В голове бесконечность и безначальность мыслей, но на пересечении одна и, безусловно, главная.
Валить надо отсюда, дружище, валить.
А сейчас - внимание! - вопрос. Несколько даже.
Итак, дорогие мои и нехорошие. Сразу в лоб: что вы здесь забыли? То есть, тьфу, что вас заставило подписаться на этот дневник, на это пристанище соплей и попыток понять себя? Мне действительно интересно. Я бы на такое не подписалась; во всех смыслах.
А в качестве очень приятного бонуса - расскажите-ка что-то о себе интересное. Мне будет приятно.
В качестве оооочень приятного бонуса можно спросить что-то у меня.
Upd. Даже если мы с вами давно и хорошо знакомы, то это не значит, что вы освобождаетесь от ответственности.
Я всерьез взялась довести себя до сердечного приступа. У меня боли в сердце, я дышу через раз, но продолжаю и продолжаю об этом думать. Это безумно глупо, это просто безумно, мне надо к кардиологу, отправьте меня к кардиологу. У меня, черта с два, три недели карантина, отправьте меня к врачу.
Я говорила, что физическая боль не так страшна, как? Говорила. Права была.
Только не заставляйте думать, что то, чем я жила почти полгода, было просто наглым и грамотно выстроенным враньем. Господи, а.
Слушай, нам надо поговорить. Ладно, не так. Мне надо поговорить с тобой. Очень надо. Я рискую временно сойти с ума.
Осень красива до тех пор, пока опавшие листья не начинают гнить. Белесые клочки тумана и городского смога забивают горло и попадают в легкие - не вдохнуть. Осень безудержно хороша в своем неотвратимом падении; она орет мертвой тишиной, а ты пытаешься разодрать ногтями горло, в тщетных попытках докричаться до себя.
Холод, лютый холод. Замерзают и ломаются капилляры, а по венам бежит ледяная вода. Эта осень высосала из тебя все силы; каждое утро по фиолетовому небу разливается красная дымящаяся кровь рассвета – твоя кровь.
Эта осень дает твердые обещания. Оставить тебя без души, выпить ее из твоих глаз, покрыть тебя прозрачной пленкой вечного ледяного покоя. Эта осень грозит тебе разломом, размножением личности. Она неуклонно надвигается на тебя зимой, не оставляя надежды. Твое сердце прошито, изъедено слизкими дождевыми червями, вместо лимфы ползет по телу трупный яд.
Через тебя сейчас прорастают тобою же и посаженые цветы зла и боли. Прорастают, врастают, становятся тобою и твоей сутью. И вот ты уже не один: в твоей голове сотни смеющихся и рыдающих голосов; они бьются в истерике, ударяясь эхом о стенки черепа, грозя взорвать твой мозг на части.
Эта осень в тебе; ваше общее падение не остановить. Осень прочно закрепилась в теле: в каждой клетке, в каждой цепи ДНК. Ваше единство доведено до абсолюта – вечный симбиоз. Навсегда.
Тошнотворно-сладкий запах гнили. Под ногами разлагаются листья.
Это очередной эксперимент.
Кто угадает, что мое, получит шоколадный пряник.
Привет, дружище. Друг-дружище-дружочек.
Знаешь, иной раз мне кажется, что тебя не существует. Что ты выдумка, плод чьей-то богатой фантазии. Тебя нет, тебя выдумали. И все это - какой-то сплошной заговор. Один сплошной заговор.
Мне иной раз кажется, что тебя нет. Я могу даже привести доказательства и во все это поверить. Только я сразу вспоминаю тебя и твой ясный звонкий (любимый) голос. И факты, догадки, прочая-прочая-прочая умирают, самоуничтожаются, не успев врасти.
Черт побери, у меня едет от этого крыша; я никому не говорю то, что меня беспокоит, что вчера так ловко вскрыло мне череп. Черт побери, кто бы мне все это смог объяснить.
Я честно пыталась объяснить, почему я так люблю время перед Новым годом. Но не вышло. Я просто жду декабря. Скоро. Совсем чуточку.
А до самого Нового года всего-то около 63х дней.
Я тут вдруг поняла, что почти ни о чем не мечтаю в последнее время. И живу на заводе: очередные механические действия на следующие 24 часа. Почти и не думая ни о чем. Холод, темнота и пустота - черные дыры.
Надо встряхнуться. Я это осознаю. Больно беспокойно. Нет вру, все равно. И это как раз ненормально. Но я совершенно не знаю, что мне с собой сделать, чтобы проснуться. Совсем.
С понедельника в школу, завтра курсы по русскому, а в воскресенье - по биологии. Анабиоз.
Мне снится пронзительный желтый цвет - пустыни, небо и футболки. Во сне зеленые поля и хитроумные планы. Во сне еще лето, но его конец. И я это чувствую - там 25ое августа, я не разрешаю себе проснуться. Я загадываю, почему-то на английском, зиму, лето и Счастье. Я даже ощущаю, что Happiness мною сказано именно с большой буквы. И мне апплодируют за желания люди, хотя в чем их суть? Я не помню уже и половины: сны такие мутные, когда встаешь; только вот столько желтого и "зима, лето и Счастье" меня настораживают. Мне, обычно, не снятся подобные сны.
Странное избирательное желание идеала. Я вдруг осознаю, что пытаюсь сломать себе безымянный палец из-за того, что он недостаточно ровный.
Все те же пальцы-руки. По сантиметру прощупывать фаланги, межфаланговые суставы. Хотеть - жаждать - содрать с пальца кожу и посмотреть на кость. Свою. И вполне серьезно: я уже стала продумывать, как такое сделать, когда поняла, о Чем вообще я думаю.
Мне бы надо испугаться за свое психическое здоровье, да только как-то все равно. Только глаза убитые.
Помнится, говорила я, что в любом виде, не смотря ни на что. Что бы не и ни.
Правду говорила, ага.
Кому легче от этой вашей правды?
Хочется бросить недописанную работу по символистам и в первый раз в жизни пойти напиться. я люблю вас, мои родные чужие страхи, боли и ужасы. И тебя я люблю. Только ни тебе, ни даже мне эта любовь уже не нужна.
Это цитата сообщения Мартинес Оригинальное сообщение
я каждую секунду обещаю себе перестать вспарывать свои нервы. я каждый час обещаю себе перестать умирать от тоски, такой, знаешь, густой, тягучей мазутнообразной тоски. такая муть вокруг, я в ней задыхаюсь. любить-плохо. любить-плохо.
я каждое сраное утро обещаю себе перестать открывать свой многострадальный сердцемеханизм для каких-либо любовей. друзья. кто такие? всего лишь те, кто может глубже всех загнать в сердце обоюдоострый клинок, потом сказать "оу, извини, я споткнулся", и ты, зажимая распоротую грудину обеими кистями, прощаешь их,заботливо так отдаешь им оружие со словами "держи, может еще пригодится". они садятся на твоей кухне, пьют твой чай из твоей любимой кружки, глядят испытующе поверх, спрашивают "ну как тебе? больно?". а тебе больно. потому что ты видишь, как он от злорадного смеха проливает на себя кипяток.
Я по жизни девочка-друг.
Мальчикам здорово со мной дружить, а мне здорово дружить с мальчиками. А вот роль девочки-возлюбленной как-то не моя. Нет, я не занимаюсь сексом в чужих квартирах с другими девочками - я сексом вообще не занимаюсь. Но я не о том.
С мальчиками хорошо и удобно дружить. Кокетничать и строить глазки я-то умею, конечно, но к умному и интересному я пристану с разговорами и взором горящим, а с глазами-пулеметами пойду к остальным. То есть не пойду. Мне интересность важнее того самого всего остального.
Так и дружим. Я работаю советником и хранителем тайн на дружеские полставки (кстати, поспешите: всем подружившимся со мной в этом месяце - скидки), решаю чужие вопросы и болтаю часами на философские темы. Мир, дружба и "каким местом ты тогда думал?!"
И все хорошо и радостно до тех пор, пока не начинаются вопросы. "А у тебя есть мальчик/парень/юноша/молодой человек/черт, не могу придумать, как еще обозвать/?" Объяснять лень и ваще. Так что делаешь смущенный вид, мотаешь головой и пинаешь ножкой в кроссовке суглинок. Мол, "мы все в учебе, вы что!" Потому что фиг объяснишь, что совершенно мне ванильный мальчик, серенады под лоджией и слезы/сопли не нужны. Сейчас, по крайней мере, точно.
Лучше б купили ребенку новый телефон, штоле.
Добрый день.
Позвольте представиться. Я - гребаный толераст, няшка интуитивный логик и раздатчик пряников. Я крайне терпима и даже порой благосклонна к громко орущим детям, занудным учителям украинского языка; и соседи в основном не слышат моего мата, когда у них ремонт. Я вполне нормально отношусь к гомосексуальным отношениям, к отношениям практически любого рода и считаю, что у каждого есть право выбирать, право жить, право смотреть телевизор и вообще Право.
Только тут как-то все по-блядски.
Хочется Взять и Уебать.
Только прав, прав нету.
Со всех сторон окружают враги. Спиной к спине, но их - несметные полчища. Разделяют и избивают до крови изо рта, до слабовольного желания все бросить и умереть сейчас. Страшно.
Сон, страшный сон. У меня паранойя. У тебя паранойя. Мы два идиота, врущие друг другу, лишь бы не сделать больно. Чужая своя боль - сильнее, чем самое черное, самое страшное и отравляющее душу трупным ядом. Очнись, надавай мне пощечин. Вскрой себе гноящиеся раны.
Смотреть и видеть. Мы с тобой видим один сон? У нас общая паранойя, общие видения? Нас окружают одни и те же враги. За одними и теми же словами мы видим одного и того же человека. И этими словами перерезаем друг другу глотки. Чтобы было больнее.
Я вижу намеки в любом жесте, в каждом небрежно брошенном слове. Меня выворачивает от одного вида. Выворачивает собой и своей же памятью. По вечерам болит сердце, а ты - железная, каменная, нерушимая, черт бы побрал все это! - ты смотришь на меня практическими пустыми глазами. И говоришь, что все хорошо.
Что нам с этим делать, что? Я, я не знаю.
"Уходя - уходи", - говоришь? Так, блин, отпусти это все сама. Сколько можно уже? Остынь, дура, успокойся. Давай, уходя - уходи. По-настоящему.