантные... Вот другая нечисть и нежить — да, скушать может, но не всё так уж безнадёжно. Просто земли много, людей пока мало, места хватает всем — и разумным, и «страховидлам», но ушки на макушке держать стоит.
И вот на фоне всего этого весьма динамичное приключенческое повествование с элементами авантюрного романа и боевика с некоторой детективной составляющей. Добро, разумеется, победит, но для этого нужно действовать, и порой неординарно. Впрочем, если у тебя такой домовой, вернее, уже трюмный, часть проблем отпадает сама собой. А если их два, то часть проблем возникает. Ну вот как-то так.
Одним словом, когда у вас закончатся книжки, рекомендую.
Артём Сергеев. «Самый лучший ветер».
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Теперь давайте поглядим, как развивалась психиатрия в России и в СССР в первой половине ХХ века. Если позволительно будет сравнить психиатрию российскую с школами других стран, где эта дисциплина к началу ХХ века успела в той или иной мере обрасти собственными традициями и именами своих мэтров, то я бы отметил, что ближе всего нашим коллегам оказалась немецкая школа. Не в последнюю очередь из-за того, что именно туда многие из отечественных докторов ездили на учёбу и стажировку, а многие из германских коллег издавна работали и преподавали в России. И обе школы, российская и немецкая, отличались среди прочих основательностью, въедливостью и фундаментальностью подхода к поискам причин сумасшествия и описанию клиники различных его видов.
Отличие, пожалуй, в том, что российские коллеги как-то легко проскочили тот метафизический (с налётом мистицизма даже, я бы сказал) период, на котором в своё время успели потоптаться немцы. А потом стало уже и неудобно как-то: марксизм-ленинизм не допускал трактовок, выходящих за рамки диалектического материализма. Правда, нельзя сказать, чтобы наша психиатрия от этого сильно проиграла. В прочем же она, эта самая отечественная психиатрия тех лет, в чём-то напоминает мне классику российской литературы: столь же многогранная и философичная, по-толстовски многословная, по-достоевски въедливо-эпилептоидная и в то же время по-пушкински прекрасная в изложении.
Если говорить о теоретической базе, то можно смело упомянуть две ключевые фигуры, которые в конце XIX - начале XX века дали российской психиатрии прочный научный фундамент. Это Иван Михайлович Сеченов и Иван Петрович Павлов. Оба успели сделать столь многое и сами по себе были настолько интересными людьми, что описание жизни и работы каждого из них заняло бы по отдельной книге. Я же лишь вкратце перечислю открытия и ряд трудов, которые будут в дальнейшем востребованы отечественной и мировой психиатрией.
Итак, Иван Михайлович Сеченов, помимо того, что по сути создал российскую школу физиологии (а начиналось всё невинно, с пропускания тока через лягушачьи реолапки да со спаивания лабораторных животных), в этой самой физиологии много времени и внимания посвятил нервной системе. Да, с учением о рефлексах он был знаком, вот только показалось оно ему куцым и в большей степени умозрительным. И занялся этим направлением всерьёз. В итоге им описаны в подробностях (насколько эти подробности вообще были возможны при имеющемся уровне развития науки и имевшемся оборудовании) процессы возбуждения и торможения в нервной системе, описав их в работе «Физиология нервных центров», изданной в 1891 году, а ещё подсказал нужный вектор для исследований в области психологии: мол, нечего увлекаться интроспекциями и зарываться в метафизику, психология вполне себе подчиняется основным принципам научного познания — то есть детерминизму и экспериментальным методам. Естественно, с поправкой на то, что тут всё заметно сложнее, нежели в случае с обычными рефлексами.
Кстати, о тех самых рефлексах. Результаты собственных наблюдений, экспериментов и последовавших оргвыводов Иван Михайлович объединил в одну книгу, которую изначально назвал «Попытки свести способ происхождения психических явлений на физиологическую основу» - и планировал издать в «Современнике». Цензоры схватились за голову: низзя! Этак вы, дорогой Иван Михайлович, всё божье слово на... хм... рефлексы сведёте! А у нас тут как раз Синод лютует, атеистов с материалистами шибко ругает и грозит анафеме предать. Вы бы того. Поберегли их нежные религиозные чувства. Сеченов подумал, да и поменял название книги на «Рефлексы головного мозга», которую издал в гораздо менее известном малотиражном «Медицинском вестнике» в 1864 году в виде ряда статей. Кому надо — нашли, прочли и возбудились: написанное действительно многое преподносило в новом свете. И многое из психической деятельности объясняло иначе, нежели промысел божий или происки его извечного врага. И когда двумя годами позже книгу удалось издать отдельно, тиражом в 3000 экземпляров, весь первый тираж попал к
Продолжу свой рассказ об истории психиатрии. Итак, почему же изобретенная португальцем лейкотомия так пришлась ко двору в США? Всё дело в том, что янки никогда не забывали посчитать, во что обходится лечение и содержание больных В том числе душевнобольных. Особенно душевнобольных, я бы сказал — помните про то, как они же в начале ХХ века сочли, что психопрофилактика обойдётся дешевле, чем многочисленные психбольницы? Радужные планы сильно подкосила Великая депрессия, но привычка считать деньги никуда не делась, скорее, стала навязчивой. А тут — такой дешёвый и простой (ну относительно простой) в исполнении метод!
Вторая мировая добавила забот: в госпиталях появились ветераны с психическими нарушениями самого разного вида. Ветераны частенько давали прикурить и соседям по палате, и медперсоналу, выдавая хорошее такое психомоторное возбуждение. А значит, госпиталям срочно требовалось больше персонала и больше успокоительных. Плюс вопрос с тем, что делать с буйными пациентами в обычных психиатрических больницах, никто не снимал с повестки. Сульфозин, инсулиновые комы, электросудорожная терапия и прочие шоковые методы были приняты на вооружение быстро, но и они не стали панацеей в психиатрии. Более того, их надо было делать раз за разом, а потом ещё и отслеживать состояние пациента. В общем, сплошные убытки.
И тут — такое революционное открытие! И пациент, по отзывам, после операции становится тихим и ласковым. А то, что слегка тупеньким — так это даже хорошо! Главное, что процедура делается всего один раз. Это же какие деньги можно сэкономить! Не меньше миллиона долларов. В день, если пересчитать на всю страну. Естественно, лейкотомией заинтересовались. При госпиталях ветеранов в срочном порядке открылись курсы, где хирургов стали обучать этой операции. Операция стала применяться в сумасшедших домах и госпиталях ветеранов Америки всё чаще. Правда, процесс тормозила трудоёмкость процедуры: это же надо было рассечь мягкие ткани, затем просверлить лобную кость черепа чуть выше и кпереди от места её смыкания с височной и теменной, и только затем через проводник ввести кюрету, а затем ею слегка пошуровать. Но тут на медицинскую арену Америки выходит — та-дам! - Уолтер Джексон Фримен II (для простоты — Уолтер Фримен).
Фримен прошёл обучение под руководством Мониша, но, поскольку сам был невропатологом, операции проводил на пару с нейрохирургом Джеймсом Уоттсом. Уолтер, посоветовавшись с учителем-португальцем, решил усовершенствовать процедуру: мол, зачем долго и нудно извлекать сердцевину из лобных долей пациента, когда достаточно рассечь связи этих долей с таламусом? Первую такую операцию (естественно, назвал он её иначе — префронтальной лоботомией; в конце концов, надо и себе имя делать!) Фримен поручил сделать Уоттсу 14 сентября 1936 года. Пациентом оказалась домохозяйка Элис Худ Хаммат из Топики, штат Канзас. Подождав пару месяцев и убедившись, что операция домохозяйку не убила, Фримен и Уоттс взяли себе ещё 20 пациентов. А к 1942 году за ними числилось уже две сотни лоботомий. По предоставленному докторами отчёту, у 63% прооперированных состояние улучшилось, 23% не показали существенных изменений в статусе, и у 14% наблюдалось ухудшение.
Это однозначно прорыв! - решили в верхних медицинских административных кругах. Только вот всё равно как-то... словом, нет той простоты и массовости, как на конвейере у Форда. Фримен разводил руками — дескать, всё, чем можем, джентльмены — но тут (а был тогда на дворе 1945 год) ему попался доклад доктора из Италии, синьора Амарро Фьямберти. Оказывается, итальянец ещё в 1937 году разработал и опробовал более простой способ лейкотомии: к белому веществу что соединяет лобную долю с другими отделами мозга, он
Снова понедельник, и движение на дорогах не сравнить с летним: все так спешат куда-то доехать, будто там, в пункте назначения, их ожидают как минимум добрые феи, без топора и не похмельные. Ну а я поддержу уже сложившуюся традицию понедельничных идиотских вопросов, благо их не перестают задавать.
Первый вопрос навеян одним сообщением из новостной ленты, которое я вчера увидел. Листал, стараясь особо не вдаваться, дабы не индуцироваться — и вдруг что-то там такое про Швейцарию (Тыц). Присмотрелся — ба, отжигают конфедераты Гельвеции! В своём привычном, хоть и мало афишируемом стиле. Их там призывают докладывать властям о соседях, у которых дома теплее +19. А то, мол, вся страна экономит, а отдельные несознательные товарищи... Ладно, не о том я хотел спросить. Я подумал: ведь, по сути, мы живём в очень узкой зоне температурного комфорта. +16-18 в доме (можете поправить, если у кого другие наблюдения) — и нам уже как-то прохладно, и тянет либо утеплиться, либо включить обогреватель. +28-30 — и уже нужен кондиционер. Ну или хотя бы желателен.
То есть, диапазон, в котором большинство из нас чувствует себя по-настоящему комфортно, занимает на температурной шкале узенький такой интервал, всего-то 10-12 градусов. И на то, чтобы обеспечить этот самый комфорт, у большинства стран уходит много усилий и денег.
А теперь вопрос: а что если каким-то образом расширить эту самую зону температурного комфорта? Скажем, градусов до +32-33 по верхней границе и до +13-15 по нижней? Вот просто если пофантазировать, ведь можно предположить такое, что если выделить часть средств ЖКХ на правильные (не такие, чтобы бодро отчитаться по нанотехнологиям) исследования и разработки в области медицины и генетики, то в итоге учёные смогут что-то такое придумать? Это же какая экономия на отоплении и на кондиционерах бы вышла! И на сколько градусов минимум, на ваш взгляд, стоило бы в таком случае добиваться расширения зоны температурного комфорта, чтобы работа учёных оказалась экономически целесообразной?
Второй вопрос — от читательницы, у которой таких вопросов много. Она их присылает, и я их регулярно вам транслирую. Вопрос звучит так:
Почему по жизни я ношу очки и линзы ( близорукость ужасная) , а во сне я вижу сны чудесно без очков и линз?
По идее, тут можно было бы ответить, что-де возбуждение зрительного отдела коры головного мозга рождает сновидения достаточной чёткости, и что глаза в этом процессе не участвуют, а соответственно, и без разницы, какое у человека зрение. Но вот ведь какая штука. Если зрение у человека нормальное, и видит он сновидения приличной резкости, то тут всё ожидаемо. Но почему человек с плохим зрением, который даже с очками и линзами видит во время бодрствования не слишком чёткую картинку, во сне таких неудобств не испытывает? Ведь стоило бы ожидать, что сон — это в том числе отражение того, что уже было с ним в реальности, потому, предположительно, и во сне он должен видеть не слишком хорошо?
Предлагаю, кстати, небольшой опрос по поводу того, у кого какое зрение и кто как видит картинки во сне.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Наступила суббота, но поток на дачном направлении стал пожиже. Видимо, резко включившиеся с самого начала сентября дожди и холода поубавили охоты части ширнармасс; остались те, кого лишь снегопады заставят задуматься — а не пора ли сворачивать дачную опупею? Впрочем, и для тех, кто едет на дачу, и для тех, кто остался в городе, найдётся час-другой на почитать. А я тут как тут, с очередной книжной находкой.
С парой серий Антона Демченко я вас когда-то уже знакомил. Это были «Киты по штирборту» и «Воздушный стрелок» — каждая из них по-своему прекрасна. Ах да, совсем забыл — ещё «Хольмгардские истории». И как-то всё выпадала из поля зрения ещё одна книга. Ровно до того момента, когда я вдруг обнаружил (пусть и с опозданием), что она получила своё продолжение — и началась новая серия. Серия называется «Герой проигранной войны», и в ней на текущий момент две книги — «Поход на Запад» и «Амсдамский гамбит».
Демченко, на мой взгляд, мастерски описывает миры, в которых действуют его герои. Получается интересный дуализм: с одной стороны, есть чёткое понимание, что мир выдуманный, а с другой — эта выдумка настолько ярко, выпукло, подробно и продуманно вырисована, что выглядит, словно рождественский рисунок какой-нибудь деревушки или городка, нарисованный с фотографической точностью и лёгкой гротескностью.
Вот и новый мир, в котором предстоит (да что предстоит — дежа, дежа...) действовать ГГ, Риду Лоу, нарисован столь же уверенно, отчего эффект погружения возникает уже с первых страниц. Рисунок получается поначалу мрачновато-завораживающий, словно картинка города сквозь стекло, на которое упали капли осеннего дождя. Но потом сквозь тучи начинает изредка мелькать солнце — и вот оно, волшебство.
Сам мир довольно суров: нечто вроде сплава технофэнтези и стимпанка, только пар здесь получают всё больше не сжиганием угля, а совместной работой отловленных огненных и водных элементалей. Во всём же прочем — да, те же пар и сталь. И маги. Которые для государства вовсе не одинаково полезны. К примеру, такие некроманты, как Рид Лоу. Вот и приходится шифроваться. И не только по этой причине: когда тебя лишили титулов и званий, да ещё влепили вышку, а тебе удалось смазать пятки пушечным салом в самый последний момент — поневоле станешь мастером перевоплощений и гением скрытности. Или помрёшь, чего ГГ вовсе не спешит делать: столько планов, столько планов!
Словом, от всей души рекомендую. Очень качественное чтиво, в самый раз для начала осени.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется книга о неврозах. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
Продолжу рассказ об истории психиатрии в целом и лоботомии — в частности. Прежде чем поведать вам, как идея операции на мозге прижилась в США и почему, уточню, что, строго говоря, Эгаш Мониш не был первым, кто решил поковыряться в мозгах с лечебной (точнее — лечебной психиатрической) целью.
Если вы помните, повествование об истории психиатрии я начал с дырки в древнем черепе. Том самом, который сеньора Сентино презентовала генеральному консулу США в Перу Эфраиму Джорджу Скуайеру где-то в начале 1860-х, когда он побывал у неё на... назовём это вечеринкой. И том самом, который позже Поль Брока признал образчиком древней трепанации. Предположение смелое и аргументированное, пусть и небесспорное.
Но если про психохирургов каменного века мы можем лишь гадать, то есть и более ясное и чёткое свидетельство о попытке психохирургического вмешательства — правда, относится оно к гораздо более позднему периоду, к концу XIX века, но всё же почти на 50 лет раньше, чем это сделал португальский доктор. В 1888 году Иоганн Готлиб Буркхардт, доктор медицинских наук, психиатр, главврач (или директор, как тогда принято было говорить) небольшого дурдома в кантоне Невшатель, что на западе Швейцарии, прооперировал шестерых своих пациентов, которых считал либо неизлечимыми, либо трудноизлечимыми.
Это были две женщины и четверо мужчин в возрасте от 26 до 51 года. У одного из пациентов была деменция, у другого — затяжная мания, ещё у четверых - prim"are Verr"ucktheit, или «первичное помешательство» (то, что позже назовут шизофренией). В зависимости от того, что преобладало в симптоматике — слузовые галлюцинации, бред, склонность к насилию, агрессивное поведение или возбуждение — доктор удалил каждому пациенту участки лобной, височной или теменной долей. В результате, по записям самого Буркхардта, один из пациентов умер через пять дней от тяжёлого эпилептического статуса, одному стало получше, но через некоторое время он совершил суицид; на поведении ещё двоих операции никак не сказались, а двое стали определённо тише в поведении. Из осложнений — соответственно, два случая тяжёлой эпилепсии (у одного — с летальным исходом), один случай с парезами, один случай с сенсорной афазией, и два случая без явно заметных последствий.
Через год Буркхардт выступил на Берлинской медицинской конференции, где поведал о своих операциях — и попал со своим докладом, как тачкой смрадной органики на лопасти ветряной мельницы. На той конференции присутствовали такие монстры от медицины, как Эмиль Крепелин, Валентин Маньян, Виктор Хорсли — и прочие монстрики помельче. Как они возбудились! Крепелин возмущался дольше всех — мол, нельзя успокаивать пациента, соскребая кору головного мозга. Дескать, энцефалофагов с мелкими ложечками в жизни и так хватает, а тут ещё вы, коллега...
В общем, с тех пор профессора Буркхардта в приличном медицинском обществе стали считать фигурой одиозной и маргинальной. Сам же он огрызался, заявляя — дескать, «Врачи разные по своей природе. Одни придерживаются принципа primum noli nocere (в первую очередь не навреди); другие говорят - melius anceps remedium quam nullum (лучше хоть что-то сделать, чем не сделать ничего). Я, безусловно, отношусь ко второй категории».
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в