Если вот попытаться полностью абстрагироваться от всего того негативизма по отношению к самому автору, отчасти от субъективизма к затронутой им теме, то всё равно картина складывается крайне пошлая и скудная. Это даже не пропагандистская литература с её обычным набором таких же очевидных штампов. Складывается ясное ощущение, что господин Зиедонис так долго смотрел Дискавери или Рен ТВ, что решил, между делом разумеется, а не написать ли и мне свой дневник о тех событиях?
Вы не найдёте в нём ни глубины, ни документалистики, ни даже простой и может быть незамысловатой фактологии, ни философских размышлений о жизни и смерти. Здесь всего этого нет и даже не предвидится гипотетически. А есть, якобы, воспоминания старичка, возможно, написанные даже не им, а кем-то из гостей, встреченных им в очередной компании. И вот такой весь тёпленький, под рюмочку, новый «герой» по заказу государства латвийского травит байки перед такими же старушками с возрастной деменцией. И байки-то все лишь о том, как он прожил жизнь в не менее, по его мнению, героическое время.
Молодой юнец, совершенно случайно (ну разумеется) попадает в латышский легион Ваффен СС. И не просто случайно, а прям насильно, потому что ему так строго плохие дядечки сказали: «Не пойдёшь – расстреляем!». С другой стороны, там хорошо кормили и ещё его друг туда собирался. По всей видимости, это и стало решающим фактором. Ну понятно, дружба превыше всего, куда ж без друга. Мы же - латыши - должны держаться вместе, мы же нация «дружбанов». Ну вот так вот с песнями и плясками, разумеется, с тоской о Родине и с мечтой о независимости ездили они по фронтам и иногда по тылам этих самых фронтов. Кушали, спали. Спать мешали разрывающиеся снаряды и пережор от немецкого пайка.
Иногда попадалось что-то вкусненькое от местных. Просто латышские крестьяне, когда их видели, смахивали скупую слезу натруженными руками лишь от того, что истинные сыны Латвии вот сейчас вот прямо на передовой и ещё в такой красивой форме! А они всё вот батрачат, не понимая великого смысла в своих деяниях. Во имя нации. Не все просто грамотные, как наш Зиедонис, который уже тогда всё видел, понимал и тупо ждал. Ну так вот, видели они их и тащили из амбара все свои латышские деликатесы. Он уже, в свою очередь, отказывался: «Ну что вы, что вы, право, себе оставьте хоть что-то, мы латыши должны довольствоваться малым, мы же не немцы, чтобы так жрать!». А они такие: «Ты что, сыночек, Спридитыс ты наш, настоящий латыш должен хорошо кушать именно латышскую еду. Вот тебе, родной, ещё и чёрный хлебушек, и самогоночка, и серый горошек со шпеком, куда ж тебе отсыпать?». Жаль, не было хлебного супчика со сливками. Верно просто нести было бы неудобно.
Немцы, разумеется, все дураки. Вот, к примеру, наградили нашего «красавчика» своим крестом. А он весь такой в непонятках, за что? Они там просто на засаду русских как-то напоролись. Они им кричат: « Стой, сука, стой! Стрелять будем!». Ну а он же латыш, он же ничего не понимает по-русски, а они же тупые, по-латышски тоже ничего не знают и сказать не могут, и он как побежал к своему броневичку обратно.
Форест Гамп нервно курит в сторонке. Сам побег – это описание сцены из этого же фильма. Ну там по нему стреляют, потом дали из миномётов, пушки прямой наводкой, а он всё бежит такой, бежит… Всё, болезный, Латвию свою вспоминает. А по дороге, чтоб нескучно было, спрашивает у всех, кто лежит или ползёт, кто из них латыш. Один признался, и он ему сказал: «Побежали вместе!». «Давай», - ответил биедрс. Потом его наградили, а он и не знает за что. Ну это и понятно, скромный же… .он же латыш.
Ещё он геройски немецкому офицеру чуть ли не в рожу плюнул, когда тот что-то про латышей сказал нелицеприятное. Да, так и было. Прям всё у него там что-то заклокотало так, забурлило и он ему: « А вот не надо так говорить. Где ваше воспитание, хер Оберштурмбанфюрер СС?!!». Всё описание службы в легионе Ваффен СС - это такая лёгкая поездка за город с дураками немцами, которые не прониклись всей скорбью великого латышского народа, его стремлением к свободе, ну и, разумеется, к красоте природы и гастрономическим изыскам простой латышской кухни. Ну понятно.
Этот период жизни – это как глоток прохладного, молодого белого вина в жаркий день. Грусть, конечно, что не на пляже и без гамака, о чём, конечно, вспоминается с явным сожалением. Нет, с явным упущением, пробелом и преподносится, как настоящее испытание для потомка Лачплесиса. Ну и, понятное дело, как ему было в русском плену. Там вообще всё было ужасно.
