«Срочно купи красные трусы!» Эсэмэсила мне каждый день подруга. Бомбила почту. Она решила обратить меня в свою веру «симорон». Я отвечала: «некогда», «в хлебном трусы не продают!»
И вот я в большом магазине трусов. Перещупала три полки: нет красных! Хотя как нет? Вот красные с заплаткой из скатерки. Вот бардовые, а на попе стразы с тремя кошками.
А тут опять СМСка приходит:
- Они должны тебя поманить!!!
Я поняла, это квест.
А чтоб меня поманили КРАСНЫЕ трусы - меня надо напоить водкой с виагрой (пропорция 1:1), обкурить кальяном и устроить легкий петтинг со стриптизом. У меня в гардеробе нет такого цвета, табу. Да, такая я отсталая.
Текстильщики – тоже отсталые. У них три варианта: белые, черные, телесные.
- Ой, красные никогда не спрашивают, - обламывает меня продавец.
Я звоню подруге на мобильник, чтобы сторговаться на «бордо», а трубку берет ее муж:
- А она в ванной, - отвечает. И отвечает так, что сразу становится понятно, что было перед ванной и будет после. Без вариантов. А я по подружкиным рассказам знаю, что у них был разлад. Я смотрю на часы – 12 часов дня, а он – муж - все еще не на работе.
-Трусы работают! – присылает мне объяснительную СМС-ку подруга.
Потом я узнаю, что трусы работают по три раза в день вот уже целую неделю.
Теперь сам ритуал. Трусы надо взять и левой ногой зашвырнуть на люстру! Ну для нетренированных вариант левой рукой через левое плечо.
- Ладно, у меня люстра в звездах колючих, есть за что уцепиться, а как ты на свою гладкую шестирожковую запульнула!? – ехидно так спрашиваю.
- Да запросто! – отвечает.
Первыми новый дизайн люстры у подруги заметили дети. Пришлось врать:
- Это проверка папе на внимательность.
Папа тест не прошел, заметил трусы в гостиной только на 7 день! И удовлетворился таким объяснением жены:
- Я энергию прокачиваю!
Теперь я знаю, какой ответ поставит на место весь клуб «Что?Где?Когда?»
Знаете, они и Новый год встречали с трусами на люстре и кучей друзей!
А вот у другой моей подруги с трусами вышли трудности: люстр нет, только голые лампочки. Так она прибила трусы гвоздями к стене.
И что тут началось!? У нее нет мужа, только Интернет. Ее виртуальный мир взорвался! В аську стали стучать однопесочники по детсаду, по школе, какие-то левые мужики с «Моего мира».
В общем, сегодня я нашла трусы. После таких-то примеров!
Красные стринги с белыми пляшущими медведицами. Новогодний вариант, с блестками, коробочка-елочка. Продавец только собиралась отложить их до следующего Нового года – а тут я нарисовалась!
Ну и главный вопрос про симорон. Как это все работает? Думаю, получасовая разминка с закидыванием левой ногой вам все объяснит. По крайне мере все, кто это проделал, звонили мне, и я их по телефону не узнавала. Это были дети! Трусы вытеснили все страхи!
Ну я пока не скажу, что на свои трусы загадала. Буду ждать, когда сбудется….
P.S. На шум прибежал сын со словами: «У меня растяжка хорошая» и со своими трусами. Что-то мне теперь наша люстра напоминает! Точно. Чуковский. Чудо-дерево.
Если бы Вику погрузили в гипноз и спросили про детство, то она увидела бы кучу мигалок: сначала станционные огни, потом огни машин Скорой помощи, потом – мощные лампы операционной. И где-то между – яркий свет тоннеля, откуда Бог забирает на Небо. Вика вспомнит, что ей очень хотелось именно в эту точку маршрута. Но ее туда не пустили.
Наверное, Бог сказал:
- Еще не время.
Все в маленькой жизни Вики было вопреки.
Мама вынашивала ее тяжело, к врачам носа не казала. Воды отошли в поезде, на глухом полустанке – она ехала к далеким родственникам. На следующей большой станции – Челябинск – мать ссадили уже со свертком в руках. Слабую синюшную девочку, завернутую в серое вагонное одеяло, принимали под вой сирен врачи «Скорой».
Они нашли у младенца кучу болячек (серьезная бронхо-легочная патология, кисты, опухоли). Мать написала отказную и уехала проведывать родню.
С этого момента бесхозная девочка стала цифрой в медицинских отчетах. И если ее срочно не прооперировать, могла испортить статистику «детской летальности». Врачи положили бесхозную девочку на операционный стол. В комнате была температура +16. Младенцы из кювеза умирают от переохлаждения - операция-то на несколько часов - поэтому под бесхозную девочку подложили грелку. Грелка пришлась по ростику, младенцы, особенно недоношенные, они как две хороших мужских ладони.
Потом, когда хирург положил последний стежок на шов, а медсестра промокнула пот со лба, мониторы вдруг замигали о «смерти». Хотя операция прошла успешно. Оказалось, грелка сожгла бесхозную девочку до головешки. Спина, попа, ноги – сварились…
Ребенок был под наркозом – поэтому ничего не чувствовал и не ревел. И ребенка вновь погрузили в Скорую и повезли теперь уже к другим хирургам – ожоговым. Ей ампутировали ноги - спасти их было невозможно.
Девочку назвали Викторией. Она оказалась живучей и жизнеспособной. Врачебная победа. Ее случай не лег в стопочку «детской летальности». Врачей не наказали. Потому что некому было наказывать, во-первых. И потому что они положили грелку, чтобы спасти от холода, а не убить.
- Лучше бы она умерла! – думал каждый участник этой истории в белом халате, но выполнял свой долг. – Разве у нее теперь жизнь?
Передавая полдевочки в детдом, медики немножко соврали:
- Понимаете, она была в кювезе, скакнуло напряжение, кювез вспыхнул, и у нее сгорели спина и ноги!
Свалили на бездушное электричество. Значит, чувствовали вину. И думали, что так полдевочки будут больше любить.
Сейчас Вике шесть лет. Она растет в детдоме и каждые полтора года ей нужны новые протезы, потому что ребенок растет. А денег нет. И когда старые натирают, Вика ползает на руках.
Нет ног – зато есть хорошие мускулистые руки. Нет мамы – зато есть воспитатели, и друг Серега.
И вот еще что. Когда твое чадо с лету задевает косяк, ты стукаешь дверь в наказание, а потом дуешь на больное место и приговариваешь: «У собаки - болИ, у кошки – боли, а у сыночки – заживи!»
Вот если бы ту боль, что пришлась на Вику, поделить на всех, то отозвалась бы она у каждого из нас легким насморком. Жаль, что такого механизма еще не изобрели…
Лена, моя коллега, послушала радио. Там сказали, что сегодня – самый депрессивный день в году: накопилась усталость, с каникул выходить на работу в лом, середина зимы и тырыпыры. - Хорошенький настрой на день – думает Ленка. Тут дочь к ней подбегает и говорит:
- Мам, включи КПК.
- Бог с тобой, - говорит Ленка. – Он не работает.
Он в ремонте пролежал полгода и вернулся домой с вердиктом «восстановлению не подлежит». А ленкина дочка прибрала его к рукам и использовала в играх. Будто он телевизор в комнате Барби.
- Как не работает? – удивляется дочь и нажимает кнопочку. И КПК загорается! То есть Барби по ночам видать скучала и смотрела все-таки телевизор. И разработала кнопочку.
А там сразу напоминалка:
- У вас сегодня экзамен в ГИБДД. Вы просрочили сдачу на 96 дней!
Или взять меня. Мне звонят из приемной Очень Большого Человека. Секретарша говорит:
- Ой, он на параллельной линии разговаривает. Подождете?
- Да. – говорю я.
И пока Большой Человек трындит, я вслух с коллегой размышляю, за что мне сейчас прилетит. Мне дали время, чтобы сгруппироваться. И чтобы было не так больно. Перебираю:
- У педагогов маленькая зарплата – может за это? Или что город чистят всего 15 грейдеров? Или что не перешли на отраслевую оплату труда?
- Нина, - хохочет секретарша, - Вы так инфаркт схватите…
И тут включается Очень Большое Лицо:
- Очень жаль, Нина, что вы стали материться. (это он процитировал из моего материала про заваленный снегом город, а вообще я матерюсь с детсада).
Надо сказать, что отчитывали меня по-отечески. Намекнув, что мою бы злость, да в правильное русло:
- Вы пишете, что у них ножи ломаются у грейдеров, летят коробки передач. А почему?
- Почему? – тупо спрашиваю я.
- Потому что они убирают лежалый снег, утоптанный машинами. А что им мешало убирать снег рыхлый, когда город был пустым, а народ праздновал за столами?
- Что? – тупо спрашиваю я.
- Они ж в отпусках на Багамах были.
Расстались мы мирно – я теперь постараюсь материться в другую сторону. Более правильную.
Вообще у нас на работе полно счастливых людей. Увлеченных. Взять Антона и Андрея. Вернее, их весовые категории – 68 и 78 кило. И их увлечение диетами и правильным питанием. Они день начинают с перешептывания:
- Ты что сегодня ел? Я – семечки!
В нашей редакции почему-то худеют мальчики, а девочки – пухнут. А еще мальчики нарываются на комплименты.
Саша Д., например, недавно снимал писательницу Викторию Токареву. Он снимал ее фас-анфас, сверху, сбоку, снизу. Люди, которые пришли посмотреть на Токареву, смотрели на Сашину попу, полупопу, ноги энд макушку.
- Как тебя зовут? – спросила лучезарного ангела Токарева (Саша, слава Богу, не анорексичка, он не худеет).
- Саша. – ответил Саша.
- А сколько тебе лет?
- 21, - ответил Саша.
- Мо-ло-дец! – ответила ему 72-летняя писательница.
Естественно, деревню завалило снегом. Сирень под окном – по самые ноздри. Машину во дворе – по лопатки.
- Будем ждать трактор! – сказала мама. – Они обязательно прочистят. Им электорату надо угождать. Выборы скоро.
- А когда выборы? - уточнила я.
- В марте! – ответила мама.
А на работу мне 11 января. Естественно, трактор не пришел. Естественно, машина не завелась! Потому что только дебилки спят десять дней напролет и думают, что кто-то им снимет аккумулятор и поставит в тепло.
Наша полоса препятствий началась с аккумулятора. Бросилась его снимать, а там клеммы окислились – ни в жизнь не отодрать. Ну мы с отцом взяли чайник и стали лить содовый раствор, растворяя прозелень. На улице минус 32. Нос у меня синий, у отца усы и борода в сосульках. Оба – звеним! Я представляю, что я – не я. Не автомобилистка без мозга, а к примеру, баба на самовар. Вот так бы и села на чайник с кипятком! И вот в самый ответственный момент, когда сода съела прозелень и мы разъединили сцепившиеся детали, я задеваю локтем болт, который две эти фиголды сцеплял. Болт падает внутрь!
- Твою мать! – ору я как контуженная.
Вытаскивать болт позвали соседа Сережку. Сережка – на все руки мастер. А вообще он по свиньям. Забойщик. Мои его услугами раньше пользовались. Серега, когда заканчивает забой, хозяев спрашивает:
- А можно, я уши съем?
Однажды он этот вопрос задал моей маме.
Та - на грани обморока была, но разрешила. Оказалось, после паяльной лампы тонкие поросячьи ушки становятся чем-то вроде чипсов с беконом. Хрустят во рту. Серега, кстати, мой ангел-хранитель, болт из недр капота вытащил на раз-два!
Потом мама позвонила владельцам единственного на селе трактора, купленного прошлым летом двумя фермерами аж за 1 миллион рублей:
- Нельзя ли расчистить нам дорогу до автобусной остановки? За любые деньги!
- Нет, - был ей ответ. – Мы надрывать новый трактор не будем, нам еще урожай убирать, а снег уже лежалый, тяжелый. Мы выезжали только раз, когда Краснов умер – чистили от его дома до кладбища…
Умирать не хотелось. И я вышла во двор с лопатой. И выражение лица у меня было как у Павки Корчагина. Вечер. Звезд понатыкано. Я режу снег и кидаю: то вправо, то влево. То вправо, то влево! И так пятьсот миллионов раз. Привет полярникам и пингвинам! Вот как я спешу на работу в Челябинск! Чтобы монотонность не съедала, на звезды смотрю. Красота! Пальцы так приятно покалывают. А потом раз – и второе дыхание!
Утром родители присоединились. Втроем мы – трактор: 150 лошадиных сил! Так пробили дорогу до магазина.
А дальше решили волоком. Я на машине, не снижая скорости, вгрызаюсь в снег, а когда застреваю – меня толкают…
Так мы выехали к цивилизации: автобусной остановке, здесь грейдер дорогу прочистил!
И вот казалось бы все препятствия позади. Ан нет. На въезде в Челябинск меня тормозят гаишники:
- Вы превысили. 79 вместо 60!
И вот я, Павка Корчагин, мастер по зеленым клеммам, и вообще заебательская девчонка иду в машину. В глазах - слезы ( я ж до этого крепилась). Страшно хочется в туалет. Нос блестит (утром даже не умылась), брови выросли в 8 рядов (я пинцет в городе оставила) – в общем - такая неотразимая - я сажусь охмурять инспектора.
Я рассказываю ему про то, что написала вверху:
- Я, вон, лопату везу в салоне, если не верите….
Он – верит, поздравляет с Новым Годом, и отпускает без штрафа. Потому что героических правдивых девчонок – их сразу видно!
А на парковке в Челябинске меня ждет сугроб. Я этот пупырь раскидываю за 10 минут! И пока торчу в багажнике – у меня уводят лопату! Видно, такие же героические заебательские девчонки…
P.S. И вот приехала я в Челябинск – а тут такой же беспредел. Будто кто-то заварил на небе кашу, а она убежала. Хозяйка про нее забыла. А тут мы внизу уже все наелись. От пуза… ну хватит уже дуть и сыпать, а?
Домовой Толя всю жизнь был конторским. Конторой в деревне называли сельсовет. Ставку председателя. Беленый известкой домик о двух комнатах.
В конторе сидел председатель, бухгалтер и агроном.
- Я в контору пошел! – говорил обычно дед-пенсионер своей бабке и шел к председателю на поклон. Скидывал дед ради такого дела галоши, обувал ботинки – как никак в центр идет! Прихорашивался. Тройным одеколоном пшыкался, ширинку застегивал - в зеркало глядел. Шел просить стогомет.
Жалел бабку с давлением и остеохондрозом, простыми вилами не накидаешься. А со стогометом раз-раз – и стог сметан.
Домовой Толя жил между сейфом и столом. Контролировал приход-расход. Видел, как летом председатель вызывал на горячую страду стригалей из Чечни, а на уборку зерновых, подсолнечника и кукурузы – залетных комбайнеров из областного центра. Толя знал, как обрадуются горячей страде бабы. С мужиками-то в деревне недобор. Знал, что спать ночами ему не даст дискотека в сельском клубе. Как в темноте до самой зари будут гореть огоньки сигарет вдоль речки, помечая места свиданок. А из травы будет доноситься смех.
2.
Летом Толян иногда прятался в трубе, ее ж не топили:
- Высоко сижу» далеко гляжу! Все вижу!
Видел, как стригали прошли дружной толпой на речку. Намылили холки кирпичиком хозяйственного мыла, и опустились с головой под воду. По воде пошли круги грязной серой пены.
- Плохо, что бани нет общественной! – замечал недочеты местного самоуправления Анатолий.
Стригали – мужики суровые. Наголо остригут овцу, поранят ножницами до крови. А бабы, что разбирают шерсть на «жиропот» (с подмышек) и «курдячное» (котяхи с зада), хихикают и восторгаются. Потому что стригали – мужики нездешние, горячие, из Чечни приезжие.
Потом домовой Толя, опять же в обход должностных инструкций, сбегает на Мелкий Брод, где пацаны пускают блинчики из камушков. И если у кого недолет – это Толян его под руку толкнул. Все забава, все развлечение для сельсоветовского домового. Которому по домовиным годкам лет еще мало совсем, подростковый возраст.
3.
Толян служил в деревне и по части нравственности. То есть не банальный завхоз, а полиция нравов - так его назначили в райцентре. Но Толян романам потворствовал. А так как жил на отшибе и его мало контролировали, то ему это сходило с рук. В райцентре на подмогу к Толяну никто из молодых домовят не хотел ехать. И в ведомстве решили:
- Домовой он старый, опытный, справится с паствой сам.
Недавно Толян разбирал случай, как дядя Миша расплевался с баб Машей: да ведь поспорили из-за пустяка.
- Вылечит подагру подмор пчел или нет?
Разругались в прах. Поделили гусей, кастрюли. До недвижимого имущества не дошли. Бабка погрузила все в телегу и поехала в соседскую деревню, откуда родом. Через три дня дядМиша не выдержал бобылем жить (злой некормленый мужик – это полный капец), и поехал за ней следом. Вернул. Поел сытно. И все встало на свои места. Ареопаг самых видных деревенских старух вынес свою неодобрительную резолюцию, мол:
- На стрости лет уж постыдились бы, че делить-то?
А Толян смотрел на это дело шире. Понимал, что в отношениях нужна динамика: сегодня к сердцу прижмет – завтра к черту пошлет. Иначе жить неинтересно.
А какая в деревне динамика? Любовная. (Тогда еще не было телевизионных сериалов – прим.Толи).
Вот к примеру недавно учительница приехала. Из городских. Грудь – как у воробья колено. Высокая, худая. Ей сразу кличку дали «маркиза». А первый парень на деревне у нас кто? Правильно, физрук Незнамов. В народе – Сергеч. Руки – с лопату, косая сажень в плечах, румянец – как снегири. Все при нем.
Ирина, закончив Магнитогорский педагогический, отказалась от распределения в город, на блатное место. И поехала за романтикой в деревню.
Вот Ирина только что покурила в поддувало. Чтобы, когда придут нечаянные гости, не было заметно следов ее тоски и пошатнувшегося нравственного облика.
- Унюхают, что накурено – уважать перестанут.
Физрук Незнамов, аккуратный, как молочный алюминиевый бидон, утихомирив после бани вихры гелем (раньше маманька вазелином смазывала), пошел в гости к Ирине. С пузырем водки для себя и Мартини в другом кармане для учителки.
Физрук – он парень упертый. Не отступается даже после неудач. Пару лет назад Сергеич, тогда еще выпускник спортфака, привез из Челябинска деваху ненашенскую. Звали Люба. Маме физрука она сразу не понравилась:
- Губы ярко красит, да с такими ногтями как корову доить будет?
У Любы в школе было 18 часов в неделю, она страшно уставала и доить корову приходилось Сергеичу. Обедать он бегал к маманьке. Пока однажды старуха не взбунтовалась.
А однажды, к удовольствию Сергеичевой мамы, Люба уехала, даже не написав заявления об увольнении. Сергеич, надо сказать, даже не поехал ее искать.
Конторский домовой Толя знал всю любовную деревенскую диспозицию. Мог бы поставить Петровичу подножку, глядишь, и Иринка б подольше в девках продержалась.
4.
- Эх, опять у баб Таи фонарь перегорел, - вздыхал Толя. – Непорядок. Темновато к реке
- Галь, если сапоги выкинут, широкие в ноге, (а то у бабки моей ноги с шишками, артрит замучил), ты бери, за любые деньги, - наказывал Галке деревенский сосед Василий. И уточнял:
- Ну не так чтобы дорого…про пенсию мою не забывай…
И Галя в выходные выполняла наказы, скупая для деревенских калоши, сепараторы, сальники на насосы.
Галя угощала гостей бананами:
- Язвить их, и не дыня, и не тыква, черти что…- сельчанам фрукт не нравился.
У Галки останавливалась вся деревня. Где еще кинуть узлы, ну не на вокзале же в самом деле? А Галка – девка радушная, хлебосольная, приветит. Матрасы даже не убирали на антресоли, они стояли рулетами в углу, ждали новой партии гостей.
- У тебя базар-вокзал! – неодобрительно восклицали Галкины подружки из городских прижимистых.
Поначалу, когда Галя ютилась в общаге, со спальными местами были проблемы. Стелили даже под столом, чтоб пространство не простаивало. А когда ей государство от щедрот своих выдало трешку на АМЗ (сейчас самый завидный район Челябинска), то душа ее – широкая и великая как ковыльная степь на ее родине – возрадовалась:
- Ну теперь все войдем!
Галка была девка непорченая. Не курила, как городские прошмандовки. Тугую косу до колен не срезала, как прочие, чтоб смотреться под городских. Красивая, короче девка. Рослая, широкая в нужных местах. Это других можно было огладить по оттопыренному заду, а Гальку нет – у нее рука тяжелая.
В штукатурах-малярах не задержалась: переметнулась в водители троллейбусов – там больше платили. Потом, устав от беспробудного пьянства мужиков, все сельские девки ехали в город. И шли по проторенному Галкой маршруту. В депо.
Знакомство с городом у Гали проходило экстерном: рулишь, а сама наблюдаешь. И потом громко так в микрофон объявляешь:
- Публичная библиотека. Следующая остановка – Алое Поле. Осторожно, двери закрываются!
И чувствуешь себя дикторшей в телевизоре.
- Красота! – говорили девки. – Рули себе и рули, это тебе не десять коров вручную подоить. А вставать рано мы привыкшие…
Наказ от деревенской матери был Гале такой: пустить корни, найти жениха.
И она нашла Кольку – вихрастого солдатика, который служил в военной части на предпоследней остановке Галиного троллейбусного маршрута №5. Худой, как игрушечный оловянный солдатик. Улыбчивый. Когда у Кольки выпадала самоволка – они ходили с Галюшей в кино, Колька угощал ее мороженым, сладкой ватой и клюквой в сахаре.
Галка была решительная и высокоидейная. Такая нигде не подведет. Вот, например, в депо были соревнования по плаванию. Мастер цеха, поглядев, как та ловко управляется с соскочившими рогами троллейбуса, и как козочкой вскакивает на крышу, заголяя упругие ляжки, постановил:
- Завтра будешь выступить против 3 депо. И точка.
У Галки не было купальника и она выступала в трусах-парашютах. И когда народ сиганул по отмашке судьи, Галька чуть не оставила трусы в воздухе…Но… выиграла свою дистанцию. Она слышала, как громко ей аплодировали, и только потом поняла, что это не ей, а трусам.
Галька всегда числилась в стахановках: не ленилась переключать кнопки и рычаги на остановках и светофорах, глушила машину, чтобы экономить государству драгоценные киловатты.
- А че зря электричество есть?
Коля после срочной службы пошел в шахтеры. Поднимался из забоя и прямиком на свиданку к Гале. От Коли пахло земляничным мылом, и Галя думала, что роднее запаха для нее нет. Так и обнимались, угольный рабочий и колхозница. С них надо было заставку к кино лепить, но такая уже была…
Колины маманька и папанька с Украины страшно расстроились, когда сын решил пустить корни на Урале, а не вернуться к сладкой хохлушке Раисе, которую приглядела ему мамка в родной деревне.
- Кто ж нам опорой будет в старости? – спрашивали родители.
Николай отправил на родину галину фотографию: сто очков вперед засиделке Раисе. Но маманька в письме грубо ответила:
- Тот же назем, только издалека привезен!
А у Коли с Галей уговор был: она ему свои письма из деревни показывала, он ей – свои. Все тайны на двоих. Все горести и радости – общие! Нет бы, дураку, спрятать, соврать. Показал. И – все – как отрезало, Галька обиделась: выбросила его из сердца вон, закрыла сердце на ключ, как пишут в сказках, а ключи выбросила на конечной остановке. Ну не дуреха? Колхозница. Коля вытаптывал поля под окнами общаги, писал ей про любовь и «прости», будто пятиклассник. Галя – не смотрела. Или смотрела чужими пустыми глазами, как у вахтерши в общаге.
Колька был солдат – напра-нале. А тут в случае с Галкой, кобылой необъезженной, надо было генералить. Схватить под уздцы – и в койку. Колька сплоховал.
А тут еще мать слезливое письмо с Украины прислала: пора, мол, проведать стариков, не ровен час помрем без тебя. Приехал в родчий дом, запил с горя так, что себя не помнил. Собрался уезжать, а Раиса, нареченная невеста, не пускает:
- Я ж беременная от тебя, Коля!
2
Правила техники безопасности: в гром-молнию встать на линии, и не ехать. И вот Галя сидит внутри, обняв большой троллейбусный руль, закрыв
Мне так повезло с подругами! Взять, например, Ларису. Она нашла фотки и написала про то, какие мы зае... тельские девки.
"Я - подруга Нины столетней давности, так сказать со студенческой скамьи. Этим летом, отмечаясь в Челябинске визитом дружбы двух городов, попала на великолепный спектакль из жизни журналистской тусовки.
- Ты знаешь, что завтра у нас запланировано мероприятие, а сегодня мы печем торт!!!, первое, что услышала, закидывая сумки в багажник красного красавца "Гетца".
Далее последовало разъяснение: неутомимые подружки-журналистки решили устроить "кейк-пати", непременным условием которого был торт, ручного производства.
- На этот раз мы решили проверить свои кулинарные способности! Ну и возможности тоже!, сказала Нина, выбирая между тележкой на колесиках и корзинкой ручной клади.
И вот я с ТЕЛЕЖКОЙ!!! всяческой человеческой снеди, потею в очереди супермаркета "Молния". Красавец "Гетц" крякнул, просел под тяжестью хозяйкиных кулинарных амбиций и безропотно покатился к дому. А чего роптать? Уж, ежели хозяйка, что решит..... тут лучше подчиняться!!!! Смирилась и я.
В результате Нинкиной ответственности и тотального стремления выпрыгнуть из собственных трусов, на свет Божий родился ШЕДЕВР совместного творчества меня, Нины и ее родной сестры, хоть последняя и ограничилась ролью открывальщицы пива! Ну, и пусть, что немного кривоват, просел в одном месте, пиво, как оказалось, имеет пролонгированное воздействие на окружающую среду...
"Кейк-пати" проходил загородом, в родовом гнезде одной из соучастниц конкурса " а ну ка, девушки!". И все здесь соответствовало задуманной концепции возрождения традиций ручного труда в 21 веке: стол, сделанный руками хозяина, стулья, сделанные теми же руками, яблоневый сад, цветочные плантации аналогичного производства. И мы, девушки-красавицы, спортсменки, активистки, бизнес-вуман, временно поменявшие имидж на шеф-кулинаров. Совершенно спонтанно, под коньячок и легкую закуску, рождались идеи - каждый участник презентует свое творение, потом общая дегустация и решение жюри, куда торжественно определили хозяина дома.
Наша презентация была последней. Насмотревшись на буйство фантазий, артистизм и эрудицию всех собравшихся, честно говорю, стало завидно! И я, тоже, захотела выпрыгнуть из трусов! НО стринги - одежда неудобная, к прыжкам не пригодная, поэтому на ум шел только выученный в детстве Пушкин, "три девицы под окном, торт пекли поздно вечерком..." Дальше больше, ассоциативный ряд был таков - ручной труд, русское поле, открывавшееся на горизонте, дом, стилизованный под русскую избу, Нина, в импровизированном варианте русской девицы, с косищей до попы из четырех шарфиков(четвертый, красненький, пошел на ленточку) и царь-батюшка, т.е. судья наш, хозяин дома! Я чувствовала себя Пигмалионом, Гариком-Бульдогом из "камеди" и членом театра абсурда одновременно!!!
Овации, 1е место и признание коллег-друзей было в тот вечер нашим! Мы оказались лучшими не только в кулинарии... Звезда Нина, с косищей до попы, была назначена общественностью распорядителем следующей вечеринки "дриньк-пати", то бишь, вечеринки наливок собственного производства.
Чаще всего сильные женщины травмируются от гардин. Рейтинг увечий выглядит так:
- любовница, гардина, пробка от шампанского.
У меня двое подружек полезли в воспитательных целях крепить гардины. Думали, мужчинам станет стыдно. Ни фига! Одной гардина вышибла передний зуб, другой – нарисовала фингал под глазом. Мы скупили в аптеке всю бодягу.
- Ужасно, - сказала Маринка, - я только что зубы поставила. Столько денег за фасад отдала.
Причем, когда травму наблюдают подруги, они ведут себя примерно так:
- Господи, он тебя побил? Скажи честно!
Еще в рейтинг можно добавить чайник. Светка, заядлая волейболистка и просто суровая женщина, стала наклоняться, чтобы надеть сапоги. Рядом проходил хозяйственный муж, махая, слава богу, пустым чайником. Чайник и Светкин лоб с глазом неотвратимо встретились. И опять бодяга и вопросы подруг по даче:
- Он тебя бьет, да?
- Пусть только попробует, - цедит Светка.
И вот мы, сильные женщины, сидим напротив бутылки шампанского, держим тремя кулаками, и пробка срывается. Одной из нас в лобешник. И она, знаете, думает:
- Хорошо, не в натяжной потолок.
Что значит сильная женщина!
Как-то я забирала подругу с сеанса массажа.
Ну как массажа. После первой процедуры выяснилось, что он еще и психотерапевт. И кроме протрузии и грыжи лечит душу. Причем, методом смехотерапии.
- Сейчас меня подруга заберет, - Иринка убоялась, что он ее, голую, защекочет. - Она недавно машину купила.
- Значит, незамужем, - поставил диагноз массажист.
Это была правда. За время работы массажист натренировал в себе еще одну узкую специальность – экстрасенсорную.
Или вот еще ситуация. Педикюрша мне говорит:
- Вы не любите носить обувь на каблуке, и ваша любимая поза: сидеть, подложив ногу под попу.
Опять все было правдой. Выходит, меня можно читать как раскрытую книгу. И педикюрши у нас тоже сплошь кассандры. Только без смехотерапии. Оказалось: она читает ногу по мозолям. Вообще-то у меня нормальные ноги, и мозолей нет. Ну как нет. Для меня – нет. А она – видит. Просто мастер своего дела, насобачилась.
Или вот Земфир. Пришел ко мне делать гипсокартонные перегородки. Потом сделал пол, и двери. А у него оказался только один глаз, второй стеклянный. И сделал он все безупречно, двуглазые так не выведут ни за что.
«Евромужик» - такое объявление появилось недавно. Это муж на час. Который заодно и евроремонт. Очень качественный, говорят. Мастер своего дела. И никакой тебе смехотерапии.
Каждому наливают по силам. Там четко как в аптеке. Допустим, прошлый год мне отпустили поллитру, позапрошлый, високосный, трехлитровку, а этот, судя по ощущениям, 250 и ни граммом меньше.
Тара разная, потому что силы у всех разные.
Если эти объемы не выплакать (ну все у тебя было лучше чем ок, слаще, чем в шоколаде), то они начинают давить на глаза и психику. Допустим, у моей подруги хохотушки Ланки наблюдается четкая зависимость: реветь начинает к Новому году. Как по свистку. Это интоксикация, отравление организма нереализованными слезами. Пускает слезу, просто услышав песенку козы Муравьевой:
- Надо сидеть, слышите вы, тише воды, ниже травы.
Другая моя подруга берет «Гордость и предубеждение» с Кирой Найтли и смотрит. Говорит, это фильм для уставших женщин. И выплакивает меру. Промывает заржавевшие механизмы сочувствия. В крепком настое слез.
Сильным женщинам, которые переживают боль стойко, насухую, этот аптечный рецепт помогает выжить. Нельзя копить слезы внутри – сильная концентрация соли – раз, ну и стоячая вода, как в болоте - два. Разладится сердце, сбойнет нервная система.
- Поплачь, поплачь! Легче будет! – классика жанра.
Слезы душеспасительные, закипают, слезки на колесиках (это вариант для детей) и даже «крокодильи». Реки слез. Десятки наименований, богатый ассортимент, сотни оттенков. Как-то там в аптеке знают, в какой пропорции каких отпустить.
Когда я хочу пореветь, я беру книгу Аллы Боссарт «Гипсовые крылья». Читаю и умываюсь слезами. Потом чувствую себя так, будто в церковь сходила. Ключевой водой умылась. И жизнь налаживается.
Они все делают вместе. Он – обмахивает корову от слепней хворостиной, она доит. Он поит теленка, она собирает цыплят. Она моет подойники, выстраивая их в один ряд на лавке, как ударные, он – закрывает ворота огромной оглоблей, а то хулиганья много развелось. В 4 руки. Все пополам. Это называется коммунизм в одном отдельно взятом подворье. Или любовь. По Шукшину.
Они 40 лет вместе. Половинка и половинка. Набор. Как чашка и блюдце. Нитка и иголка. Правая и левая нога. Старосветские помещики (у них есть поющие двери и главное -кряхтящая мебель). Со своим режимом и привычками. И тут в этот монастырь приезжаем мы, банда. Без предрассудков, без режима. Зато родственники.
Мама протрубила отбой, ведь в доме ребенок, у которого «должен быть режим».
Мама вырубает свет, и мы, старосветские помещики и банда, начинаем мучительно засыпать. Ворочаться, скрипеть диванами, бегать в туалет, повторять таблицу умножения, мерить давление, пить корвалол, прислушиваться к вою ветра.
И так 2 часа. В темноте, чтобы чадо не возбуждалось.
Маман очень хорошая женщина. Сейчас она едет в город, чтобы спасать от темноты внука. У мамы есть отрывной календарь и она видит, насколько с 22 декабря – самой длинной ночи в году - увеличивается день. На 30 минут. Она поедет к нам в город на недельку, чтобы приводить ребенка из школы. И вырвет у природы еще 10 минут, приблизит весну.
А дедушка бабулиным командировкам не рад.
Он забывает, как без нее жить. У него с мамой ни одного приступа стенокардии. Борщ, селедка почищена, кости выбраны, чай заварен. У него с мамой режим.
Прошлый раз маман уехала – он мыться перестал. В знак протеста. Имеет права покапризничать, он маму больше знает. Гораздо больше нас.
Он ее, сельскую учительницу, знаете как отвоевывал? И столько ей – ударный молотобоец – наваял подсвечников: в форме штыка, розы, и… сердца. Вон весь шифоньер заставлен.
А мама про него статью в газету написала, впечатлилась. Вырезка до сих пор лежит. Но полюбил он ее задолго до статьи в газете, уверяет.
Кстати, в этой газете (в последнем номере, только что принесли) на первой полосе заметка под заголовком «Критические дни». Это про плохую геомагнитную обстановку и вспышки на солнце.
- Заходи в избу, окаянный! – загоняли бабки своих городских внуков, дорвавшихся до нетронутых осадков. Городские мамки – глупые коровы, отправили их в легких полусапожках, и бабули отдали внукам свои валенки-скороходы. Валенки чавкали на малохольных ножках-спичках.
- И не черпай снега в валенки, они сядут – не натяну потом на себя!
Там, на Небе, пробовали новый замес осадков: мельчайшие ледяные иголки, бисер и стеклярус из девичьей шкатулки. Замесил – сыпанул на деревеньку крупной солюшкой. Да не щепоть, а жирно, будто на засол шмата сала. И таймер поставили: «с утра до обеда». И летела с небес соль и слушали сельчане этот снег, как дождь. Динь-дилинь.
Потом в небесной кухне стряпали затируху. Хлопья мучные: легчайшие, большие. Тончайшее кружево, что идет на нижнее дамское белье «Dim».
Деревенские дети приходили в избу как маленькие снеговички, и деды выходили с ними в сенцы, веником обихаживали по бокам, сбивая снежную пыль. А дети бросались рисовать на память снежинки, которые они видели в полете. Чтоб не забыть.
Оседали белокипенные кружева и кряхтели под ними крыши приземистых деревенских домишек. И шел тот снег до самого вечера. А вечером, будто таймер на «ноль» поставили – кончился.
Звезды высыпали, месяц заулыбался. На окнах – если из теплых изб смотреть - вышивка инеем, гладь причудливая.
И тут надо прислонить лоб и подышать и добавить свой мазок в картину: череп и кости, Ржунимагу или Сева – дурак.
А Сан Саныч – местный барометр, пенсионер, бывший агроном, находился в непонятках. Он вел свой Сельскохозяйственный календарь уже 25 лет и не знал, какой знак погоды рисовать сегодня, 6 января 2010 года. Столько осадков и разных!
- Урожай будет! – заключила верная супружница Саныча. Она не мучалась сомнениями. – Много снега – много хлеба!
Занесла с улицы поганое ведро, чтоб ночью до ветра не бегать по-маленькому, не морозиться. И легла спать.
А был это сочельник. День накануне Рождества.
Серебряное копытце уже проскакал над деревней. Побарабанил о спутниковую тарелку лесника, лягнул антенну бабы Таи, сделав ей волны, и небольшой перерыв в телевещании сериала «Кармелита» и отстучал степ по крыше Петровичевой бани.
В этот самый момент распаренный Петрович выходил из бани и ему за шиворот посыпался сноп снега с козырька крыши.
И чтоб не потревожить торжественность природы, Петрович вместо матерка довольно крякнул:
- Эх! Остудился! Хорошо как!
И зашипел, как банная каменка. Хорошо, хорошо банный жар загасить снежком. Ведь сигать в сугроб голышом для пенсионера уже не комильфо. А снежок за шиворот – вариант как раз для стариков с простатитом.
Оглянулся вокруг Петрович: Ковшик Большой Медведицы над сеновалом стояймя стоит. Вот так бы его хвать с неба, а там другая жидкость, которую в праздник гостям подают. Чтоб выпил за здоровье хозяев.
- А не сходить ли к сватам? – думает Петрович. В праздник же не погонят – это грех. Нальют стопарик.
Идет Петрович по деревне. И на трындычих натыкается. Издалека да спьяну они чистые звери. Одна – в шубе из корейской собаки, другая – из опоссума. За детьми донашивают немодные одежды:
- Вот и я говорю: меха надо носить, в них тепло, - говорит одна. – А они тонюсенькое термобелье наденут и говорят, какая ты мама отсталая. Меха уже давно не носят. Только в вашей деревне. А я им про придатки и простатит.
- В наше время колядовали, чтоб хозяев повеселить, а сейчас, чтоб обворовать! – кипятится другая. - Колядовщики ух и наглые пошли. Пока идут через холодные сенцы, веранды, где бабы выставляют противни с пельменями, весь полуфабрикат к себе в мешок ссыпают. И с хозяевами в избе не выпьют стопарик, а сольют в грелку, чтобы набрать алкоголя побольше и потом квасить до зеленых соплей.
Кума Алексеевна, родственница Петровича, крепко выматерившись на верного супружника Николаича, уже набравшегося в зюзю, погрузила мужа, как дрова, на кровать, небрежно бросила на него одеяло и … пошла в баню. Праздник надо встречать чистой. Завтра мыться грех – птица гнездышко не вьет, баба косу не плетет.
Алексеевна – женщина сдобная, ладная и видная. И это самые важные опции для деревенской фемины. Мужики тут всегда при них, бабах. А бабы – со скалкой, сковородкой, подойником – так и норовят увечье сделать.
Алексеевна ошпаривает полок, чтоб горячее телесам было, плещет на каменку и сидит в душном тумане, разгоняя его изредка веником…
А Николаич, пьяный супружник, только Алексеевна за порог, вскочил, как черт из табакерки и полез искать либо выпить, либо деньги. У него был «чуй» на тайники. Третьеводни сестра приезжала из Челябинска в гости. Привезла гостинцы – три трехлитровки чистого спирта – она в больнице завхозом работает. И под расписку каждое утро нацеживает всем отделениям чистый медицинский. На ватки. Излишки сюда привозит. Вот их-то Николаич и искал. Нашел в подполе. Нацедил стаканчик, разбавил водичкой и лег спать очень счастливым человеком…
Другой персонаж нашей повести – черт Прохор – сидит на месяце и чистит копытца маникюрным
У нас в редакции прямая линия с Дедом Морозом. Но не все в курсе. И вот на пороге вырастает Дед Мороз. Кафтан, отороченный мехом, серебряные сапожки, брови – в инее, борода не из ваты. Не колдырь, заколачивающий на праздники. А будто из леса, только из оленьей упряжки вылез. Посохом серебряным пристукивает. Такой настоящий, что все перестают стучать клавишами… А удивить журналистов непросто. На днях у нас в пресс-центр тигр настоящий приходил, у него, правда, полщеки не было, и его приводили как чудо операции.
А за минуту до появления в редакции Деда Мороза к нам зарулил местный занудный психоаналитик:
- Фу, кислые вы какие! – говорит он. - Искры меж вами нет!
И тут – фокус-покус - дверь распахивается и появляется Дед Мороз:
- Простите. А вы кто? – строго спрашивает психоаналитик.
- Не признал? Я Дед Мороз! Зайчик! – обращается к психоаналитику Мороз. – Проводи-ка меня в пресс-центр!
И так психоаналитика загасил, что тот не остался у нас чай пить и цитировать наши сны по Фрейду. Сгинул.
На прямой линии Мороз окает, голос грубит, как сказочный дедушка. Хотя ему, Морозу, 29 лет! Это я навожу о нем справки, потому что попала под его обаяние, как под поезд!
Звонят дети и просят разное: набор «Доктор», набор «Сделай сам»- 3 штуки! куклу Барби, мячик. Скромные какие-то дети…
- Дед Мороз, дорогой, подскажи как быть, - прорывается папа пятилетнего мальчугана.- Сын просит положить ему под елочку мобильный телефон.
- Рано еще. – ответствует мудрый дедушка. – Вот в первый класс пойдет, закончит год на пятерки – тогда да.
- Ой спасибо, Мороз. – отец счастлив, что сберег деньги. Он знает теперь, что ответить чаду.
Между тем, дедушка Мороз, когда елок нет, работает Дорианом Греем. И появляется на сцене в стрингах. Он – профессиональный актер. Пожалуй, самый перспективный в Челябинске. Завтра у него корпоративчик на Гавайях – банкиры его туда вызвали народ веселить, и стринги ему там очень пригодятся.
А вчера он был на другом корпоративе: там салют забабахали раза в два мощнее того, что нам на день города показывали. А вы говорите кризис…
Говорит, на одном корпоративе рюмки в сторонку отставлял и набралось аж 24 штуки! Я после этого, да еще стрингов, в него прям влюбилась. Непьющий, рассудительный, сказочный. Не мужчина, а облако… в кафтане с посохом.
Другие представительницы нашей редакции моих чувств не разделили:
- Тебе не кажется, что Илья Авербух похож на Иисуса Христа? – томно произнесла ответсек Татьяна Борисовна, затесавшаяся в пресс-центр на другую «прямую линию» с Ильей Авербухом.
- Нет!
Между тем, Иисус развенчал некоторых героев шоу:
- Вижу, катаются, перетянутые бинтами. Мол, ребра сломали! А я точно знаю, что со сломанным ребром на лед не встать! Это они баллы себе перед зрителями набирали…
Так что по-настоящему там ломался только Жигунов и Кортнев, а остальные – косили под мучеников, бутафорские бинты крутили…
[536x698]
Это тот самый дед Мороз - непьющий и сказочный. Со стриптизом наоборот. Справа от него, к сожалению, не я...
Вчера я и еще два десятка журналистов караулили Голикову, министра здравоохранения и социального развития РФ. У министра график плотнее некуда. Мы ждем ее два часа:
- Едут! – кричат врачи, у которых Голикова должна перерезать ленточку.
Девочки, как гимнастки, растягивают красную ленту.
- Не, это не они!
Девочки сворачивают пять метров ленты и встают в уголок.
-Едут!
И так раза три.
И тут появляется стремительная Голикова, но совсем из других дверей. Скидывает белую норковую шубку и подает тому, кто справа. При этом мы все бежим по путаным коридорам ПЭТ-центра: нельзя пропустить ни одного слова, брошенное министром. Тот, кто трусцой бежит справа, перекидывает поклажу тому, кто сзади. И так белоснежная шубка доходит до меня. Я передаю шубу тому, кто сзади… В итоге норка перекочевывает на галерку…
- Ну ты б надела – да пошла! – ржут в редакции.
А шуба легонькая, подклад беленький… Красивая. Я б такую точно замарала…
Шуба, надо сказать, догнала хозяйку, уезжала она в ней…Ох и честные в Челябинске люди...
Народ не верит, что деревню может завалить снегом по самую макушку. До труб.
Вспоминают Простоквашино. Успокаивают меня. Мол, собранный папой и дед Федором запорожец застрял, а его вытащили, а потом… мама к ним на лыжах приехала. В аккурат к новогоднему столу. Отвечаю любителям Успенского: у нас такое не проканает. Лыж у меня нет. Бросить свою машину посреди степи я не смогу, она мне как второй ребенок. Живности, которая бы на тросе притащила транспортное средство – тоже нет. Вариант останется один: замерзать в степи как ямщик. А у папеньки недавно было минус 42 и птицы с неба валились замертво. И даже если свистнуть на подмогу трактор, то его в мороз не завести, нужна особая, «северная солярка», а у нас такую не разливают…
Степь кругом. Ветру не за что зацепиться. И коренастые домишки, что вытарчивают из земли – его шибко раздражают. Оттого и дует люто. Он же могуч, гоняет стаи туч, а тут с одной деревней типа не справится? Только с одной стороны ветру противостоят сосенки, что отец высадил, будучи лесником. Лесопосадки. Но они стоят не стеной, а с проплешинами, погорели в уборочную страду.
Вы думаете, почему в сенцах у всех лопата стоит? И двери в избах распахиваются вовнутрь, а не наружу. Чтобы открыть их и… выскребаться на свет божий.
- Слыш, кум, если меня занесет, ты хоть трубу нам откопай, чтоб мы печь затопили. А дальше уж мы сами…
И кто первый откапывается – тот типа герой-освободитель. Торит дорожки к родственникам.
Метель переметает и трассу, в тех местах, где сходятся два лесочка – справа и слева от дороги. Автобус рейсовый не идет. И тогда деревня моя живет в затворе. Связь с миром – только через телевизор! Вроде как заброшенная Богом. Но я бы так не говорила, потому что Бог здесь присутствует, я слышу его дыхание. Деревенька скорее заброшена грейдером…
Короче так. Надо взять и за часик до боя курантов написать 100 своих желаний на 2010 год.
- А потом съесть? – спрашивают у меня все, когда я предлагаю такой вариант.
- Нет. – говорю я. - Кто ж съест 3 тетрадных листочка?
Суть в чем: вот ты пишешь и во вселенском документообороте желание твое, написанное пером, уже никуда не заныкать. Есть входящий номер. Должен быть и исходящий. В небесном ведомстве ух как серьезно за это спрашивают. Просто сроки другие, не как у нас на Земле. То есть просто так подумать (загадать в голове) – это Вселенная не расслышит – тугие на ухо старички-исполнители в небесной канцелярии. А вот если очочки наденут, то все и прочтут. И исполнят.
Я попробовала в прошлом году. Первых три (ты же знаешь, что у тебя еще их 97!) ты пишешь что-то типа «чтобы не было войны», «чтобы все были счастливы» и т.д. Просишь не для себя, для человечества. Для детей из Никарагуа и из сектора Газа. И страшно себя уважаешь, что про них не забыла.
Потом пишешь за свое. Но уже через десяток желаний сдуваешься. Потому что глобальное, оно, как правило, одно. Но тебе же ясно сказали: надо сто!
И вот с 35 по 78 у тебя идет полная пурга. Что-то типа:
- чтобы колготки никогда не рвались
- кофточку розовую к той юбке, которую еще никогда не надевала
И страшно веселишься.
И нервничаешь, потому что мама кричит:
- Семья садится за стол! Хватит писать. Президента пропустим…
А у тебя затык, ступор. И вот этот момент очень важен, потому что в твоей головенке идет ротация и селекция, ты понимаешь что важное, а что не очень. Это твои планы на год грядущий.
Давайте прямо в моем блоге напишем свои сокровенные желания. Потому что мне 100 слишком много! Обещаю их отстучать … на небо. Как коллективное блоггеровское сочинение. Ну знаете, как народ в буриме играет.
Итак, я начинаю.
Желание №1:
Чтобы деревню Владимировку не занесло снегом в праздники и я смогла выехать оттуда на машине…
Есть у меня коллега. Очень активная девушка, батарейка. Вчера у нее совпали два взаимоисключающих мероприятия: балл прессы в мэрии и католическое Рождество. Она решила успеть и туда и туда. Хотя она атеист. Но любит клубиться, и друзей много как среди журналистов, так и среди католиков.
На балу прессы выпили, закусили. Потом на такси и к католикам на праздничную мессу со жвачкой во рту, чтобы вином не несло.
- Праздничное богослужение довольно длинное - около полутора часов, - рассказывает коллега. - А с концертом прихожан и все два. В промежутке довольно монотонно главы из Священного писания читают. Я сижу на лавочке, думаю о вечном, слова из библии лишь краем уха ловлю. И вдруг слышу что-то типа:
- И послал Бог в мир младенца на... И пришел Иисус на...
А эти "на..." у нас водитель на работе в довольно однозначном смысле через слово-другое употребляет.
Коллега насторожилась:
- И послал Бог в мир младенца наМ, - различила членораздельное. - И пришел Иисус наМ.
Нам всем то есть.
Сидит дальше. Видит, за спиной одного из священников… горит живая елка. Нет, огня нет, а дым валит. Но прихожане почему-то на него не реагируют.
Коллега решила дождаться запаха или хотя бы огня, не подняла панику.
Оказалось, это в руках у священника кадило чадило! Просто его из-за других прихожан, сидящих в первых рядах, не видно было…
Напугала сына зубным камнем. Стал чистить зубы так тщательно, что все зеркало – в брызгах от щетки, лица не видать. После зубов разошлись по комнатам спать.
- Мам, - зовет сын. А я уже не я, вскочила на подножку сна, еду. – Я хочу заснуть с твоим лицом!
Это значит надо встать с кружащейся головой, не найти в темноте тапочек, прошлепать по холодному полу босой до его комнаты, стукнуться бедром о косяк, еле слышно сказать «б…». Потом встать в дверном проеме, и улыбнуться, как в фотошопе. Вот она я, рекламная заставка на самый лучший сон! А сын возьмет пульт от люстры и щелкнет. Это значит, что ему ночью не будут сниться кошмары…
Как мы просыпаемся
Звонит будильник на телефоне. Нажимаю «повтор». Звонит будильник на телефоне. Нажимаю «повтор». Слышу шум воды у соседей. Лифт поехал. Думаю:
- Все уже встали…
Звонит будильник на телефоне. Думаю:
- Как же все зае…
Досыпаю сидя в ванной, лейку держу как телефонную трубку между ухом и плечом:
- Алло! Комсомольская правда слушает!
Утро и работа неизбежны!
- Гош, вставай! – бужу сына.
Сын садится в постели, как сусличек, столбиком и досыпает сидя.
Выгоняю его в ванную, ношусь между кухней и спальней.
- Ты мешок по физре взял?
- Деньги на столовую не забыл?
- Мобильник, ключ, тетрадь по английскому?
Тишина.
Открываю дверь в ванну – сын лежит на коврике, свернувшись калачиком. Досыпает.
Уже упакованный на улицу, в пуховике и шапке, он валится раненым на кровать и лежит полторы минуты, что я докрашиваю последний глаз…
Утром моей подруге звонит ее подруга Светка, которая на сносях:
- Я в луже воды! Кровать насквозь…
- Это воды отошли! – моя подруга, мать двоих детей, все-все знает. А Светка – страшная бояка, хотя уже одного родила. Но тут же каждый раз – как первый…
– Не волнуйся, - твердо говорит моя подруга. – Едем рожать!
Вот это врачебное «мы» - просто волшебно действует. Как Кашпировский на эпилептика.
Через пять минут Сеть подруг ( я в том числе) в курсе, что Светка рожает. И мы втроем начинаем рожать…Дистанционно.
Мы подключаемся к Светке и ее дочке. Мы настраиваем свои антенны на ее живот и ту девочку, что плавает там рыбкой. Мы – проводники. Между Светкой и Богом.
- Ты родишь в 5 вечера, - программируем мы роженицу.
В режиме он-лайн заходим со Светкой в предродовую. Не паникуем, не истерим. Не мешаем акушерке. Правильно тужимся. По-собачьи не дышим, потому что это все фигня…
Наши мужья и околомужья, домашние понимают, что сегодня им не видать ни завтрака, ни обеда! Что нас нет, мы в другом измерении, мы рожаем.
Знаете, Светка родила ровно в 5, как мы и запланировали. У нас девочка, Маша. По шкале АПГАР 9 баллов. Вес 3800, рост 56 см. Почти евростандарт! Мы, блин, такие молодцы…
Вот я очень торопилась родить. Просто устала ходить с пузом, с изжогой, спать только на спине. Бегать без конца в туалет, потому что живот, видите ли, давит на мочевой пузырь. Хотелось подхватить юбки, и бежать по полю вприпрыжку. Налегке. Босиком. А не тяжелой бегемотихой. В 6 утра, когда сонная санитарка включила свет в коридоре, я вышла из палаты с пакетами и узлами, как старушка, собранная в дальнюю дорогу:
- У меня, кажется, схватки.
То были вовсе не схватки. Но со мной решили не связываться и «опустили» вниз, в предродовую. Там все корчились и кричали. А я думала:
- Надо же, какие у них роды тяжелые. А у меня все так легко!
Мне выдали казенную рубашку серого цвета с огромной синей печатью «ГКБ №8». Проткнули пузырь. И тут началось…
Образцовая девочка, я кинулась себя обезболивать: растирать кулаками поясницу. Прикоснулась к спине – а там дыры. Дообезболивались! Протерли хламиду в местах массажа…
Я хваталась за железную спинку кровати. Подумала: в каких децибелах можно измерить схватку? Потому что если дать ту, пиковую, неподготовленному человеку, он бы сдох. Просто забыл, как дышать и лопнул. А так тебя готовят. По нарастающей. Ты знаешь, сейчас будет больнее. И придет это быстрее.
В отделении патологии беременности, где я лежала перед родами, все кровати были раздолбаны, некоторые без дужек. А в предродовой – крепкие, к полу прибитые, чтоб не вырвали.
- Где спинка? – орала я уже на операционном столе. – Я не рожу без нее! Мне надо держаться…
Хватала руками воздух и искала спасительную дужку из предродовой…
- Картинки вокруг нет, - вспоминает свои роды подруга. - Стерта. Картинка была внутри - представлялось что-то горячее, красное и железное. Как клещи или щипцы, которые раздирают тебя изнутри. Больно так, что выговорить не можешь даже "мама". Только кричишь. Какой-то один самый простейший звук типа -эээ или уууу или оооо. Что-то гласное. Это не кончалось. Я не плакала и не думала, было нечем думать и к примеру прикинуть - а когда это кончится. Видимо, я была самая дикая в этом роддоме, потому что никто больше не орал. Мне что-то вкололи божественное, и я на час или два вырубилась! Заснула. Меня разбудили и сказали:
- Пошли рожать!
Я шла, бодро держась за стены, и рожать было прекрасно.
Рожать было само собой - легла, уперлась. Ух! На третьем «ух» родился Артуха. Очень легко, радостно, как будто без меня сработали всякие мышцы, которым и положено родить.
Меня запомнил весь роддом, ходили на меня смотреть:
- А! Это которая так орала!
Заглянула в статистику своего блога. Поисковые фразы, по которым заходят в мой дневник:
- телепортационная машина
- правда о женщинах
- мы засрались
- эх деревня смотреть
- сИлИзенка
- голые женщины нарисованные карандашом.
Вот обо всем у меня есть в блоге! Ай да я! Одно время хитом была «вошь на гребешке». Теперь буду знать, как повышать посещаемость…