Это цитата сообщения
mashooter Оригинальное сообщениеЗаголовок
одиночество вокруг
Ёжик Медвежонков
У Юлии Вереск есть рассказ про Одиночество. (
http://www.proza.ru/2008/05/12/478).
Прочитав его, я вдруг решился рассказать о том, о чем никому никогда не рассказывал.
ОДИНОЧЕСТВО ВОКРУГ
- Как хорошо, что ты у меня есть, - говорит Вика, голова которой лежит у меня на груди.
Еще совсем раннее утро, и солнце устало плетется на свою ежедневную работу по освещению земли. А нам сегодня никуда не надо. У нас обоих выходной.
- Как хорошо, что ты у меня есть, - говорит Вика и утыкается губами мне в грудь.
Она говорит мне эти слова каждое утро.
Еще совсем рано, но в нашей квартире раздается телефонный звонок.
- Алло, - уже через несколько минут сонная Вика вешает трубку, - с облегчением – оттого, что разговор наконец закончился.
- Сестра звонила, - объясняет она мне, - жалко её. Пять лет не могла замуж выйти. И вот, - нашла Игоря, - ну, ты его видел. Конечно, он ей странным показался. Но Ирке уже всё равно за кого выходить было, - лишь бы только одной не оставаться. Она даже мне сказала, что если он и извращеец какой, всё равно, - ну подумаешь, извращенец, постегает плеткой или сам на коленках поползает. Но она ведь такого не ожидала никак! Представляешь, он целых два месяца не мог ей объяснить. Стеснялся. Оказывается, он всё детство балдел от Карлсона, даже дрочил на картинки в книжке, где Карлсон нарисован был. Ну, Ирка, полненькая такая, и по внешности – ты ж видел, не совсем на девушку похожа. Слава Богу, мы с ней не похожи. Сходство у неё с Карлсоном и прямо какое-то есть. Вот он и женился. Теперь всё рассказал ей, даже пропеллер смастерил, прицепил ей на спину, и заставляет так и спать её ложиться, с пропеллером этим дурацким. А себя только «малышом» просит называть, и никак иначе. Представляешь? Мужику 39 лет. Малыш. Вот она и звонит, опять спрашивает – разводиться или нет. У них ведь даже секса человеческого нет. Он ёё заставил фаллоимитатор в секс-шопе купить, чтоб она им его….
Жалко Ирку. Разводиться хочет. Но боится. Пять лет замуж не могла выйти. Одиночества боится. Плачет, кошмары ей по ночам снятся, Карлсон является…И всё равно не разводится. Думает, что пустая квартира ещё страшнее, чем мужик, который заставляет трахать себя фаллоимитатором. И я не знаю, что ей посоветовать. Одиночество – это и правда страшно. Хорошо, что мы с тобой друг друга нашли.
- Да, - улыбаюсь я, - да, любимая.
Но улыбка моя получается неестественной, нервной. Мне трудно улыбаться, когда речь заходит об одиночестве.
Я хорошо знаю, что это такое.
О, Господи! Сколько лет уже прошло с того проклятого дня, когда я вошел в квартиру, открыв её ключами, не понимая, - почему не открывает мне Лиза.
А через несколько минут я уже целовал её холодные ноги в безумном отчаянии, потом веревка оборвалась, нервно качнулась люстра, и Лиза упала на пол, - хоть она уже была мертвой, мне все равно казалось, что ей больно, что она сильно ушиблась.
Сколько раз я проклинал себя за то, что так просто отнесся к её словам. Я ведь мог что-то сделать. Каждый вечер она смотрела «Санта-Барбару», был такой американский сериал в несколько тысяч серий.
А потом это проклятое РТР объявило, что прекращает показ сериала, и не будет закупать следующие серии.
- Ну как же…, - сидела перед телевизором с остекленевшими от ужаса глазами Лиза, - как же они могут….Это же хуже, чем фашисты. Даже Гитлер бы такого не сделал, как они могут….Как же я буду жить ….Мэйсон….Я не узнаю, что будет с Мэйсоном….А Си-Си….Си-Си…что будет с Си-Си? - - её голос дрожал так, как будто она говорила о своих погибших детях, - давай что-то сделаем, пожалуйста! Давай устроим забастовку, митинг! Как же я буду…Там же ещё столько серий…
На столе лежала записка: «Я слишком разочаровалась в тебе. Ты – ненастоящий. Я ждала, что ты заминируешь это проклятое телевидение, а ты даже не вышел на улицу с плакатом, чтоб вернули Мэйсона и Си-Си. Я не могу жить и знать, что где-то показывают мой любимый сериал, а я тут...и ничего не знаю о том, что у них происходит. Я не хочу жить больше».
Несколько лет я мучался чувством вины, меня раздражали все мои друзья и знакомые, и тем более родственники, - потому что когда у тебя умирает самый близкий человек, кажется, что весь мир виноват в его смерти.
Через несколько лет у меня не осталось ни одного друга, и даже знакомые шарахались от меня, - в полубессознательном состоянии, длившемся дней семьсот, я вел себя так гнусно, что теперь меня просто посылали на х…, едва заслышав мой голос. Я не помнил, что сделал этим людям, но чувствовал, что они имеют право вот так сразу посылать меня на х…Что они правы.
Даже когда продавец шавермы сказал мне, что не сделает из меня шаверму только потому что от неё тогда все будут блевать, я чувствовал, что он все говорит правильно.
Я смутно
Читать далее...