Я стоял и не двигался. Она посмотрела на меня понимающим взглядом и, ничего не говоря, взяла под руку. Мы пошли. Шли не очень долго. По дороге она что-то говорила, что именно, я, признаюсь, не помню. Одно мне врезалось в память. Мы очутились в секторе частных домов и, как ни странно, здесь почти не было той разрухи, что творилась в городе. Она указала на зеленый дом чуть вдали и произнесла:
- Вот в этом доме мы жив…
Закончить она не успела, а я не сразу понял, что произошло. Она медленно падала на землю, и ее рука выскользнула из моей. Мне тогда казалось, что это происходит как будто в замедленной съемке, как будто в каком-нибудь дешевом фильме. Пуля вошла в спину, прошла через сердце и вылетела. Сквозное смертельное ранение.
Уже позже я узнал, что стрелял снайпер, который с вышки вел наблюдение за территорией. Просто стало скучно, и он решил пострелять по детям. Просто тогда у их, да и у наших военных не осталось ни капли… ничего. Ничего хорошего в душе. Так бывает на войне. Всегда было. Вышку, правда, в тот же день гражданскими силами этого частного сектора захватили, а того снайпера... В общем, лучше и не говорить, что с ним сделали.
Девочка упала. Тогда я долго не думал. Я отбежал и спрятался за мусорным баком. Через минут пять я рискнул аккуратно выбраться. Выстрелов больше не было, и я взял на руки окровавленный труп девочки и понес ее к зеленому дому.
Говорят, что нести мертвых людей вдвойне тяжелее, но она была совсем легкой, несмотря на то, что была старше меня. Старше на четыре года, как я выяснил от ее родителей на следующий день. Стоит ли говорить, что они были убиты горем, когда увидели меня с нею на руках. Эти люди, которых я никогда не видел. Мне было так тяжело смотреть на их слезы…
Мне было тяжело отпускать ее. Ее звали Аня, она умела красиво рисовать, любила слушать музыку, а еще она всегда всем помогала. И это я тоже узнал только после того, как ее не стало. Я знал эту девочку всего минут десять, а было ощущение, как будто меня покинула старшая сестра, которая всю жизнь обо мне заботилась. Которая, вот так просто, дала мне руку и повела к дому, чтобы накормить…
В тот день я остался у Елены и Степана Серовых. Так звали родителей девочки. И не только в тот день. Я прожил у них до конца войны. Аню мы похоронили через три дня, как полагается, метрах в пятидесяти от домов частного сектора. Там еще стоял большой высокий тополь. Да и сейчас он там стоит.
Жили мы во время войны тяжело, и все же беда после этого обходила нас стороной. О себе я так ничего и не вспомнил. Не вспомнил даже имени. Елена и Степан решили назвать меня Сергеем, я против не был…
to be continued…
Полуосвещенная вечерним светом комната. Довольно уютная, но все же такая холодная. Здесь в дальнем углу сидит еще не совсем старый, но уже стареющий человек в черном поношенном свитере. Видом скорее – мрачный, нежели наоборот. Наоборот сидит уже не маленькая, но еще ученица младших классов. Это его внучка. Ее зовут Лили. А его зовут Сергей Степанович. Хотя для друзей просто Степаныч. Но и тут стоит учитывать, что друзей у него уже нет.
Девочка Лили сидит за маленьким письменным столиком и делает домашнюю работу. На все еще школьном сленге – домашку.
- Дед, а дед?
- Ну, чего тебе?
- А сколько историй нужно смешать вместе, чтобы получилось одно оригинальное сочинение?
- Даже и не знаю. Может штук пять. Это минимум. А тебе, зачем это?
- Марья Геннадьевна задала нам написать сочинение о чем-нибудь. А я вот не знаю, о чем писать.
- Это вам такое в третьем классе задают? Безобразие!.. Пошли к черту свою учительницу.
- Деда, но так нельзя…
- Да, знаю, что нельзя…
Старик как будто бы закончил диалог и уже успел уставиться в позавчерашнюю газету. Школьница Лили как будто бы еще и не закончила этот диалог и продолжала смотреть на деда Сергея Степановича любопытным взглядом. Сергей Степанович хоть и был суровым человеком, а все же не мог подолгу игнорировать эти детские глаза. Он отложил газету, вздохнул, как будто сделал огромное усилие и обратился к Лили:
- Ладно, расскажу я тебе одну историю, не знаю – подойдет ли она для твоего сочинения, по мне так точно не подойдет, но раз такое дело…
«Почти пятьдесят лет назад, когда началась Та Самая Война, из-за Того Самого Взрыва я потерял память. Мне было десять лет, и, как сейчас помню, я ни черта не понимал, что происходит. Не понимал, почему дома в нашем городе стоят полуразрушенные, почему по небу летают военные вертолеты, почему постоянно гудит какая-то сирена, и кто-то что-то громко говорит на иностранном языке. Я как будто бы родился заново в мире, который мне так чужд. Вид у меня тогда был не из приятных. Засохшие кровоподтеки по всему телу, оборванная футболка с шортами. Очень хотелось есть. Стоит сказать, что есть тогда было нечего. Магазины были давно разворованы, а гуманитарная помощь не поступала – город был полностью отрезан. Я долго бродил по городу, наверное, часов десять, не меньше. Людей встречалось мало. Те, у кого уцелели дома, в основном сидели в них. Те, у кого дома не уцелели, в основном уже никогда нигде не сидели. Помню, когда уже почти стемнело, навстречу мне проходила девочка, чуть постарше меня. Она остановилась передо мной, и мне пришлось остановиться тоже.
- Привет, ты откуда? Почему бродишь поздно? Здесь опасно… - говорила она.
Я понимал ее слова, но не мог ответить. Наверное, это были последствия взрыва, а может, мне просто нечего было ответить.
- Есть хочешь? – спрашивала она.
Я кивнул. Есть я хотел.
- Пойдем…
to be continued…
А правда в том, что все меняется. И люди меняются. Не все. Некоторые остаются на одном месте. Они стоят и не знают, куда двинуться. Они просто тупят. А мимо них проносится жизнь. Жизни. Жизни других людей. Как на картинке. Как в кинофильме. Таком дешевом, но простом фильме. И их заботят уже другие проблемы, и у них уже другая жизнь, в которую ты не вписываешься. Да и никогда не вписывался. Тебя как будто нет, и как будто бы никогда и не было. Они будут рассказывать тебе о своих проблемах и никогда не станут слушать твоих. Да и зачем? Зачем это им? Зачем это тебе? Когда ты никто, у тебя и проблем быть не может никаких. Когда ты никто, тебе остается только забиться. И чем дальше, тем лучше. Уединиться с компьютером и писать в интернеты какую-нибудь хуйню. Или слушать "Лунную Сонату" в охуенно плохом качестве на охуенно плохой аппаратуре. В любом случае тебе нужно загородиться от всего внешнего, и просто сходить с ума. Также как ты сходил с ума уже много лет. Разговаривать с предметами, с собой, выебываться пока никто не видит. А потом просто включить какую-нибудь серию "Наруто", чтобы хоть немного отключить мозги.
В отношении к самим себе люди почти всегда лицемерны в общении с другими. Как же вы бесите. Просто устал и не хочу так больше.
Обычные люди ломают сердца,
Не слыша даже простого ответа.
И кто-то прошепчет, что нет конца:
Ты прав, человек, - действительно нету.
Надетая маска на пол лица
Закрыла полностью всего человека,
И нет спасенья в куске свинца,
Так смейся теперь истерическим смехом!
Ты видишь сейчас, как не прав был тот,
Который решил отказаться от смерти?
Он будет страдать из года в год
И ждать конца, которого нету.
Вчера вывозили труп соседки со второго этажа. Как квартиру вскрыли на весь подъезд такой трупный дух накатил. Говорят, больше недели пролежала. Тихая такая была, молчаливая. И, видимо, даже родственников не было. Ни при жизни никому дела до нее не было, ни после смерти. Одиночество самая страшная вещь в мире. Старики одиноки.
Есть такая профессия - продавцом-консультантом работать. И, понятно, что у них такая работа - покупателям надоедать. Подходить к ним и спрашивать: "Вам что-нибудь подсказать?", "Вам помочь?". И один черт знает, какой посыл им сделать, только бы они не подходили к тебе. Для меня их внимание - это все равно, что если бы за мной по пятам шел охранник. Или ассоциации будто я престарелый маразматик, которому нужна помощь. Да, епты, если я захожу что-то посмотреть, то я сам разберусь, мне не нужны подсказки неучей. Уничтожьте продавцов-консультантов, они портят нам жизнь.
Каждый уважающий себя киноман, да что уж там говорить, каждый культурно-развитый человек наверняка обязан и видел самый первый фильм, созданный братьями Люмьер, который называется "Прибытие Поезда на Вокзал города...", впрочем неважно какого. Так вот я тут, готовясь к экзамену по ИОЛ (будь он проклят) нашел, пожалуй, одну из первых, можно сказать, кинорецензий, которую написал Максим Горький:
И вдруг что-то щёлкает, всё исчезает, и на экране является поезд железной дороги. Он мчится стрелой прямо на вас — берегитесь! Кажется, что вот-вот он ринется во тьму, в которой вы сидите, и превратит вас в рваный мешок кожи, полный измятого мяса и раздробленных костей, и разрушит, превратит в обломки и в пыль этот зал и это здание, где так много вина, женщин, музыки и порока. (Максим Горький-1896)
Удивительно, как воспринималось раньше черно-белое немое статическое изображение останавливающего поезда, признаюсь, я на такое не способен.
И стиль Квентина здесь чувствуется не меньше, чем в любом другом его фильме. Приятно, что есть еще режиссеры, которые чем-то (да что уж там, кардинально!) отличаются от некоей массы всех прочих.
Если кратко, то фильм рассказывает нам несколько иную (охрененно иную!) трактовку версии окончания Второй Мировой Войны. Это могло бы статься негативным фактором, но только не в руках хорошего режиссера и сценариста. Здесь есть несколько сюжетных линий и главных героев (собственно, бесславные ублюдки лишь одни из них), которые пересекаются между собой, после чего начинается феерия действа. В фильмах Тарантино всегда важную роль играл подбор актеров и собственно их экранное воплощение. И «Бесславные Ублюдки» не стали исключением. Здесь даже актеры второстепенных ролей выглядят как никогда значимо. Что уж говорить о Брэде «Выпадающая Челюсть» Питте, Мелани Лоран, и, конечно, Кристофа Вальца, который заслуженно получил серебряную премию за лучшую мужскую роль в Каннах.
Ну и напоследок стоит отметить музыкальное сопровождение – как всегда отлично подобрано. И еще языковые особенности – фильм снят на трех языках, здесь нет штампованного мнения, что в американском фильме все должны говорить на английском. Это, наверное, не лучший фильм Тарантино. Для многих, как и для меня, более лучший Квентин остался где-то в 90-х. И все же это отличный образчик того, каким должно быть кино.
Оценка: 8,2 из 10
Землятресение на Гаити унесло много жизней. Причем, совсем не радуют наши СМИ. В одном из источников даже написали, что жертвы исчисляются десятками. Такое наплевательское отношение просто раздражает. Что десятки, что десятки тысяч уже не имеет значения. Погибли люди, смерть которых огорчит только их родных и близких, а мы снова будем наблюдать все ту же картинку из телевизора, или из ленты новостей в интернете, делая вид, что нам не все равно. И ведь действительно, какое может быть дело, когда мы находимся по ту сторону Землю? И плевать, что мир уже давно стал маленьким, и нам искренне должно быть печально от таких событий. И только, если поставить себя на место жертв, станет страшно, но страх это не то чувство, которое здесь положено испытывать. И здесь обвинять некого, кроме самих себя. А, кто виноват в катострофе, итак все могут догадаться. Наша планета не бесконечна. Ведущие страны мира будут помогать гаитянцам, в самой пострадавшей стране объявят траур, а мы снова будем наблюдать все ту же картинку из телевизора, или из ленты новостей в интернете, делая вид, что нам не все равно.