Опять шампанское в ведерочке томится
И мандарины окружают Оливье.
С утра сотрудников разглядываю лица,
Все после праздников, как будто в забытье.
Календари теперь с английскими словами,
Огни Нью-Йорка вместо снега над церквами,
А вместо водки Санта колу предлагает
И «эм-энд-энс», а не грибочки с расстегаем.
Душа тоскует по заснеженным полям,
Где мчится тройка и веселая гармошка,
Соседки озорной холодная сережка
Мне щеку жжет на зависть пышным соболям.
Частушек звонких перепалка с бубенцами,
Ведро шампанского и водка с огурцами.
В тот день метель с утра исправно потрудилась,
Окрест дороги и тропинки ровным слоем замела.
Деревня у реки невестой пышной нарядилась,
В округлых формах красовалась, аппетитна и бела.
Хозяйки у печей с горшками колдовали,
И ароматы пряные стелились по дворам.
Соседи и родня друг друга в гости звали,
Готовясь к празднику, застолью и дарам.
Вечор окошки яркий свет в домах раскрасил,
В тулупах девки на колядки по дворам пошли.
И всё, что кто-то загодя коптил, солил и квасил,
В подарок получив, к столам на радостях несли.
Весёлый смех и озорных частушек перебранка,
Собачий лай, гармошки разудалой перебор.
В сугробе кем-то второпях забытая ушанка,
С цигаркой дед в раздумье подпирающий забор.
Вечерний перезвон в ближайшем храме,
Да колокольчик рьяной тройки за рекой.
И звук шагов скользнувших тайно к даме,
Да скрип двери, прикрытой пухлою рукой.
Сочельник, не спеша деревней этой правил,
Следя за тем, чтоб в избах ёлочки зажглись.
И не было бы исключения из давних правил,
Когда желанья детские под Новый год сбылись.
Но в дальний дом, стоящий на задворках,
Весёлый праздник так и не решил зайти.
Его хозяин безнадёжно ждал, как на иголках,
Подарки разложив, чтоб тот мог путь найти.
Томясь от ожиданья предстоящей встречи,
Во тьму смотрел, к стеклу окошка прислонясь,
И улыбался шуткам припасённой к месту речи,
Стаканы поправлял, на стрелки ходиков косясь.
Давно никто не поздравлял угрюмого соседа,
Облезлый кот его и тот нашёл иной приют.
Лишь с мышкой серою текла обычная беседа,
Что соплеменники его в упор не признают.
Истерлась в памяти заброшенная дата,
Стеною отчуждения сердца отгородив.
Ему казалось, что исчерпана расплата.
Придет прощенье, смерть опередив.
Но каждый раз, в Сочельник наряжаясь,
Подарки заготовив, щедрый стол накрыв.
Напрасно ждал, с сомнением сражаясь,
Что кто-нибудь заглянет, прошлое забыв.
Лишь волки одиноко завывали на опушке,
Учуяв запах праздника в заснеженной ночи.
Они запомнили, что изгнанный в избушке
На утро вынесет окорока, колбасы, калачи.
Разделит с ними трапезу людскую,
Озлобленно задумав и судьбу свою делить.
Надломит хлеб, от одиночества тоскуя,
По-волчьи вместе с ними станет выть.
Кляня судьбу свою последними словами,
В холодный дом вернётся злобу затая.
И вдруг оцепенеет с влажными глазами,
Уверовав в святую силу алтаря.
Короткий детский след от валенок подшитых,
Неровным почерком перекрестил пустырь.
Подарок на крыльце оставил на щеках небритых
Солёный след и веру в сердца ширь.
Несбывшихся желаний прошлогодних тени,
Остались по ту сторону невидимой черты,
Затихший бой курантов новогодних бдений
Печально сообщил, что это были лишь мечты.
Теперь не суждено им сбыться в своём прошлом,
Шампанское все нынче дружно пьют за упокой,
Не вспоминая, будто речь идет о пошлом,
Что рождены не ими, а проделкой шулерской.
И в полночь новые загаданы желанья,
Теперь их будут пестовать и бережно хранить.
Закрыв глаза, произносить как заклинанья,
А выйдет срок, вдруг оборвать связующую нить..
Но где-то в прошлом, в тридевятом государстве,
Забытые желания нашли себе приют.
В небытие, прижавшись, в маленьком пространстве,
Друг друга согревают и кого-то верно ждут.
Я помню с детства мандарин.
На праздник.
Ну, хотя б - один.
Под Новогодние куранты.
Я в платье белом.
В косах - банты.
И в гости входит Дед Мороз.
Отцовский взгляд.
Но он всерьез -
О школе и других делах,
Была ль я нынче на балах?
И мне в подарок...
Мандарин.
А я без видимых причин
Скрывала в бороде
Слезу.
Наверно, знала наперед,
Что лучший праздник
Новый год.
Свет Рождества Александр Асмолов #лирика #Рождество #религиозная_лирика #Александр_Георгиевич_Асмолов #современная_литература #поэзия #Свет_Рождества
Рождение миссии в Иудее
Пророки предсказали много раз,
И то, что будет предан он злодеем,
И будет на кресте страдать за нас.
С тех пор немало войн и разрушений
Во имя соблазнительных свершений
По благодатным землям пронеслось,
А лже-миссии продолжают сеять злость.
Он призывал к любви и все смиренью,
Не злато, а богатство душ хранить,
И веры неосознанную нить
Не оборвать, и не придать забвенью.
Сегодня заповедную звезду
Зажгут во тьме для тех, что свято ждут.
Мой зимний сад вдруг растревожил душу,
Быть может потому, что за окном метет.
Когда воспоминания, молча, кружат,
Ромашки предлагают мне начать отсчет.
Не наперед, а в то, что не свершилось,
Что, к сожалению, в этой жизни не придет.
Что не решился вымолить, как милость,
Надеясь, что всему наступит свой черед.
Они склоняют головы покорно,
Готовы лепестки годами сосчитать.
Но вдруг идея показалась вздорной,
Когда вернусь, сломаю времени печать.
Слова бесшумно осыпаются с листа,
Как яркий хоровод, в осенней тишине.
Их мнимый шорох растревожил неспроста
Снегами времени укрытое во мне.
Письмо из прошлого на грудь роняет тень,
Читаю на просвет и смысл иной ловлю.
Незримое на солнце, вижу в темноте,
Наоборот начертано в строке люблю.
Свеча заплакана, не дрогнет огонек,
Не греет в полночь шаль, ни сладкое вино.
Я знаю, милый, ты, как прежде одинок,
И карты врут, что вместе быть нам суждено.