Во власти инстинкта
После родов, отлежав положенное время со льдом на животе, я наконец оказалась в палате. В ожидании малыша я неожиданно для себя самой задремала. Когда проснулась, небо уже начало розоветь. Я повернула голову — никого нет.
«Малыша не принесли — значит, что-то случилось!» — пронеслось в моей голове. Опираясь на локоть, я медленно села — перед глазами тут же замаячили серые мушки.
«Интересно, можно ли мне вставать?» — Я осторожно спустила ноги с кровати и, держась за спинку, приняла вертикальное положение. Как будто ничего ужасного не произошло, вот только мухи никак не желали оставлять меня в покое. Путаясь в халате и спотыкаясь о тапочки, я выползла из палаты, держась поближе к стене. Добравшись до ординаторской и растолкав сонную медсестру, я, глотая подступающие слезы, прорыдала:
— Скажите, что с моим ребенком? Девушка мгновенно проснулась:
— Какая палата?
— Семнадцатая, — всхлипнула я, пытаясь догнать сорвавшуюся с места медсестру.
Она домчалась до палаты, и, резко толкнув дверь, затормозила. Затем, оглянувшись на меня, строго поинтересовалась:
— Это вы Соловьева?
Сердце бухнуло где-то в районе пяток, во рту неожиданно пересохло, и я смогла только покивать головой.
— Ну и что за паника? Вы ведь родили поздно ночью, и вам дали возможность поспать, отдохнуть после родов. А малыша поместили в общую детскую палату, — медсестра протиснулась мимо меня в дверь и, ворча, двинулась в сторону ординаторской. — Вот и спала бы себе, нет — бегает по коридорам, вопит, людей будит. А у меня, между прочим — вторые сутки...
— Извините, — пробормотала я и, набравшись смелости, спросила у удаляющейся спины: — А когда же мне принесут малыша?
— Кормление в шесть, тогда и принесут...
Успокоенная, я вернулась в палату и снова улеглась на кровать. Удивительно, но спать совершенно не хотелось, хотя в ночь перед родами я тоже практически не спала. «Это во мне проснулся материнский инстинкт», — удовлетворенно подумала я, глядя на разгорающуюся зарю. Промаявшись с полчаса, я снова подскочила. Еще так долго ждать, сейчас всего 5:15. Выглянув из палаты, я воровато огляделась и направилась в сторону доносящегося детского плача — надо думать, там и находится общая детская палата.
За большой стеклянной стеной стояли ряды тележек с крохотными белыми сверточками внутри. Одни малыши сладко спали, другие громко ревели, широко разевая свои беззубые ротики.
«Наверное, мой кроха тоже плачет, и пожалеть его некому», — сердце сжалось, и я робко постучала в приоткрытую белую дверь.
— Сюда нельзя, — сказал суровый голос. Я поспешила прикрыть дверь, оставив
небольшую щелочку:
— А можно мне забрать ребеночка? — забубнила я, приникая к щели.
— Кормление через полчаса, — отрезал голос.
— Ну пожалуйста, — заныла я. — Ну что вам стоит...
Дверь резко распахнулась, и я буквально упала в объятия обладательницы сурового голоса.
— Вы Соловьева? — поинтересовалась она, пряча улыбку в уголках глаз. — О вас уже легенды по роддому ходят. Что ж, забирайте свое сокровище.
Мгновение спустя у меня в руках оказался крошечный сверток. Егорка мирно спал. Позабыв о благодарности, я, едва дыша, повезла его в палату. Через несколько минут малыш завозился. Устроившись поудобнее на кровати, мы приступили к завтраку. Почмокав немного, малыш снова уснул. Положив его в кроватку, я почувствовала, что тоже безумно хочу спать. Что ж — мой кроха рядом, он сыт и спокоен, значит, можно и мне отдохнуть.
Неожиданное желание
Наконец настало утро, о котором я мечтала все пять дней, проведенных в роддоме, — нас выписывали домой. Дежурная медсестра ловко облачила Егорку в памперс, легкий комбинезончик и симпатичный чепчик, собственноручно связанный Катькой специально для этого важного дня. Я же нацепила брюки, которые носила во время беременности. Надо заметить, что они оказались мне не так уж и велики. Остается надеяться, что это явление временное. Майку тоже пришлось одеть попросторнее, потому что из-за постоянно прибывающего молока моя грудь изрядно увеличилась в размерах, и я самой себе напоминала некую экзотическую восточную красавицу.
Раздвинув жалюзи, я выглянула в окошко приемного покоя. Перед входом нервно метался Олег, с торжественными лицами стояли новоиспеченные бабушки-дедушки, Катька нетерпеливо поглядывала на дверь. И вот мы вышли. Мама тут же взяла у меня Егорку, чтобы я могла принять букеты и поздравления. Минуту спустя я заметила, как мама что-то нежно шепчет малышу, и в тот же миг почувствовала острый укол ревности. Всучив цветы Катьке, я пробормотала нечто нечленораздельное, забрала малыша и уселась в машину. Было безумно стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. Надо же, ревную малыша к собственной матери!
Дома я уложила Егорку в симпатичную плетеную корзинку. Она совсем маленькая, и в ней малыш наверняка будет чувствовать себя уютней, чем в кроватке. Наконец мы сели пить чай.
— А вы, я смотрю, обои переклеили, — констатировала свекровь. — Только не пойму, почему
Читать далее...