Экономический кризис негативно влияет не только на бизнес, занятость на производстве и кредитоспособность, но также и на человека, его привычки, поведение и личную жизнь. По материалам недавно проведенного международного опроса, больше всего семейные и любовные отношения пострадали от рецессии у американцев. Почти 30% граждан США заявили, что финансовый кризис добавил стресс, осложнил или вообще разрушил их семью или любовную жизнь. О негативном воздействии кризиса на личную жизнь заявили также 24% опрошенных французов, 23% канадцев и 12% немцев.
Мировой кризис не обошел стороной и секс-индустрию. Доходы в этом бизнесе резко уменьшились. Как сообщает Reuters, в Германии, где проституция узаконена, владельцы публичных домов заманивают клиентов большими скидками. Чтобы сохранить свой бизнес на плаву, дельцы этой сферы услуг используют немало маркетинговых новинок: дисконтные карты для постоянных посетителей и любителей группового секса, бесплатная доставка клиентов в бордель на такси и автобусах, а также особые скидки для мужчин пожилого возраста.
К примеру, в одном из борделей Берлина под названием "Pussy Club" ввели антикризисный тариф: 70 евро по системе "все включено". За эти деньги клиент бесплатно получает еду и напитки, а также неограниченное количество секса с 10 утра до 16 часов.
"В период кризиса приходится принимать творческие решения, - рассказывает хозяин этого заведения Стефан, который просит не называть его фамилию. - Наше предложение может показаться нереальным. Но это правда: за 70 евро вы можете поесть и заказать напитков столько, сколько захотите. За это же время вы можете иметь столько секса, сколько хотите".
Помимо борделя в Берлине Стефан также является владельцем таких же заведений в городах Гейдельберг и Вупперталь. По его словам, разумная ценовая политика позволила в каждом из борделей обеспечить путан клиентами на полный рабочий день.
Однако у конкурентов Стефана дела идут не так хорошо. "Для нас наступили тяжелые времена, - признается Карин Ахренс, которая владеет в Ганновере борделем под названием "Yes, sir".
- У наших клиентов трудности с деньгами, и они боятся их тратить.
По ее словам, после начала мирового кризиса доходы ее заведения снизились на 30%, а число посетителей сократилось на целых 50%.
В Германии официально работают около 400 тысяч профессиональных проституток. В 2002 г. в ФРГ было принято законодательство, разрешающее проституткам рекламировать свои услуги и заключать официальные трудовые контракты с работодателями. Это позволило им получить медицинскую страховку, в которой ранее им отказывали.
По данным Объединенного профсоюза работников сферы услуг Германии Verdi, годовой доход секс-индустрии страны составляет около 14 миллиардов евро (18 миллиардов долларов). Государство тоже извлекает немалую прибыль от этого бизнеса: налоги на проституцию - важный источник дохода для крупных городов ФРГ.
Наряду с ФРГ проституция также узаконена в Нидерландах, Австрии, Швейцарии, Венгрии, Греции и Турции. В ряде других стран Европы - Люксембурге, Латвии, Дании, Бельгии и Финляндии - заниматься древнейшей профессией тоже разрешено. Однако в этих странах публичные дома запрещены, и нельзя использовать при занятиях проституцией наемный труд. Другими словами, речь может идти лишь о проститутках-одиночках.
В Гамбурге расположен известный на всю страну квартал «красных фонарей» Репербан. В местном борделе "Geiz Haus" ("Дом алчности") ввиду кризиса недавно ввели дисконтную цену - всего 38,5 евро за общение с проституткой по полной программе. "Постоянные клиенты, которые раньше приезжали сюда два-три раза в неделю, сейчас бывают здесь лишь один или реже два раза в неделю", - жалуется хозяйка борделя Анке Кристиансен.
Один из клиентов, назвавшийся Паскалем, признался: «Естественно, мы все чувствуем последствия кризиса». Он добавил, что больше не может себе позволить такую роскошь, как посещение этого борделя два-три раза в неделю. Гюнтер Крулл, владелец другого борделя в Гановере - "FKK Villa" - тоже не скрывает своей тревоги. "Девочки жалуются, что клиентов стало мало, и я волнуюсь, как бы дела не пошли еще хуже", - жалуется он.
Экки Крумейк, директор элитного клуба «Artemis» в Берлине говорит, что в его заведении ввели скидки для пенсионеров и таксистов. «Естественно, мы следим за экономической ситуацией и готовим планы на случай форс-мажора. Однако на резкое снижение цен мы не пойдем, так как к нам приезжают в основном состоятельные клиенты», - подчеркнул он, добавив, что его клуб является одним крупнейших в Европе: здесь получают зарплату 70 проституток.
С ним согласна берлинская проститутка Стефани Кли, которая ранее возглавляла немецкий профсоюз работников секс-индустрии. Она считает, что элитным борделям будет легче пережить кризис благодаря своей постоянной клиентуре из числа нуворишей. А как выжить другим, более скромным борделям? Для этого они идут на дисконтные программы. Ведь то же самое делают магазины бытовой электроники. А почему нам нельзя?
Стефани Читать далее...

1. Итог.
В ночь на 30 мая 1832 г. двадцатилетний Эварист Галуа писал своим друзьям Лебону и Делоне:
«Меня вызвали на дуэль два патриота. Я не мог отказаться. Простите, что я не дал знать никому из вас. Противники взяли с меня честное слово, что я не предупрежу никого из патриотов. Ваша задача очень проста: вам надо подтвердить, что я дрался против воли, т. е. после того, как были исчерпаны все средства мирно уладить дело, и что я не способен лгать даже в таком пустяке, как тот, о котором шла речь. Не забывайте меня! Ведь судьба не дала мне прожить столько, чтобы мое имя узнала родина. Умираю Вашим другом. Э. Галуа».
В ту же ночь Галуа написал своему другу Огюсту Шевалье:
«Я открыл в анализе кое-что новое. Некоторые из этих открытий касаются теории уравнений, другие — функций, определяемых интегралами. В теории уравнений я исследовал, в каких случаях уравнения разрешаются в радикалах, что дало мне повод углубить эту теорию и описать все возможные преобразования уравнения, допустимые даже тогда, когда оно не решается в радикалах. Из этого можно сделать три статьи... Обратись публично к Якоби и Гауссу и попроси их высказать свое мнение, но не о верности теорем, а об их значении. Я надеюсь, что после этого найдутся люди, которые сочтут для себя полезным навести порядок во всей этой неразберихе».
Из трех предназначенных для Шевалье рукописей дошли только две. На полях одной из них он дописал: «Доказательство нуждается в некотором дополнении. У меня нет времени».
Кончив писать, он покинул свою комнату в парижской частной лечебнице Фолтрие и направился к находившемуся поблизости пруду, где ему предстояла дуэль с неким политическим активистом Пеше д’Эрбенвилем. Галуа ранили в живот и бросили умирать на месте дуэли. Его нашел прохожий и перевез в больницу Кошэн, где он умер на следующий день.
Четырнадцать лет спустя Жозефом Лиувиллем были обнаружены и опубликованы две рукописи из числа тех трех, которые Галуа оставил для Шевалье. Они вызвали сенсацию в научных кругах, положив начало необыкновенно плодотворной ветви математики, названной теорией групп. Она дала пищу многим поколениям математиков на сотни лет.
2. Неуспевающий ученик.
Галуа родился 25 октября 1811 г. в городе Бур-ла-Рен близ Парижа. Его отец Никола Габриэль Галуа был сторонником Наполеона и возглавлял либеральную партию своего города; он был избран мэром Бур-ла-Рена в 1815 г. во время наполеоновских Ста дней.
До 12 лет Эвариста воспитывала мать, Аделаида Мария Демант Галуа. Она передала сыну солидные познания в греческом и латинском языках и свой скептицизм по отношению к религии. Маловероятно, однако, чтобы юный Галуа мог познакомиться с математикой в объеме, большем чем обычные уроки арифметики; математическое образование в то время не считалось чем-то важным.
Официально обучение Галуа началось в 1823 г., когда он поступил в Королевский лицей Людовика Великого (лицей Луи-ле-Гран), парижскую приготовительную школу, в которой в свое время учились Робеспьер и Виктор Гюго. Антироялистские и антиклерикальные взгляды, переданные Галуа родителями, совпадали с политическими взглядами лицеистов.
Галуа поступил в лицей в то время, когда отношения между лицеистами и директором лицея вспыхнул конфликт. Директор намеревался отдать лицей иезуитам. Ученики же доступными им средствами выражали свой протест: не ходили на исповеди, отказывались петь в церковном хоре и отвечать священникам в классе. Пытаясь справиться с ситуацией, директор исключил сразу 40 учеников как зачинщиков. Но сопротивление клерикализации лицея не прекратилось.
Трудно сказать, был ли Галуа плохим учеником или низкий уровень преподавания в лицее сдерживал его интеллектуальное развитие. В первые два года обучения он завоевал несколько наград по греческому и латыни. Однако на третьем курсе лицея Галуа был оставлен на второй год.
Галуа было 15 лет, когда он записался в класс математики. Занятия в этом классе, которые вел Ипполит Жан Вернье, пробудили в Галуа его математический гений. Без труда освоив учебную программу, он сразу взялся за работы выдающихся ученых того времени, с увлечением изучил книгу геометра Лежандра и труды Лагранжа: «Решение алгебраических уравнений», «Теория аналитических функций» и «Лекции по дифференциальному исчислению». Именно у Лагранжа Галуа впервые встретился с теорией уравнений, в которую в течение последующих четырех лет он сделал фундаментальный вклад.
Открыв для себя мир математики, Галуа стал небрежно относиться к занятиям по другим предметам, чем вызвал враждебное к себе отношение учителей по гуманитарным наукам. Преподаватели риторики называют его рассеянным, в отчете за триместр и в отзывах появляются слова «замкнутый», «странный», «своеобразный». Даже Вернье, который не стремился охладить страсть Галуа к математике, советовал ему заниматься более систематически. Галуа не последовал его совету. Он решил держать вступительный экзамен в Политехнический институт и провалился, так как недостаточно глубоко знал основы математики.
После Читать далее...

* * *
Мы встретимся теперь уже не скоро.
Наступит мертвая, холодная пора.
В пустом саду у самого забора
на старых яблонях обуглится кора,
кусты шиповника осыплются, увянут
и травы тонкие полягут на ветру,
а тени сумерек с шести часов нагрянут
и не исчезнут по утру.

Когда же встретимся, то встретимся чужими,
едва ль получится из этой встречи толк.
Мы время долгое в разлуке пережили
и страсти зов в душе у нас умолк.
И только память цепкая, живая,
звук жарких слов и смысл желанный их...
Когда б не ты, любила бы другая,
но я не замечал других.

\"МОСКВА, 1 дек - РИА Новости. Катастрофа \"Невского экспресса\", унесшая жизни 26 человек, не могла быть вызвана самопроизвольным разрушением пути из-за термической деформации рельсов, сказал РИА Новости профессор ВНИИ железнодорожного транспорта, доктор технических наук Евгений Шур.
В некоторых блогах, а также в ряде СМИ ранее высказывались предположения, что катастрофа могла быть вызвана самопроизвольным разрушением рельсов, возможно, из-за температурной деформации металла. При колебаниях температур длина рельсов меняется, из-за чего ранее на железных дорогах оставляли стыки - зазоры между рельсами. Однако на скоростных участках железных дорог используется бесстыковой путь, который в данном случае якобы не был полностью подготовлен к смене сезона.
Собеседник агентства отметил, что в настоящее время технологии позволяют обойтись без специальной подготовки бесстыкового пути\".

Все таки внимательное знакомство с фотографиями аварии показывает отсутствие характерных для взрыва следов. Взрыв оставил бы следы взрывной волны снизу вверх. Между тем повреждения рельсов и шпал говорят о том, что направление деформирующей силы было горизонтальным, а не вертикальным. Локомотивная бригада доложила о сходе электровоза 2-й колесной парой 1 -й по ходу движения тележки и 4-х вагонов в хвостовой части поезда. Пассажиры отмечают, что перед аварией состав сильно раскачивало. Это и могло вызвать разрыв трех бетонных шпал и раздвижение рельсов с последующим их разрывом. Что касается подозреваемых и оставленной ими куртки, то, похоже, что это беглые уголовники, ночевавшие в деревне. Взрывать поезд им вроде бы ни к чему.

10. После Танненберга.
Несмотря на свой второй триумф, еще больший, чем под Льежем, Людендорф не ликовал, «поскольку волнения, которые мне доставляла неизвестность о намерениях армии Ренненкампфа, были слишком велики». Теперь, однако, он мог с большей уверенностью повернуться против Ренненкампфа, прибавив к своим силам два дополнительных корпуса, которые Мольтке посылал ему с Западного фронта.
Своим триумфом Людендорф во многом был обязан другим: Хоффману, который был уверен, что Ренненкампф откажется от преследования, разработавшему план и составившему приказы, повернувшие 8-ю армию на Самсонова; Франсуа, не подчинившемуся приказам Людендорфа и осуществившему обход левого фланга русской армии; Гинденбургу, успокоившему Людендорфа в критический момент, и наконец, прежде всего фактору, который не был учтен при тщательном германском планировании, — русской радиосвязи.
Людендорф потом уже привык и ждал русских телеграмм, которые его штаб дешифровал, переводил на немецкий и представлял ему ежедневно в 11 часов вечера. Если они опаздывали, Людендорф начинал нервничать и появлялся лично у связистов, чтобы выяснить, в чем дело. Хоффман считал, что победу под Танненбергом одержали именно перехваченные телеграммы. «У нас был союзник — наш враг, — говорил он. — Мы знали все планы противника».
Для публики же спасителем Восточной Пруссии был номинальный командующий — Гинденбург. Престарелый генерал, вытащенный из отставки в прусском синем мундире, превратился в национального героя.
Триумф в Восточной Пруссии, значительный сам по себе, но еще и невероятно раздутый немецкой прессой, создал для Германии миф Гинденбурга. Даже хитрое злоязычие Хоффмана не могло повредить ему. Позднее, уже в качестве начальника штаба Восточного фронта, он водил гостей по полям Танненберга, рассказывая: «Вот здесь фельдмаршал спал перед сражением, здесь он спал после сражения, а вот здесь — во время сражения».
В России суть катастрофы не сразу дошла до общественного сознания, приглушенная победами, одержанными в то же самое время над австрийцами на галицийском фронте. В серии сражений, происходивших с 26 августа по 10 сентября и закончившихся битвой при Лемберге, русские убили и ранили 250 тысяч, захватили 100 тысяч пленных, заставили австрийцев за восемнадцать дней отступить на 250 километров, нанесли поражение австро-венгерской армии, особенно ее офицерскому корпусу, от которого она никогда уже не оправилась.
Однако Австро-Венгрия, находившаяся на грани распада из-за внутренних национальных противоречий, и до этого не представляла собой серьезной военной угрозы для России. Исход войны зависел от Германии и прежде всего от способности 1-й армии удержаться в Восточной Пруссии.
Новые стратегические просчеты русского командования привели к тому, что в Галиции войска правого крыла потерпели неудачу в междуречье Вислы и Буга. Австро-венгры потеснили их и вышли на линию Люблин, Холм. В этих условиях наиболее целесообразным способом действий германского командования было бы нанесение удара на Седлец с задачей выйти в тыл армиям правого крыла Юго-Западного фронта, оказать содействие австро-венгерским войскам. Наступление в этом направлении предусматривалось германским планом войны. Но удара на Седлец не последовало. Более важной задачей для немцев было разгромить Ренненкампфа и изгнать русские войска из Восточной Пруссии.
Главный удар наносился через район Мазурских озер. Директива германского командования от 31 августа гласила: «Ближайшей задачей 8-и армии является очищение Восточной Пруссии от армии Ренненкампфа».
Обстановка требовала обеспечения устойчивости Северо-Западного фронта. Нужно было сковать немецкие войска в Восточной Пруссии, лишить их возможности оказать помощь австро-венгерским армиям. 31 августа Ставка потребовала от фронтового командования 1-й армии удерживаться во что бы то ни стало севернее Мазурских озер. На усиление фронта Ставка передала из своего резерва 22-й, 3-й Сибирский и 1-й Туркестанский корпуса, из которых спешно была сформирована 10-я армия.
6 сентября 8-я германская армия начала наступательные действия. 8 сентября Янушкевич в разговоре по прямому проводу с Жилинским сказал: «... Сейчас получена телеграмма Юго-Западного фронта, что ген. Лечицкий с удачным боем перешел на левый берег Вислы. Вы, несомненно, согласитесь, что теперь особенно важно отбить атаки на Ренненкампфа и Бринкена, упорство это, несомненно, даст свои результаты для окончания операции на юго-западе, где, быть может, вопрос в нескольких днях».
В тот же день Жилинский указал Ренпенкампфу: «Великий князь рассчитывает, что 1-я армия проявит полное упорство в отстаивании своего положения, что является безусловно необходимым ввиду ожидаемого на этих днях окончательного решения на Юго-Западном фронте». В почь на 9 сентября во время разговора по прямому проводу Жилинский вновь обратил внимание Ренненкампфа на важность организации надежной обороны на пути продвижения германских войск. Он сказал: «Очень буду рад, если вы разделаетесь с Читать далее...

9. Разгром 2-й армии.
Генерал Мартос, наблюдавший за боем с вершины холма и только что приказавший, чтобы колонну пленных немцев увели в тыл, очень удивился, увидев командующего армией верхом и в сопровождении штаба. Узнав, что уходящая колонна — пленные, Самсонов подъехал к Мартосу, нагнулся с седла, обнял его и сказал: «Вы один спасете нас». Но сам Самсонов уже ни на что не надеялся. Отдав свой последний приказ об отступлении, он вместе со штабом покинул тех, кто был когда-то 2-й армией.
Отступление в течение последующих двух дней, 29 и 30 августа, было ужасным. Два корпуса центра, которые сражались дольше и лучше всех, продвинувшись дальше всех, отступали последними, имея меньше всего шансов оторваться от противника, и почти полностью стали жертвой германского обхода. Корпус генерала Клюева все еще наступал, когда Белов прорвался справа через оставленный у Алленштейна промежуток и завершил обход русского центра. Корпуса Клюева и Мартоса безнадежно бились в лесах и болотах, совершая бесплодные марши и маневры в попытках перегруппироваться и организовать оборону, в то время как германское кольцо смыкалось все плотнее.
В болотистой местности, где дороги редки, немцы установили кордоны с пулеметами на каждом перекрестке. Солдаты корпуса Мартоса последние четыре дня голодали. За последние сорок часов своего существования корпус Клюева прошел семьдесят километров вообще без какого-либо довольствия, лошади были некормлены и непоены.
29 августа генерал Мартос с членами своего штаба и пятью солдатами пытался найти выход из леса. Повсюду стреляли. Генерал-майор Мачуговский, начальник штаба Мартоса, был прошит пулеметной очередью. Постепенно погибли все, кроме одного офицера штаба, двух солдат и самого Мартоса. Походная сумка осталась у пропавшего без вести адъютанта, и Мартос с утра не ел, не пил и не курил. Одна из лошадей пала, остальных вели в поводу. Наступила ночь. Путники пытались ориентироваться по звездам, но они были закрыты облаками. Послышался шум приближавшихся солдат, и лошади ринулись в том направлении. Мартос почему-то решил, что это свои. Неожиданно вспыхнул германский прожектор и стал шарить по лесу, нащупывая их. Мартос пытался ускакать, но лошадь под ним была убита и он упал вместе с ней. Тут его схватили немецкие солдаты.
Потом в грязной маленькой гостинице в Остероде, куда был доставлен пленный Мартос, появился Людендорф и, говоря по-русски с немецким акцентом, стал потешаться над русскими стратегами и хвалиться, что теперь русская граница открыта для вторжения от Гродно до Варшавы. Вошел Гинденбург и, увидев Мартоса расстроенным, долго жал ему руки, прося успокоиться. На плохом русском языке с сильным акцентом он обещал вернуть Мартосу его наградную золотую саблю и затем, поклонившись, сказал: «Я желаю Вам более счастливых дней». Полученную за русско-японскую войну саблю Мартосу так и не вернули.
В лесах к северу от Нейденбурга остатки корпуса Мартоса были уничтожены или взяты в плен. Только одному офицеру из XV корпуса удалось вернуться в Россию.
В пятнадцати километрах к востоку от Нейденбурга остатки XIII корпуса генерала Клюева, которого тоже взяли в плен, заняли круговую оборону, С четырьмя орудиями, захваченными в лесу у немцев, они отбивались от врага всю ночь 30 августа, пока хватило снарядов и патронов. Почти все они были убиты.
Последнюю русскую атаку в тот день с большой отвагой провел генерал генерал-лейтенант Сирелиус, занявший место командира I корпуса генерала Артамонова. Собрав разрозненные полки и артиллерию, не участвовавшие в сражении, что составило приблизительно дивизию, он перешел в наступление, прорвал позиции Франсуа и снова взял Нейденбург. Но было слишком поздно и некому было развить успех или помочь удержать город.
Нервы немцев не выдерживали напряжения. Когда Нейденбург, переходивший из рук в руки четыре раза, был 31 августа снова ими взят, солдат военной полиции пытался остановить автомобиль, пересекавший главную площадь. Когда машина, в которой находился генерал фон Морген, не остановилась на окрик «стой!», полицейский завопил: «Русские!» и выстрелил. Вслед за ним по автомобилю грохнул залп, в результате был убит шофер и ранен офицер, сидевший рядом с генералом.
В ту же самую ночь, едва не убитый несколько часов назад своими же солдатами, генерал Морген был разбужен денщиком, который с воплем «Русские пришли!» выскочил из дома, захватив почему-то с собой верхнюю одежду генерала. Несчастный фон Морген выскочил следом, затягивая ремень с кобурой револьвера поверх кальсон.
Последние бои 2-й русской армии были проведены без генерала Самсонова, покинувшего со своим штабом солдат. Галопом проскакав через лес, он и его спутники 29 августа достигли Вилленбурга, находившегося всего в десяти километрах от русской границы! Но немцы прибыли туда раньше них. Генерал и его группа дождались в лесу наступления темноты и затем, поскольку верхом по вязкому болоту было не проехать, двинулись пешком. Спички кончились, и поэтому они не могли сверить свой путь по Читать далее...

"Неизвестной остается судьба 41 человека, которые следовали в поезде \"Невский экспресс\", потерпевшем аварию вечером 27 ноября. Об этом в эфире телеканала \"Вести\" сообщил глава МЧС России Сергей Шойгу.
По уточненным данным, погибли 25 человек, причем двое скончались по дороге в больницу, госпитализированы в различные медучреждения 87 человек. Всего в поезде находился 661 пассажир и 21 член поездной бригады".

* * *

Назначая свидание,
чтоб увидеться вновь,
попрощайтесь заранее -
вдруг обманет любовь.

Попрощайтесь заранее
с этим миром родным,
где теракты, аварии,
кровь, пожары и дым,

где печалится женщина -
не узнаешь о чем.
Мы со смертью повенчаны,
что стоит за плечом.

Друг! Любовь и страдания
канут в шелесте трав,
так живи, "до свидания"
про себя прошептав.

То, что после прощания
остается у всех -
не тоска и отчаяние,
а подарок навек!

8. Три дня непрерывных боев.
В ночь на 25 августа Самсонов думал о плане действий. Центр, состоявший из XV и XIII корпусов генералов Мартоса и Клюева, вместе с дивизией генерала Кондратовича из ХХШ корпуса должны были осуществлять главное наступление на линию Алленштейн — Остероде. Левый фланг армии предстояло удерживать I корпусу генерала Артамонова при поддержке еще одной дивизии ХХШ корпуса. На восьмидесяти километрах одинокий VI корпус прикрывал правый фланг.
При слабой разведке, осуществляемой русской кавалерией, Самсонов не знал, что корпус Макензена, который видели бегущим в панике с полей Гумбинена, переформировался и, идя форсированным маршем, вместе с корпусом фон Белова приближается к его правому флангу. Сначала Самсонов распорядился, чтобы VI корпус удерживал свои позиции с целью прикрытия правого фланга армии, а затем передумал и приказал ему «идти полной скоростью» и поддержать наступление центра на Алленштейн. В последнюю минуту, утром 26-го, приказ этот был отменен и оставлен в силе предыдущий, о прикрытии правого фланга. Но к этому времени VI корпус уже был на марше, двигаясь к центру.
Далеко в тылу русское верховное командование почувствовало надвигающуюся беду. 24 августа военный министр Сухомлинов писал начальнику генерального штаба генералу Янушкевичу: «Ради бога, распорядитесь, чтобы собирали винтовки. Мы отправили сербам 150 тысяч, наши резервы почти исчерпаны, а производство очень незначительно». Хотя некоторые военные от излишнего пыла и провозглашали «Вильгельма — на Святую Елену!», общее настроение в верхах было невеселым.
Они вступили в войну без уверенности и до сих пор не приобрели ее. Слухи о пессимистических настроениях в генеральном штабе достигли французского посла в Петербурге. 26 августа он узнал от Сазонова мнение Жилинского, что «наступление в Восточной Пруссии обречено на провал». Говорили, что Янушкевич согласен с ним и решительно возражает против наступления. Генерал Данилов, заместитель начальника генерального штаба, настаивал, однако, на том, что Россия должна наступать, несмотря на «несомненный риск».
Данилов был вместе с великим князем в ставке в Барановичах. Спокойное место в лесу, где ставка находилась в течение года, было выбрано потому, что Барановичи стояли на стыке северо-южной железной дороги с главной линией Москва — Варшава. Отсюда производилось руководство обоими фронтами, германским и .австрийским. Великий князь со своей свитой, старшими офицерами генерального штаба и союзными военными атташе, жил и ел в вагонах, потому что оказалось, что дом, предназначенный для верховного главнокомандующего, находился слишком далеко от дома начальника станции, где разместились оперативный и разведывательный отделы. Для защиты вагонов от солнца над ними были возведены навесы, а также проложены деревянные тротуары, в станционном саду устроен легкий павильон с занавесками, где летом была столовая.
Все было просто, об удобствах не думали. Мешали низкие двери, входя в которые очень высокий великий князь всегда набивал себе шишки. Поэтому все притолоки белели наклеенными бумажками, чтобы обратить его внимание и заставить вовремя нагнуться.
Данилов был обеспокоен очевидной потерей Ренненкампфом контакта с противником и плохой связью, в результате чего Жилинский не знал толком, где же находятся русские армии, которые также не знали о местонахождении друг друга. Когда ставке стало известно, что Самсонов 24—25 августа столкнулся с противником и собирался возобновить бой, беспокойство по поводу того, что Ренненкампф не сможет придти на помощь значительно возросло.
26 августа великий князь посетил Жилинского в его штабе в Волковыске, требуя, чтобы Ренненкампф двинулся вперед. Начав свое ленивое преследование, Ренненкампф прошел через позиции на Ангераппе, которые 8-я армия покинула, передислоцировавшись на юг. Следы поспешного отхода подтвердили его уверенность в том, что противник разбит. Как вспоминает один из офицеров его штаба, Ренненкампф считал, что стремительное преследование врага ошибочно, так как он тогда слишком быстро отойдет к Висле и Самсонов не сможет его отрезать. Ренненкампф не предпринял никаких усилий, чтобы следовать за противником достаточно близко, не теряя его из виду, но это совсем не тревожило Жилинского, который легко согласился с вариантом Ренненкампфа.
В приказе, направленном Жилинским Ренненкампфу на следующий день после посещения великого князя, указывалось, что 1-я армия должна преследовать врага, который, как считалось, все еще отступает, и принять меры против возможной германской вылазки из кенигсбергской крепости на ее фланге. По плану блокирование Кенигсберга должны были производить шесть резервных дивизий, но они еще не подошли. Теперь Жилинский предписывал Ренненкампфу обложить Кенигсберг силами двух корпусов, пока не прибудут резервные дивизии, и организовать «преследование остальными силами армии той части войска противника, которая, не укрывшись в Кенигсберге, стала бы отступать к Висле».
Предполагая, что противник отступает, Читать далее...

* * *

Уедешь - пропадешь.
Разлука будет долгой.
Забудешься, заснешь
ты на вагонной полке.

Забудешься, заснешь
от рельсового плача.
Любовь моя! Ну, что ж,
храни тебя удача!

Ну, что ж, любовь моя!
Прощай. И я прощаю.
Что было, помню я.
Что будет, я не знаю.

Что было, помню я.
Разлука у порога.
Вольна душа твоя
Идти любой дорогой.

Душа твоя вольна.
Границ она не терпит.
Как море, чья волна
бьет о стальные цепи.

Одной волны конец -
другой волны начало.
Ты там, где вод свинец
бушует у причала,

там, где плывет сейчас
холодный сумрак ночи,
там, где гремит баркас
своею цепью прочной...

Как не дано ему
порвать стальные звенья,
так не забыть уму
былые впечатленья.

Забудешь ли как дождь
нас отхлестал на Волге?
Уедешь - пропадешь.
Разлука будет долгой.

...И все ж тебе потом
я зла не пожелаю,
раз ты найдешь в другом
все, что я потеряю.

Раз это все в другом
найдешь ты человеке -
иди своим путем.
Ведь все равно навеки

мы связаны с тобой
до смертного
до часа,
как вольных волн прибой
с неволею баркаса.

7. Игра в «поддавки».
Немцы никак не могли поверить в свою удачу! Подробность телеграммы Ренненкампфа делала генерал-майора Грюнерта, непосредственного начальника Хоффмана, излишне подозрительным. Как сообщает Хоффман, «он в который раз озабоченно спрашивал меня, следует ли нам верить ей? А почему бы нет?.. Лично я, в принципе, верил каждому ее слову».
Чтобы найти разумное объяснение поведению Ренненкапфа придумывались самые невероятные истории. Хоффман, например, утверждал, что знал о ссоре между Ренненкампфом и Самсоновым, якобы имевшим место в русско-японскую войну. Хоффман утверждал, что «сибирские казаки Самсонова, продемонстрировав храбрость в бою, вынуждены были сдать Ентайские угольные шахты из-за того, что кавалерийская дивизия Ренненкампфа не поддержала их и оставалась на месте, несмотря на неоднократные приказы, и Самсонов ударил Ренненкампфа во время ссоры по этому поводу на перроне Мукденского вокзала». Поэтому, заключал Хоффман, «Ренненкампф не будет спешить на помощь Самсонову». Поскольку вопрос касался не помощи Самсонову, а выигрыша или проигрыша всей кампании, сомнительно, чтобы сам Хоффман верил своей сказке. Рассказывал он ее, однако, часто и охотно.
С перехваченными сообщениями Хоффман и Грюнерт бросились догонять Гинденбурга и Людендорфа на автомобиле, а догнав, передали телеграммы прямо на ходу. Пришлось остановиться, чтобы совместно обсудить создавшееся положение. Оказалось, что атаке, которую на следующий день должны были начать корпуса Макензена и фон Белова против правого фланга Самсонова, Рекненкампф препятствовать не будет. В соответствии с различными интерпретациями всех четверых генерал Франсуа то мог, то не мог отложить свою атаку до тех пор, пока не подтянется вся его пехота и артиллерия. Зная взбалмошный характер Франсуа, Людендорф, возвратившись в штаб, повторил ему свой приказ.
Спешно был разработан план двойного обхода армии Самсонова. На германском левом фланге корпус Макензена, поддерживаемый Беловым, должен был атаковать правый край Самсонова, который вышел к Бишофсбургу, имея кавалерию у Сенсбурга, то есть находился перед озерами, где он должен был соединиться с Ренненкампфом, окажись тот здесь. Но его отсутствие оставляло открытым фланг, который германцы хотели обойти. В центре XX корпус Шольца, теперь поддерживаемый дивизией ландвера и 3-й резервной дивизией генерала фон Моргена, должен был возобновить бой, который он вел накануне. На правом фланге, как и было приказано ему, Франсуа должен был начать наступление, чтобы обойти левый фланг Самсонова. Все приказы были разосланы до полуночи 25 августа.
На утро, в день начала главного сражения, Людендорфа чуть не хватил удар, когда авиаразведка донесла о движении Ренненкампфа в сторону Самсонова. Хотя Гинденбург был уверен, что 8-я армия «может без малейшего колебания» оставить против Ренненкампфа только заслон, Людендорфа охватила тревога. «Проклятый призрак Ренненкампфа висел на северо-востоке как угрожающая грозовая туча, — писал он. — Стоит только ему достать нас, и мы будем разбиты». Он начал испытывать те же страхи, что и Притвиц, и колебаться, следует ли бросить все свои силы против Самсонова или же отказаться от наступления против 2-й армии и повернуть против 1-й.
«Герой Льежа, похоже, немного растерялся», ― пишет Хоффман. Даже Гинденбург признает, что «серьезные сомнения» охватили его начальника штаба и что, как он утверждает, именно он успокоил Людендорфа. По его словам, «мы преодолели внутренние сомнения».
Новое осложнение возникло, когда штаб обнаружил, что Франсуа, все еще ждавший свою артиллерию, не вступил в бой, как было приказано. Людендорф требовал, чтобы атака началась в полдень. Франсуа отвечал, что исходные позиции, которые, по мнению штаба, должны быть уже заняты, занять не удалось. Это вызвало настоящий взрыв недовольства в штабе и, как рассказывает Хоффман, «весьма недружелюбный ответ Людендорфа». В течение дня Франсуа удалось протянуть время и дождаться нужного ему момента.
Неожиданный срочный телефонный звонок из генерального штаба в Кобленце прервал споры с Франсуа. Людендорф, которому и без того хватало беспокойства, взял трубку и приказал Хоффману по параллельному телефону тоже послушать, «чего они хотят». К своему удивлению, он услышал голос полковника Таппена из оперативного отдела генерального штаба, предлагающего выслать Людендорфу подкрепления в составе трех корпусов и кавалерийской дивизии. Причина этого критического решения крылась в панике, охватившей генеральный штаб, когда русские начали свое наступление через две недели после мобилизации вместо шести, которые предсказывали немцы. Кайзер был глубоко озабочен. Мольтке сам волновался по поводу слабой обороны на востоке, поскольку, как он писал перед войной, «все успехи на западном фронте ничего не будут стоить, если русские придут в Берлин».
Председатель восточно-прусского бундесрата прибыл в генеральный штаб просить о защите родины. Управляющий Круппа писал в своем дневнике 25 августа: «Люди повсюду говорили: Читать далее...

6. Фатальная ошибка Жилинского и Ренненкапфа.
Русское командование испытывало трудности со сроками, в которые две армии должны были соединиться. Препятствий было множество, они так тесно переплетались, что начальники штабов с самого начала были настроены крайне пессимистически. Командующий Северо-западным фронтом генерал Жилинский, задачей которого было координировать движение армий Самсонова и Ренненкампфа, не нашел лучшего способа, как непрестанно торопить их. Поскольку Ренненкампф начал первым и первым завязал бой, Жилинский стал засыпать Самсонова приказами поспешить.
Самсонов, бывший командир кавалерийской дивизии в русско-японской войне, этот «простой и добрый» человек, как охарактеризовал его английский офицер связи при 2-й армии, не имел никакого опыта и не подходил для командования армией из тринадцати дивизий. Он работал с незнакомым ему штабом и дивизионными командирами. Из-за того, что русская армия была организована не по региональному принципу, резервисты, число которых в полку достигало иногда двух третей, были незнакомы унтер-офицерам и офицерам. Недостаток офицеров и низкий уровень грамотности солдат, а порой и полное ее отсутствие, затрудняли доведение приказов до подразделений.
Почти такое же положение было и со связистами. На телеграфной станции в Варшаве один штабной офицер обнаружил, к своему ужасу, кипу телеграмм, адресованных 2-й армии и не отправленных потому, что с ее штабом не было установлено никакой связи. Офицер собрал их и отправил с посыльным на автомобиле. У штабов корпусов хватило проводов только на то, чтобы установить связь с дивизионными штабами, связь же между соседями и со штабом армии поддерживалась по радио.
Из-за спешки сроки сосредоточения войск были сокращены на четыре дня, и поэтому организация тыловых служб не была закончена. Одному корпусу пришлось поделиться снарядами с другим, чей обоз еще не подошел, нарушив тем самым свой расчет боеприпасов. Полевые пекарни отсутствовали. Для того чтобы армия могла жить на вражеской территории, необходимо было создать команды для реквизирования продовольствия у населения, которые следовало бы высылать под прикрытием кавалерийского конвоя, но никто об этом не заботился. Нужно было усилить лошадиные упряжки, чтобы тащить тяжелые повозки и орудия, по песчаным дорогам. В некоторых случаях приходилось выпрягать лошадей из одних повозок, подпрягая их к другим.
19 августа Жилинский писал: «Задержка в наступлении 2-й армии ставит в тяжелое положение 1-ю армию... Поэтому ускорьте наступление 2-й армии и возможно энергично развейте ее операции». Это было не так. 19-го числа Самсонов пересек границу в соответствии с расписанием, но Жилинский был настолько уверен в его опоздании, что не поверил. «Армия наступает со времени Вашего приказания безостановочно, делая переходы свыше 20 верст по пескам, посему ускорить не могу», — ответил Самсонов. Он сообщил, что солдаты находятся на марше по 12 часов в день без привалов. Они измотаны, и поэтому большей скорости движения достичь невозможно. Территория опустошена, лошади давно не получали овса, нет продовольствия.
В тот день XV корпус под командованием генерала Мартоса вошел в соприкосновение с XX германским корпусом генерала Шольца. Произошел бой. Немцы, не получив подкреплений, отступили. Углубившись на германскую территорию на 15 километров, генерал Мартос занял Сольдау и Нейденбург, в котором всего несколько часов назад находился штаб генерала Шольца.
Когда солдаты вошли в город, жители начали стрелять по ним из окон. Тогда Мартос приказал обстрелять город из пушек, разрушив большинство зданий на главной площади. В воспоминаниях о своем пребывании в немецком плену Мартос писал: «В [немецких] газетах меня стали яростно травить, думаю, что по благосклонному указанию Людендорфа, а через 15—20 дней вызвали к следователю, который мне объявил, что я обвиняюсь: в обстреливании необоронявшихся населенных пунктов, в грабеже, в насилии над мирными жителями и особенно над женщинами и детьми, и что за эти деяния мне угрожает смертная казнь. Через полгода, в марте или феврале 1915 года, мне было прочитано очень пространное постановление, суть которого заключалась в том, что по недоказанности обвинения я освобожден от суда. Это нисколько не помешало ген. Франсуа в своих воспоминаниях повторить … гнусную клевету на поведение русских войск в Нейденбурге. Это тем более недостойно, что еще во время войны на бешеные нападки немецких газет на русскую армию за ее «грабежи» в Восточной Пруссии пастор Нейденбурга в газете «Берлинер Тагеблатт» поместил статью под заглавием «Пребывание русских в Нейденбурге», в которой подчеркнул порядок и дисциплину в русских войсках и заявил, что никому из жителей не было причинено никаких обид или имущественного ущерба».
23 августа, в тот день, когда Людендорф и Гинденбург прибыли на Восточный фронт, VI и XIII русские корпуса, находящиеся справа от Мартоса, захватили несколько деревень. Генерал Шольц, еще не получивший подкреплений, если не считать небольших сил, Читать далее...

5. Людендорф и Гинденбург.
Восточный фронт был готов развалиться от натиска русских армий. Был нужен кто-то смелый, сильный и решительный, чтобы немедленно взять командование немецкими войсками в свои руки. Генеральному штабу повезло, он знал такого офицера, который неделю назад отличился при взятии Льежа — Людендорф. Он будет хорошим начальником штаба 8-й армии.
В это время Людендорф был со 2-й армией фон Бюлова на окраинах Намюра, где после успеха с Льежем он руководил штурмом второй большой бельгийской крепости. Однако на Восточном фронте он был нужнее. Мольтке и фон Штейн согласились с тем, что его следовало отозвать, Немедленно на автомобиле был послан капитан штаба с письмом, полученным генералом Людендорфом в 9 утра 22 августа:
«Вы можете спасти положение на Востоке, — писал фон Штейн. — Я не знаю другого человека, которому бы я так абсолютно доверял». Он извинялся за то, что отзывал Людендорфа в момент решающих действий, «которые, дай бог, будут окончательными», но жертва была «неминуемой». «Конечно, Вы не будете нести ответственности за то, что уже произошло на Востоке, но с Вашей энергией Вы можете предотвратить худшее».
Через 15 минут Людендорф выехал на том же автомобиле из штаба. По пути он проехал через Вавр, который «только накануне, когда я проезжал его, был мирным городом. Теперь он горел. Здесь жители тоже стреляли в наших солдат».
В шесть часов вечера Людендорф прибыл в Кобленц. В течение трех часов он получил сведения об обстановке на Востоке, был принят Мольтке, «выглядевшим очень усталым», и кайзером, который был глубоко задет вторжением русских войск в Восточную Пруссию. Людендорф отдал несколько приказов 8-й армии и в 9 часов вечера отбыл специальным поездом на Восточный фронт. Приказы, которые он отдал, содержали, помимо распоряжения Хоффману и Грюнерту встретить его в Мариенбурге, указания корпусу Франсуа отправиться по железной дороге на поддержку XX корпуса Шольца на юге, корпусам Макензена и фон Белова завершить отрыв от противника, отдыхать и переформироваться в течение 23 августа.
Решив вопрос с начальником штаба, генеральный штаб стал подыскивать командующего армией. Людендорф, как все признавали, был человеком незаурядных способностей, но чтобы «комплект был полным, нужен был настоящий «фон». Перебрали имена всех отставных командиров корпуса, и тут фон Штейн вспомнил, что накануне войны он получил письмо от старого товарища Пауля фон Бенкендорфа унд Гинденбурга: «Не забудь меня, если окажется, что где-то нужен командир». Как раз тот, кто нужен. Гинденбург происходил из старой юнкерской семьи, жившей в Пруссии столетия. Служил в генеральном штабе у Шлиффена, прошел все ступени до начальника штаба корпуса и ушел в отставку в 1911 году в возрасте шестидесяти пяти лет. В ноябре 1914 г. ему исполнялось шестьдесят восемь. После паники Притвица, на востоке был нужен человек без нервов, а Гинденбург был известен абсолютной невозмутимостью. Мольтке одобрил, кайзер дал свое согласие. Отставному генералу была направлена телеграмма.
Гинденбург был дома в Ганновере, когда в 3 часа дня пришла телеграмма, спрашивавшая, примет ли он «немедленное назначение». Он ответил: «Я готов». Вторая телеграмма предписывала ему немедленно выехать на восток и принять командование 8-й армией. Генеральный штаб даже не пригласил его в Кобленц для переговоров. В телеграмме предписывалось, что он должен сесть на поезд в Ганновере, и сообщалось, что его начальником штаба будет генерал Людендорф, который встретится с ним в поезде по пути. У Гинденбурга хватило времени только на то, чтобы заказать новую форму, а выехал он, к его большому смущению, в старом синем мундире прусского генерала.
Когда о снятии Притвица стало известно, принцесса Блюхер в дневнике записала: «Его место занял некий генерал Гинденбург, человек весьма преклонного возраста». Газетчики поспешно разыскивали материал о новом, командующем, что было довольно трудно сделать, поскольку в военных списках он числился как Бенкендорф. С трудом они обнаружили, что он сражался под Седаном и заслужил Железный крест второй степени, а также был ветераном, более ранней кампании 1866 года. Его предки, Бенкендорфы, были среди тевтонских рыцарей, осевших в Восточной Пруссии, а имя Гинденбург было добавлено в восемнадцатом веке в результате женитьбы какого-то их прадеда. Он родился в Позене, в Восточной Пруссии, и в начале своей карьеры в качестве офицера штаба 1-го корпуса, стоявшего под Кенигсбергом, изучал проблему влияния Мазурских озер на возможные военные действия, что стало источником легенды о том, что Гинденбург спланировал сражение под Танненбергом еще тридцать лет назад.
Гинденбург уже ждал на перроне в Ганновере, когда в 4 часа утра подошел поезд. Генерал Людендорф, которого он до этого никогда не видел, быстро вышел из вагона для доклада. Пока они ехали на восток, он подробно рассказал о сложившейся ситуации и тех распоряжениях, которые уже отдал. Гинденбург выслушал и одобрил. Так, по пути к сражению, сделавшему их знаменитыми, Читать далее...

«17 ноября 2009 в 17:30.
Здравствуйте!
Приглашаем Вас в социальную сеть Гайдпарк, обсудить публикацию Какой Россией пугают украинцев?»
В тексте говорилось: «Передачи ТВ-каналов напоминают сводки предвоенного времени. На одном на полном серьезе обсуждают тему войны с Россией. На другом повторяют афоризм "хочешь мира, готовься к войне". На третьем показывают маневры бронетанковых и авиационных подразделений на крымском и яворовском полигонах: демонстрируют новые образцы оружия».
Участники дискуссии не замедлили высказать свою точку зрения об Украине и ее руководстве, часто весьма негативную. Содействует ли эта публикация развитию нормальных отношений между двумя родственными народами?

«20 ноября 2009 в 13:55
Здравствуйте!
Приглашаем Вас в социальную сеть Гайдпарк, обсудить публикацию Мы ненавидим собственное прошлое, потому и настоящего у нас нет?»
В публикации было сказано: «Главный источник ненависти - правящая бюрократия. Для нее память о Советском Союзе - обличение ее кромешного безделья и тотального воровства. Ведь самые масштабные аферы советского времени, как можно понять, ничто рядом не то что с приватизацией, но и просто с повседневным «исполнением бюджета» России».
Как Вы думаете, помогает ли это поддержанию социального мира внутри страны?»

«23 ноября 2009 в 13:00
Здравствуйте!
Приглашаем Вас в социальную сеть Гайдпарк, обсудить публикацию Русские есть, или это – фантастика?»
В публикации было сказано: «Русских не существует. В самом деле, в последнее время стало модно преподносить как данность, как аксиому это утверждение - русских не существует как нации. Все эти 120 миллионов человек, называющих себя русскими - они не русские совсем. Кто угодно - угро-финны, татаро-монголы, марсиане, только не русские».
Подобные утверждения действуют на некоторые, особенно молодежные движения, как красная тряпка на быка!

«24 ноября 2009 в 0:02
Здравствуйте!
Приглашаем Вас в социальную сеть Гайдпарк, обсудить публикацию Машина геноцида русских. Взгляд технолога».
Автор утверждает: «На русских обрушился не отдельный вид или тип геноцида, а целая совокупность геноцидов, сплетенных в единую сеть.
Сейчас объясню. Есть такая форма геноцида, как прямое физическое убийство - ножом, палкой, пулей, бомбой, пожаром и т.п. Этот геноцид называют физическим - т.е. технологически основанным на законах физики. Против русских такой геноцид применялся и применяется, но только там, где это можно сделать в относительной безопасности для убийц. Напомню о Баку 1990 года, где русских вырезали не меньше, чем армян, о чем преступно молчат СМИ. Напомню, что в Грузии из 30 русских сел осталось сегодня только пять. Совсем уж хрестоматийно - резня русских в Чечне при людоеде Дудаеве, вообще обстановка на Северном Кавказе, где убийства русских семьями практикуются много лет. Сопутствующие этому явлению явления - геноциды сербов и армян, производившиеся в одно время с геноцидом русских, одними политическими силами и с одной целью. Напомню также, что Кондопога дала в итоге только русские трупы, иначе говоря, речь там идет о том, что пришельцы резали русских, а отнюдь не наоборот, как нам пытаются внушить». Ну, и так далее.
Что это по-вашему, как не разжигание национальной розни?
А вот какие сообщения в блогах эта социальная сеть считает «самыми интересными». Перечислю одни названия:
«Горцы выложили слово «Кавказ» из тел солдат-славян». «Япония назвала Россию «незаконным оккупантом» на Южных Курилах». «Устав российского хамства», «Россия не может без идолов».
Впрочем, из последнего приведу одну, выбранную наугад цитату:
«Россия не может без идолов. Нам в общем пох*й кому поклоняться, лишь бы ничего не делать и что бы с голоду не спухнуть, т.е. божок таки должен что то давать. При столь низких исходных запросах черни, формулирующихся в потребности трёх Б - барак, баланда, бухло, на роль божка может пойти хоть резной пень-буратино из леса, хоть тупой депутатский пень из деревни в джипе. Главное, что бы ничего не делать, никуда не идти, ничего не предпринимать, я на всё согласен, меня всё устраивает, я люблю россию и всё такое, не трогайте меня.
Не удивительно, что на всём протяжении жизнеописания этой убогой страны её ебали без вазелина и разворовывали все проходимцы и упыри, которых только свет видывал, от тиранов до лжецарей, от ебанутых попов до кукурузников, от конченных циррозных алкашей до вялых трибунных пи*доболов».
Приглашение 25 ноября переполнило чашу моего терпения:
«25 ноября 2009 в 15:20
Здравствуйте!
Приглашаем Вас в социальную сеть Гайдпарк, обсудить публикацию Русские - жестокое быдло, или аргументы чеченской русофобии».
И я ответил: "Задачей Гайдпарка является возбудить ненависть между народами. На это ясно указывает характер помещаемых им материалов. Не надо поддаваться на провокации! Бойкот Гайдпарку!"
В ответ немедленно Гайдпарк отправил в мой адрес два письма. Первое:
«Здравствуйте!
Ваш аккаунт derelict был заблокирован на Гайдпарке на 1 сутки за оскорбление других Читать далее...

4. Ошибка Ренненкапфа.
Притвиц видел, что ему грозило. Настойчивое русское преследование через взломанный германский центр могло продолжаться до самого Инстербургского промежутка, раскалывая 8-ю армию и отбрасывая корпус Франсуа на север, под прикрытие кенигсбергского укрепленного района, против чего особенно предупреждал генеральный штаб. Для того чтобы спасти 8-ю армию и не дать разделить ее, Притвиц в качестве единственного выхода решил отступить за Вислу. Мольтке сказал ему: «Не давайте расколоть армию. Не уходите с Вислы, но в крайнем случае можете оставить район к востоку от нее». Притвиц решил, что крайний случай наступил, особенно после разговора по телефону с Макензеном, который описал панику, охватившую его войска.
Вечером 20 августа Притвиц позвонил Франсуа и сообщил ему, что, несмотря на успех на его участке, армия должна отступить за Вислу. Франсуа начал протестовать, утверждая, что из-за своих собственных потерь русские не смогут осуществить энергичное преследование, прося Притвица передумать.
Когда улеглась суматоха, настало время удивляться: русские не преследовали. В русском штабе Ренненкампф отдал приказ начать преследование между 3 и 4 часами дня, но, получив донесение о том, что отход Макензена прикрывает тяжелая артиллерия, отменил приказ. Он не знал точно, насколько был ослаблен германский центр, и поэтому ждал. Когда совершенно измученный штабной офицер попросил разрешения пойти спать, он ответил, что тот может лечь не раздеваясь. Через час Ренненкампф разбудил его и сказал: «Теперь можете раздеться, противник отступает». Эти слова долго цитировались военными как анекдот! Когда противник отступает, его нужно преследовать, а не спать. Остановка Ренненкампфа вызвала бурю осуждений, не исключая и ссылок на его немецкое происхождение и прямых обвинений в предательстве.
Действия Франсуа могли иметь и иной исход. Этот сверхинициативный генерал сорвал план немецкой обороны и не погубил свои войска лишь потому, что русское командование не умело воспользоваться в Восточной Пруссии ошибками немцев. Ренненкампф не смог заставить себя броситься за бегущим врагом и вырвать окончательную победу. Его тыл работал плохо, наступать дальше значило окончательно оторваться от него. Преследуя, он бы удлинял пути подвоза на вражеской территории, в то время как противник, отступая, сокращал свои. Он не мог воспользоваться германской железной дорогой, не захватив немецкого подвижного состава, и у него не было железнодорожных бригад, чтобы обслуживать движение. Его обоз был в хаотичном состоянии после нападения германской кавалерии; его собственная кавалерия правого фланга действовала плохо, он потерял почти дивизию. Поэтому он решил оставаться на месте.
Вечер был жарким. Заместитель начальника оперативного отдела 8-й армии полковник Хоффман стоял у дома, в котором разместился штаб, обсуждая прошедший бой и перспективы на следующий день со своим непосредственным начальником генерал-майором Грюнертом, вместе с которым он надеялся управлять более слабыми Притвицем и Вальдерзее. Как раз в этот момент им было доставлено донесение от генерала Шольца, командира XX корпуса. Он сообщал, что огромная русская армия перешла границу силами IV и V корпусов и наступает на фронте шириной 80—90 километров. Хофф-ман со своей обычной манерой, когда никто не мог понять, говорит он серьезно или шутит, предложил «скрыть» донесение от Притвица и Вальдерзее, которые, по его мнению, «не могли управлять своими нервами». В этот момент Притвиц и Вальдерзее вышли из дома, и по их лицам можно было узнать, что они, также прочли донесение. Притвиц предложил всем войти в дом и провести совещание. «Господа, — сказал он, — если мы будем продолжать действовать против Виленской армии, Варшавская армия выйдет к нам в тыл и отрежет от Вислы. Мы должны оторваться от Виленской армии и отступить за Вислу». Он не говорил «к Висле», а «за Вислу».
Хоффман и Грюнерт немедленно возразили, утверждая, что можно закончить бой с Виленской армией за два или три дня и все еще иметь время, чтобы встретить опасность с юга, а до этого корпус Шольца «как-нибудь сам справится».
Притвиц резко оборвал его. Решения принимал он и Вальдерзее. Он настаивал на том., что угроза со стороны южной русской армии была слишком велика, Хоффман должен отдать необходимые распоряжения об отходе за Вислу. Хоффман ответил, что левый фланг южной армии был уже ближе к Висле, чем немцы, и при помощи карты продемонстрировал, что отступление стало невозможным. Притвиц выслал всех из комнаты и позвонил по телефону в генеральный штаб в Кобленц, сообщил о своем решении отступить к Висле, добавив, что он сомневается, удастся ли ему удержать реку без подкреплений.
Мольтке был поражен. Нельзя было ставить этого толстого идиота во главе 8-й армии. Отдать Восточную Пруссию означало потерять самый ценный зерновой и мясомолочный район. Хуже того, если русские форсируют Вислу, они будут угрожать не только Берлину, но и австрийскому флангу, и даже Вене. Подкрепления! Откуда он мог взять Читать далее...

* * *

Не жди, что поймут и поверят
в рискованный твой разговор,
а жди, что найдут и проверят,
и вынесут свой приговор.

Полжизни бездомным бродягой
в чужих городах проживешь,
с какой-то нелепой бравадой
и горя, и муки хлебнешь.

Чтоб снова за горло не взяли,
от мест обжитых убежишь,
то в полупустом кинозале,
то в дымной пивнушке сидишь.

Поставив у вешалки вещи,
к чужому застолью примкнешь.
Гитару измучив, весь вечер,
гостей развлекая, поешь.

Унылое это застолье
припомнишь потом со стыдом,
но в той же мучительной роли
окажешься снова потом.

С тоскою в случайные лица
наутро глядишь тяжело:
гостиница или больница?
Куда тебя - черт – занесло?

Полжизни - ни мало, ни много!
Но только начнешь привыкать,
проклятая эта дорога
погонит куда-то опять.

Но будь благодарен за долю:
в лучах заходящего дня
пройти по сожженному полю
пылающей искрой огня!

3. Сражение под Гумбиненом.
Германия справедливо полагала, что русским войскам потребуется больше времени для перехода к наступлению. Она не рассчитывала, что Россия вторгнется в Восточную Пруссию без обозов и полной экипировки. Поэтому Германия оставила в Восточной Пруссии только минимальные силы для обороны. Находившаяся там 8-я армия, состоявшая из четырех с половиной корпусов, кавалерийской дивизии, гарнизона Кенигсберга и нескольких территориальных бригад, по количеству солдат была приблизительно равна одной из русских армий. Однако по огневой мощности две германские дивизии были равны трем русским.
Приказ начальника немецкого генерального штаба генерал-полковника Хельмута Йоганна Людвига фон Мольтке (Младшего) гласил, что 8-я армия должна защищать Восточную и Западную Пруссию, но не вступать в бой с превосходящими силами, а отходить в укрепленный район Кенигсберга или вообще оставить Восточную Пруссию. Мольтке рассчитывал до завершения русской мобилизации, пройдя через Бельгию, нанести поражение Франции, а затем обрушиться всей мощью на Россию.
Командующий 8-й армией генерал-лейтенант фон Притвиц унд Гаффрон был придворным фаворитом, сделавшим быструю карьеру из-за умения привлечь внимание кайзера за столом, рассказывая смешные истории и пикантные слухи. Очень тучный, высокомерный, безжалостный и самовлюбленный, он был германским вариантом Фальстафа. Прозванный «толстяком», Притвиц не имел интеллектуальных или военных интересов и никогда не делал лишних движений, если мог избежать их. Мольтке считал его неподходящим для занимаемой должности, и в течение нескольких лет безуспешно пытался заменить. Но связи Притвица служили ему надежной защитой. Единственное, что смог сделать Мольтке, это назначить своего ставленника, графа фон Вальдерзее, начальником штаба 8-й армии.
Беспокойство за Восточную Пруссию пробудилось у немцев в самый последний момент, когда 15 августа Япония встала на сторону союзников, что освободило большое количество русских войск. У Японии были собственные интересы в европейской войне. Она намеревалась воспользоваться ею, чтобы получить контроль над Китаем.
С самого начала генералу фон Притвицу пришлось трудно с командиром 1-го корпуса генералом фон Франсуа, светлоглазым потомком гугенотов. 1-й корпус был сформирован из уроженцев Восточной Пруссии, а его командир, решительно настроенный не допустить ни одного русского солдата на прусскую землю, угрожал нарушить стратегию 8-й армии, выдвигаясь слишком вперед.
Штаб 8-й армии знал, что Ренненкампф начнет наступление первым, и намеревался дать ему бой в районе Гумбинена, приблизительно в 40 километрах от русской границы, до того как русские войска выйдут к Инстербургскому промежутку. Три с половиной корпуса, включая корпус Франсуа, и кавалерийская дивизия были высланы навстречу им, а четвертый корпус был направлен на юго-восток, чтобы встретить армию Самсонова.
16 августа штаб 8-й армии выдвинулся вперед, в Бартенштейн, поближе к Инстербургу. Тут обнаружилось, что Франсуа уже прошел Гумбинен. Он решил начать наступление сразу же, в то время как план Притвица заключался в том, чтобы дать армии Ренненкампфа возможность углубиться максимально на запад во время его двухдневного марша: чем дальше она оторвется от своей базы снабжения, тем будет уязвимее. Притвиц не хотел, чтобы продвижение Ренненкампфа было приостановлено, наоборот нужно было, чтобы русские достигли Гумбинена как можно скорее, тогда у немцев будет время справиться с одной армией до подхода Самсонова.
Продвижение Франсуа дальше Гумбинена, в котором он разместил свой штаб 16 августа, угрожало тем, что придется за ним подтягивать всю 8-ю армию, чтобы прикрыть его фланги, растянувшись тем самым более своих возможностей. 16-го числа Притвиц приказал Франсуа остановиться.
Тот энергично возражал по телефону, доказывая, что чем ближе к России он встретит противника, тем меньше опасности для германской территории. Притвиц отвечал, что жертва частью Восточной Пруссии неизбежна, и направил письменный приказ, напомнив Франсуа, что «единоначальником» является только он, и снова запретил дальнейшее продвижение. Франсуа игнорировал приказ. В час дня 17 августа Притвиц получил от Франсуа донесение, что он уже вступил в соприкосновение с противником в Сталюпенене, в 32 километрах от Гумбинена, и только 8 — от русской границы.
В то утро, когда армия Ренненкампфа пересекла границу, ее 3-й корпус, находящийся в центре отнюдь не по плану, а из-за отсутствия координации, начал движение на несколько часов раньше остальных двух. Обнаружив силы Франсуа у Сталюпенена, русские начали атаку. Бой развернулся в нескольких километрах к востоку от города. Генерал фон Франсуа и штаб наблюдали за его ходом с колокольни городской церкви, когда «в самом разгаре нервного напряжения» неожиданно зазвонил церковный колокол, стереотруба закачалась на треноге, а взбешенные офицеры обрушили град тевтонских ругательств на несчастного члена городского совета, посчитавшего своим долгом предупредить жителей Читать далее...

2. Продвижение без боя.
На рассвете 12 августа передовой отряд 1-й армии генерала Ренненкампфа, состоявший из кавалерийской дивизии генерала Гурко и поддерживаемый пехотной дивизией, вступил на территорию Восточной Пруссии. Из приграничных сел люди ушли еще до прихода войск. Стреляя на скаку, русские ворвались в город Маргграбов, в пяти километрах от границы и обнаружили, что он покинут германскими войсками. Магазины были закрыты, но жители выглядывали из-за ставень.
Столбы черного дыма поднимались там, куда двигались войска. Горели кучи соломы, подожженные жителями, чтобы показать направление движения русских войск. На вершинах холмов были построены деревянные наблюдательные вышки. Местным мальчишкам от 12 до 14 лет были выданы велосипеды, чтобы они служили посыльными. Германские солдаты, оставленные в качестве разведчиков, были одеты в крестьянскую и женскую одежду. Кое-кто был разоблачен, но большинство не было поймано, ибо, как заметил генерал Гурко, «нельзя же задирать юбки каждой женщине в Восточной Пруссии».
Получив донесения генерала Гурко об оставленном городе и бегущем населении, генерал Ренненкампф сделал вывод, что немцы не планируют серьезного сопротивления и решил продвинуться как можно дальше на запад, не заботясь о снабжении. Худощавый, с хорошей выправкой и закрученными вверх усами, Ренненкампф во время боксерского восстания, русско-японской войны и карательной экспедиции в Чите, где он безжалостно расправлялся с революционерами, заслужил репутацию смелого и решительного офицера. Его военная карьера несколько пострадала из-за германского происхождения и каких-то темных дел, которые, по словам генерала Гурко, «значительно подорвали его репутацию».
Не обращая внимания на предостережения командующего Северо-западным фронтом генерала Жилинского, поспешно сформировав три армейских корпуса и пять с половиной кавалерийских дивизий, Ренненкампф 17 августа двинул вперед свои основные силы. Его 1-я армия, насчитывавшая около 200 тысяч человек, пересекла границу на 55-километровом фронте, разделенном Роминтенским лесом. Целью наступления был Инстербургский промежуток, находящийся в 60 километрах от границы, на расстоянии трехдневного марша. Он представлял собой 50-километровое открытое пространство, лежащее между укрепленным кенигсбергским районом с севера и Мазурскими озерами с юга.
Это была земля маленьких деревень и больших ферм с неогороженными полями и широкими перспективами, открывавшимися с небольших холмов. Сюда должна была прийти 1-я армия и, войдя в соприкосновение с германскими главными силами, дожидаться 2-й армии генерала Самсонова, который, обойдя озера с юга, должен был нанести решающий удар по германскому флангу и тылу. Обе русские армии должны были соединиться в районе Алленштейна.
Армия Самсонова вышла к границе на два дня позже Ренненкампфа. Ее маршрут проходил по песчаным дорогам и глухомани с лесами и болотами, лишенной населения, если не считать нескольких мелких польских деревень. Самсонов не знал этой местности. Срочно покинув Кавказ, где находился на лечении, он не успел даже познакомиться ни со своим штабом, ни с командирами корпусов. Самсонов участвовал в турецкой кампании 1877 года, в 43 года он уже был генералом, командовал кавалерийской дивизией в русско-японской войне, а с 1909 года являлся губернатором Туркестана.
Проведенная до наступления русским генеральным штабом игра показала, что 1-я армия выступала преждевременно и это может привести к поражению. Учитывая, что Ренненкампф выступал на два дня раньше, а Самсонову на марш требовалось четыре дня, германским войскам в течение шести дней должна была противостоять только одна русская армия. Но ни великий князь, ни начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Янушкевич, ни Жилинский не сделали ничего, чтобы изменить график.
Из-за другой ширины колеи русские войска не могли использовать свой железнодорожный транспорт, чтобы воспользоваться сетью железных дорог в Восточной Пруссии. Продвижение совершалось походным маршем. Все больше углубляясь в Восточную Пруссию, русские армии оставили в тылу свои еще не укомплектованные гужевые обозы. Через неделю стал ощущаться недостаток продовольствия и фуража. Через месяц – нехватка патронов и снарядов.
Русская армия рассчитывала воспользоваться германскими линиями связи. Но они оказались разрушенными, а проводов, необходимых для прокладывания своих собственных линий связи, русские войска с собой не захватили. Поэтому они были вынуждены использовать радиосвязь, посылая сообщения открытым текстом из-за того, что в дивизионных штабах не было кодов и шифровальщиков.
Не хватало самолетов для проведения воздушной разведки и артиллерийского наблюдения, поскольку почти все они были отправлены на австрийский фронт. При виде самолета, русские солдаты открывали по нему огонь, убежденные в том, что летающая машина может быть только германской.

1. Накануне наступления.
5 августа французский посол в Петербурге Палеолог проезжал мимо казачьего полка, отправлявшегося на фронт. Его командир, увидев на автомобиле французский флажок, попросил разрешения посла провести перед ним свой полк. Посол торжественно приветствовал проезжавших мимо него казаков, а полковник громко воскликнул: «Мы разгоним этих грязных пруссаков! Никакой Пруссии, ника¬кой Германии! Вильгельма — на Святую Елену!»
Русские, чья ссора с Австро-Венгрией явилась поводом к войне, были благодарны Франции за поддержку и стремились так же преданно поддержать французов. «Наша основная цель, — объявил царь с неоправданным оптимизмом, — уничтожение германской армии». Он заверил французов, что считает действия против Австрии «второстепенными», и приказал великому князю Николаю Николаевичу «во что бы то ни стало открыть путь на Берлин и как можно скорее».
Известный своими энергичными, даже порой непечатными выражениями, великий князь тут же составил средневековое изысканное послание к Жоффру. «Твердо уверенный в победе», он выступит против врага, имея рядом со своим штандартом флаг Французской республики, подаренный ему Жоффром во время маневров в 1912 году.
Однако разрыв, который существовал между данными французам обещаниями и готовностью к военным действиям, был слишком очевиден. Возможно, это стало причиной слез великого князя, которые он пролил, когда был назначен верховным главнокомандующим. По его слезам, он «был совершенно не готов к этой роли и, получив царский приказ, плакал навзрыд, потому что не знал, как приступить к своим обязанностям».
На коллег великого князя также нельзя было надежно опереться. Начальником штаба верховного главнокомандующего в 1914 году был генерал Янушкевич. Военный министр Сухомлинов отзывался о нем как о «все еще ребенке». Больше придворный, чем солдат, Янушкевич не участвовал в русско-японской войне. Он служил в том же гвардейском полку, что и Николай II, что отрыло ему быстрое продвижение по службе. Окончив академию генерального штаба, он стал ее начальником. Когда началась война, он находился в этой должности всего лишь три месяца.
Предшественник Янушкевича на посту начальника генерального штаба генерал Жилинский уговорил Сухомлинова назначить его командующим Варшавским военным округом. Война автоматически превратила его в командующего всем Северо-западным фронтом, развернутым против Германии. Во время русско-японской войны Жилинский был начальником штаба у главнокомандующего генерала Куропаткина, из числа тех, кто сумел остаться в высших сферах, не имея ни личной популярности, ни военного таланта.
Чтобы выполнить сжатый до предела срок начала наступления, был принят план «ускоренной мобилизации», опускавший некоторые важные стадии, чтобы выиграть несколько дней. В приказах 10 августа можно было прочитать: «Естественно необходимо и нам поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара немцев. Поддержка эта должна выразиться в возможно скорейшем нашем наступлении против оставленных в Восточной Пруссии немецких сил». 1-й и 2-й армиям приказано было находиться «в готовности» начать наступление в М-14 (13 августа), хотя им и придется начать без завершения подготовки тыла, что произойдет к М-20 (19 августа).
Трудности организации были огромными. Как признался сам великий князь, в такой огромной империи, как Россия, когда отдается приказ, никто не уверен в том, что он дошел по назначению. Недостаток телефонных проводов и телеграфного оборудования, а также обученных связистов делал надежную или быструю связь невозможной. Темпы подготовки замедлялись еще и недостатком автомобилей. В 1914 году армия имела 418 грузовиков, 259 легковых и два санитарных автомобиля. Припасы доставлялись на станции погрузки на лошадях.
Хуже всего обстояло дело с поставками. После русско-японской войны в результате судебных процессов было обнаружено, что в этом деле господствовали коррупция и воровство. Московский губернатор генерал Рейнбот был обвинен во взяточничестве при организации военных поставок и заключен в тюрьму. Но у него оказалось достаточно связей для того, чтобы добиться помилования и получить назначение на другой пост. Вот почему, собрав поставщиков на первое заседание, главнокомандующий, великий князь, начал со слов: «Только без воровства, господа!».
В последний час пятнадцатого дня мобилизации, в 11 часов вечера, в теплую летнюю погоду великий князь отправился в свой полевой штаб в Барановичах, являвшихся железнодорожным узлом на Московско-Варшавской железной дороге, находившемся примерно посередине между германским и австрийским фронтами. Великий князь, его штаб и провожающие собрались на платформе вокзала, ожидая царя, который должен был прибыть, чтобы попрощаться со своим верховным главнокомандующим. Однако царь так и не появился.
На фронте все еще шел процесс формирования армий. Русская кавалерия проводила разведку германской территории. Ее разъезды имели меньше успеха в проникновении за германские позиции, чем невероятные истории о Читать далее...

Вы говорите, что у нас нет смертной казни? Это лицемерие. В Катаре взрывается машина с чеченским террористом и его ребенком. Уличная видеокамера зафиксировала убийц. На следствии они сознались в преступлении. Но Россия потребовала вернуть преступников - сотрудников наших правоохранительных органов. В Лондоне отравлен изменник родины. Проведенное англичанами расследование указало, что преступление совершили сотрудники ФСБ. Однако требование выдать их было отклонено. Еще один чеченский террорист был отравлен в тюрьме спецядом. Солженицин призывал "жить не по лжи". Я призываю - не лицемерить! Если мы говорим одно, а делаем другое, то никогда не станем цивилизованным обществом. Смертную казнь надо вернуть ради того, чтобы властям не было повода врать о ее неприменении. А судебные ошибки - не довод. Провести всю жизнь в неволе, сознавая свою невиновность, отнюдь не гуманнее.

Дикие травы осенних полей
юность мою по ночам окликали.
Золото лун, серебро ковылей
на перепутьях судьбы отсверкали...
Дикие травы, могучие травы,
полные сладкой и горькой отравы,
длинные стебли высоко, высоко,
цепкие корни глубоко, глубоко...
Здесь ли бродил я и здесь ли слыхал -
женщина пела далеко и чудно,
голос таинственный мучил и звал
в травы упасть и заснуть беспробудно!
Дикие травы, могучие травы,
полные сладкой и горькой отравы,
длинные стебли высоко, высоко,
цепкие корни глубоко, глубоко...
Годы проходят. В мелькании дней
не привлекают ни деньги, ни слава,
только в душе все сильней и сильней
зов ваш могучий, дремучие травы!
Дикие травы, могучие травы,
полные сладкой и горькой отравы,
длинные стебли высоко, высоко,
цепкие корни глубоко, глубоко...