"Когда оба твоих родителя - мракоборцы, то к заявлению о бабайке под кроватью они отнесутся очень серьёзно", не помню, кто сказал, но решил как-то проверить. Мне же интересно.
Часы бьют полночь, и я осторожно стучусь в родительскую спальню. Через тридцать секунд непонятной возни в дверях возникает папа - взъерошенный, но не слишком сонный, и очень_вежливым_голосом интересуется, что произошло.

Я жалобно на него смотрю и сообщаю: "У меня под кроватью бабайка".
Папа мгновенно напрягается и с ужасом спрашивает: "Они тебя укусили?" Пару секунд я размышляю, почему, интересно, "они", а не "он", и решаю, что родители, очевидно, слишком усердно изучали классификацию маскировочных чар, или чем там они обычно по ночам занимаются?..
Обстановку нужно нагнетать. Я раздумываю, не забиться ли мне в предсмертной агонии, но решаю, что пока рановато и ограничиваюсь тихим стоном. Потом выдавливаю сквозь зубы: "Укусили." По-моему, очень натурально вышло. Папа хватается за сердце, потом за дверной косяк, потом, подумав, опять за сердце и изрекает: "Мерлиновы причиндалы. Любимая, нашего ребенка покусали бумсланги!" Я панически пытаюсь вспомнить, когда же меня успели покусать бумсланги и чем это чревато. Мама с ужасом в глазах выбегает из спальни и начинает меня ощупывать на предмет наличия конечностей. Ну, это она перебарщивает: вряд ли бумсланги откусили мне что-нибудь жизненно важное. Хотя, может, они были очень голодные?..
Тем временем мама, сбегав в кабинет, возвращается с бинтами и серебряным ножом внушительных размеров. Я начинаю понимать, что "очень серьезно" значит действительно "очень серьезно".

"Зачем, - говорю, - нож?" - испуганный голос у меня выходит без особых усилий, видели бы вы это орудие мясника.
"Анри, - тихо отвечает мама, - ты только не бойся. Возможно, придется ампутировать конечность. Яд бумсланга - это очень опасная вещь, магическими способами с ним ничего сделать нельзя, поэтому..."
Тут я не выдерживаю. "Стоп, - на всякий случай отодвигаюсь подальше от мамы, которая уже проверяет пальцем, хорошо ли заточен этот сладкий сон маггловского маньяка. Заточен он хорошо. - Какой яд? Какие бумсланги?" Папа нехорошо щурится, скалдывает руки на груди и очень мягко интересуется: "Сынок. Так тебя кусали или нет?". Мерлин. Кажется, все _еще_ серьезнее. Я выдыхаю и отвечаю: "Кусал. Меня укусил бабайка. У меня под кроватью бабайка и ни единого бумсланга в радиусе восьмисот миль".

Остаток ночи простоял в углу. Варварские маггловские методы, как будто я маленький. Но высказывание про бабайку абсолютно верно, готов подписаться под каждым словом.

Когда мне было 10 лет, я осознал, что никогда в жизни не видел Санту. В раннем детстве, когда я жил в приюте, праздниками нас не баловали, а потом, когда меня нашли мама с папой, как-то не складывалось: то у мамы сессия, то папа в св. Мунго на месяц, в общем, какие там праздники.
Честно говоря, не то что бы я верил в Санту, я же не маленький, в конце концов. Но мне было интересно.
И в двадцатых числах декабря я закатил родителям форменную истерику. Они так удивились, что, пребывая в шоковом состоянии, разрешили мне все, что я хочу. В частности, папа пообещал, что мы встретим рождество в тесном семейном кругу и обязательно – с Сантой. Все оставшееся время до 25ого числа я ходил довольный, как обожравшийся вурдалак. И вот наступил час икс.
Мы сидели за рождественским столом. Мама в тот вечер решила доказать нам всем и в первую очередь себе самой, что в доме есть хозяйка, и приготовила индейку. Мисс Фицрой всегда говорила мне, что нельзя плохо отзываться о родителях, но я вот что скажу: моя мама – прекрасный мракоборец. И индейку она… поборола, да. Ну вот как если бы она допустим нетопыря увидела и шарахнула по нему Инсендио. Так же и с индейкой.
Так вот, сидим мы с мамой, папой и мисс Фицрой и напряженно смотрим на индейку. Дальше действие развивается по законам древнегреческой драмы. В тот момент, когда действие заходит в тупик (я про индейку), появляется deus ex machina – Санта.
Мы слышим странные звуки откуда-то с крыши и синхронно поворачиваем головы к камину. Санта плюхается на связку дров, встает, потирает ушибленное место и мрачно говорит «Хо. Хо. Хо»
-Здравствуй, Санта! – радостно кричит папа и усаживает нашего гостя за стол, поближе к индейке. Тот с вялым интересом разглядывает мамин шедевр и незаметно отодвигает ее от себя. Папа пододвигает несчастную птичку обратно. Санта не сдается. Минуты через три я не выдерживаю, подхожу к Санте, деловито залезаю к нему на колени и, даже не покраснев, сообщаю, что я хорошо себя вел в этом году. Санта растерянно смотрит на меня и неуверенно говорит «Хо. Хо. Хо». А мне же интересно… Я начинаю разглядывать Санту, потому что я же не маленький, я отлично знаю, что никакого Санты не существует, а значит, это или дядя Джейк, или дядя Диего, или еще кто-нибудь из папиных друзей. А потом я понимаю, что ни у дяди Джейка, ни у дяди Диего трупных пятен на лице не должно быть.
Я абсолютно уверен, что это именно трупные пятна, уж их-то я ни с чем не спутаю, мамина школа. В общем, я начинаю ненавязчиво сползать с коленок нашего странного гостя. А он не пускает. Я начинаю сползать активнее. А он держит.
Мама с папой и мисс Фицрой о чем-то беседуют, не смотря в мою сторону, и я понимаю, что если я закричу, то скорее всего лже-Санта сделает со мной что-нибудь, как говорит дядя Джейк, несовместимое с жизнью. Я выдыхаю и, не оставляя попыток сползти с коленок злосчастного Санты, думаю, что бы на моем месте сделал папа. Мне, конечно, очень сложно представить папу на коленках у Санты, но я знаю, что он делает, попадая в сложную ситуацию. Сначала он громко говорит «Мерлиновы причиндалы». Мисс Фицрой так и не объяснила мне, что это такое, но в любом случае – надо попробовать. Я зажмуриваюсь и громко, по слогам, говорю: «Мерлиновы причиндалы!»
Мама, папа и мисс Фицрой синхронно поворачиваются ко мне. Выглядят они удивленно, и, хм, немного расстроено. Я делаю страшные глаза. Лже-Санта понимает, что я его раскусил, и вскакивает на ноги, прикрываясь мной, как щитом. «Акцио Анри» - это было очень грубо, я считаю, манящие чары вообще нельзя применять к людям, но так и быть, папу я прощаю. Мама мгновенно вытаскивает палочку. «Инсендио», - меланхолично думаю я. «Lumos Solem!» - кричит мама, это, конечно, что-то новенькое, но Санту все равно постигает участь индейки.
В общем, дальше там было громкое дело с участием папы, мамы, эстонских некромантов и настоящего Санты, который, оказывается, все это время был у них в плену (а я все равно в него не верю. Не видел – значит не было), но об этом можно прочитать в подшивке «Ежедневного пророка» за прошлый год, а индейку папа под шумок выкинул.
С тех пор я знаю, что с живыми трупами можно бороться с помощью «lumos solem» и «мерлиновых причиналов», но последние – это вообще универсальное заклинание, я же говорил.

"Историю Анри следует начать с истории его приемных родителей. Да, Анри сирота. То есть был. До пяти лет. И не сказать, чтобы ему это очень нравилось: нравы в лондонских приютах по-прежнему оставляют желать лучшего. Но вернемся к его родителям.

...Мари Раймон училась на третьем курсе Лондонского Университета Мракоборства и была вполне довольна жизнью, когда неожиданно нагрянула практика. Мари, в общем-то, была ей рада: подумаешь, практика, известное дело, ну посадят разгребать старые архивы, прелесть какая, по сравнению с суровыми учебными буднями это ж просто курорт. Именно об этом она размышляла, наткнувшись в коридоре на своего куратора, который с мерзкой улыбкой отвел ее в сторонку и поинтересовался: "Мисс Раймон, вы ведь идете на красный диплом?". Будущий мракоборец страдальчески возвела прекрасные глаза к потолку и сквозь зубы сказала: "Допустим".

...Сальвадор Альмейда был широко известен... Нет, узко... то есть, не известен... Но не везде, а... О, Мерлин. В общем, Сальвадор Альмейда работал на британскую магическую разведку, и весьма в этом деле преуспел. Синеглазый испанец, беззастенчиво пользуясь своим бронебойным обаянием, легиллименцией и парой-тройкой дюжин засекреченных зелий и заклятий, обеспечивал безопасность магического сообщества на политических и не только фронтах, и к 28 годам ему это страшно надоело. Из разведки, ясное дело, не уходят, но Сальвадор, как мы помним, был чертовски обаятелен и не совсем безнадежен в плане магии. Поэтому ему удалось обойтись парочкой обливиэйтов, парочкой дюжин нерушимых обетов и вот - он свободен, как птица. Впрочем, на второй неделе долгожданного безделья он понял, что жить без адреналина в крови уже не может, и вот, пожалуйста - мракоборец Альмейда, разведчик на пенсии, некромант в законе.

"Коллеги", - ехидно прокомментировал Сальвадор, получая первое задание в своем новом качестве.
Дело о шайке некромантов, похищающих маггловских детей, легло на его стол, и он собрался было поинтересоваться, кто же будет его напарником, как начальник ласковым голосом сообщил ему, что помогать отважному испанцу будет практикантка. Лондонский Университет Мракоборства, 3 курс, надеюсь, вы сработаетесь. Сальвадор тяжело вздохнул и поинтересовался у захлопнувшейся двери: "Она хоть сипатичная?.."


Мари и Сальвадор критически оглядели друг друга. "Надутый павлин", - подумала Мари. "Молодо-зелено", - подумал Сальвадор.
В общем, это была любовь с первого взгляда.


В течении недели они выслеживали банду преступников, периодически прерываясь на драки и поцелуи. Как они достигли своей цели - совсем другая история, но на восьмой день парочка стояла в подземелье заброшенного особняка среди убитых и оглушенных некромантов и умильно разглядывала спящего, но вполне живого и здорового пятилетнего малыша, привязанного к алтарю.
"Какой милый, - сказала Мари, - я его усыновлю". "По-моему, этому ребенку нужен отец", - сказал Сальвадор. Стоит ли упоминать, что сказали они это одновременно?..
После пяти минут препираний и пятнадцати минут магической дуэли, от которой содрогались стены и трупы, тяжело дышащий Сальвадор встал на то колено, которое меньше болело и мрачно сказал: "Выходи за меня, querida". Позже Мари утверждала, что она была контужена пролетевшим по касательной ступефаем, но, как бы то ни было, она сказала "да".

И Мари, и Сальвадор очень любили Анри, но воспитывали от случая к случаю - а случаи были нечастыми. впрочем, чего еще ожидать, когда папа - мракоборец, а мама студентка и в перспективе тоже? В распоряжении Анри была немаленькая библиотека, любовно собранная мамой и папой коллекция темных артефактов - и, конечно же, няня. Доверить ребенка домовым эльфам родители не решились, и в доме появилась Мисс Фицрой - строгая леди с идеальным маникюром, идеальной прической и специфичным подходом к воспитанию. С тех пор светлые волосы Анри всегда были причесаны, манжеты на белоснежных рубашках накрахмалены, а сам мальчик к девяти годам страницами цитировал Гегеля, Ницше и Бодлера. Он превосходно разбирался в маггловской поэзии, неестествознании и Чарах (да, Анри не был магглом - очнувшись на приснопамятном алтаре, малыш разревелся и со всей дури шарахнул по своим будущим родителям стихийной магией, чем несказанно их обрадовал), но абсолютно не интересовался квиддичем - его вообще не занимало то, что занимало его сверстников. "Малышу тяжело будет в Хоге", - сказала Мари, получив письмо. "Это Хогу будет тяжело с нашим Анри", - отрезал Сальвадор. Мари посмотрела, с каким неподдельным интересом Анри препарирует мертвого нетопыря и едва ли не впервые в жизни согласилась с мужем."