а в субботу ночером мы вспоминали недалекую молодость. а потому молодость, что тогда мне не было так мерзко внутри, и я всегда знала что смогу, если только захочу.

а теперь я либо не хочу, либо не могу.

синие ногти на ногах, беспечность и вечные улыбашки.

а еще блять, я скучаю, и наверное плохо от того, что не как раньше. самое главное не так. самые главные.

и очень некстати было вспоминать какую одновременно адскую злость и боль испытываешь когда умирают..

и только одно упоминание, а тем более такое, вызывают ступор и гнев. нет, я вру, я не справляюсь.

тгогда не справилась а теперь поздно, заржавело

как то вообще хуй знает как.

учусь, работаю, работаю, работаю, учусь. в библиотеке сижу как проклятый бот. а все потому, что если завалю экзамены (на тройку завалю, сдать то сдам, вопрос качества) то видимо вообще разноюсь и уважать себя перестану.

дреды мне запретили делать на работе, все таки (о, ужас), и теперь думаю убить свои волосы и покраситься в блондинку. а все опять же почему? гребаные комплексы, даже не знаю как их классифицировать, просто достала сама себя. глупо, конечно, думать, что волосы покрашу и все образуется, но хоть какая-то цель и надежда, чтоли.

свой цинизм и мизантропию я переделать, увы, не могу, может хоть внешне стать глупой и уняняшей .\

месяц не могу письмо другу написать, месяц вообще руки ни до чего руки не доходят.

мама рычит, друзей не вижу (а хочу ли? да кстати и не особо, вообще антисоц личность теперь) ну разве пара чел не в счет, с кем можно просто молча выпить и вроде проще все становится. без особого нытья и осознания предновогодней пиздохрени.

а если я еще раз услышу "эй, малышка" то помоему взорвусь. или влеплю подщечину. достали ей богу.

а тут еще и под лесбиянку снова подписали. бред бредом.

ой, с 9ого класса не люблю новый год. одно расстройство и повышение агрессии.

все хорошо, сдам я и эту сессию. энд

за столиком в кафе
он и она
перед ней чашка капучино
перед ним кружка пива
они обсуждают планы на лето
он закуривает сигарету и неожиданно спрашивает
- а ты знаешь что объединяет
выключенный телевизор
лужу
зеркало
и твои глаза?
она улыбается
- конечно знаю
в них отражаешься ты…
 он улыбается ей в ответ
- умница ты моя…
он так и не решается сказать ей
что на самом деле
выключенный телевизор
лужу
зеркало
и её глаза
объединяет совсем другое
он просто смертельно устал
в них отражаться

(c) Шарль С Патриков

Люди как скрипки: когда рвется последняя струна, становишься деревом.

(с) Кармен Сильва

(c)

в голове мысли атас какие неприличные, что не то что признаться, просто в пустой комнате вслух сказать стыдно и страшно О_о

это не я, это кто-то за меня такую чушь думает. и не справиться с этим темным попутчиком никак, спаситепомогите

Оригинал взят у _falkon_ в Правовые советы участникам митингов + пакет документов для суда

fri[end]
girlfri[end]
boyfri[end]
все имеет [END], кроме fam[ily]
(c)

Она не умела уходить по-английски и читать по-французски. Она писала себя на смятых листах в клетку и оставляла на них отпечаток губ – для тех, кто когда-нибудь о ней вспомнит. Она любила читать людей по улыбкам и целовать зимний воздух. Кто-то, проходя, бросал ей в спину: «Одиночка…», приклеивая к словам ухмылку. Она любила любить, даже тех, кто её никогда не поймёт, кто весенним сном промелькнёт перед её глазами и больше никогда не вернётся. Она была сказкой для того, кто смог бы её прочитать. Но все принимали её за повесть и оставляли пылиться на полке. Она верила в жизнь и ждала чуда, обнимала солнце и появлялась всегда там, где её никто не ждал. Умирая, просила оставить себя в памяти, быть впечатанной в Вечность. И желания её исполняли… Те, кто знал её истинное имя. Её часто путали с привычкой, называли болью, и когда кто-то шёпотом говорил: «Да это же любовь!..» - она оставалась с теми навсегда, застывая в их собственной Вечности – синонимом весне и противоположностью к ненависти. Оставалась – вечной лестницей в Счастье, а иногда – воздушным голубоглазым воспоминанием.

(с) ?

fri[end]
girlfri[end]
boyfri[end]
все имеет [END], кроме fam[ily]
(c)

Самодостаточность — это не плотный распорядок из шейпинга, курсов экибаны, английского и лекций по буддизму. Не собственный кабинет с факсом, ксероксом, компьютером и секретарем в предбаннике. Не вибратор под подушкой, не муж в ливрее, не отшельнический скит в темном, глухом бору. Самодостаточность — это серьезный, страстный, взаимный роман со своею собственной жизнью. Это неиссякаемое удивление перед ее феноменом, это любовь, которой никто и ничто не в состоянии ни уничтожить, ни затмить. Ты с ней родилась, и по сказочным канонам умрете вы в один день.

(с) ?

Мы проходим сквозь руки,
Мы проходим сквозь годы,
Игнорируем слухи,
Остаёмся вне моды,
Мы когда-то любили,
Память только на флешках,
Мы когда-то ценили
Душу в пафосе блеска

Спотыкаясь о зависть,
Ты становишься сильным,
Ничего не исправить,
Ты уходишь красиво,
Прячешь ты свое сердце
Среди хрома машин,
И душа затерялась
Средь осколков витрин.

(с) ?

Можно долгие годы искать что-то или кого-то и в конце концов прийти к выводу,

что на самом деле ты искал самого себя
 

(c) Фредерик Бегбедер

опубликовано псевдо_мысли
 

Бывает вот так, что встречаются долго два человека и постепенно обрастают какими-то своими звуками, словами, интонациями. А потом расходятся в разные стороны и остается после целая куча бесхозных слов, каких-то странных нежностей и неологизмов, которые теперь и деть-то по сути некуда. Которые уже никому не будут впору, которые уже не встроить.
Сваливаешь их кучей в углу и они валяются там, как старые мягкие игрушки - милые, но ненужные. 

(с) Digital One

влюбляются не в улыбку, не в родинку у губы
и не в манеру со лба отдувать прядь
любовь - это не желание слышать голос по ту сторону телефонной трубы
скорее боязнь его потерять

это не голод, не холод, а просто тупая тоска
которую из-под кожи не вытащишь, не вышибешь кулаком
на первый взгляд даже кажется - она же неглубока
а на деле засела слишком уж глубоко

странно - помнить каждое слово, каждое "мне пора"
как глоток долгожданного воздуха после приступа
в опустевшую память впечатаны тексты песен и набраны номера
по кусочкам завёрнуты бережно, втиснуты

вот это и есть любовь, а не божекакиеямочкинащеках
это словно хлебнул горчащий до жути прополис
никакие чужие плечи и обещанья сдувать пылинки и носить на руках
мне не заменят твой голос
(с)

Вот бы сделать так,
Чтобы все миновало без ран и смертельных трещин,
Чтоб все войны и эпидемии шагали мимо моей дороги,
Чтобы я наконец выучила все уроки
И двое моих ребят, молодых и крепких, остались мне навсегда друзьями.

Вот представьте, мне тридцать, я одинока и хороша,
Я достаточно повзрослела чтобы жить никуда не спеша.
Мы сидим с ними где-то на малой Бронной,
Вечер давит на голову опьяненной тонной
Чьих-то мыслей и позабытых давно утех.

Они, мои лучшие, мои дерзкие, тоже тридцатилетние.
Выпускники самых безумных наших сценариев.
Мы сидим с ними, распиваем бутылку белого
А десяток лет рассыпается на ладонях гравием.

Словно я и не любила сначала одного, потом другого.
Словно я не напивалась с ними до беспамятства,
Не спала с ними. Не была дурой. Не была слабой.
Не искала жалости, не просила тепла взаймы.

Вот бы прошли уже сотни лет,
Мы как в старые добрые времена
Собираемся на обед
Расчехляем души, Достаем из шкафов улыбки,
Все что было плохого записано и потеряно без убытков.
Они дергают меня за волосы, катают на своих плечах.
Они улыбаются и говорят со мной о простых вещах.

Словно и не было времени, когда они стали вдруг мне врагами.