Звезда

Я не умею светить, не умею любить. И дружить со мной невозможно. Я по ошибке на небе. И уйти не могу. Все привыкли, что я для них свет.

Ветер ласково гладил разноцветные волосы. Заглядывал в глаза и уносился прочь, не дожидаясь ответа. Только он понимал… а может и нет. Откуда ему знать, каково это быть звездой? И постоянно думать, что ты этого недостойна… Говорят, что все вампиры обладают сверхъестественными способностями. Враки.
Я всегда была где-то посередине. Мне хотелось создавать шедевры, но терпения не хватало. Начинала выписывать красоты местных озер, русалок в обнимку с водяными, и тут же получала обвинения в убогости мышления. Но стоило мне разозлиться и накалякать совершеннейшую в своей абсурдности абру-кадабру, как препод расцветал и называл меня талантливейшей ученицей. Чего только стоила серия закладок семейки вшивых блохастиков! После нескольких таких уроков до меня дошло, что прелесть искусства не в красоте помыслов и чистоте идеалов, не в совершенстве форм и чувстве цвета. Все это глу-по-сти. Самое главное, нарисовать что-нибудь посложнее и понесуразнее, потоптаться грязными ногами по холсту, завернуться в него, позвать кошку и попросить, чтобы она нагадила на ваше шедевральное творение… И всё! Можно смело вывешивать на всеобщее обозрение, уверенно дожидаясь общественного признания и возведения в ранг величайших художников мира сего. Потустороннего кстати, тоже.

Заниматься мазней мне надоело уже лет через тридцать. Извращалась я по-всякому. Рисование кровью – самое невинное и банальное из того, что мне приходило в голову, и что я с огромным энтузиазмом воплощала в реальность.

Петь мне нравилось всегда. Благо голос (чего уж скрывать?) у меня превосходный. Не такой чарующий, как у прочих вампиров, и не такой интересный, как у людей. С эльфийским волшебством я, кстати, тоже подкачала. Но из-за подобных мелочей лишать публику удовольствия слушать меня, было бы просто непростительно с моей стороны. Поэтому, поупражнявшись изрядно в искусстве какафонического пения, и оголив все, что только можно было оголить, я отправилась покорять сцену. По-началу местный сброд был просто в шоке. Вернувшись в себя (и такое было!), но не найдя там объяснения тому, что ЭТО делает у микрофона, отдельные человечки призадумались. Посмотрев на таких же озадаченных товарищей по «счастью», приняли единственно верное решение – раз непонятно, значит круто. Дальше - больше, и вот я уже в списках самых востребованных певиц. Дебаты по поводу моего искусства не утихают, пластинки раскупаются с бешенным успехом, а я… надоело мне все это. Пойду писать стихи.

Со стихоплетством я никогда особо не дружила. Кровь-любовь, балабол-валидол, лук-сук и прочие незамысловатые рифмы легко ложились в столь же незамысловатые вирши. Надо усложнять, подумалось мне, и понеслась душа в Ад. Сравниваем несравниваемое, сочиняем всяческую муть, нагнетаем страху, посыпаем все пеплом и заливаем литрами крови, помешиваем на медленном огне страстей, спрыскиваем нагромождением стихотворных узоров и получаем сложное и непонятное, а значит великое блюдо поэзии. Критики чешут в затылках, и, боясь прослыть недальновидными невеждами, замирают в восхищении. Пытаются объяснить мои чувства в момент создания определенной строчки, наполняя смыслом по сути бессмысленные слова. Обыватели не желают казаться не модными, и взахлеб обсуждают мою личную жизнь (о которой ничего не знают), перемежая все это цитатами критиков и своими потугами понять, что же я все-таки хотела сказать тем стихом.

Все приедается очень быстро. И даже кровь уже не кажется такой сладкой. Быть может, мне попробовать себя на писательском поприще? Как думаете, получится?;)

Звезда. Как жаль, что все не так. Уйдут все эти люди, что восхищались мною. Исчезну с небосклона.

Хотя, что мешает начать все снова? Лень.

Прятаться, скрываться… А зачем? А надо ли? Сколько веков еще должно пройти, чтобы люди прекратили преследовать и истреблять тех, кто на них не похож... Ох, да ладно бы еще, если бы за мной охотились только глупые и ограниченные создания. Так ведь, и свои показывают себя не в лучшем свете. Объявили награду за поимку. Наняли профессиональных ищеек, которые словно гончие идут за мной по пятам. А как все красиво начиналось….

…. В последних солнечных лучах сгорали крыши домов. Небо окрасилось в сине-багровый цвет. Венозная кровь. Темная, тягучая, но не вкусная. Вот артериальная… Странные ассоциации. А другого ждать и не приходится, если ты только что проснулся и безумно голоден. К тому же, глупые принципы не позволяют нападать на любого. Приходится выбирать. Хотя, это даже интересно. Наблюдать за человеком, изучать его, следовать за ним по пятам, доводить до нервных срывов, играть с ним, а потом… Сладок лишь первый миг, первые капли крови. Но по мере насыщения тела мозг начинает забиваться ненужной информацией, мыслями жертвы. И с одной стороны ощущаешь себя эдаким мучеником, принимающим все грехи этого человека на себя, а с другой испытываешь жалость к тому, кто так бесцельно промотал отпущенные ему годы жизни.
Девушку я заметил еще месяц назад. Высокая, стройная, изящная… все это банальные слова, которые не в состоянии описать настоящую красоту. Я вдыхал аромат ее волос. Мне нравилось, что она не злоупотребляла духами. Запах чистого тела и ее крови сводил меня с ума. Но я понимал, что ни за что на свете, не причиню ей вреда, не прикоснусь к ней и не сотру это чудное создание с полотна жизни.
Все. Надо было взять себя в руки и идти дальше. Жертву я нашел легко. И даже как-то неинтересно. Я почувствовал его злобу и алчность. Дорогая одежда и моя непринужденная походка ввели его в заблуждение. Почему таким типам кажется, что богатство – легкая добыча? Я осушил его душу. Скучающе процедил последний глоток и бережно опустил его на грязный асфальт. Я не хотел думать о том, что увидел. Очередное никчемное существо прекратило дышать. Навсегда. Кто я, чтобы решать – кому жить, а кому умирать? Я – прекрасное создание. Ха-ха. Кровожадный монстр ангельской красоты. Всем надо кушать, чтобы жить. Но, чтобы хоть как-то оправдать свое существование, я стараюсь питаться теми, без кого, на мой взгляд, общество прекрасно может обходиться; кто вредит этому самому обществу, убивает направо и налево, насилует и ворует.
Я люблю гулять по ночному городу. Редкие прохожие, сонное движение на дорогах, сочетание темноты и яркого света витрин. Витрины. Манекены в них всегда притягивают мой взгляд. Застывшая красота. Модная фигура. Идеальной формы нос. Но даже они подвержены старению. Пройдет время, и материал потрескается, совершенное лицо покроется сетью морщин. Отвалится рука, сотрется глаз, или еще какая поломка приключится. То ли дело я… В стекле отражается высокий молодой мужчина, на вид не больше двадцати пяти. Светлые волосы легкой волной ниспадают на плечи. Темные глаза… Говорят, глаза – зеркало души. А есть ли она у меня? Наверное, есть, ведь глаза на месте. К тому же, если я об этом задумываюсь, значит, душа у меня точно есть.
От размышлений меня оторвал женский крик. Как банально! Вот, сейчас кинусь на помощь, и поужинаю не только негодяями, но еще и жертвой. Ведь не должно оставлять в живых свидетелей. Для их же блага. Если о них не позабочусь я, придут другие.
- Помогите! Пожалуйста! Ну кто-нибудь! Уберите руки! Не делайте этого! Не надо! Пожалуйста! – это она, та самая девушка, за которой я наблюдал и к которой обещал не прикасаться.
- Молчи, сука! – звук пощечины. Всхлипы.
И тут мой рассудок помутился. Одним прыжком я влетел в подворотню. Двое стояли чуть поодаль и с интересом наблюдали, пока третий пытался раздеть жертву. На земле уже лежала белая блузка. Первой меня увидела девушка. В ее глазах отразились сразу и надежда, и страх, что я развернусь и уйду, не вмешавшись. Нетрезвой походкой двое «зрителей» двинулись ко мне. Ну, давайте, поиграем в кошки-мышки. Я кружил, прикидывался слабым, а потом сделал свой любимый ход конем – улыбнулся самой очаровательной улыбкой и показал прекрасные клыки.
- Ты чё лыбишься?
- Хочу тобой поужинать, мой вкусный недруг.
Ответ их озадачил, но уже через мгновение оба были мертвы. Я выпил их до дна. А третий выронил нож, и бросился было бежать. Но я давно так не веселился. Поэтому и этой душе пришлось распрощаться со своим телом, а телу – с кровью. Осталась девушка. Я боялся посмотреть на нее, но мне пришлось это сделать. Губа рассечена, шея в мелких порезах, правый глаз подбит. Удивительно, даже такая она казалась мне невыносимо прекрасной. А ее слезы. Боже! Мне хотелось слизнуть их, выпить ее горе, чтобы она больше не страдала. Никогда. О нет! Я хотел ее, хотел вкусить этот запретный плод, попробовать ее крови. Горло сдавила жажда. Ненасытное чудовище!
- К-кто т-ты? – ее чудесные маленькие человеческие зубки отбивали дробь. Она меня боялась. Как же Читать далее...

насколько же я избалован, высокомерен, самовлюблен, эгоистичен, мстителен, хладнокровен, бестактен, пренебрежителен, завистлив и патологически честолюбив. Аж приятно становится. (с)
мои бредни, размышлизмы, возможно, творчество и всё то, что мне нравится.

P. S. Lestada - это тоже я.
[384x480]