Мягкий, мерцающий свет молочных раскосых глаз на темной коже лица, тонкие его черты, неизменная улыбка... Я буду петь о тебе песни, только не уходи...я буду любить тебя молча, пока не позволишь дотронуться...я буду касаться бархатистой кожи кончиками пальцев как самого святого, что только может быть...

А в 2012 мы все умрем. Я надеюсь. Ну или хотя бы я одна...а пока поживу в собственное неудовольствие.

Кляксы больше нет... Мы прожили вместе, рядом 15 долгих лет, которые казались мгновениями, когда она умирала у меня на руках. Когда я несла ее, еле дышащую, в дом, когда уговаривала потерпеть еще немного... Я обещала, что ей помогут, что все будет хорошо...и не выполнила обещания. Ее не стало 16го января. День, который лишил меня огромного куска моей жизни, а ее - всего, что она имела...
Но никогда и никого кроме нее я не буду любить так. Всегда только ты, черное мое золото...

Когда мы умрем, у нас будет целый мир, загадочный и полный красок, зеленящийся широкими равнинами и сверкающий бликами с поверхности озер. А еще, у каждого будет по четыре сильных лапы и чувство бешенного, одуряющего восторга от вкуса ветра, залетающего в пасть на бегу!
Ты знаешь, я не хочу жить здесь. )

Побывали с К. на "Аватаре". Сошлись в великолепном мнении о фильме, но разошлись во взглядах на стороны конфликта. У него блессят глаза при виде всей этой техники, а я завороженно смотря на сияющие в ночи джунгли и гибкие, изумительные тела его обитателей...
Вчера ночью почти не спала из-за Ронки, она беспокоилась, бродила, поскуливая, по первому этажу...боялась подниматься наверх. А утром отвезли ее к врачу, выяснили, что собака теряет зрение... Выпадение нижнего внутреннего квардата, нос от пола не поднимает. Прописали кучу процедур, но вероятно ухудшение...

Надо бы выдумать воображаемого друга или начать в экстазе малевать картины своего внутреннего мира... Я не вижу себя дальше унылой бесконечности, которая однажды, знаю, прервется. Так хочу быть ребенком в сильных и заботливых руках, которых просто не существует в природе. Руки или сильные - и забота тогда уже настоичиво излишна, либо заботливы, но силой тут и не пахнет.
Хочется стать комнатным растением.
Хочется чего-то фантастически волшебного.
Хочется парнишку из "Сумерек".
И очень, очень много героина.

Так странно и серо ощущать свою никчемность. Даже ему уже не нужна, хотя и говорит что-то о любви, изредка. Не нужна родителям, во мне нет опоры. Не нужна друзьям, нет больше друзей. Не нужна той единице, заменяющей бесконечность, ведь не способна быть такой же. Не нужна самой себе.
Я хотела бы все это закончить, но словно наяву вижу перед собой глаза матери, когда она узнает...как будет смотреть, сколько - плакать... А отец наверняка станет злиться и орать какая я была непутевая дочь. Кирилл поубивается пару месяцев и с облегчением бросит попытки найти работу. Либертас узнает много времени спустя и будет рассказывать своей нынешней пассии о том, как она "в шоке".
А вокруг снег, снег, снег...и я скучаю по Рине, вспоминая ее теплые руки у себя в карманах...

Разбиваюсь о звуки ваших голосов... О смешного, не в меру взрослого Даньку... Несущего ахинею Крыла. Тобура, мягкого и уверенного, успокающего наш балаган...

Смешная, что я себе про тебя придумала? Про тебя, про твой невероятно заворащивающий голос и мягкое чувство юмора. Про сотни незнакомых мужчин. Я просто устала быть...такой. Я очень хочу любить, только дайте, дайте того, на кого всю эту любовь можно быдет направить...

Что они думают о том, как живу... На что я размениваю отпущенное, что я вижу впереди... Наверное, совсем не то, что я сейчас рассматриваю у себя на руках.
Дни пропитанны надрывной тоской, светящей мне по точам черными буквами с экрана мобильника. Середина трилогии "По другую сторону тепла", "По другую сторону надежды", "По другую сторону вечности". Фанфикшн? Нет. Целое, замечательное произведение, которое Роулинг никогда бы не смогла написать... То ли в силу конечности собственных словарных запасов и фантазии, то ли в силу "семейности" Гарри Поттера.
Не фанфикш. Не книга. Большее... Символы, пропитанные чувством...

"...все это - оди большой бульон, в котором плавают люди. Если любишь бульон, любишь все, что в нем есть. Потому что это все и есть один бульон, который ты любишь. Нет разницы, на какой конкретно кусочек смотришь, и как он себя ведет." (с) Friyana

Сны остались единственным местом, где еще можно спрятаться от зыбкого, леденящего, тягучего одиночества.
Там места, которых я никогда раньше не видела, знакомые, которых я никогда не знала с тех сторон, с которых они открываются мне, там смыслы, их миллионы, и каждый раз эти миллионы меняются, каждую ночь...
Так хочется не просыпаться.

А вам доводилось хотеть человека, просто слыша его голос? Что бы я сделала, если бы не эти пять тысяч километров, Крыл...

Я вовсе и не слышу того, о чем она говорит. Забивают голову собственные горькие мысли, направление своего же взгляда.
Она весело щебечет, рассказывая о событиях последних двух недель, что прошли в полной изоляции от меня. Такая красивая...стала еще ярче. А может, ее украшает редкость наших встречь.
Она приходит изредка, без предупреждений, всегда стучась в дверь, игнорируя звонок и минуя домофон, залетает с ходу в квартиру, мимолетно целуя меня, и поцелуем этим снимая всю боль, усталость, накопившуюся за время разлуки, и возможность оказать сопротивление.
Каждый раз - она немного новая. То плачет весь вечер у меня на коленях, то долго и усердно напивается мартини, умудряясь не раскиснуть в кисель, то накидывается на меня, как дикая кошка, то доводит до белого каления, заставляя долго терзать ее тело, изнывая от нашего желания. А иногда просто засыпает у меня на груди.
Странное дело - она умудряется столько всего рассказать, но так и не выдать ничего о своей нынешней жизни. Где она живет, как она живет. С кем она спит...
На ее шее - небольшое багровое пятнышко, отпечаток чьей-то страсти. Когда-то это была моя личная печать, мое клеймо на ней. А теперь ею беззастенчиво пользуется кто-то другой, а окружающим, всем, кроме ее, меня и этого "другого", даже не узнать разницы...
А мне ведь так грела душу иллюзорная возможность показать всем, что она моя...моя и ничья больше.

Душные ночи, разряженные ни с чем не сравнимыми звуками вымершей в это время суток улицы. Бездумное и ничуть не пошлое блуждание собственных рук по телу, местами обернутому светлой нежной тканью. Ты знаешь, что я сплю. И сам спишь спокойно.
Спишь, пока сердце бешенно мечется, пытаясь найти выход из жгущего безысходностью ноября. Пока мозг раз за разом раскладывает на чашах весов воспоминания и цифры, взвешивая все за и против, чтобы к утру жгутом нервной, неосторожной мысли перевернуть весы мне под ноги и забыться сном, набитым пухом багровых, очерченных болью фантазии.
Ты спишь и просыпаешься, зная, что все хорошо. Я не сплю ночами, но знаю о том, что происходит на самом деле.

Это не больно и не страшно - умереть. Страшно и больно умирать, живя этой нелепой жизнью.

Вовсе не обязательно уметь верить, чтобы поддаться на толчок к безумному выдумыванию заранее неосуществимых планов. Закрой дверь, погаси свет. Разруби связь между мной и всем этим. Не зови за собой.
В теплой постели, между четырьмя сырыми стенами, растворенной в криках ледяных капель, крошащихся с потолка, мне уютно как никогда.
Просто потому, что это не твоя постель.
Просто потому, что я скучаю...

Кое-что в этой жизни я умею. А тому, чего не умею - всегда сумею научиться. Это и есть мое главное умение. )

Душный вой гитары никогда не затмит такого голоса, а наслаждение им никогда не будет тем приторно-сладким, которым воспринимается. О нет, этот мазахистский оргазм от аудионаркотика заберет свое, убъет, раздавит усталостью от пожирающих по ночам мозг мыслей. Иссушит тело, кровопуская воду из под ресниц, и лишит рассудка.

"Пока я жив, никто и никогда
Не обернет тебя в печали ленты.
К твоим ногам любая голова,
Мои скупые комплименты..."
© Дельфин

Счастье - это когда после твоей смерти звукам твоего голоса продолжают улыбаться.