ТЫ опоздал ко мне на жизнь,
ТЫ опоздал ко мне на вечность.
Осенних листьев миражи
Мне шепчут слово - неизбежность.
Я вижу призраков в ночи,
Там ты и я в осенней стуже.
Давай немного помолчим,
Послушаем, как дышат души.
Вдох... - и надежда на рассвет,
А выдох... - ночь и безнадёга.
Жила тобой так, много лет.
Мне страшно, больно, одиноко.
Ах, как же я тебя ждала!
Просила я тебя у Бога слёзно!
Да, Он тебя мне подарил,
Но только поздно...
слишком поздно.
Зачем мы встретились?
- Скажи.
Окончен бал, погасли свечи.
ТЫ опоздал ко мне на жизнь,
ТЫ опоздал ко мне на вечность...
С разбитым сердцем можно жить:
Смеяться, завтраки готовить,
С ребенком суффиксы учить
И в тихом месте дачу строить.
С разбитым сердцем можно жить
И флиртовать, слегка смущаясь,
В театры иногда ходить,
Игрой актеров восхищаясь.
С разбитым сердцем можно жить,
Любуясь в зеркало собою.
И с лучшим другом водку пить,
И плакать над его судьбою.
С разбитым сердцем можно жить
И делать по утрам зарядку.
И на работу приходить,
Карьеру строя по порядку.
С разбитым сердцем можно жить,
О летнем отпуске мечтая.
А по ночам одной курить,
В груди осколки собирая...
Он к ней приходит не слишком часто; ну что поделать, не может чаще.
А в ванной - тюбик с зубною пастой, ему два года принадлежащий.
Когда он где-то - невыносимо.
И жизнь чернеет, как Хиросима.
Она - как робот. Ее Азимов с нее и пишет свои законы.
Ее глаза - как глаза иконы.
Его любовь - словно код Симсима.
Ему открыты ее пенаты; она и речка, и переправа...
А он - женатый. Совсем женатый. Хотя об этом не стоит, право.
Ей больно думать: с чужим-то мужем!
Но быть одной многократно хуже.
Иначе - темень. Иначе - стужа в соседстве с Цвейгом и Грэмом Грином.
Весь свет окрестный сошелся клином
на нем. Ей больше никто не нужен.
Они читают одних поэтов, не любят танцы и папиросы.
И нет у них никаких ответов на заковыристые вопросы.
Слегка помялась его рубашка.
Его ждет дома дочурка Машка.
Сказать, что всё это рай - натяжка, и это будет звучать манерно.
Но без него ей настолько скверно,
что даже думать об этом тяжко.
Цветочки в вазе. Дивана мякоть. Конфет вчерашних сухая сладость...
Она давно отучилась плакать, ведь слёзы - слабость. Нельзя, чтоб слабость.
В колонках тихо играет Брубек.
Зубная паста. Всё тот же тюбик.
Они в чужие дома не вхожи. Их нет в театре, в кино и в клубе.
Зато она его очень любит.
И он ее очень любит.
Тоже.
Очень трудно быть чьей-то мечтой:
Ведь такая ответственность.
Вдруг окажешься в чем-то не Той...
И запишут в посредственность.
Пьедестал пятки лижет огнем,
Замереть и позировать.
Совершенство и ночью, и днем
Не скупясь демонстрировать.
Очень трудно держать этот пост
"Вот увидят и ахнут все".
Сочетая и крылья, и хвост,
Сверху вниз не бабахнуться.
За осанкой следить и фасон
Сохранять без усилия.
Если нимб жмет - глотать цитрамон,
Сохраняя идиллию.
Поражать неземной красотой,
Добротой ненатужною...
Очень трудно быть чьей-то мечтой.
Да и, в общем-то, - нужно ли?
Я отмываю зеркала
от взглядов грустных и печальных.
От всех накопленных обид,
от чьей-то зависти случайной.
От отражения в ночи,
где женщина тихонько плачет.
От ожиданий, от тоски,
от гнева, страха, неудачи.
Я отмываю зеркала
от перевёрнутого счастья.
От перекошенной любви,
разбитой нами на две части.
От суеты и маеты,
от наглухо закрытой двери.
От аритмии двух сердец.
От слов «не нужен» и «не верю».
И, смыв последнюю печаль,
взгляну в зеркальное пространство,
Где время, прекратив полёт,
замрёт лучом протуберанца.
И вдруг засветится стекло,
там, в глубине вибраций тонких,
Я улыбнусь сама себе
совсем молоденькой девчонкой ..
Прощаясь с ней на суетном перроне,
Шептал ей нежно: « Приезжай скорей!»
Предательские слезы скрыв, в вагоне
Она нырнула в темноту дверей.
Тоска холодным льдом сковала сердце,
Пугая безысходностью немой,
Захлопнув плотно сказочные дверцы,
Ведущие влюбленных в рай земной.
Лишь попрощавшись с ним, уже скучала,
В разлуке день, как долгие года!
Мгновений счастья до обиды мало,
И вновь разлука, может навсегда...
Под стук колес отчаянно тоскуя,
Она гнала решительно печаль,
И на губах следы от поцелуя
Снимали с сердца скорбную вуаль...
Еще прощаясь на ночном перроне,
Он знал: свобода – не его конек!
За милой сердце бросилось в погоню –
Аэропорт – иначе он не мог!
И самолет - стальная птица счастья,
Взмахнув крылами, мчит его туда,
Где снова с ней он сможет повстречаться
И не расстаться больше никогда!
Когда ее в прокуренном вагоне
Привез пыхтящий дымом паровоз...
Чужой вокзал,и на чужом перроне
Он ждал ее с охапкой белых роз...
Я не хочу тебя терять...
На это есть свои причины...
И нет мне дела до того,
Что в мире есть ЕЩЁ мужчины.
Конечно, есть... и не один...
Но, Боже ж мой!... Как все похожи!
Тебя же не хочу делить
Ни с кем!...
И всё же... всё же... всё же...
Я не хочу тебя терять
Ни в яркий день, ни в хмурый вечер.
Ну, сколько можно счастья ждать?!
Пойди же мне, судьба, навстречу!!!
Мне помоги хотя бы раз!
Всего лишь раз!!... Ведь ты же можешь!!!...
Я НЕ ХОЧУ ЕГО ТЕРЯТЬ!
Я НЕ ХОЧУ!!!... и всё же... всё же...
Я не хочу тебя терять...
Но, видно, так оно и будет...
И интернетовскую связь
Забудешь ты... и я забуду...
И буду часто вспоминать,
Как был ты всех людей дороже!...
Я не хочу тебя терять......
я не хочу... и всё же... всё же...
Душа должна души коснуться
И от касанья – задрожать.
Ожить, оттаять, встрепенуться,
Тиски свои на миг разжать.
Понять устойчивость к пожару.
На ощупь. Ширь и глубину.
Как пальцы, взявшие гитару,
С опаской трогают струну.
Душа с душой должны сливаться.
В один аккорд, в единый стон.
Не прекращая изумляться,
Что можно просто. В унисон.
Душа должна другую душу
Понять мгновенно и принять.
И научиться молча слушать.
Или, точнее, осязать…
Тогда Восьмое чудо света!
Вскипит, разбуженная кровь,
Являя в дымке предрассветной
Для вас рожденную Любовь
Я лепила идеала, я лепила силуэт.
Как мозаику собирала, как из роз большой букет.
Добавляла много красок, создавая новый цвет.
Я лепила идеала, я лепила силуэт.
Добавляла, убирала, создавала что-то вновь.
Твою жизнь нарисовала, как огромное пятно.
И все беды, неудачи нанесла на полотно.
Твою жизнь я поломала, хотя вовсе я не Бог.
Я лепила идеала, я лепила силуэт.
Я разлила свои краски, получила мрачный цвет.
Словно небо почернело, или вовсе неба нет.
Я сломала все, что было, идеала больше нет.
Сотни вопросов - и все без ответа.
Стану ли я для тебя настоящей?
В пачке Парламента - две сигареты,
А ведь считала себя некурящей...
В чашке кофейной чернеет осадок...
Нервы - болезнь двадцать первого века...
Кто сейчас на расстоянии взгляда
Греет любимого мной человека?..
Сотни запретов и тысячи правил -
Самая горькая правда на свете.
Кто же нам эти капканы расставил?
Может, мы сами, того не заметив?..
Хочется верить, что все обойдется.
Все же, любовь - это светлое чувство...
Значит и выход однажды найдется.