Пожеванная и подратая, прилеплена она была к ножке стула, в кафе "Публика".
Засыхала, умирала, пока не появились Сучкины ноги в новых кроссовках.
На которые она тотчас прилепилась, начала обвивать и душить.
Охомутав кроссовки, перенеслась на ничего не подозревавшую сумку-зайца. Клеилась к нему на брюхо и вокруг ушей.
Потом была замечена и отдираема долгое время от кроссовок, стула, и заячьих ушей.
Но брюхо, брюхо осталось незамеченным.
И жвачка жила на нем целую ночь и утро.
А утром, воспользовавшись тем, что сумка была поставлена на колени, переползла на джинсы, при чем в двух местах.
И теперь опять отскребаема и отдираема.
Но след ее остался.
И, видимо, будет жить вечно.
Или, по крайней мере, до химчистки.
А дальше стало лень искать.
И многие пишут, говорят и думают про себя, как про мась.
Странно.
Кстати, почти 1,5 года я была тоже почти масей.
Я была Масиком.
Забавнее тот факт, что муж тоже был Масиком.
У нас были одинаковые фамилии - Масик и Масик.
Все смеялись.
А придумала я.
Вернее, как всегда, выдернула из классики.
"Масик, хочет водочки?" - вопрошала я.
Вот и прицепилось.
Но сейчас умерло.
И хрен с ним.
Из вечернего - позабавил мальчик лет 4-5, метавшийся в течение 15 мин. по поликлинике и восклицавший: "Что с ней будет?!", "Что с ней будет?!", "Что будет с моей мамочкой?!"
Решила пережрать, простите, всех плодов-ягод, что нам торговцы готовят.
Сегодня вот купила 1,5 килограмма малины.
Съела половину.
И больше не могу.
А надо.
Кстати, интересно, вместе с этими 700-800 граммами малины, сколько я съела червяков?
Дочитала "Бесов". Могу сказать, что книгу я выстрадала, выносила. Потому что читала очень долго. Кто знает - поймет.
Вещь замечательная.
И, конечно, с хэппи-ендом по-Достоевскому - все умерли.
Сейчас с чистой совестью продолжу курортное чтение - воспоминания о Дали. Это сладкое.
Кстати, совет начинающим Бесов - первые 60 стр. не читайте. Потом вернетесь, потому как они служат для отпугивания.
Еду в метро, дочитываю бесовщину.
На одной из остановок заходит мальчик, лет 22-24, помятый, подратый, со стойким запахом перегара и печатью на лице "выходные удались".
Стоял, прислонившись к стеночке и шатался.
Рядом с ним стояла тетечка, лет 45.
И сочувственно глядела.
Рядом со мной освободилось место. Она села и начала читать морали (видимо, мне и всем, кто сидел) - мол, мальчику плохо. Его штормит и шатает, а ему никто место не уступает.
Даже мальчик зарделся и вышел на следующей остановке.
А тетечка что-то еще кудахтала.
Я промолчала.
А про себя подумала - зачем уступать место молодому парню с перепоя? Это для меня последняя из категорий граждан, кому следует так помогать.
Я выпью много вина.
Мне будет сегодня грустно.
Потому что 3 года.
За это время я успела - поступить в институт, отучиться 3 года, поработать на четырех работах, выйти замуж, развестись...
Наверное, мною можно гордиться.