иногда я боюсь смотреть, как тени,
эти случайные проекции людей
(или тени - их первообраз в мире без полос
цветов, объемов, фигур?),
тянут руки навстречу,
чтобы пробраться в самую глотку,
дотянуться до печени или селезёнки,
украсть пару ударов сердца,
кубомиллиметр воздуха из легких,
пару реакций на что-то внешнее
и, пронося их по скатам крыш, стенам, асфальту, деревьям,
пускать по ветру,
пронизывая мир каждым из нас.

иногда мне страшно смотреть,
как отражение в зеркале
отвечает ударом на удар,
сжимает в руке как бумагу обстановку
и паутиной, потом осколками
складывает своё немое "пока",
чтобы в ближайшей ложке, в ближайшем окне сказать "привет",
заполнив собой всё вокруг:
и я не знаю, который из нас более настоящий,
тот, что напротив, или тот, что во мне.

мне просто страшно. я ведь тоже нормальный
и прячусь порой от своих страхов под одеялом ночами.

Маленькая девочка стояла в паутине большого города. Она тянула руку куда-то. К кому-то. Но не было ничего. И никого. Лишь безликий город и пепел, падающий с неба.
У неё была своя тайна - отражение. У тайны были опущенные плечи и потухшие разноцветные глаза. Правый - темно-синий. Левый - бордовый.
Она встретила свою тайну случайно, разглядела между мертвых домов, пошла на неё, не надеясь дойти. Но дошла. И коснулась.
А потом тайна исчезла. Ушла туда, где рождается пепел.
Девочка не стала её звать - город гасил все звуки. Не стала плакать. Не стала искать.
Она просто пошла на другую сторону неба - это не сложно. Небо переворачивается, если то, что ты ищешь, на другой его стороне.
Когда девочка переходила границу неба, она встретила свою тайну во второй раз. Её тайна была из тех, кто живет на самой кромке - не здесь и не там. Сердце может уместить тысячи миров, но для этого ему надо разбиться на тысячи частей. Её тайна могла жить так. Она нет. Она отдавала себя без остатка всему.
Поэтому девочка пошла дальше. Строить мир, в котором могла бы жить она. И те, кто разбит на тысячи частей.
Иногда она поднимала глаза на верх, всматриваясь туда, где должна быть кромка неба. Разноглазая махала ей рукой.

С тех пор, как я познакомилась с разноглазой и её отражением, я часто пишу им письма. Никогда не отправляю - просто потому что знаю: слова - это худший способ сказать.

Запах и звук, оттенок, движение обозначили положение тех, ради кого создашь с нуля вселенную, кого будешь укрывать от дождя и от ветра, за кого скажешь то, что не хватает сил сказать им самим. За кого узнаешь, посмотришь, цунами пройдешься и всё же сможешь сделать хоть что-то, чтобы донести одну простую мысль: мы не одни.
 Среди звезд и галактик, черных дыр и пыли есть лишь одна настоящая тайна. Каждый приносит с рождением её с собой.
Что же за тайна?
О, это просто.
Имена тех, для кого горят ваши звезды.

Белокрылые вонзают сосульки под кожу,
Чистый лист как религия, где новые маски по понедельникам.
Белокрылые поют дифирамбы возможностям,
Получишь всё, лишь не станешь  отшельником.
Белокрылые давно разучились догоняться рыданиями,
Смотрят с удивлением на салфетки и клочки ваты,
Белокрылые чинно нимбы носят по расписанию,
Хотя стерты давно все важные даты, а им хоть бы что - какие утраты.

Чернокрылые с ехидством в глаза вонзают окурки,
Чернокрылые играют в покер с душами вместо фишек,
Обуглены чувства, в саже сердце и руки.
Ты против? Не слышат. В баночки и под крышки.
Чернокрылые сидят на барных стойках,
Выбирают добычу на завтрак лениво,
И сам черт не спасет от них воздух в твоих легких.
Как, ты ещё дышишь? Вполне поправимо.

Серокрылые. Души в осколки, ветер в окна.
Кто переделывал мифы, обрушил на себя небо.
Сердце утеряно, может оно дома?
Но ты не жалей, ведь тебя будтобыне было.
Серокрылые гвоздями прибивали себя к строчкам истории.
Надеятся, что дотянут хотя бы до севера?
Не ошибиться бы с направлением.
Туда бы, где теплые реки и клевер.

Серокрылые... Пеплом распятые от несбывшихся снов.

Мы как всегда новый год начинаем,
Наплевав на предсказания календаря,
И без указаний петухов встречаем рассвет,
Не успев зажечь вечерние фонари.
И не спросив разрешения, отдаем сердца,
Зная, что никто нам их уже не вернет,
И не дождавшись признания,
Признаемся сами, бежим наперед.
Не отмерив и дня с первой встречи,
Мы нарекаем кого-то навеки своим,
И, снимая прежних кумиров с пьедесталов,
Возводим шутов в короли.
 

я уже давно отказалась быть маленькой и слабенькой.

я выучила фразу "мне никто не нужен" куда раньше, чем перешла в подростковых период.
со временем это трансформировалось в "я могу жить сам по себе. без кого-либо." ...и с ленцой перебираем пёрышки.
"твари не ходят в белом"? а мы твари крылатые, нам всё можно.
ведь слово "должен" всегда стоит после слова "хочу" и никак не перед.

фразу "сама справлюсь" я выучила относительно не давно.
всегда поднимаю голову повыше, когда это говорю. так виднее Ветер.

он не говорит, просто советует учиться прочувствовать. "чем бы ты занимался и чем бы не занимался, ты прикладываешь силы. люди затрачивают одинаково, результат разный."

ну а формулу "если ты считаешь, что тебе надо не выживать, переживать и проживать,
а жить по мажорным нотам, то никто не переубедит тебя в обратном" я только учу.
и я справлюсь.
точнее...уже запомнила, что говорить надо лишь в настоящем.

я справляюсь.
всё хорошо.

Хей, ты меня ещё слышишь?

Безусловно мы все условны. Короткий вздох жизни, значительно меньше вечности.
Взмах пера слепого художника, не лишенного, однако, чувства юмора.
Картинки, что внезапно ожили.
Порой поспешили, в жизнь ушли контуром, нарисованным наполовину. Порой мы доработаны до конца.
Разные краски, красивые жесты.
Дороги, ступени, переезды.
Хей, ты ещё танцуешь на краю лоскута?
Поторопись, сейчас же сотрут случайно, прыгай к нам, за чернильницу, давай в живых играть до конца.
У нас тут весело: суетимся, улыбаемся, с балконов глазами встречаемся, нахально предложенным давимся, тактично травимся, в другие миры гулять отправляемся.
Выбирай - не хочу из каталога мира любую судьбу.

Танцуй, бабочка.
Я хочу знать
что мы, такие хрупкие механизмы, ещё что-то стоим на этом параде иллюзий.

Я хочу знать, что мы ещё живы.

То, что преобразовывает желание в действие, вариант в материю, жесты и движения в жизни,
то, что проводит грань между вчера и завтра,
между сердцем и стуком,
между зеркалом и миром,
между тенями и отражениями,
то, что стекает по ладоням звуком,
водой по рекам,
паром по небу,
светом по витражам,
то, что отзывается на сотни имен и паролей,
на любую кодовую фразу с правильным направлением,
что зовется высшим явлением или главным пороком,
что отрицают или прикрывают целлофаном,
что обожествляют или презирают,
что можно найти на изнанке мира или в чашке с чаем,
в детском смехе и подбитой мухе,
найти случайно, даже ища очень долго и нацеленно,
найти за неожиданным поворотом, куда и не собирался,
найти под ногами в момент, когда шнурки развяжутся,
найти через сотни покояний и громких служений
или за секунду до ухода дальше,
не имеет определения.
Наша цель - раскопать это неуловимое, неосязаемое, неоформленное в себе.
 

Милое моё отражение,
продаешь душу за кисти,
пачками людей за тюбик краски нового оттенка?
 

Отдаешь всё отчаяннее:
надеешься, что небо возмутится, взорвется,осыпется на пыльное, недорисованное,
хотя и знаешь, что что-то останется,не всё рухнет, что-то
клочками/лоскутками будет свисать с деревьев как листья,
разлетится по полкам обрывками фотографий, лентами уже давно не актуальных пленок,
повиснет на давно изведанных страницах всемирной паутины.
Все уже правда забыли то,
что по твоему плану им было положено забыть,
и да,тебя действительно списали в ящик,
выкинули из междустрочий,
вычеркнули из всех списков.
Довольным паучком потираешь все 12 лапок, все 6 виртуальных затылков (разделение личностей привычно, удобно).
И каждый день вывешиваешь табличку на двери:
"здесь случился Армагеддон",
хотя ничего не случилось,и ты не случилась.
Всё успешнее растягиваешь улыбку на лице.
а на мне она оседает рябью под кислородной маской
или неуверенной гримасой - как повезет.
Всё чаще тянешь руки к неизведанному: струнам ли, маршрутам, оберткам - не суть, главное - тянешься и достигаешь.
И уже согласна не на новое, а на старое под именами, вывернутыми наизнанку.

Знаешь, всё просто: ты выросла, но не стала взрослой.
А значит по жизни тебе маскироваться,
вливаться в расписания, вставать в восемь, ложиться в двенадцать,
редко давать власть той, что приходит на твоё место за полночь
и пишет истории про тех, кто спрятался, выйдя на авансцену или в центр ринга;
значит твоему телу взрываться, отдаваться страсти, дышать, двигаться, стареть,
а глазам смотреть, но не видеть,закрывать уши наушниками – чтобы не слышать,
значит тебе действительно время влиться куда-то зачем-то,
куда не уходят толпами,
значит...

Знаешь, всё просто: пора принять что происходит,
не изображать маятник,
когда внутри ты дышишь без паники,
хватит делить с другими смех и радуги,
когда внутри ты смеешься совсем не с ними,
хватит греть, дарить тепло,
ведь внутри ты холодная - лишь внешне живая,
но внутрь больше никого не пускаешь, уже три года как не -
надоело разгребать окоченевшие тела после праздников,
и хватит, просто хватит.
Кажется, малышка правда растет.
...Сенсация, у нас сенсация: запустили время.

А диагноз...диагноз прост:
самодурство - уверение себя, что надо уверить себя.

..Знаешь, всё просто: ты выросла, но не стала взрослой.

я всегда говорю что думаю.
просто обо всём том, что другим знать не обязательно, думаю в одиночестве.

У меня есть много слов.
Я ношу их в катомке за спиной, где-то в районе правой лопатки.
Потому она и выпирает так откровенно - слова любят помечать их хранящих.
Хотя я не хотела бы превращать свою жизнь в служение строчному богу. Потому зачастую молчу.
Но слова собираются себе в ряды под лопаткой: никогда не оставляют меня в тишине. И идут: ждут, когда я сама поведу их, а до тех пор ведут меня. Они требуют идею: это разумно, бег ради бега - тоже аргумент.
И-таки превращаешь свою жизнь в идею: сказки мы выводим не кровью, а на крови.
Порой кажется, что если вскрыть мне вены, то увидишь как в бордовых потоках горят буквы. Хотя, конечно, ничего там не горит - я самый обычный человечек.
Ну а что в итоге... Идешь в итоге. Не в финале, в середине. Под набаты слов.
Господи, как же это глупо.
Но на самом деле мне нравятся ритуалы моих строчных и междустрочных богов.

Все слова - вроде как загадка. Уследишь логическую цепочку мыслей, усмотришь пару пластов смысла, расположишь по нарастающей - получишь ряд формул, вполне себе просто отражающих происходящее в чьей-либо голове.

Я перебираю своё детское - "я могу, я справляюсь".
И безусловно кашица да сделается, у меня нет топора, зато костяшки пальцев не сбиты в кровь и глаза лишь чуть сощурены на солнце. Только вот что это за кашица будет?
Я бы удалила все почти нужные файлы ещё вчера, но сегодня уже не страшно смотреть на залежи полудохлой продукции собственного вполне себе здорового воображения.
И нет-нет, нам не тускло, не истерично, трамвай уехал, жизнь осталась, я не жалею. Не желаю жалеть.
Просто птицы по утрам стали кричать громче.
Я бы достала рогатку и сбила бы их с привычных насестов, но у меня нет рогатки - моя Миледи всегда стремилась к изяществам и приличию.
Впрочем к черту приличия - все эти образы фиктивны (как полюбилось мне это слово, а). И если бы они были просто очередной гирькой в пользу чаши с персональными заёбами, это ничего.
Но так нет же, они желают, видите ли. И активно насаждают мне свои желания.
Я больше не хочу прятаться. И бороться не стремлюсь. Гармония для несумасшедших не подразумевает боевые действия - лишь напыщенность.
Бесполезно пытаться уйти, дорогуша - все роли розданы при рождении, как бы ты не наматывал кроссы от своего, бегаешь-то по кругу. А своё стоит на месте, вон оно слева.
Тут мне говорят "мы не хотим, чтобы ты совершала наши ошибки, потому и советуем, и настаиваем, чтобы ты следовала советам". А я страсть как хочу попробовать всё. И наделать ошибок.
Хотя это всё у меня не серьезно. Ибо просто профессия такая - нагнетатель обстановки, комичный скромняг и душевный бродяга, три в одном. А, ещё я грабли люблю.
Слов теперь хватает на много строчек, за каждой из которых событие, и не одно, хотя я давно уже и не слежу, какими путями идет моя душа, важнее как она идет. А идет она, спотыкаясь: ежедневно ей предлагают сотни способов идти правильно, отвлекают от своего.
Но кто за нас знает что нам надо? То-то же.
Я всё ещё собираю вероятности, пытаюсь отследить сетку поля информации вместо того, чтобы плыть по течению. Но ведь чтобы было течение, нужна река. Лью воду из ведра прямо за борт, старательно лью, вода всё прибывает, поток всё мощнее, и докажи мне теперь, что мы не сами творцы своей судьбы.
И вывод дня. Знаете, комфортный мирок - это чушь болотная. Он не для нас.
И к лучшему.