Когда стоишь за теплой витриной магазина и смотришь на бушующий ветер улицы, то думаешь не о том. что природа бывает прекрасна и безобразна в своем гневе, не о том. что ты в безопасности за этим теплым и прозрачным стеклом, поглащающим звук и ритм улицы, а о том. что пройдет не так уж много времени и ты будешь вынужден выйти из под стеклянной защиты и окажешься отданным на произвол того. чего ты совсем не знаешь. стоя за стеклом. чего ты боишься. глядя на то что ты видишь. Закончится ли то. что ты видишь и чего опасаешься к тому времени когда ты выйдешь или нет? .. К тому времени. когда ты будешь рано или поздно вынужден выйти навстречу ветру ...
Мая увидела Марка первой. Мысленно она готовилась что-то сказать ему, пока он окидывал взглядом улицу в ее поисках, гтовила вступительную фразу, но все слова пропали в самый неподходящий момент. Она чувствовала. что, может быть, у нее уже никого не осталось кроме него, но сказать это у нее не было сил.

Существует 3 основных ритма жизни немецкого человека. Немец делает одинаковые вещи в своей жизни либо (1) каждый день, либо в один и тотже день недели (2)...либо оди раз в год (3)....
Марк пришел к такому умозаключению сам,поэтому и не сомневался в его правильности и уникальности.
Он ждал Маю около того самого магазина на следующий день.Очень сильно ждал в душе,хотя понимал всю несуразицу задумки...
В следущий раз было решено показаться в городе через неделю.Причем также было решено не стараться готовиться к встрече заранее,потому что даже это могло повредить желаемому успеху. Так что бриться не пришлось...а не помешало бы....
Она стояла на томже месте,где неделю назад стоял он. Марк узнал ее волосы.
Хотелось кричать:"Милая,как же долго я тебя искал!"
"Какая ужасная витрина,"-сказл Марк,подойдя к ней совсем близко.

Мая вдруг будто ослабела, и накипавший гнев. внутренне измотавший ее за последние сутки, неожиданно вылился в неестественно тихий. будто потухший голос: -А помнишь как ты пришла в компанию, как я рекомендовала Гердту взять тебя с телевидения? Помнишь наши вечерние беседы у нас дома и твои дружеские уверения? Помнишь? Помнишь как я убедила Гердта быть на твоей стороне в твоих распрях с Кунтцем? И после этого .... Кристина. неужели твои слова и чувства так мелки и так мало стоят? Как ты можешь столь цинично предавать меня?
-Мая, ты отстала лет на пятьдесят, - Кристина старательно подбирала слова, - это не предательство, это - наша жизнь. – Негодование Шлейермахер нарастало. Ей самой казалось, что что-то, столь давно сдерживаимое внутри, теперь вырывается на свободу. Черты лица ее, может быть от неожиданного поворота событий, заострились, губы сжались. По всему было видно, что она явно нервничает.
Даже у человека, контролирующего себя постоянно, бывают такие минуты в жизни, когда он бросает все на самотек, посылая ко всем чертям весь свой самоконтроль. Он срывается, кричит на свою семью, соседей или сослуживцев; он устраивает дебоши в ресторанах или других людный местах; он скандалит с администрацией по пустякам, настолько мелким, что будь он в обычном своем состоянии духа, то удивился бы такой причине для недовольства. В такие моменты человек может даже убить своего ближнего, стоит лишь тому резче заявить о своей позиции.
После такой аффектации человек всегда раскаивается, хотя может и не показать остальным вида, жалеет о содеяном, втайне упрекая себя за несдержанность. Иные расхлебывают натворенное ими в таком состоянии годами … Но в тот момент человек не думает о последствиях. Он – во власти аффекта.
-Что же стоит такая жизнь, если в ней так мало ценного? – Мая будто не замечала перемен в собеседнице. Она медленно выговаривала слова, устремив неподвижный взгляд в лежавший на столе журнал. – Жизнь, словно яркая картинка… – за ней, как правило, нет ничего яркого.., только бесцветная пустота…
-Да это ты – бесцветная пустота, – Кристина словно взорвалась, - ты – бесцветная пустота за яркой обложкой. Если бы ты знала, как я ненавижу таких как ты. Вы сидите на месте и никогда ничего не делаете, боритесь за отжившие идеалы и порицаете саму жизнь. Почему именно таким как ты достается главный приз в жизни? Ты – жена главы компании, ты можешь позволить себе то, чего я не могу, ты полностью свободна, а что ты сделала, чтобы это досталось тебе? Ты только ныла всю жизнь и упрекала людей в их эгоизме. А эгоизм мой – это ключ к счастью, на которое такие как ты не имеют право, потому что вы ничего не сделали, чтобы его достичь.
-А счастье ли то, что я имею? – Мая перевела на Кристину потухший взгляд. – Почему ты судишь о том чего не знаешь?
-Знаю! А не знаю, так скоро узнаю. – Последний вопрос задел Кристину, еще больше распалив ее пыл. – А то, что ты не ощущаешь себя счастливою – наказание. Такие как ты никогда не сможете почувствовать всю полноту успеха, хотя и достигаете его. Потому что вы не вкладываете сил для того, чтобы достичь этого успеха. Он падает вам в руки.
-Чего же ты хочешь? Всего лишь денег?
-Больших денег, Мая! Это разные вещи. Но не только их, а прежде всего то, что они дают: ощущение своей силы, заслуженный успех, любые возможности для развития себя, власть! Ты просто не знаешь как приятно получать то к чему так долго стремишься – ты никогда не шла долго к цели. Может у тебя и цели нет, потому ты и не знаешь, что делать с успехом. А я знаю. Сейчас ты смотришь на меня и, наверное, думаешь о том, насколько я примитивна. Правда? Но правда только в том, что я – жива, я дышу этой жизнью и хочу ее прожить .., а тебя почти уже нет, ведь твоя жизнь – это просто перечень дней в бесконечном и бесполезном поиске, не имеющем смысла.
-Знаешь, Кристина, когда я шла к тебе, думала что ты сама мне и подослала эти фотографии. Это было бы на тебя похоже. Я вижу, что ты не только завидуешь мне, (хотя, быть может, мне не в чем завидовать), но и, обидев меня, хочешь насладиться чужой болью. – Мая поднялась и не спеша направилась к выходу. Уже стоя в дверях, она обернулась. – Но теперь я понимаю, что ты не могла сделать этого. Ты же не сделаешь ничего, что может тебе навредить? Да, пожалуй, для такого шага ты слишком прагматична. А я ведь еще могу очень сильно тебе навредить.
И, не выслушав ответа, Мая закрыла за собой двери и, пройдя бесконечными коридорами и лестницами офиса компании, вышла на улицу.
Ветер бушевал, разгоняя до большой скорости падающие с неба крупинки снега, и обрушивая их на головы вышедших на улицу людей с яростью, непонятной для видящих это из-за теплых окон своих домов. Повсюду царствовал холод. Он пробирался под тонкие куртки парней и девушек, пытавшихся как всегда без цели побродить по городу, и гнал их в светящиеся огнями кафе, подальше от зимней стужи. Он разбросал прочь уличных торговцев, он загнал в дома всех кошек и собак Дортмунда, а тех из них у кого дома не было, заставил сильно Читать далее...

Когда дверь рабочего кабинета отворилась и в дверном проеме возникла фигура жены президента компании, Кристина, жестом отослав находящегося у нее сотрудника. незамедлительно поднялась и с распростертыми объятиями вышла навстречу своей подруге.
-Наконец-то! Я тебе весь вечер названивала. Ты что телефон в мусорник выкинула? - С улыбкой Кристина усадила Маю в кресло возле журнального столика. сев сама в соседнее.
-Нет, просто отключила. А вообще, - хорошая идея. - Включился факс и Кристина. практические не отрывая взгляда от Маи выключила его. равно как и зазвонивший телефон. Волнение Маи не ускользнула от ее подруги. - Ну. да сейчас не об этом. Что вот на это скажешь?! - Мая почти что выбросила на стол три фотографии. - Только не говори. что монтаж. а то я тебе их скормлю.
Кристина с удивлением разглядывала фото. Как реагировать она не знала. Первое пришедшее на ум оборвала Мая. В какой-то момент тщательно сдерживаемая импульсивность фройлен Шлейермахер прорывалась наружу. особенно тогда когда отступать казалось некуда. - Что ты хочешь этим сказать? - Она нервно откинулась на спинку кресла. Обе женщины смотрели друг на друга в некотором напряжении. Они контрастировали друг с другом - резко очерченное лицо Кристины, короткие черные волосы и строгий. хотя и не без изыска, деловой костюм с мягкими чертами лица Маи. светлыми вьющимися до плеч волосами и свободной одеждой.
Кристина инстинктивно почувствовала, что сейчас уже бесполезно изворачиваться, что бог знает какими путями и способами Мая получила эту информацию и, что самое главное, - она уже увидела ее – Кристину, и поняла ее. И теперь Кристина была готова к гневу подруги.

Кристина вызывала симпатии практически у всех: она нравилась своим подчиненным (несмотря на то, что была жестким руководителем) за то, что пользовалась неизменным уважением руководства компании и общественности; она нравилась руководству компании за то, что умела отлично организовать работу своих подчиненных; она нравилась общественности потому, что она знала как ей понравиться.
Она нравилась мужчинам потому, что была хороша собой, имела стройную фигуру, красивое строгое лицо и умела поставить себя независимо (а это порой чертовски нравиться мужчинам, которым доступно многое). Хотя если бы многие мужчины, с которыми фройлен Шлейермахер держала себя весьма открыто и раскованно, знали, что она думает о них на самом деле, то самодовольная улыбка сползла бы с их лица настолько, что, пожалуй, шлепнулась бы на пол. Она нравилась женщинам, из которых с наиболее полезными для себя Кристина довольно быстро вошла в тесные дружеские отношения. Не нравилась она, возможно, только женам некоторых директоров филиалов, которым было омерзительно и тошно наблюдать как их муж умилительно смотрит на доклады фройлен Шлейермахер в видеоотчетах. Длинными вечерами жены убеждали своих мужей в наличии у «этой выскочки» самых негативных качеств, считая втайне фройлен Шлейермахер просто «типичной стервой». Но, что в Германии может сказать жена своему мужу после пятнадцати лет совместной жизни? Когда мужья устают слушать своих жен, а это случается почти сразу, они, указав напоследок на отсутствие ума у своей супруги, отправляются пить пиво.
Непосредственный начальник фройлен Шлейермахер – вице-президент по маркетингу герр Кунтц даже втайне ухаживал за своей очаровательной подчиненной, сначала делая ей смелые комплименты и уверенно поощряя по службе (он любил представлять Кристину как «лучшего менеджера» и «гордость и надежду компании»), затем даря дорогие подарки, а после и вовсе предлагая руку и сердце, несмотря на наличие фрау Кунтц, с которой пятидесятипятилетним герр вице-президент прожил двадцать с лишним лет, и от которой имел двоих несовершеннолетних детей. Поначалу фройлен Шлейермахер двусмысленно встречала ухаживания своего патрона, не поощряя слишком герра Кунтца, но и не отвергая его окончательно. После, когда дело увязло во времени, свидетелях и вещественных доказательствах, ухаживания герра Кунтца вдруг стали достоянием гласности среди высшего руководства компании, а фрау Кунтц - и вовсе получила от неизвестных герру Кунтцу доброжелателей подробную информацию, которая, мягко выражаясь, не послужила поднятию авторитета вице-президента в своей семье. При этом фройлен Шлейермахер в общем мнении предстала жертвой его преследований – беззащитной и одинокой честной девушкой, которой с трудом удалось отбиться от грязных домогательств насильника, хотя самому Кунтцу всегда казалось, что он был обворожителен и галантен в своих ухаживаниях. Дело запахло чуть ли не судом, однако до самого суда не дошло. Герр Кунтц имел неприятный разговор с женой и, еще более неприятный – с президентом компании, популярно объяснившим своему подчиненному о нежелательности ухудшения имиджа компании в глазах общественности за счет очернения морального облика топ-менеджера компании. Вряд ли кто видел белое как мел лицо герра Кунтца, вышедшего после беседы из кабинета с рыцарем, выложенным на паркете, но именно после этого разговора пошли слухи о возможных перестановках в высшем руководстве.

4
Кристина Шлейермахер была деловой женщиной, обладающей широкими и свободными от всяческих предрассудков взглядами. В свои тридцать лет она добилась того, о чем многие женщины Европы могли бы только мечтать. Будучи родом из некогда знатной фамилии, но не имея серьезного достатка, Кристина с юности принялась за построение своей карьеры – обустройство своей судьбы. Поначалу дела шли не очень удачно и даже ходили слухи, что для поступления на столь желанный ею факультет психологии Принстонского университета, она предприняла действия не очень сочетающиеся с представлениями о девичьей морали в современном обществе. Слухи эти, ходившие позже в Германии, возможно все же имели мало общего с происходившим на деле в США. Уже будучи студенткой Кристина показала большие способности в деле установления контактов с людьми, благодаря чему устроилась на работу в юридическое агентство Доусона. Потом последовала не совсем красивая история с обвинениями юридической конторы в разглашении секретов своей клиентуры. Нельзя однозначно утверждать, что фройлен Шлейермахер была причастна к этому скандала, но безусловным фактом является то, что, окончив университетский курс, она выехала в Германию, сочтя за лучшее какое-то время не появляться на американском континенте.
Германия встретила свою дочь не очень приветливо, и какое-то время пришлось даже пребывать без работы, несмотря на прекрасное образование. Фройлен Шлейермахер всегда недолюбливала немцев за их некоторую предубежденность против поспешных действий (медлительность мысли, как она это называла), что не давало возможности самой фройлен развернуться по-настоящему. Затем, уже перебравшись в Дортмунд, Кристина начала активно работать в средствах массовой информации, в короткий срок установив хорошие связи со всеми редакторами газет и продюссерами каналов. Хорошие внешние данные и цепкий ум девушки позволил ей в короткие сроки подняться по служебной лестнице (она успела поработать даже диктором на телевидении), верхней ступенькой которой стало приглашение от герра Бауэра занять пост главы службы по связям с общественностью в его компании.
Шлейермахер не имела опыта в данной сфере деятельности, но ее голубые глаза блеснули хищным огоньком, когда ей было сделано официальное приглашение. Злые языки говорили, что не последнюю роль в этом приглашении сыграла поддержка жены герра Бауэра, однако скорее всего это были просто слухи.
За новую работу Кристина взялась с невиданным рвением. Казалось, что ее энергии нет предела. Изо дня в день подчиненные ей сотрудники придавали реальные очертания тем смелым идеям, которые возникали в ее маленькой, аккуратно обрамленной неестественно блестящими черными волосами, и наделенной весьма практичным умом, голове. В результате ее работы, компании удалось почти вдвое сократить расходы на рекламу в Германии, при этом не потеряв, а напротив – увеличив объемы сбыта. Крупнейшие партнеры герра Бауэра всегда были рады работать именно с фройлен Шлейермахер, и такое сотрудничество давало самому герру Бауэру существенную выгоду. Внутри самой компании с приходом Кристины также произошли немалые изменения. Новый, взятый с американской модели, подход к взаимодействию отдельных частей корпоративной системы внутри компании позволил наладить более тесные отношения между сотрудниками, повысить степень их доверия к высшему руководству, а заодно и увеличить производительность труда самих сотрудников.
Благодаря новому начальнику своей службы по связям с общественностью, президент стал более демократичен, местами даже прост в общении (впрочем, если даже открытость герра президента не могла преодолеть некоторые барьеры при общении с общественностью, на сцену всегда выступала фройлен Шлейермахер, в демократичности и радушной открытости которой сомневаться никому еще не приходилось).

-Маловероятно. Конфиденциальность надежно обеспечена. Разве что вы сами решите ей рассказать.– Зигфрид был подчеркнуто спокоен. - А фрау Мая всегда была не такой как все .., немного с причудами.
-Ну, если ты так уверен, то можно быть спокойным хоть в этом. – Бауэр снова сунул трубку в рот. – И все-таки я не могу так рисковать, а уговорить Маю передать мне свою долю будет непросто.
Зигфрид молчал. Он знал недоверчивость своего шефа и не решался перечить ему в такой момент. После некоторой паузы, в течение которой он безотрывно смотрел на противоположную стену, Зигфрид, не меняя направления взгляда, решился произнести: - В конце концов герр Светлов тоже на многое не соглашался … Но нам удалось его убедить. – Вспоминать первого мужа своей жены герр Президент не любил, хотя именно после смерти своего русского компаньона, ему удалось и жениться на Мае, и упрочить положение своей компании. Бауэру хотелось считать, что настоящая жизнь началась только десять лет назад. Зигфрид знал об этом, тем не менее считал, что не стоит сбрасывать со счетов и такой вариант развития событий.
-Да.., Мая начала чудить, - казалось Бауэр не расслышал сказанных ему слов. – Ты лучше вот что. Достань мне информацию по поводу этого ее нового знакомого. Подробно: кто он, что делает, сколько стоит. Через час доложи. Срочно! Посмотрим, может мы сможем его использовать с выгодой для себя. И следи за Маей день и ночь.
-Это легко. Она ведь боится управлять машиной – передвигается медленно.
Когда Зигфрид вышел, герр Бауэр, выйдя из задумчивого состояния, принялся может быть в сотый раз читать документ присланный ему Стоуном.
Оставшись одна, Мая бросилась на кровать и обхватила голову руками. Казалось, что мир, в котором она была хоть как-то уверена еще сутки назад, рассыпался на глазах. Гердт хочет, чтобы она передала ему свою долю? Почему сейчас? Причем здесь американец? Подробности предстоящего слияния, хотя о нем и говорили все вокруг, были ей малоизвестны. Легко не знать то, чего ты не хочешь знать. Но и это, может быть, не главное. Это может быть только звено в цепи событий. Главное - здесь, в простом белом конверте, который ей вручили на улице вчера днем.
Мая не знала, что ей делать. Люди, с которыми она прежде могла поделиться своими проблемами, стали для нее бесконечно чужими и далекими. Может быть это все неправда, может все подстроено? Мысли, одолевавшие Маю, в конце концов были вытеснены глубоким сном, который вступил в свои права, подавив даже то чувство тяжелой безысходности, которое наполнило Маю вчера вечером.
Когда, спустя четыре часа, Бауэр вернулся домой из офиса и прямиком направился к жене, то не застал ту дома. Ее личный телефон был по-прежнему отключен. А в верхнем ящике тумбочки, в простом белом конверте уже не лежали три фотографии, которые не оставляли ни малейших иллюзий относительно нового кардинального поворота в отношениях между Президентом компании герром Бауэром и главой отдела по связям с общественностью компании Кристиной Шлейермахер - лучшей подругой жены герра Бауэра.

Неожиданно Мая покачнулась, схватилась за голову и рассеяно выронила ручку, которая скатилась на несколько ступенек вниз: -Ты видишь, Гердт, насколько я устала, я просто сплю на ходу. Эти бумажки, - она закрыла папку, – потерпят часов пять, пока я не проснусь.
Но, Мая … - Бауэр с трудом подавлял нарастающее раздражение. В его руках уже блестела пером другая ручка, вынутая им из кармана, - осталось всего два документа. Не будем затягивать…
Мае удалось, вполне естественно подавив зевок, завернуть в свою комнату: - Прости, Гердт, всего пять часов сна … - Недоговорив она закрыла за собой двери. Бауэр остался стоять в нерешительности. Затем, захлопнув папку с документами и решив, что большего от жены ему сейчас не добиться, он торопливо стал подыматься к себе в кабинет. Столь близкий успех его замысла сорвался. А как было хорошо задумано.., а позже можно было бы все объяснить Мае, растолковать ей необходимость такого шага, пояснив свои действия беспокойством за ее здоровье. На ходу вытащив телефон, он вызвал к себе Зигфрида.
Когда Зигфрид вошел в кабинет президента, он застал того суетливо вышагивающим по телу паркетного рыцаря. Герр Бауэр комкал, ставшие ненужными документы из папки, и сердито бросал их рыцарю в забрало. Заметив Зигфрида, он жестом указал тому на стул и продолжил свои действия пока в папке не осталась всего одна бумага. Закончив, президент сел напротив своего помошника.
-Ничего не вышло, - Бауэр открыл папку и вынул оставшийся документ. – Черт бы побрал этого Стоуна и весь его совет директоров! Неужели нельзя было сообщить о необходимости продажи части компании американцам заранее. Ведь это не шутки, а тридцать процентов капитала. Тридцать!!! Как теперь нам уговорить Маю к завтрашнему дню подписать соглашение об отказе от своей доли в компании, чтобы передать эту долю Стоуну?! – Он негодующе стукнул по лежащей перед ним бумаге, затем откинулся на спинку своего массивного кресла и, расслабив галстук, тяжело задышал.
-Не стоит проклинать Стоуна. Ему, возможно, даже тяжелее чем вам расставаться со своими тридцатью процентами. Ведь тридцать процентов американской корпорации по этому соглашению продается нам. Это в нашей компании всего два владельца, которые к тому же являются супругами, а Стоуну теперь предстоит усмирять свой совет директоров, имея на треть меньше влияния в своей корпорации. – Зигфрид был как всегда невозмутим. – Что же касается фрау Маи, то, когда она проснется, можно будет попробовать повторить трюк с документами.
-Она вряд ли подпишет. Похоже, что она как-то умудрилась разглядеть суть документа. – Президент протяжно выдохнул. – Теперь упрется. Я ведь знаю ее уже давно.
-Не беда. Можно попробовать уговорить, используя вашу семейную связь, в конце концов можно просто заставить.
-Слишком мало времени и на то и на другое - завтра вечером документы должны быть подписаны. Подготовка к торжествам по поводу расширения деятельности в разгаре, гости приглашены, документы предоставлены. Все ждут – загвоздка только за нами. – Бауэр неожиданно стал снова горячиться. – Сделка может сорваться, а ведь это слияние принесет миллионы! Понимаешь ты это?!
-Тогда, если нет другого выхода, нужно вспомнить, что у нашей компании два пайщика, один из которых владеет семидесятью процентами. – Зигфрид положил руки на стол и чуть наклонился. – Продайте часть своей доли, а затем переоформите долю Маи на себя. На это будут и время и способы.
-За то время, пока я ее уговорю, она может войти в соглашение со Стоуном, и тогда я со своими оставшимися сорока процентами вообще потеряю контроль над компанией. – Президент только отмахнулся. Его указательный палец назидательно покачивался в такт его словам. – И не говори мне, что их сговор малореален – я знаю, что они даже незнакомы. Но запомни, Зигфрид, когда речь идет о больших деньгах всегда работает одно простое правило: если есть шанс, что с деньгами может случится какая-нибудь подлость – считай, что эта подлость уже произошла. А так рисковать я не могу. – Бауэр продолжил после того как суетливо раскурил трубку. – И потом, с Маей что-то происходит в последнее время. Я даже думаю, что она каким-то образом УЗНАЛА. Что скажешь? – Он испытывающе посмотрел на подчиненного.

-Знаешь, я тоже чертовски устаю на работе. Тебе просто повезло, что ты никогда не занималась управлением компанией – это же настоящая каторга, - мучительно посмотрев в пол, он придвинулся к ней ближе и практически прошептал: - А давай уедем на отдых, раз мы оба устали. Как раньше – только я и ты. Альпы, Балеары, озеро Балатон или.., может быть Петербург, раз уж сейчас зима. Хочешь? – Поездка в Петербург была давней мечтой Маи и Бауэр был почти уверен в успехе своего предложения.
-Да, возможно мне нужен отдых. – Мая кивнула и поднялась с кресла.
-Замечательно. Вот только закончим с делами, - Бауэр провожал ее до дверей, - Завтра на торжества по случаю расширения компании приезжает наш новый американский партнер. А когда спровадим его, - сразу на отдых. – Неизвестно откуда в его руках очутилась раскрытая папка с документами. Указательным пальцем правой руки Бауэр показал на строчку внизу текста. – Распишись здесь. Это ускорит нашу работу.
-Гердт, мне бы лучше сначала выспаться. – Мая спускалась по лестнице на свой этаж. На лестничной площадке муж мягко остановил ее.
-Но, Мая, дела не терпят отлагательств. Готовится крупное слияние, требующее принятия решений за подписями всех учредителей – а это ты и я. – Голос его звучал задушевно. - Мы же не можем с тобой задерживать целую ораву народа. Просто несколько подписей и я обещаю, что тебя этим больше не потревожат. – Он протянул ей ручку и улыбнулся.
-Ну, разве что несколько подписей. – Мая машинально взяла ручку и поставила подпись на первом листке. Бауэр переворачивал листки с ловкостью секретаря, заботливо указывая место, где она должна была расписаться. С тех пор как Мая передала мужу право на управление своей долей компании, ей нечасто приходилось заниматься подобными вещами. Она вообще мало вникала в дела. Когда Гердт однажды сказал ей, что в одной семье не должно быть места недоверию друг другу, Мая подумала, что будет даже лучше не вникать во все эти подробности.
Бумаги мелькали одна за одной. Мая слишком хотела спать, чтобы останавливаться на их содержании. Там были какие-то поручения заграничным филиалам, протоколы заседаний каких-то советов, гербовые бланки компании, бумаги с какими-то диковиными птицами в левом верхнем углу – ей даже показалось, что птицы готовятся взлететь к потолку – и бог весть еще что. Не слишком останавливая взгляд на каждой, Мая подписала почти все, кроме двух оставшихся. И здесь ее взгляд невольно остановился на фамилии Стоун, место для подписи которого стояло с правой стороны документа, напротив уже стоявшей подписи мужа и места для ее подписи. Мая задержалась на этом документе несколько более остальных, и вдруг вспомнила кто такой Стоун. Майкл Стоун был тем новым американским партнером, соглашение с которым и готовил Гердт Бауэр.

К удивлению Маи, Бауэр был настроен, казалось, весьма благожелательно. Он с улыбкой вышел из-за стола навстречу вошедшей, и, пройдя по выложенному на паркете рисунку средневекового рыцаря, почти по-отечески приобнял ее за плечи.
-Мая, я рад видеть тебя. Где ты пропадаешь ночами? Я волнуюсь, девочка моя, хотел уже было обращаться в полицию. – Глаза Бауэра светились теплом, столь несвойственным его рассудочной натуре. Ей почему-то захотелось поверить ему, поверить в то, что он действительно волновался за нее …, именно за нее.
-Не стоит понапрасну волноваться, Гердт. Со мной все будет в порядке. – Мая устало улыбнулась. – Ты же тоже часто пропадаешь ночами? – Последнее прозвучало не без сарказма.
-Я – другое дело. Дела компании заставляют меня носиться по Европе как ветер. Ты же знаешь, - у нас столько филиалов. Но где же ты бываешь? Уж не подхватила ли ты какую-нибудь заразу нового времени. Может следует обратиться к врачам. Ты же знаешь, в распоряжении компании прекрасные специалисты. Давай …
-Гердт, ты же знаешь, что я всегда была равнодушна к наркотикам и людям их употребляющим. – Она не дала ему договорить. – Я просто встретила человека с которым мне было приятно обсудить вселенские вопросы. – Мая села в обширное кожаное кресло, закинув ноги на его поручень.
-Вселенские вопросы?.. – Бауэру ничего не оставалось как опуститься в соседнее кресло. – Какие еще вселенские вопросы с посторонними? – Ему подумалось, что прорвавшиеся нотки властного негодования в этот момент должны быть очень кстати. Всегда удобно иметь свою жену в качестве провинившейся стороны.
-Только не строй из себя мужа, обуреваемого ревностью.
–Ты всегда можешь обсудить их со мной, например, или, скажем, с Кристиной. – Казалось, от мимолетного негодования не осталось и следа. Голос снова звучал глубоко и мягко. Мае вдруг отчаянно захотелось СКАЗАТЬ ему, что она знАет и посмотреть на его реакцию. Ее лицо невольно напряглось, пришлось отвести взгляд в сторону, чтобы эта перемена не была столь заметна. «А что, если все-таки сказать ЭТО прямо в лицо», - мелькнула и потухла мысль, будто сама понимая преждевременность такого шага. – Кристина звонила вечером сюда, (ведь ты отключила свой телефон), жаловалась на твое невнимание к ней в последнее время. А ведь она твоя лучшая подруга. – Бауэр сделал паузу, подумав, что правильнее был бы эпитет «единственная», но Мая не ответила. – Знаешь, мне тоже иногда кажется, что ты временами будто на другой планете находишься, а ведь ближе меня у тебя никого нет.
-Мне это кажется последние десять лет. – Последняя часть фразы осталась без комментария. Голос Маи был пуст и бесцветен. – А десять лет назад я приехала сюда и вышла за тебя замуж.
Бауэр понял, что тактика обиженного мужа работает столь же скверно, как и тактика мужа негодующего, решив, однако, что в свете предстоящих событий оборвать разговор на такой ноте было бы неблагоразумно.

А вот навестить Бауэров Марк не отважился. Он не без труда нашел древний особняк в самой тихой и,наверное, дорогой части города.Он даже подошел к огромного размера воротам,долго егозил перед ними,не зная чем аргументировать свое вторжение, но так и не успел нажать на звонок,так как навстречу ему вышло нечто,что в элитных дворянских домах называется Дворецким и осведомилось о том, что ему угодно. Марк что-то невнятно говорил о том, что просто осматривает местность,потомучто планирует в скором будущем обосноваться в этих местах. Нечто, оглядев его с голову до ног и,все-таки,не осмелившись усомниться,пожелало ему приятного дня.
Всю обратную дорогу Марк просто бежал. Нет, это был не мальчишеский страх, а ощущение всей ненужности и нелепости своей затеи...
"Ведь она же сказала, что позвонит САМА",-отстукивало у него в голове.

Герр Бауэр был уже немолод. Его седые волосы статно облегали большую голову с проницательными, заглядывающими в сокровенные мысли собеседника, глазами. Поведение его жены давно беспокоило Бауэра, особенно в свете предстоящих в компании перемен. которые готовились им уже очень давно и вот наконец должны были обрести реальные очертания. Несколько дней назад Зигфрид установил наблюдение за фрау Бауэр. дабы та не совершила каких-либо легкомысленных поступков, способных сорвать планы мужа. Ночная встреча жены не очень беспокоила герра Бауэра, гораздо опаснее на его взгляд были тенденции. которые он улавливал в супруге.
Кабинет. куда зашла Мая, подавлял посетителя с порога. Высота потолка соперничала в величии с высотой спинки кресла за рабочим столом хозяина кабинета. Просторное помещение кабинета украшали художественный паркет и огромный ковер. Человеку. попавшему в кабинет, могло показаться, что он забрел в чудовищную мышеловку, механизм которой сработает немедленно, стоит лишь сделать несколько неосторожных шагов к столу. Герр Бауэр, как глава крупного концерна, любил размах, но не спешил его демонстрировать всем, - поэтому в этот кабинет редко кто захаживал, - чем меньше встреч дома, тем больше спокойствия и уважения со стороны подчиненных. По сути, за исключением Зигфрида, бывавшего здесь в любое время суток, - стоит только господину президенту вызвать его, - остальным приходилось догадываться об устройстве домашних аппартаментов руководителя концерна.
Даже его жена бывала здесь крайне редко, поэтому, заходя в кабинет Мае представлялось, что повод по которому пригласил ее муж, должен быть весьма серьезен, если требует столь официальной обстановки.

"Неужели в этом доме я умру?"-думала она,спускаясь по леснице,-"неужели этот дом когда-нибудь будет моим настолько,что я выберу его, а не одинокую палату в больнице или доме для престарелых?"
Ощущение одиночества было ее единственным спутником на протяжении всего обитания в этих хоромах."Наверное,чувство домашнего уюта не достанет до тебя никогда,если при входе в дом ты не снимаешь обувь,"-наскоро додумала Мая предстала перед взором мужа.

III
Мая зашла на верхний этаж особняка. Из открытого ею окна, в комнату врывалось восходящее солнце, отчего Мае показалось, что светило приветствует ее, молчаливо давая согласие на все ее действия. Иногда кажется, что природа с тобой заодно и действует, и мыслит, и существует. Что солнце стоит где-то совсем возле тебя и дружески протягивает тебе руку для пожатия. Ты протягиваешь ему обе руки, но они лишь хватают морозный воздух, внезапно наполняющий пустоту твоего ожидания.
- МАЯ, вас ждет герр Бауэр. - Сухой голос за спиной оборвал ее раздумья. Обернувшись Мая увидела Зигфрида - первого помошника своего мужа, его правую, а возможно и левую, руку, без совета с которым Бауэр старался не принимать ни одного важного решения. Мая недолюбливала Зигфрида. Холодный блеск его, ничего не выражающих глаз, всегда пугал ее. Функции Зигфрида в компании были размыты, его официальный статус советника по организационным вопросам явно не укладывался в рамки его реальных действий.
-Доброе утро, Зигфрид. - Мая прошла мимо него в холл и спустилась в кабинет мужа.

А самое главное так и не разъяснили всего до конца.
"Ну то,что господин Бауер назвал свою жену немкой,еще ни о чем не говорит,-размышлял Марк,-"немного нацизма присуще каждому настоящему немцу:когда в обществе стало неринятым недолюбливать негров, немцы плавно перешли на черных кошек и собак". Оставалось лишь одно:обнаглеть совсем и навестить чету Бауэр лично.

-Вы что-то перепутали. Моя жена - немка. - Бауэр выдохнул несколько протяжнее, очевидно выпуская дым из носа. - До свидания, - короткие гудки в трубке дали прочувствовать Марку всю бесперспективность попыток общения с главой семейства.

-Я представитель общества эмигрантов в Германии...мне хотелось бы оповестить вашу жену о предстоящей встречи нашего общества,-умение выпихивать из своего мозга самые фантастические отговорки Марк развил в школе...что поделать.жизнь заставила.

-Кто Вы? - голос Бауэра не изменился ни капли, даже после того как голос Марка предательски дрогнул в конце его вопроса.

-Извините, я несовсем уверен, туда ли я попал....могу я поговорить с вашей женой?

-Говорите, - голос в трубке был спокое и самоуверен. Чувствовалось. что его обладатель привык повелевать и обстоятельствами и людьми, ни в грош не ставя их эмоции или мнения