The grave that they dug him had flowers
Gathered from the hillsides in bright summer colors,
And the brown earth bleached white at the edge of his gravestone.
He’s gone.
When the wars of our nation did beckon,
A man barely twenty did answer the calling.
Proud of the trust that he placed in our nation,
He’s gone,
But eternity knows him, and it knows what we’ve done.
And the rain fell like pearls on the leaves of the flowers
Leaving brown, muddy clay where the earth had been dry.
And deep in the trench he waited for hours,
As he held to his rifle and prayed not to die.
But the silence of night was shattered by fire
As guns and grenades blasted sharp through the air.
And one after another his comrades were slaughtered.
In morgue of marines, alone standing there.
He crouched ever lower, ever lower with fear.
"they can’t let me die! the can’t let me die here!
I’ll cover myself with the mud and the earth.
I’ll cover myself! I know I’m not brave!
The earth! the earth! the earth is my grave."
The grave that they dug him had flowers
Gathered from the hillsides in bright summer colors,
And the brown earth bleached white at the edge of his gravestone.
He’s gone.
В полный вздох не дышится, поэтому расскажу о различных мелочах.
О мороженом. Мной за лето не было съедено не одного эскимо, просто не хотелось... А с наступлением прохлады, лечить вечно больное горло хочется именно им, да не простым, а шоколадным.
Свет в электричках-это так по-зимнему...А по-зимнему, это так уютно...
Мне каплей крови душу увлажни:
Осквернена и каменно-тверда,
Душа моя очистится тогда;
Смягчи жестокость, злобу изгони
И смерть навеки жизни подчини,
Ты, смертью смерть поправший навсегда!..
От первой смерти, от второй - вреда
Не потерплю, коль в Книгу искони
Я вписан: тело в долгом смертном сне
Лишь отдохнет и, как зерно, взойдет,
Иначе не достичь блаженства мне:
И грех умрет, и смерть, как сон, пройдет;
Очнувшись от двойного забытья,
Последний - вечный - день восславлю я!
Джон Донн уснул, уснуло все вокруг.
Уснули стены, пол, постель, картины,
уснули стол, ковры, засовы, крюк,
весь гардероб, буфет, свеча, гардины.
Уснуло все. Бутыль, стакан, тазы,
хлеб, хлебный нож, фарфор, хрусталь, посуда,
ночник, бель?, шкафы, стекло, часы,
ступеньки лестниц, двери. Ночь повсюду.
Повсюду ночь: в углах, в глазах, в белье,
среди бумаг, в столе, в готовой речи,
в ее словах, в дровах, в щипцах, в угле
остывшего камина, в каждой вещи.
В камзоле, башмаках, в чулках, в тенях,
за зеркалом, в кровати, в спинке стула,
опять в тазу, в распятьях, в простынях,
в метле у входа, в туфлях. Все уснуло.
Уснуло все. Окно. И снег в окне.
Соседней крыши белый скат. Как скатерть
ее конек. И весь квартал во сне,
разрезанный оконной рамой насмерть.
Уснули арки, стены, окна, вс?.
Булыжники, торцы, решетки, клумбы.
Не вспыхнет свет, не скрипнет колесо...
Ограды, украшенья, цепи, тумбы.
Уснули двери, кольца, ручки, крюк,
замки, засовы, их ключи, запоры.
Нигде не слышен шепот, шорох, стук.
Лишь снег скрипит. Все спит. Рассвет не скоро.
Уснули тюрьмы, за'мки. Спят весы
средь рыбной лавки. Спят свиные туши.
Дома, задворки. Спят цепные псы.
В подвалах кошки спят, торчат их уши.
Спят мыши, люди. Лондон крепко спит.
Спит парусник в порту. Вода со снегом
под кузовом его во сне сипит,
сливаясь вдалеке с уснувшим небом.
Джон Донн уснул. И море вместе с ним.
И берег меловой уснул над морем.
Весь остров спит, объятый сном одним.
И каждый сад закрыт тройным запором.
Спят клены, сосны, грабы, пихты, ель.
Спят склоны гор, ручьи на склонах, тропы.
Лисицы, волк. Залез медведь в постель.
Наносит снег у входов нор сугробы.
И птицы спят. Не слышно пенья их.
Вороний крик не слышен, ночь, совиный
не слышен смех. Простор английский тих.
Звезда сверкает. Мышь идет с повинной.
Уснуло вс?. Лежат в своих гробах
все мертвецы. Спокойно спят. В кроватях
живые спят в морях своих рубах.
По одиночке. Крепко. Спят в объятьях.
Уснуло вс?. Спят реки, горы, лес.
Спят звери, птицы, мертвый мир, живое.
Лишь белый снег летит с ночных небес.
Но спят и там, у всех над головою.
Спят ангелы. Тревожный мир забыт
во сне святыми -- к их стыду святому.
Геенна спит и Рай прекрасный спит.
Никто не выйдет в этот час из дому.
Господь уснул. Земля сейчас чужда.
Глаза не видят, слух не внемлет боле.
И дьявол спит. И вместе с ним вражда
заснула на снегу в английском поле.
Спят всадники. Архангел спит с трубой.
И кони спят, во сне качаясь плавно.
И херувимы все -- одной толпой,
обнявшись, спят под сводом церкви Павла.
Джон Донн уснул. Уснули, спят стихи.
Все образы, все рифмы. Сильных, слабых
найти нельзя. Порок, тоска, грехи,
равно тихи, лежат в своих силлабах.
И каждый стих с другим, как близкий брат,
хоть шепчет другу друг: чуть-чуть подвинься.
Но каждый так далек от райских врат,
так беден, густ, так чист, что в них -- единство.
Все строки спят. Спит ямбов строгий свод.
Хореи спят, как стражи, слева, справа.
И спит виденье в них летейских вод.
И крепко спит за ним другое -- слава.
Спят беды все. Страданья крепко спят.
Пороки спят. Добро со злом обнялось.
Пророки спят. Белесый снегопад
в пространстве ищет черных пятен малость.
Уснуло вс?. Спят крепко толпы книг.
Спят реки слов, покрыты льдом забвенья.
Спят речи все, со всею правдой в них.
Их цепи спят; чуть-чуть звенят их звенья.
Все крепко спят: святые, дьявол, Бог.
Их слуги злые. Их друзья. Их дети.
И только снег шуршит во тьме дорог.
И больше звуков нет на целом свете.
Но чу! Ты слышишь -- там, в холодной тьме,
там кто-то плачет, кто-то шепчет в страхе.
Там кто-то предоставлен всей зиме.
И плачет он. Там кто-то есть во мраке.
Так тонок голос. Тонок, впрямь игла.
А нити нет... И он так одиноко
плывет в снегу. Повсюду холод, мгла...
Сшивая ночь с рассветом... Так высоко!
"Кто ж там рыдает? Ты ли, ангел мой,
возврата ждешь, под снегом ждешь, как лета,
любви моей?.. Во тьме идешь домой.
Не ты ль кричишь во мраке?" -- Нет ответа.
"Не вы ль там, херувимы? Грустный хор
напомнило мне этих слез звучанье.
Не вы ль решились спящий мой собор
покинуть вдруг? Не вы ль? Не вы ль?" -- Молчанье.
"Не ты ли, Павел? Правда, голос твой
уж слишком огрублен суровой речью.
Не ты ль поник во тьме
Того, кто пашет, плуг делает сытым,
Дорогу осилит пешком идущий,
Поучающий брахман достигнет большего, чем непоучающий.
Щедрого друга должно предпочесть нещедрому.
То, что помогает не терять голову, приносит счастье и спокойствие...Пока, моя политика всё же основывается на движении, действии, развитии по средствам совершения чего-либо. И , когда кажется, что ты опаздываешь, надо остановится и осознать, что истинно никуда не торопишься, всё идёт своим чередом, и всё суета...
Как больно осенью горло сжимается...
Истино так. И сия несправедливость обычно порочна, мелочна, ранит поверхностно, Но переживается шумно, словно лава сжигая всё умиротворение внутри. Мне казалось, я научилась не замечать несправедливость, ан нет. Переживать по оным поводам - терять себя и человеческий вид.
Все чужое, а внутри пустота....
Ну просто вообще пустота.
Сегодня ночью было со мной такое...
Снится мне, что я с Аней Пащец решили сходить в гости к Ирине. Мы заходим к ней, Аня обнимает Ирину, они оказываются с ней в замечательных дружеских отношениях, на меня же Ирина посмотрела с таким раздрожением, что я к неё пожаловала, но всё же пригласила войти. Предлогом прийти служило то, что мне понадобился тазик, для того чтобы развести в нём клей, и поклеить что-то на потолок. Что клеить мы ещё не решили...Ирина посоветовала мне поклеить плитку, так как это серьёзно и напрягает. В итоге, я поразмышляла и решила, что тазик мне нужен.
Тем временем , в коридоре сидел Тимоня, который вырезал круг-квадрат, и сдел из него юлу. Он поступил, так для того , чтобы на него обратили внимание . И за тем, в его школе все должны были повторить за ним, а он , соответственно, стать популярным...
С температурой снятся такие красочные сны!)
Вчера один из ярких снов был таким...
Я пошла с Кети на Коэна, по дороге к нам каким-то необычным образом присоединилась Таня. Выступление проходила в клубе похожем на План Б, мы сидели за столиком, в буквальном степени оккупировав его, Кети сидела на столе. По окончании концерта мы подошли к сцене и стали разговаривать с каким-то молодым человеком по-французки, который попросил у Коэна адрес электронной почты, который в итоге получил. Я протянула Коэна на сцену руку, как-то странно, как для поцелуя, на что он спросил, чего же я хочу рукопожатия или поцелуя. На сцене находилась какая-то девушка, которая разговаривала с публикой.
Таня повела нас домой по самым освещённым улицам, мы проходили мимо агенства занимающегося организацией хороводов. Кстати, один хоровод, довольно масштабный , имел место быть , несмотря на ночь...У меня было ложное ощущение , что я в НиНо. Пришли ко мне домой с Кети, так никого не было, хотя было поздно, но в моей комнате было светло.
Затем я зачем-то полезла на молачай, Кети тоже захотела, но тот совсем сломался и иссох, я обрезала его под самый корень. Я переживала по поводу того, что скажет мама, на цветки я же заметила меленькие красные цветочки, как перед смертью.
Я пошла на кухню, там был жуткий беспорядок, на полу валялись книги в белах обложках, будто самые ранние книги Фрая. И у мисок были кот и котенок. Котенок Дуси, а кот,наверное, Гаретт, они были семьёй.
Я страдаю от прошлого. Нет, даже не из-за ностальгии, а вследствие осознания того, насколько мне противно всё происходящее ранее. Да, может, и сама ностальгия противна. Раньше для меня она была как бальзам, я любила упиваться прошлым ушлым, тухлым счастьем, не осознавая о том, что оно уже умерло. Зачем я в себе его хранила? Для своего успокоения и построения иллюзии бесконечного тепла. Наверное, уровень псевдосчастья поднялся до горла и стал смердеть при каждом вздохе, награждая пессимистическими настроениями, отсутствием здравых, в обычное время, рассуждений и головной болью...
Слова, предназначенные для одного человека, ничего не дадут другому. Слова живут только секунду, это такая же одноразовая вещь, как condom, только наоборот - condom, так сказать , на миг разъединяет, а слова на миг объединяют. Но хранить слова после того, как они услышаны, так же глупо, как сберегать использованный...
В. Пелевин. "T".
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк моховой,
Только крыши, снег, и, кроме
Крыш и снега, никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной.
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Но нежданно по портьере
Пробежит сомненья дрожь,-
Тишину шагами меря.
Ты, как будущность, войдешь.
Ты появишься из двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то, впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
Снег, сколько радости для меня в этом слове. Открываешь по утру глаза, выглядываешь во двор, а там всё бело...
И на душе становится так же, чисто и светло!
Heinrich Heine
Die Lorelei
Ich weiß nicht, was soll es bedeuten,
Daß ich so traurig bin;
Ein Märchen aus alten Zeiten,
Das kommt mir nicht aus dem Sinn.
Die Luft ist kühl, und es dunkelt,
Un ruhig fließt der Rhein;
Der Gipfel des Berges funkelt
In Abendsonnenschein.
Die schönste Jungfrau sitzet
Dort oben wunderbar,
Ihr goldenes Geschmeide blitzet,
Sie kämmt ihr goldenes Haar.
Sie kämmt es mit goldenem Kamme
Und singt ein Leid dabei;
Das hat eine wundersame,
Gewaltige Melodei.
Den Schiffer im kleinen Schiffe
Ergreift es mit wildem Weh;
Er schaut nicht die Felsenriffe,
Er schaut nur hinauf in die Höh'.
Ich glaube, die Wellen verschlingen
Am Ende Schiffer uns Kahn;
Und das hat mit ihrem Singen
Die Lorelei getan.
Zu Bacharach am Rheine
(Clemens Brentano, 1800)
Zu Bacharach am Rheine
Wohnt eine Zauberin,
Sie war so schön und feine
Und riß viel Herzen hin.
Und brachte viel zu schanden
Der Männer rings umher,
Aus ihren Liebesbanden
War keine Rettung mehr.
Der Bischof ließ sie laden
Vor geistliche Gewalt -
Und mußte sie begnaden,
So schön war ihr' Gestalt.
Er sprach zu ihr gerühret:
"Du arme Lore Lay!
Wer hat dich denn verführet
Zu böser Zauberei?"
"Herr Bischof laßt mich sterben,
Ich bin des Lebens müd,
Weil jeder muß verderben,
Der meine Augen sieht.
Die Augen sind zwei Flammen,
Mein Arm ein Zauberstab -
O legt mich in die Flammen!
O brechet mir den Stab!"
"Ich kann dich nicht verdammen,
Bis du mir erst bekennt,
Warum in diesen Flammen
Mein eigen Herz schon brennt.
Den Stab kann ich nicht brechen,
Du schöne Lore Lay!
Ich müßte dann zerbrechen
Mein eigen Herz entzwei."
"Herr Bischof mit mir Armen
Treibt nicht so bösen Spott,
Und bittet um Erbarmen,
Für mich den lieben Gott.
Ich darf nicht länger leben,
Ich liebe keinen mehr -
Den Tod sollt Ihr mir geben,
Drum kam ich zu Euch her. -
Mein Schatz hat mich betrogen,
Hat sich von mir gewandt,
Ist fort von hier gezogen,
Fort in ein fremdes Land.
Die Augen sanft und wilde,
Die Wangen rot und weiß,
Die Worte still und milde
Das ist mein Zauberkreis.
Ich selbst muß drin verderben,
Das Herz tut mir so weh,
Vor Schmerzen möcht' ich sterben,
Wenn ich mein Bildnis seh'.
Drum laßt mein Recht mich finden,
Mich sterben, wie ein Christ,
Denn alles muß verschwinden,
Weil er nicht bei mir ist."
Drei Ritter läßt er holen:
"Bringt sie ins Kloster hin,
Geh Lore! - Gott befohlen
Sei dein berückter Sinn.
Du sollst ein Nönnchen werden,
Ein Nönnchen schwarz und weiß,
Bereite dich auf Erden
Zu deines Todes Reis'."
Zum Kloster sie nun ritten,
Die Ritter alle drei,
Und traurig in der Mitten
Die schöne Lore Lay.
"O Ritter laßt mich gehen,
Auf diesen Felsen groß,
Ich will noch einmal sehen
Nach meines Lieben Schloß.
Ich will noch einmal sehen
Wohl in den tiefen Rhein,
Und dann ins Kloster gehen
Und Gottes Jungfrau sein."
Der Felsen ist so jähe,
So steil ist seine Wand,
Doch klimmt sie in die Höhe,
Bis daß sie oben stand.
Es binden die drei Ritter,
Die Rosse unten an,
Und klettern immer weiter,
Zum Felsen auch hinan.
Die Jungfrau sprach: "da gehet
Ein Schifflein auf dem Rhein,
Der in dem Schifflein stehet,
Der soll mein Liebster sein.
Mein Herz wird mir so munter,
Er muß mein Liebster sein!-"
Da lehnt sie sich hinunter
Und stürzet in den Rhein.
Die Ritter mußten sterben,
Sie konnten nicht hinab,
Sie mußten all verderben,
Ohn' Priester und ohn' Grab.
Wer hat dies Lied gesungen?
Ein Schiffer auf dem Rhein,
Und immer hat's geklungen
Von dem drei Ritterstein:
Lore Lay
Lore Lay
Lore Lay
[467x699]
Like a bird on the wire,
like a drunk in a midnight choir
I have tried in my way to be free.
Like a worm on a hook,
like a knight from some old fashioned book
I have saved all my ribbons for thee.
If I, if I have been unkind,
I hope that you can just let it go by.
If I, if I have been untrue
I hope you know it was never to you.
Like a baby, stillborn,
like a beast with his horn
I have torn everyone who reached out for me.
But I swear by this song
and by all that I have done wrong
I will make it all up to thee.
I saw a beggar leaning on his wooden crutch,
he said to me, "You must not ask for so much."
And a pretty woman leaning in her darkened door,
she cried to me, "Hey, why not ask for more?"
Oh like a bird on the wire,
like a drunk in a midnight choirhave tried in my way to be free
Это был лучший концерт в моей жизни...Нет, даже, не концерт, а в целом, событие. То, ожидание чего казалось бесконечным, при мысли о котором трепетало сердце, лицо наливалось краской. Концерт Leonard'a Cohen'a в Государственном Кремлёвском дворце.
С первыми звуками музыки меня унесло. Я не могла надышаться той атмосферой, которая была сотворена в этот самый волшебный в мире вечер. Голос Leonard'a приводит оцепенение, ты невольно погружаешься в мир его переживаний, словно становишься одним из участников всех происходящих в песнях событий, переживаешь глубоко личные эмоции. Сердце стучит с каждым его придыханием всё сильнее.
О сыгранных песнях, думаю, рассказывать не стоит, ибо это тот случай, когда любая исполненная песня особо ожидаема... Но, как сжалось всё внутри меня, когда зазвучала I'm your men. Это никогда не испытываемые эмоции захлестнули , эмоции, которые трудно идентифицировать, столь неподдельные, искренние, широкие.
Мне подумалось по окончании концерта, что Cohen это персонаж, взятый прямо со страниц Ремарка...Объяснить это на основе сходства довольно просто, но нужно ли?... Стоит только увидеть его или услышать и всё становится ясно...
Было ли в моей жизни что-то лучше Leonard'a Cohen'a?.. Думаю, нет....
Меланхолия - длиною в жизнь...
У тебя слишком много имущества, дружок! Когда ты поднимаешься на мой холм, ты волочешь за собой не только свои немногочисленные килограммы, к твоим ногам железной цепью прикован целый мир – твоя личная Вселенная, над созданием которой ты отлично потрудился…
Зачем люди создают и окружает себя тем, что им совершенно не нужно? Вряд ли, вообще это необходимо кому-либо. Что могут дать вещи? Да, ничего. Они создают лишь иллюзии, иллюзию жизни, движения, да, благополучия, в конце концов...А уже из подобных чувств складывается ментальные оковы. В виде необходимости быть оцененым обществом, выполнении каких-то норм и морали.
Wrap me in a bolt of lightning
Send me on my way still smiling
Maybe that's the way I should go,
Straight into the mouth of the unknown
I left the spare key on the table
Never really thought I'd be able to say
I merely visit on the weekends
I lost my whole life and a dear friend
I've said it so many times
I would change my ways
No, nevermind
God knows I've tried
Call me a sinner, call me a saint
Tell me it's over I'll still love you the same
Call me your favorite, call me the worst
Tell me it's over I don't wan't you to hurt
It's all that I can say. So, I'll be on my way
I finally put it all together,
But nothing really lasts forever
I had to make a choice that was not mine,
I had to say goodbye for the last time
I kept my whole life in suitcase,
Never really stayed in one place
Maybe that's the way it should be,
You know I've led my life like a gypsy
I've said it so many times
I would change my ways
No, nevermind
God knows I've tried
Call me a sinner, call me a saint
Tell me it's over I'll still love you the same
Call me your favorite, call me the worst
Tell me it's over I don't wan't you to hurt
It's all that I can say. So, I'll be on my way
I'll always keep you inside, you healed my
Heart and my life... And you know I try.
Call me a sinner, call me a saint
Tell me it's over I'll still love you the same
Call me your favorite, call me the worst
Tell me it's over I don't wan't you to hurt
It's all that I can say. So, I'll be on my way
So, I'll be on my way
So, I'll be on my way
В субботу вечером (02.10.10), я сходила на Аморфис. Ожидание концерта оправдалось на все 200% процентов. Немного жаль, что в Питере не было аккредитации. Всё подробно о концерте и , собственно, моих впечатлениях можно прочитать здесь http://www.heavymusic.ru/conreview/706/
И тем же волшебным вечером я отправилась в Нижний Новгород. Поезд отходил от Казанского вокзала в 23.35, так что пулей после концерта, я помчалась туда. С Инной и Игорем, которые решили проводить меня, мы договорились встретиться в 23.00 на Комсомольской кольцевой. Я была там без пятнадцати одиннадцать, да, я категорически не умею опаздывать.
Поезд, вправду, оказался отличным, фирменным, недостатком для меня стала лишь теплота внутри +23' - это много, когда спишь в одежде. Полку я выбрала верхнюю, ибо, на мой взгляд , это удобнее всего. Наша ячейка плацкарта была довольно забавной, снизу, подо мной, лежала тётушка, очень полная, она легла ещё до отправления, не постелив даже бельё, и через пять минут захрапела протяжно и довольно громко. На верхней боковушке был мужчина около пятидесяти лет, аскетичного вида, который зачем-то встал около трёх ( в это время была небольшая остановка, только две минуты, на которой вышла тётушка) и стал принимать пищу. Причём свет сразу, при отъезде от станции, выключили. Он ел что-то грандиозное, важно, чинно и степенно.
Где-то в пол шестого в воскресенье(03.10.10) встала я , чтобы умыться, переодеться. А в шесть двадцать, раньше времени на 13 минут, поезд прибыл на Московский вокзал города Нижний Новгород. Когда я сидела с утра и просто смотрела в окно, в котором разглядеть что-либо было трудно, над городом стояла кромешная тьма, я чувствовала, буквально, наплыв радости. Мне так хорошо, оттого что я еду куда-то, еду в поезде и наблюдая за происходящим.
По приезде хотела купить билеты, но их не оказалось. Сказали подойти в десять.
Время пол седьмого, до ближайшей встречи семь часов. И я с огромной радостью пошла встречать рассвет. "Если мы не увидем рассвет, то опоздаем на целую жизнь. Ведь, каждый рассвет-единнственный в жизни." Я свернула на какое-то шоссе и пошла вперёд. Медленно, любуясь природой, Окой и сооружениями. Вдали чуть искрилась только возникшая золотая полоса. Утренняя прохлада окутывала, иголкой покалывая замерзшие кисти рук и ноги. Я люблю такую погоду. Улицы практически пустые, лишь изредка кто-нибудь пройдт. Разве могла я ещё недавно подумать, что буду встречать рассвет в другом городе... Мне нравится, когда неожиданные мысли , на подобии этой реализуются. А как появилась мысль про Нижний Новгород я сама не знаю... И в пятницу я купила билет.
Но это не так интересно и великолепно, как рассвет. Жёлтая атласная лента становилась шире, и, кое-где , ещё в глубоко синих ночных тучах чтали появляться острые узкие нитки розовых оттенков. Небесное полотно было безумно прекрасно. Вдруг , словно кто-то стряхнул пыль, небо стало светлеть, а чуть позже поднялось и оказалось некой прозрачной материей. В семь пятнадцать было уже совсем светло, холодным цветом
Каждый из нас знал, что у нас
Есть время опоздать и опоздать еще,
Но выйти к победе в срок.
И каждый знал, что пора занять место,
Но в кодексе чести считалось существенным
Не приходить на урок;
И только когда кто-то вышел вперед,
И за сотни лет никто не вспомнил о нем,
Я понял - небо
Становится ближе
С каждым днем...
Мы простились тогда, на углу всех улиц,
Свято забыв, что кто-то смотрит нам вслед;
Все пути начинались от наших дверей,
Но мы только вышли, чтобы стрельнуть сигарет.
И эта долгая ночь была впереди,
И я был уверен, что мы никогда не уснем;
Но знаешь, небо
Становится ближе
С каждым днем...
Сестра моя, куда ты смотрела, когда восход
Встал между нами стеной?
Знала ли ты, когда ты взяла мою руку,
Что это случится со мной?
И ты можешь идти и вперед, и назад,
Взойти, упасть и снова взойти звездой;
Но только пепел твоих сигарет - это пепел империй,
И это может случиться с тобой;
Но голоса тех богов, что верят в тебя,
Еще звучат, хотя ты тяжел на подъем;
Но знаешь, небо
Становится ближе;
Слышишь, небо
Становится ближе;
Смотри сам - небо
становится ближе
С каждым днем.
[466x699]
ОСЕНЬ
Р.В.Иванову
Тихо в чаще можжевеля по обрыву.
Осень, рыжая кобыла, чешет гривы.
Над речным покровом берегов
Слышен синий лязг ее подков.
Схимник-ветер шагом осторожным
Мнет листву по выступам дорожным
И целует на рябиновом кусту
Язвы красные незримому Христу.
1914
Сергей Есенин. Сочинения.
Москва: Книжная палата, 2000.
Я просто лучше сжигаю мосты.
Зачем тебе смотреть в меня,
Всмотрись в себя!
Что видишь ты?
Спасибо и до свидания!
Я наслаждаюсь красотой деревьев...Они прекрасны. Иссиня-черные мужественные стволы и россыпь листвы; сырой, насыщенной...Как горды эти небесные создания. Созерцание приносит настоящую, неподкупную радость, действительно, что может красивее? И, боюсь, что это не запечатлеть...Наверное, чувство, охватывающее меня при прикосновении к этой сказке, одно из самых глубоких, что мне было дано. Похожее на заполнение мерцанием, охватывающим всё: чувства, понятия, состояние и остающимся навсегда. Для меня наступило прощанье с сентябрём, я остро это ощутила сегодня...Ты знаешь, листья летят, я их стараюсь понять и обнять... И небо подстать; хмурое, но бесконечно прекрасное, такое высокое.
А.Вертинский.
Ты успокой меня, скажи, что это шутка,
Что ты по-прежнему, по-старому моя...
Не покидай меня, мне бесконечно жутко,
Мне так мучительно, так страшно без тебя...
Но ты уйдешь, холодной и далекой,
Укутав сердце в шелк и шиншилля
Не покидай меня, не будь такой жестокой,
Пусть мне покажется, что ты еще моя.
А.Вертинский.
Ты успокой меня, скажи, что это шутка,
Что ты по-прежнему, по-старому моя...
Не покидай меня, мне бесконечно жутко,
Мне так мучительно, так страшно без тебя...
Но ты уйдешь, холодной и далекой,
Укутав сердце в шелк и шиншилля
Не покидай меня, не будь такой жестокой,
Пусть мне покажется, что ты еще моя.
Зависело б от нас, мы не пришли б сюда,
А раз уже мы здесь, - ушли бы мы когда?
Нам лучше бы не знать юдоли этой вовсе
И в ней не оставлять печального следа.
В пятницу(24.09.10), я ходила со Светой в Тень, которая снова переименована, на этот раз в Pipl!. Концерт понравился в силу отличного звука и комфорта. Начало было дано группой Корсика, на которой , мы ещё стояли на первом этаже, а потом решили пойти на второй, где комфортно разместились. Звучание, во всяком случае, там было отличным, да и вид тоже неплохой. Понравилось выступление ЧО, а Пидемио не стали слушать). Знакомых, как и думала, встретила много)Рецензию напишу сегодня, может быть.
В субботу(25.09.10), я посетила ММ.(Которая по традиции проходила с четверга 23.09 по воскресенье 26.10) Относительно выставки, она была намного слабее, чем предыдущее года, особенно это было заметно в павильоне визуальных эффектов. В главном же, музыкальном павильоне, компаний-представителей было меньше, но некоторые были представлены шире, чем ранее. Отлично постучала в портативные джамбе и поиграла на различных синтезаторах. От барабанов потом накрыло чувством веселья, радости и удовольствия. Приехала я в Сокольники около трёх, по пути к павильону встретила Танюшку с Димой. А на самой выставке, по традиции, Игоря, Алика Грановского, Страйка(с которым сидели рядом в пятницу на концерте) ; также Лёшу, Ларсо с Ванечкой, и многих ещё. На выставке было много детишек, некоторые очень порадывали. Запомнился мальчик, лет десяти, который барабанил покруче многих взрослых. Вообщем рада была повидаться со всеми, да и поиграть).
В воскресенье(26.09.10) на выставку не пошла, сил не нашлось, да и, вроде, всё осмотрела.