И вот я полюбила. Так глупо и не умело, совсем по детски, но абсолютно чисто. Нашла эту любовь по запахами, узким улочкам. Была часть спрятана в храмах, на крыльях приносили чайки. Нашла ее в холодных полах и улыбках, в незнакомом языке. Нашланашла не так быстро. От того и расставанияе бвло больным, но отражалась надежда. Я полюбила тебя безумно и не смело. Я полюбила тебя, Токио.

я все еще "вроде".
как будто где-то было написано прежде что-то такое важное, необходимое. потеряла в беспросветном столе. ящики наполнены. придел.
и вроде я даже помнила что-то такое новое, но, вдруг!, перевернув страницу обнаружила листок. абсолютно белый.
мне многое снилось за последнее время, если интересно. много странных разговоров и людей. иногда я начинала верить в эту реальность. но просыпалась. опять и опять. и хорошо. что просыпалась. нет. в самом деле, очень хорошо.

я искала острова. чистые. те, что еще не были затоплены грязью. я искала в своей голове острова. но увы! там лишь пустота и три извилины, что натянуты до придела.
я, действительно, не понимаю масштаба катастрофы. я просто молчу. просто пытаюсь не придавать значения.
и еще. я уже рядом, океан. я уже совсем рядом. еще немного нужно подождать. подожди еще чуть-чуть, пожалуйста. я так мечтаю полюбить тебя.

я уже не знаю, что мне нужно сделать с самой собой, чтобы просто дышать. хотя бы спокойно дышать.

когда слышится, думается, говорится. словно сползает все ничтожное туда, в глубь. и нет. не там нужно было искать спасения. не там остатки догорающих звезд. они оказались ближе. они всегда были здесь

проста так, случайно. неожиданно. все оборвалось. все долгие воображаемые многоэтажки сложились, как карточный домик. нет, что-то было. наверное, мне снились сны. много разных снов. университетская набережная в Петербурге и лестница в Сеуле. конец неоконченных рассказов. попытки свести счеты с кем-то внутри себя. перетянутые струны и провода, что вокруг, не думая. напряжение? усталость? нет. все хорошо. лучше снять браслет.

однажды меня спросили: "что самое важное для тебя?". конечно, несколько ответ произвели выстрел сразу. потом мне сказали: "Нет. не так! что самое важное для тебя в себе?". тут пауза была долгой. собственно, она длится до сих пор. ответ так и не прозвучал. потом меня спрашивали про одиночество, про выбор, про внутреннее уродство. короче, прошлись по всем болевым точкам. пауза все еще длится.
хотя нет, я вру. никто меня не спрашивал.
меня спросили: "ты счастлива, что я есть у тебя?"...
опять вру. никто у меня ничего не спрашивал. а ответов не было. только паузы, паузы. и постоянные ремарки. взгляды без подтекстов. надежды на свежий снег.

хотела убить в себе тоску. заглушить ее чем-то таким. важным. но потом с антресоли упала коробка, о которой я давно позабыла. оттуда полетели письма. их было так много. и все без адресов. и все одним почерком и внутри каждого все заканчивается на многоточие. а еще сегодня ветер мне принес записку: "я же говорил. не для тебя это высокое искусство, эта земная благодать"
так вот. смирение.

укутала последнее, еще не сгнившее, что-то важное в себе. совсем некстати порвался пакет и все камушки, что я собирала на берегу, сбежали от меня. было обидно? и очередными выплесками выбрасываю себя на сушу, чтобы засунуть в банку. чтобы не думать: как будет лучше и как правильно поступить, чтобы не думать о людях, чтобы просто... "так не бывает"- сказал кто-то, проезжая мимо. "так не должно быть"- сказал тот, кто пролетал сквозь облака. "так бывает"- сказал я сама себе, идя по берегу. я все еще больна этим холмом около океана.

я только что убила себя. смерть была быстрой. наступила молниеносно. ровно в одно слово в голове. образ даже не успел прорваться сквозь тонкую прослойку мозга. случайно отдает капризами...и старые провода. теперь долгое послевкусие. противное. гнусное. жалостливое послевкусие. ненависть, которая бушует и разъедает стенки сердца. медленно постепенно вянет герань. кажется, не так давно я кому-то пела на левое ушко о любви к себе. а теперь ищу где лучше блевануть. и песни, песни... сливаясь ритмами с дряхлыми полонезами заставляю себя делать вдохи... только вакуум очевиден. послевкусие длится так долго, словно и вовсе не умирал. словно и не было мгновенно выстрела в затылок.

я искала. сбивала с ног прохожих, пыталась загнать тоску все дальше. грудная клетка болит...уже не первый день. я вдруг вспомнила. что-то такое очень важное, прежде не забываемое, но вдруг исчезнувшее.
лучше бы не вспоминала. не говорила. лучше бы в парке. среди листьев. грязных луж. просто заснуть.
я давно не пила молоко. это оказалось безумно важно. я заблудилась. это тоже оказалось важным.
ничтожные попытки сломать внутри себя что-то такое, что теперь так сильно мешает дышать. возношу топор над головой. я должна была заметить признаки раньше. успеть закричать, пока голос не пропал. но поздно. говорят, что сейчас океан очень холодный.
погода оказалась хитрее. она сначала заразила желание жить, а потом все вернула обратно. но в зимней куртке теплее.
я кажется, где-то потерялась. не помню дорогу. я стала чаще забывать слова. теряться в пустотах чужой памяти.
....
я случайно. нет, это не умышлено. я просто вспомнила его голос и запах. оказывается, это так бывает. когда вдруг скучаешь по кому-то до дикой боли в грудной клетке. нет. не так нужно сказать....совсем не так. не с тем подтекстом. я просто вдруг поняла, что скучаю по этому человеку....как... по океану... нет, опять не так...

я рассказала сама себе сегодня ночью сказку. проставленные знаки в определенный звукоряд, порвали струны. мерзко плавает в лужах чья-то осень. и сегодня снег. как вчера. струится по венам и медленно захватывает все большие территории. главное не сорваться.

Однажды. Случайно открыв глаза раньше, начинаешь перебирать груду хлама в голове. Случайно приходит многое. Только так. Не во сне. И если для кого-то записан мой голос на пленку...то, пожалуй, лучше раствориться в океане.

не холодно. не холодно. не холодно. не холодно. не холодно. не холодно. не холодно. не холодно.
.
..
....
..................

так оказалось странно. впитавшаяся тишина застряла где-то под кожей и только теперь, спустя время, я начинаю ощущать ее. закрываю двери. кажется, где-то уже было что-то такое неизвестное. я пишу. стараюсь. но молчание и ожидание кормят мои легкие.

Так вот как-то неожиданно. Тело не мое. Не я с кем-то говорю. Нет. Это вовсе не гудки. Это просто популярная мелодия. И, конечно, на том конце тоже хотят меня услышать. Нет. Это просто страшный сон. Приснится же такая глупость. Глупость... только ночью все холоднее и от отопления в воздухе сплошная пустота. И еще почему-то вдруг чашка с зеленым чаем лишь одна. Кто-то не пришел, да? Кто-то забыл совсем-совсем? Нет. Все хорошо. Просто вчера тело не подчинялось и прострации... я думала, что стыдно будет упасть прямо на улице

Все назад. Обратно. Та же шкура, то же состояние. Все вновь. Обратным меьроыым отсчетом. И безразлтчие. Холодно. Нде теперь искать помощи? Куда убежать.... пусто. Молчание. Безразличие. Гнилые припадки

снесенные магистрали. под занавес все молчало. долгие перелеты и сказка снова осталась там, словно мечта плывет по чужим океанам. я боялась, что разочаруюсь, боялась провала. но теперь душа просит пощадить ее и вернуть обратно. я бесконечно влюблена в каждую улицу, что не успела пройти, в каждый мост, в каждый дворец, который запомнил запах моих волос. я влюблена в город и безумно хочу полюбить эту страну. долгожданный выдох произошел. теперь лишь ожиданием кормить свое сердце, чтобы не забыть и вернуться.

я собралась. вышла. закрыла двери. вызвала лифт. остановка. двери открылись. но идти то и некуда и не к кому собственно.вот

о пропасти, что безвозвратно утеряна в моих садах, поют ночами совы, разрывая небесную тихую гладь. мне помнится однажды, я загадала увидеть десять тысяч сомкнутых морей. но оказалось, что такого чуда мне не увидеть в ближайшие сто дней. и пустуют строчки. я пытаюсь ночью успокоить ураган в себе. но увы, мне так же тихо кто-то шепчет о пустом крыльце, где я оставила тетрадку с ручкой недописанных идей. я пою глухие песни при этом думаю о чем-то вроде. время безжалостно точит свое острие у моих дверей. спасаюсь пустотами на одноименных картинах и холод сквозь кожу струится теплее тогда, когда в сердце не только пропасть, но и мостик и, конечно, совы, которые знают берег у перипетии десяти тысяч морей.