"Я менял судьбы десятков тысяч людей, народов Европы... Но сделал ли я счастливой Жозефину ? Был ли счастлив сам ? Моя любовь - мое главное поражение и никакие триумфы, никакие победы не способны развернуть колесо судьбы..."
Ночь перевалила за середину. Ранняя утренняя прохлада заставила его вздохнуть полной грудью: где-то на востоке уже поднималось как рыба с большой глубины, хмурое солнце, являя спящему миру тонкую серую полосу. Наступало утро битвы при Ватерлоо...
Позади была империя, слава, тщеславие. Впереди - поражение, забвение, Святая Елена.
Но - всегда, везде, в сердце, в душе, в утренней и вечерней молитве - его святая Жозефина.

Смеркалось... Небо еще совсем недавно такое ясное и звездное затягивали серые тучи. Бонапарт зябко поежился и невольно передернул плечами. Он машинально поправил свою треуголку, сложил руки на груди и невидящим взглядом оглядел окрестности...
Взгляд его был направлен внутрь себя и перебирая в уме события последних 6-ти месяцев, он все пытался найти тот самый момент, когда он допустил ошибку, когда жизнь его потихонечку и неумолимо начала разворачиваться как жернов в старом мельничном колесе, словно кто-то невидимый вел его против его воли с туго завязанными глазами и сердце его от неизвестности билось где-то подмышкой...
Жозефина ? Она все эти годы была неизбывной тоской его Жизни. Щемящей, радостной, тайной, мистической, но все же - тоской, иногда он был готов выть на луну, как делал это матерый вожак волчьей стаи в лесу, по соседству с селением на Корсике, где он провел свое детство. Он любил Жозефину страстно и неистово, рисуя в своем воображении то, чего никогда не было и не могло быть с ним, пока он был безвестным лейтенентом и согласно воинскому уставу должен был стоять навытяжку и слушать бездарные и бессмысленные приказы своих командиров.
Когда он высоко над головой поднял знамя на Аркольском мосту - в этом яростном порыве совсем не было страха смерти, будто он заранее знал свою судьбу. Там, на мосту точно также начало поворачиваться колесо его судьбы - он совершенно ясно почувствовал всем своим существом сладких, пьянящий вкус Победы в и его голове билась, словно попавшая в силки птаха-мысль : "Жозефина будет моею, теперь Жозефина будет моею, - сжимая все крепче и крепче древко знамени, до белых костяшек пальцев, он сжимал при этом ее, - его Жозефину, мысленно срывая одежды, чувствуя, как поднимается в нем огромная волна желания, захлестывая его..., поднимая его все выше и выше вместе со знаменем над этой схваткой с судьбой!

Я живу большее время в реальном мире, очень хочется общаться в нем открыто и искренне, не задумываясь о том, что о тебе подумают окружающие: правдиво и без предрассудков...