Песенка Tu Vuo Fa L’Americano ("Ты хочешь быть, как американец"), написанная в 1956-м итальянцем Carosone для конкурса ,
... составлена из "неаполитано" запева и пародии на буги-вуги с этаким "тупым" пам-пам-фафа-па -ба" Вот это пам-пам и сделало её гениальной. Это бывает с пародиями - хотят, как хуже, а получается шедевр.
Родина должна знать своих писателей в лицо.
По ссылке другие работы замечательного художника Николая Евгеньевича Ватагина.
The Market Street Steamvent. А также см. Оригинал
[показать](2048×1240)
Times Square Lights. А также см. Оригинал
[показать](2048×1224)
Геометрические фигуры могут быть куда более интересными, если это тела настоящих людей, изображенных на живописных полотнах художником-кубистом. Удивительно лаконично художник Георгий Курасов вписывает реальность в пространство, поделенное на линии, будто он смотрит на мир через какое-то особое мозаичное витражное стекло.
Георгий Курасов родился в 1958 году в СССР, в городе Ленинграде. Художник и скульптор по образованию, он по-прежнему живет и работает в том же месте, но теперь страна называется Россией, а город Санкт-Петербургом. Без каких-либо усилий со своей стороны, Георгий, кажется, эмигрировал из одной сюрреалистический страны в другую.
В 1993 году его работы были впервые выставлены в США, начиная с тех непростых для художника, да и целой страны, времен, он продает свои картины исключительно в Северной Америке, где стал востребованным.
Гиблая пустыня - ни конца, ни кpая.
Общая святыня -мать-земля сыpая.
Топи да болота, степи да чащобы,
Хpамов позолота, а вокpуг - тpущобы,
Завывает вьюга, гонит снег по кpугу...
Коpотка кольчуга на спине у дpуга!
Глушь да буеpаки, воpовство да дpаки,
Да сpамные вpаки вечеpом в баpаке.
Пpём с мольбой о чуде пpямиком в тpясину.
Каждому Иуде - личную осину!
Каждому кумиpу возжигаем свечки,
Да гpозимся миpу встать с холодной печки:
Вот подымем знамя да пpойдем с боями,
Тем же, кто не с нами, гнить в зловонной яме!
Вытопчем доpогу к вашему поpогу,
Пусть идем не в ногу, но зато нас много.
Пыл наш не умерить, рвемся в бой отважно,
Главное - чтоб верить, а во что, неважно.
Не считаем трупы, не боимся мести,
Ничего, что глупо, главное, что вместе!
Пить - так до упаду, мордой в грязь с размаху,
Нету с нами сладу, во нагнали страху!
Все кругом поруша, перед образами
Изливаем душу пьяными слезами.
Нас видать по pоже, выpосших без нянек,
Нам свой кнут доpоже, чем замоpский пpяник.
Мы в гробу видали ихние конфетки!
Будем жить и дале в клетке, как и предки.
События 200-летней давности до сих пор до конца не исследованы историками. Об Отечественной войне – без стереотипов и идеологических штампов
Владимир Воронов
За 200 лет, минувших после Отечественной войны 1812 года, о ней, казалось бы, сказано всё. Только вот последние десятилетия это «всё», словно белка в колесе, крутится вокруг одного и того же: Наполеон, Кутузов, Барклай де Толли, Багратион, батарея Раевского, Бородино, Денис Давыдов… Порой даже кажется, что многие исследования будто под копирку слизаны друг с друга: один и тот же, словно высочайше утверждённый на века, шаблонный ряд героев; одни и те же цитаты, факты, события… И батальные сюжеты, вращающиеся по бесконечному кругу вокруг Бородино.
Когда же берёшь в руки книги, изданные до «исторического материализма», поражает то, что об этой войне мы знаем много меньше, чем знали наши соотечественники в… 1912 году, когда отмечали её 100-летний юбилей. Неужто иссякли все архивные источники?
[700x333]
Фотоколлаж - Алексей Сила
Марк Лайта — известный американский фотограф из Лос-Анджелеса. Его фотографии использовали для рекламных кампаний такие бренды, как Adidas, Mercedes-Benz, Apple, BMW, Visa.
При создании проекта «Serpentine» Марк объездил различные места на территории США и Центральной Америки, чтобы сфотографировать некоторых из наиболее смертоносных змей в мире. Также он работал с коллекционерами, заводчиками, зоопарками и даже антиядовыми лабораториями. Черный фон фотографий подчеркивает яркость, гибкость и грациозность этих созданий.
У Саши Тихонова умер отец. Скоропостижно, от инсульта. В одночасье, как раньше говорили. Ему было семьдесят два. Полковник, военный пенсионер.
Саша был судовой инженер-механик. Когда ему позвонила мама, их корабль был в Индийском океане.
Короче, он приехал домой через месяц после похорон.
Обнял маму. Выпил, погоревал. Наутро поехал на могилу.
Вернулся злой.
— Мама, — сказал он, — ты зачем крест поставила? Он же был неверующий. Член партии. Партбилет не сдавал, между прочим.
— Ну и пускай, — сказала мама. — Я тоже раньше в Бога не верила. А теперь все веруют. Как же — могила, и без креста? Все кресты ставят, и в храме отпевают…
— Что?! — Саша вскочил со стула. — Может, его еще и отпевали?
— А как же не отпевать? — сказала мама.
Саша дрожащими от гнева руками полез в ящик письменного стола, вынул папку, развязал тесемки:
— Видишь? — протянул ей лист бумаги. — Черным по белому: «Хоронить без церковных обрядов». Ты что, не знала?
— Я ведь чтоб его душа упокоилась, — сказала она и заплакала.
— Ты еще про тот свет расскажи, — сказал Саша.
На следующий день он пошел в церковь.
— Я сын Сергея Петровича Тихонова, которого вы отпевали двадцать восьмого мая, — сказал он батюшке. — Во-первых, это было против воли покойного, вот! — Он достал из портфеля лист с завещанием, показал пальцем нужные слова. — Во-вторых, покойный был некрещеный. Коммунист. Атеист.
— Погодите, — сказал батюшка. — Дайте вспомнить. Да. Но вдова сказала, что он крещен в православии.
— Надо было свидетельство потребовать, — сказал Саша.
— Мы обычно верим на слово…
— Зря, господин священник.
— Зачем вы меня обижаете? Меня зовут отец Геннадий.
— Вы мне не отец. Я не принадлежу…
— Хорошо, хорошо, — кротко сказал батюшка. — Тогда Геннадий Иваныч.
— Что ж это такое, Геннадий Иваныч? Это же издевательство над покойным. Если бы вас по еврейскому обряду? Или гражданскую панихиду в клубе, и всё? Вам приятно было бы?
— Моей душе, вы хотели сказать?
— В смысле, вашим родственникам! Но тут еще ничего. Можно потом на могилу пойти и отслужить панихиду, как положено. Ведь можно?
— Можно, — кивнул батюшка.
— А мне что делать? Надо дать обратный ход. Вы не можете… ну типа анафемы? Отлучить его от церкви?
— Но он же некрещеный!
— Что же делать-то? — чуть не застонал Саша.
— Напишите епископу, — сказал батюшка. — Вот, мол, священник такой-то отпевал некрещеного. Да еще против воли, высказанной в его завещании.
— И что епископ? — спросил Саша.
— Наверное, как-то меня накажет.
— Ладно, — сказал Саша. — Бог простит.
Повернулся и ушел.
Через год он поставил на могиле памятник.
Гранитный обелиск. Сверху звезда. Портрет. Надпись: «Полковник Сергей Петрович Тихонов. 1938—2011». И ниже: «Член Коммунистической партии с 1962 года».
Подул ветер. Облака отбежали и открыли солнце.
Саша подумал, что отец смотрит с неба и радуется.
(с) Денис Драгунский
Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево,
не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь.
(Евангелие от Матфея 3:10).
"Население Российской Федерации ежегодно сокращается на миллион человек!!!" - об этом, наверное, не слышал только слепо-глухой. Статистика про "минус 1 000 000 ежегодно", неизвестно, откуда взятая и кем вброшенная, повторяется и цитируется при каждом удобном случае: мол, "вымирает Рассея".
Буду откровенен: когда я слышу про этот "минус миллион ежегодно", сердце моё не сжимается и ужаса я не испытываю: во-первых, я знаю, что между такими понятиями, как "сокращение населения" и "вымирание населения", всё же, есть разница - ну, а во-вторых, давайте честно признаемся сами себе: КТО, в первую очередь, "вымирает" в современной России?...
Американский художник Уолтер Майерс (Walter Myers) родился в 1958 году, с детства увлекается астрономией. Благодаря его картинам, нарисованным в соответствии с научными данными, мы можем полюбоваться пейзажами других планет. Перед вами подборка работ Майерса с его познавательными комментариями.
Полумесяц Юпитера медленно колеблется над горизонтом его спутника – Европы. Эксцентриситет ее орбиты постоянно подвергается возмущениям вследствие орбитального резонанса с Ио, которая сейчас как раз проходит на фоне Юпитера. Приливная деформация заставляет поверхность Европы покрываться глубокими трещинами и обеспечивает спутник теплом, стимулируя подземные геологические процессы, что позволяет оставаться подповерхностному океану жидким.
На снимке - Павел Зиновьевич Соболев, старшина стрелковой роты пехотного полка. Прадед моего сына. Тещин отец.

« От Москвы до самых до окраин
С южных гор до северных морей
Человек проходит как хозяин,
Если он, конечно, не еврей ! »
1936 г.
«Песня о Родине».Сл.Лебедева-Кумача ,
муз.Дунаевского (последняя строчка –
народная обработка).
«...Я плачу, я слёз не стыжусь и не прячу,
Хотя от стыда за страну свою плачу...»
1960 г.
Герман Плисецкий «Памяти Пастернака».
Наверноe, не найдётся читателей немолодого поколения, кому бы не были известны слова из песни конца 50-х гг:
« Люди мира, на минуту встаньте!
Слушайте, слушайте: гудит со всех сторон -
Это раздаётся в Бухенвальде
Колокольный звон, колокольный звон!
Это возродилась и окрепла
В медном гуле праведная кровь.
Это жертвы ожили из пепла
И восстали вновь, и восстали вновь.
И восстали,
И восстали,
И восстали вновь! »
Я хочу рассказать о судьбе этой песни и о судьбе автора этих до сих пор раскалённых слов. Многие, конечно, могут сказать: это «Бухенвальдский набат» - Вано
Мурадели. Да, это песня, которая мгновенно возвела опального, низложенного в 1946 г.
(Ждановскую эру ) композитора, снова на самый гребень славы.

Вано Мурадели
Pavel Florjančič - xудожник из Словении, родился в 1947 году в Škofji Loki. С 1962 по 1966 он обучался в Школе Дизайна в Любляне (Ljubljani), где по окончанию получил диплом художника-графика, далее он также в Любляне продолжил своё художественное образование и получил второй диплом об окончании Художественного колледжа. С 1970 п0 1975 год преподавал в школе изобразительное искусство, затем становится свободным художником. В 1977 году переезжает в Париж , где совершенствует своё мастерство. А также он в течение 20 лет сотрудничал с галереей Prannerstrasse в Мюнхене в Германии. В настояжее время живёт и работает в своём родном городе Škofji Loki.
[700x471]
[700x465]
"Жил старик в Москве в страшной клопиной коммуналке напротив Черемушкинского рынка.
Когда соседям понадобилась его жалкая каморка, они в отсутствие старичка разгромили его имущество, разломали вещички, уничтожили записи.
Старичок вынужден был переехать к дочери, но так от всего этого занемог, что, как следовало ожидать, вскоре и умер.
Много лет эта картина Дэвида Иншоу для меня олицетворяет Англию. Нет домов на планете, обладающих такой бездной равнодушия к тому, как он выглядит в чьих-то глазах. Картина и висит в галерее Тэйт.
Необычные скульптуры
Тим Нобл и Сью Вебстер сделали из обычных вещей и мусора очень необычные скульптуры.Если просто посмотреть на эти скульптуры,то это окажется куча барахла,но если направить на них свет под определенным углом то вы увидите всю красоту этих скульптур.
Посмотрите и увидите сами:
В 1990 году "Литературная газета" опубликовала на своей 16-й странице подборку "Волшебный яд любви", составленную из произведений "рыцарей Ордена Куртуазного Маньеризма".
Я их видел незадолго в телепередаче, пришел в полный восторг. Подборка в "Литературке" оправдала ожидания. Стихотворение знаменитого ныне Дмитрия Быкова (тогда он был худенький глазастый мальчик) "Фантазии на темы русской классики" сразу же выучил наизусть.
А на стишок Константэна Григорьева "Богомол" ( http://www.stihi.ru/2006/04/15-753 ) сочинил пародию.
Волшебный Яд Любви
Служебный телефон подчеркнуто любезен,
Передавая Ваш волшебный голосок.
У Вас опять обед... Куда в Вас только лезет?!
И как не застряёт очередной кусок?!
Скучаю я без Вас, а Вы мне говорите:
- Обедаю. К тому ж погода холодна.
И хоть ворота в парк пожизненно открыты,
Мне с Вами в них войти не светит ни хрена.
Два месяца назад куда прохладней было,
Но было Вам с руки со мной туда ходить.
И в толк я не возьму - ужель Алеша Сила
Способен возбудить лишь зверский аппетит?
Но есть всему предел. И мне, поверьте слову,
Придется прибегнУть к кинжалу и плащу.
Предупредить хотел - когда-нибудь в столовой
Я Вас подстерегу и страшно отомщу.
Покажется на вид и пошленькой и мелкой
Кому-то месть моя. Подкравшись невзначай,
Волшебный Яд Любви из рукава в тарелку
С борщом подсыплю я, в бефстроганов и в чай.
Ишь, моду завела - пренебрегать поэтом!
Вам остается лишь благодарить богов
За то, что от стола до двери туалета
У Вас на этаже отсилы шесть шагов...
Леонид Броневой: Я бы не прочь вернуться к Мюллеру
[250x245]
Броневой – ведущий актер Ленкома, до этого – звезда Театра на Малой Бронной, а про Мюллера и Велюрова вы и так никогда не забудете. У него редкая репутация артиста, способного сыграть решительно все, и человека, не желающего ладить решительно ни с кем. Один прославленный артист в частном разговоре назвал его «самым легким партнером и самым тяжелым коллегой, какого только можно себе представить»; беда в том, что с большинством людей у нас ровно наоборот, поэтому мы и живем так, как живем. А вариант Броневого – далеко не худший.
В собственном качестве мы не нужны
– Известно, что вы не жалуете прессу, а с телевидением вовсе не имеете дела, так что мы вас боимся.
– Правильно боитесь, но это у меня не каприз и не прихоть, а реакция на цензуру. У меня был телевизионный опыт, когда интервью записывали полтора часа и говорил я о том, что меня больше всего волнует: вот мы постоянно вспоминаем войну, но почему не сделать для ее участников несколько простых и давно необходимых вещей? Почему не приравнять к Герою Советского Союза, например, человека с тремя медалями «За отвагу»?
У меня в молодости был друг с тремя такими медалями, а сколько было таких людей всего – единицы, потому что «За отвагу» – это ведь медаль пехотная, вручаемая рядовым, чернорабочим войны, которые почти не выживали. Тот мой друг, мальчишка в сущности, одну получил за «языка», а вторую за то, что подорвал два танка. Ни денежных, ни иных льгот эта медаль не предполагала и сейчас не дает, как и большинство прочих солдатских наград. Вот об этом я говорил, а оставили от этого разговора полторы минуты ерунды. Если это сознательная цензура, то давайте возвращать Советский Союз в целом, со всем – пусть немногим – пристойным, что там было.
Вообще, мне кажется, это сознательная линия на торжество идиотизма, а точней – на повальную депрофессионализацию, потому что в своем профессиональном качестве я телевидению ни разу не понадобился. Один раз меня позвали спеть песенку в «Нашу гавань», и я при всем почтении к Успенскому не пошел, потому что занимаюсь не пением; в другой раз мною заинтересовался Малахов, но этот интерес не взаимен. В собственном качестве мы никому не нужны: в любом, но – только в чужом! Я смотрю «Культуру», все больше напоминающую резервацию, а в национальной политике, направленной на создание стада, участвовать не хочу.
– Эта политика дает результаты, по-вашему?
– Дает. У нас возвращают билеты на «Вишневый сад», собирается худсовет и всерьез обсуждает, почему это происходит. Ладно, говорю я, давайте предположим, что дело в нас, в спектакле, – но спектакль и так максимально легкий, короткий, быстрый, для зрителя нетрудный. Можно понять, когда и актерам, и зрителям труден шестичасовой «Сад» Някрошюса. Но наши два часа? Нет, не в нас дело, и не зря Захаров – универсальный Захаров, во всякое время находящий ключ к зрителю – искренне говорит сегодня: я не знаю, что ставить. Что им надо – варьете на сцене? У нас с аншлагами идут «Юнона» – это уж традиция – и «Аквитанская львица» с Чуриковой. Чем брать этого обработанного, зомбированного, по сути, зрителя – не знает сегодня ни один театр; разве что половой акт? Как ни горько это признавать, они добились, чего хотели: как у Горина, перестали подкупать актеров – проще оказалось скупить зрителей.
Мой отец сидел с матросом «Авроры»
– Ну, Грозненский театр по тем временам – не такая уж провинция…
– А в Грозном, в чечено-ингушском драмтеатре, как назывался он тогда, работали две труппы: чечено-ингушская, собиравшая аншлаги, и русская – двадцать человек на спектакле… В Оренбурге я сподобился сыграть молодого Ленина – в пьесе Ивана Попова «Семья», в Воронеже — стареющего, в «Третьей патетической», а в Грозном – Сталина в «Кремлевских курантах». Меня и постановщика специально вызывали в обком – как это Броневой играет Сталина, не