Третьего дня, третьего месяца,
третьего года,
Третьего тысячелетья
от Рождества
Выгляну из окна – какая погода?
Зябко, туманно, и еле душа жива.

В телеэкране бряцают томагавки.
Над Вифлеемом намедни
сбита звезда.
Сколько там ангелов
на острие булавки?
Столько же, сколько и бесов.
Всё – суета.

А за стеною, маясь без опохмела,
Пьяный сосед заводит с утра
концерт.
Господи, две тыщи лет пролетело!
Где же твой, Боже,
  как говорят,
концепт?

После газеты хочется вымыть
руки.
После попсы –
схватиться за автомат.
Стоило ли за это идти на муки
Тебе в Иудее две тысячи лет
назад?
«Ежели Бога нет, –
кричал Карамазов брату, –
То всё дозволено!
Всем и на всё на-пле…»
Скучно читать
про библейские муки ада
Тем, кто испытал его на земле.

Что же Ты натворил,
Всеведущий и Всевышний,
Видишь, эта толпа гогочет,
цепями звеня?
Что нам Твоё Рождество,
Ты без надобности, Ты лишний –
Третьего года, третьего месяца,
третьего дня.

Чем мы жили вчера?
 Как страдали?
Уже не вспомнишь.
Но всё тревожней гул
откуда-то изнутри.

Был мороз и плыли дали
По замерзшей льдом воде.
Вспоминались расставанья,
Ночь проснулась в тихом сне.

На закутанную речку
С ревом зверя поспеши,
Не далеко до местечка -
Собирать одни гроши...

Озабоченная давность,
Опечаленное "Я"
За заборами скиталец
По тропе бредет судьба.

Поворачивает резко
Воротит и ломит "Я"
Был когда-то ведь повеса,
Стал осколком бытия.

Мир смеется
Мир хохочет
В миге жизни
Чести..,
Много очень

Вторю собранным моментам
Повторю нутром,
Не до черного мольберта,
Не плюю словцом.

Басни я не сочиняю,
На политику плюю,
И сегодня всем желаю
Честь держать свою.