[300x75]

Бегали пальчики, клавиши трогая,
звуки летали по комнате
и собирались в мелодию строгую.
Это Адажио… Помните?

Нежное плавное скрипки звучание
Слушать бы – до бесконечности.
Точное, четкое звуков слияние –
Словно стремление к Вечности.

Мысли летели в те дали незримые –
неудержимыми стаями.
Образы прошлого, в сердце хранимые,
в волнах мелодии таяли.

Грустная музыка душу тревожила…
Дождь изливался потоками.
Тени дождя словно призраки ожили...
Долго бродили под окнами

28 октября 2010 году вышел альбом Александра Новикова на стихи поэтов Серебряного века, в записи которого принял участие Максим Покровский. «Пластинка „Ананасы в шампанском“ — это галерея причудливых и неповторимых драгоценностей поэзии „Серебряного века“. Я сделал каждому из них музыкальную оправу. Пять лет тонкой ювелирной работы»[

[600x]
01. Ананасы в шампанском («Увертюра»), (И.Северянин, 1915 г.)
02. На Островах (И.Северянин, 1911 г.)
03. Девушка и манекен (С.Кирсанов, 1923-1927 г.)
04. Тарарам («Стилизованный осёл»), (Саша Чёрный, 1909 г.)
05. Над розовым морем... (Г.Иванов, 1936 г.)
06. Почтовый чиновник (Н.Гумилев, 1916 г.)
07. Я и вы (Н.Гумилев, 1918 г.)
08. Перед зеркалом (В.Ходасевич, 1924 г.)
09. Это было у моря (И.Северянин, 1910 г.)
10. Жалобы обывателя (Саша Чёрный, 1905-1906 г.)
11. Мясо (Саша Чёрный, 1909 г.)

ИОСИФ БРОДСКИЙ

[показать]

Сказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца! едва
могу произнести
"жила" — единство даты
рожденья и когда ты
в моей горсти
рассыпалась, меня
смущает вычесть
одно из двух количеств
в пределах дня.

Затем, что дни для нас —
ничто. Всего лишь
ничто. Их не приколешь,
и пищей глаз
не сделаешь: они
на фоне белом,
не обладая телом
незримы. Дни,
они как ты; верней,
что может весить
уменьшенный раз в десять
один из дней?

«Бабочки в нас».
Художник Lale Akyol, Turkey.

[показать]

[показать]

Сказать, что вовсе нет
тебя? Но что же
в руке моей так схоже
с тобой? и цвет —
не плод небытия.

Лиана Алавердова

Все мы вышли из местечка –
от молочников до марксов.
В нас живет оно навечно.
Ну и незачем ломаться!
Узнаю я в программисте
интонации дедовьи.
Даже сходен образ мыслей:
духа странствие иль крови?
Даже нобелевский гений
внешне мне напомнил дядю,
кто Вертинским увлекался,
а с Прокофьевым не ладил.
Это я к тому сказала
(может, мысль и примитивна) –
все мы вышли из местечка,
хоть кому-то и противно.
Да, мы вышли из местечек,
истребленных злобой лютой,
но во мне стучит их пепел
ежедневно, поминутно.
И в джинсовом облаченьи,
и в хасидском лапсердаке
дух скрывается библейский,
как хлеба в растущем злаке.
Это прошлое так близко.
Право, лишь доверься слуху –
и услышишь голос мглистый
про войну и про разлуку,
и про ненависть тиранов,
что истории не внове,
про бессилье вражьих станов
гордость сокрушить жидовью,
и наивное лукавство
торгашей и фантазеров,
шаг над крышами шагалов
и свеча над ветхой Торой.
А проклятия, а ссоры!
Позавидовал бы Гоголь:
“Ах ты, рыбья холера,
помесь мерина с оглоблей!”

Где же ты, мое местечко?
Нет, как не бывало в мире.
Но приносит дочь из школы
то, что мы не проходили.
Говорливое местечко!
Хоть ты кануло в столетьях,
но осталось в нашем сердце
да еще, надеюсь, в детях...

[300x78]

...Растение - коричневый комочек -
Засохло, непохоже на цветочек,
О недоразумение, урод!
Но влагой орошенное нежданной,
Подчинено своим законам странным,
Оно, внезапно оживя, цветет.

Его гоняли по пустыне ветры,
Оно катилось мили, километры,
Скорлупка, щарик, полное зеро...
Буквально на глазах, всему переча,
За слоем слой раскроется навстречу,
Ликуя, трепеща, неся добро.

Во времена хамсина, суховея,
Ты, Роза, словно древние евреи -
Ветра изгнания тебя несут,
Ручей иль дождь, оазис долгожданный -
Ты дожила до той поры желанной,
Когда являешь миру красоту.

Не птица Феникс и не бог Осирис,
не тот, с потерей чьей давно смирились,
и не боец, чей дух непобедим -
Воспрянешь Роза ты Иерихона,
Как мой народ, как ты, земля Сиона,
Как город мой, святой Иерусалим.

Пусть римлянин засыпет землю солью,
И нет предела ни тоске, ни боли,
И окружают клевета и ложь,
В рассеяньи прошли тысячелетья,
В тоске о доме вырастают дети -
Ты, словно Роза, только часа ждешь.

И потому, дела закончив скоро,
Я в сад иду, где изучают флору,
И где сидят ученые мужи.
Испрашивая умного совета,
Я покупаю Розу и при этом
Веду небрежный разговор "за жизнь".

И притворяясь в совершенной мере,
Что я чужда сентиментальной вере,
А муза Клио очень далеко,
И тщательно сокрыв свое волненье,
Я приношу к себе домой растенье,
Чтоб увидать цветение его.

7-8 апреля 2009 г.

Лиана АЛАВЕРДОВА

От солнца лилия пугливо
Головкой прячется своей,
Все ночи ждет, все ждет тоскливо,
Взошел бы месяц поскорей.

Ах, этот месяц тихим светом
Ее пробудит ото сна,
И всем дыханьем, полным цветом,
К нему запросится она...

Глядит, горит, томится, блещет,
И, все раскрывши лепестки,
Благоухает и трепещет
От упоенья и тоски.

А. Майков

Иосиф Бродский
Письмо к А.Д.

[показать]

Bсе равно ты не слышишь, все равно не услышишь ни слова,
все равно я пишу, но как странно писать тебе снова,
но как странно опять совершать повторенье прощанья.
Добрый вечер. Kак странно вторгаться в молчанье.
 

Ее душа, как свет необычайный,
как белый блеск за дивными дверьми,
меня влечет. Войди, художник тайный,
и кисть возьми.

Изобрази цветную вереницу
волшебных птиц, огнисто распиши
всю белую, безмолвную светлицу
ее души.

Возьми на кисть росинки с розы чайной
и красный сок раскрывшейся зари.
Войди, любовь, войди, художник тайный,
мечтай, твори.