Делая что-то, мы всегда склонны оправдывать себя. Уже перед тем, как совершить поступок, мы ищем причины для его совершения - не только для того, чтобы оправдать его перед окружающими, часто для того, чтобы оправдать его перед самим собой.
Сколько вокруг меня миров?...
Один... Два...
Не знаю, считать ли мысли мирами...
Считать ли гниги мирами...
Вот я читаю. Где я? В том мире, выдуманном, или здесь?
Руки мерзнут в этом мире. Он осязаем.
А тот мир - лишь страницы в ладонях.
Но разве он выдуман?
Разве он не настолько же реален, как этот?
Не всегда могу разобрать - чего во мне больше -
физического и осязаемого...
или чего-то легкого и эфемерного... чего-то того, другого?
Ты пишешь мне слова. И я, кажется, вспоминаю. Когда-то они рождались, слетали с губ, появлялись на свет под кончиком карандаша или банально складывались из букв-кнопок. А ведь когда-то это были мысли. Это были МОИ мысли. А сейчас я не помню. Как будто память вычистила все ненужное. Сказала - забудь. Сделала - забудь. И вот вдруг кто-то когда-то вспоминает: "А помнишь - ты говорила?". А я не помню. Чаще всего не помню. Идеи - помню. Ощущения - помню. Запахи - помню. Помню каждое прикосновение, каждую искреннюю улыбку. Помню смех, помню голоса. Помню чьи-то поступки. Некоторые. Хорошие. И все это важно. И память права. Мне не нужны те мысли. Они сделали свое дело. Сказала - забудь. Сделала - забудь. А важно то, ЧТО они сделали. Важны решения. Важны идеи. Каждая улыбка - важна. А мысли - это слова, призванные появиться где-то, чтобы создать то, что не забудешь.
Есть дневники, которые ведутся для себя. По ним это видно. А есть дневники, которые ведутся на публику. И вот скажите мне, чем думают люди, которые пишут свои мысли для кого-то, но при этом цетовая гамма дневника располагает разве что к мимолетному раздражающему просмотру - скадем - ярко-красный фон, ярко-синие колонки с рамками?? Или, например, ярко-синий фон?
Бывают такие дни... они отмечены печатью грусти... не тоски, не печали... а именно грусти... грусть - она никогда не приходит одна... она - преддверие... или послевкусие радости... И поэтому часто она как птица, бьется, рвется наружу... застилает прозрачной пеленой глаза... вызывает улыбку сквозь слезы... И заполняет собой пустоту, которая неизбежно образовывается где-то внутри... но, уходя, она не оставляет за собой это пустоту, она оставляет за собой что-то другое, такое же тонкое и легкое, как она сама, может, чуть-чуть терпкое, но живое, дышащее... Она как теплый ветер после проливного дождя... легко, свободно. И хочется жить.
Кругом снег. И рыжий свет фонарей, отражаясь, разносится по городу. Свет проникает в каждое окно. И бродит там, в спящих комнатах, потерянный. И множится. И исчезает.
На протяжении нескольких лет на моем столе таинственным образом появляются винтики. Я их складываю в отдельный пакетик, и когда в очередной раз мы что-то разбираем, они в очередной раз остаются... Но если они где-то были - значит - там их не хватает? Ан нет... везде всего хватает.. а винтики продолжают появляться....
Его нужно уметь делать, этот самый выбор. Часто бывает - хочется и рыбку съесть и ... и косточкой не подавиться. А так бывает очень редко. И делая выбор, не надо обвинять окружающих, что у них есть то, от чего ты отказался. Нужно помнить - это ТВОЙ выбор.
Переписка, которая приведена далее, происходила в одном из Лондонских
отелей между администрацией и одним из клиентов. В конце концов, дирекция
решила опубликовать этот шедевр в London Sunday Times: