Способности видеть, слышать, осязать, ощущать запах и вкус даны нам от рождения и кажутся столь естественными, что мы даже не замечаем их. Мы просто пользуемся ими, как пользуются ногами при ходьбе. Правда, память подсказывает, что было время, когда мы не умели ходить и нас учили делать это. Но о времени, когда мы не видели и не слышали, память отказывается свидетельствовать. И понятно: наша память пробуждается вместе с первыми ощущениями и восприятиями.
Жить значит чувствовать, и когда чувства переполняют нас, мы говорим себе: это и есть жизнь. И наоборот, лишиться чувств, впасть в беспамятство, значит оказаться под угрозой утратить самоё жизнеспособность.
Сказанное очевидно для каждого. Однако менее очевидно то, что мы не рождаемся во всеоружии названных способностей, что способности воспринимать мир развиваются и взрослеют вместе с нами.
Анализируя законы восприятия, Сергей Даниель пишет что, различать то, что есть, и то, что кажется, столь же естественно, сколь и необходимо. Однако существует род человеческой деятельности, в основе которого лежит принципиальное совмещение этих двух сторон зримого. Произведения этой деятельности двулики, им одновременно присуще быть и казаться.
Речь идет об изобразительности и приемах стилизации.
Посредством глаза, а не глазом
Смотреть на мир умеет разум-
так сформулировал важнейшую проблему восприятия английский поэт и художник Уильямс Блейк.
Восприятие не только информирует о внешнем мире, но и обнаруживает творческие способности. Обучение восприятию есть одно из важнейших условий воспитания личности.
Может быть, самое удивительное в художественно-эстетической деятельности — это способность воспринимать действительность в категориях творчества. В самой природе более всего впечатляет то, что естественным образом воспроизводит... человеческие творения. Именно то, в чем угадывается закономерность, как бы разумный замысел, как бы сознательная композиция, строительство по определенному плану, будь то узор на поверхности камня или фактура древесной коры, форма цветка, кристалла или морской раковины, не говоря уже о таких явлениях, как каждодневное природное представление восхода и заката солнца, — именно это побуждает к выражению наивного восхищения: «Как на картине!» Мы не устаем восхищаться творчеством природы, забывая о том, насколько глубоко определяют культура и искусство формы нашего восприятия. Но глубины сознания хранят эти определения, а речь при необходимости извлекает их, так сказать, на поверхность.
«Я не премину поместить среди наставлений, — писал Леонардо да Винчи, — новоизобретенный способ рассматривания; хоть он и может показаться ничтожным и почти что смехотворным, тем не менее, он весьма полезен, чтобы побудить ум к разнообразным изобретениям. Это бывает, если ты рассматриваешь стены, запачканные разными пятнами, или камни из разной смеси. Если тебе нужно изобрести какую-нибудь местность, ты сможешь там увидеть подобие различных пейзажей, украшенных горами, реками, скалами, деревьями, обширными равнинами, долинами и холмами самым различным образом; кроме того, ты можешь там увидеть разные битвы, быстрые движения странных фигур, выражения лиц, одежды и бесконечно много таких вещей, которые ты сможешь свести к цельной и хорошей форме; с подобными стенами и смесями происходит то же самое, что и со звоном колокола - в его ударах ты найдешь любое имя или слово, какое ты себе вообразишь. Не презирай этого моего мнения, в котором я тебе напоминаю, что пусть тебе не покажется обременительным остановиться иной раз, чтобы посмотреть на пятна на стене, или на пепел огня, или на облака, или на грязь, или на другие такие же места в которых, если ты хорошенько рассмотришь их, ты найдешь удивительнейшие изобретения...»
Что же получается? Зрение творит из ничего? Нет, подобное заключение было бы неверным. Зрение творит из собственного опыта. Восприятие творческого человека, будучи воспитано творческой деятельностью, обладает богатым запасом свободной потенции, которая способна извлекать полезную для себя информацию почти отовсюду.
В своем наставлении Леонардо среди прочего упомянул облака. Переменчивыми образами неба вдохновлялся и Шекспир, один из величайших мастеров «словесной живописи»:
...Бывает иногда,
Что облако вдруг примет вид дракона,
Что пар сгустившийся напоминает
Медведя, льва иль крепостную стену,
Нависшую скалу иль горный кряж,
Иль синеватый мыс, поросший лесом.
Так воздух нам обманывает зренье.
Ты в сумраке вечернем наблюдал
Такие чудеса?
Шекспировские строки вполне созвучны Леонардо, за одним лишь исключением: облачные чудеса осознаются художником не как обман зрения, но являются сообразным его искусству прочтением видимого.
Для искусного глаза реальность вообще лишена «пустот», то есть того, что не могло бы служить стимулом для продуктивного восприятия.
Ни один учебник, даже самый лучший, не заменит живого общения, это особенно справедливо в отношении художественно-эстетической
Читать далее...