Сегодня вечером, уже темно. Еду в райцентр. У меня встреча в катехизаторской школе. Выезжаю со своего поворота на трассу и вижу голосующую пожилую женщину. Она стоит отдельно от целой группы мужчин. Подумал, ей явно со мной по пути, остановился и посадил. Мужиков, тем более в такое время, сажать не рискую, а женщину, пожилую и одинокую можно и подбросить.
- Только, спереди, пожалуйста. – А про себя подумал, мало ли что, вдруг она меня сзади за шею схватит.
Едем. Она мне:
- Лицо мне ваше знакомо. Если не секрет, где я могла вас видеть? – Молчу, она продолжает. – Точно! Вы сотрудник районной прокуратуры. Или нет. Ну, как это я сразу не поняла?! Вы же нотариус! Я вас видела в нотариальной конторе. – Продолжаю молчать. – Ха, - хлопает в ладони, - у меня просто соображалка не работает! Вы же адвокат!
- Точно не работает. Какой адвокат остановится и бесплатно возьмётся кого-нибудь подвести? И зачем вам нужно знать кто я такой?
- Ну, я же должна знать с кем еду в одной машине? Вдруг вы какой-нибудь маньяк?
- Маньяк? Это что-то новенькое. Вы лучше о себе расскажите. И почему так поздно стоите на трассе и голосуете?
- Работаю здесь бухгалтером. Ближе работы не нашлось. А голосую только «своим», тем, кто выезжает на трассу именно с этого поворота. Садиться в транзитные машины я не рискую.
- Отчего же не рискуете? Молодые девчонки рискуют, а вам уже можно не бояться. И грабить вас ни у кого рука не поднимется. Так что, можете рисковать.
- А маньяки?! Вы что же думаете? Разве я неинтересна для какого-нибудь маньяка? – И она принялась рассказывать про Чикатило и ещё про одного такого же из Комсомольска на Амуре. Подробно, как они действовали, и как заманивали в свои сети несчастных людей.
- Слушайте, женщина, давайте тему сменим. Ночь, а вам ещё домой добираться. Не надо привлекать к себе внимания.
- Знаете, один мужчина, вчера вечером меня подвозил. Так она меня спрашивает: « А вдруг я тоже того? Вчера ещё об этом не догадывался, а сегодня после нашего с вами разговора почувствовал, что во мне просыпается маньяк»?
- Погодите. Вчера вы тоже водителю про маньяков рассказывали? И позавчера, и третьего дня? Таблетки принимать не пробовали?
Подъехал к месту и стал парковаться. Женщина, мы ещё не остановились, открывала дверцу и выпрыгнула наружу. Захлопнула, и не поблагодарив побежала в сторону горящих фонарей. Она побежала, а я подумал: слава Богу, хорошо, что я её к себе сзади не посадил. Возьмёшь такую вот бабушку одуванчика, а она, того, какая-нибудь… маньячка.

https://alex-the-priest.livejournal.com/306904.html

Дорогие мои москвичи. Получил такое сообщение от одного моего одинокого и очень больного "френда".
Может, чего получится?
"Здравствуйте,о.Александр.Перестала приходить мне помощь (продукты,лекарства) от батюшки (прихода) и что теперь делать? Прошу молитв и если есть у вас знакомые в Москве,то не могли ли они мне помочь продуктами и лекарствами"?

https://alex-the-priest.livejournal.com/306525.html

На днях освящал квартиру, в которой произошло очередное самоубийство. В течение года таких освящений, как правило, несколько. Это всегда или квартира, или гараж. Поражаешься силе того, кто заставляет человека забывать обо всём на свете, об обязанностях мужа, жены, отца или матери. Забывать о тех, кого реально любили и всю жизнь заботились.
Парализует волю несчастной жертвы и затаскивает её (чаще всего) в петлю. Беспощадная неумолимая сила.

https://alex-the-priest.livejournal.com/306357.html

https://radiovera.ru/kak-vozlyubit-blizhnego-svetlyiy-vecher-s-prot-aleksandrom-dyachenko-23-11-2017.html

https://alex-the-priest.livejournal.com/306164.html

Вернулся из недельной командировки. Служил чреду в кафедральном соборе. Однажды уже после вечерни вышел в город. Пройтись и немного подышать свежим воздухом. По дороге вспомнил матушкин наказ по вечерам пить «Активию» и зашёл в большой продуктовый супермаркет. Отыскал, где на продажу выставлена молочная продукция. Взял бутылочку, прихватив с собой ещё и пачку любимого мороженого.
Иду на кассу. Передо мной двое мужчин. Каждый, словно сговорившись, берут по бутылке водки. Моя очередь. Выкладываю на ленту свою «Активию» и пачку мороженого.
Продавщица вопросительно кивает головой, мол, это всё? Смущённо пожимаю плечами:
- Простите, даже неловко.
Девушка, заметив моё смущение, снисходительно улыбается:
- Ничего, бывает. Не каждый же день. Иногда можно и «Активию». Зато девчонки, вон. Молодцы, не подводят.
За мной две молодые женщины. В руках продуктовая корзинка, наполненная банками с «Жигулёвским».
Продавщица мне заговорщицки подмигивает и кивает в сторону девушек с пивом.
- Спасибо за покупку! Приходите ещё!

https://alex-the-priest.livejournal.com/305720.html

«Бомба»
Сбербанк. Стоим в очереди. Передо мной ветхая старушка. На наших обычных городских не похожая. Деревенский платочек и пальтишко соответствующее. В городе даже бабушки так уже не одеваются.
Вдохнул в себя воздух, понюхал. Нет, не пахнет. Деревенские, из тех, что живут в старых деревянных домах, обычно имеют один и тот же специфический запах плесени. Храм, если его долго не протапливать, тоже приобретает этот же запах. Тогда все вещи, что в доме, что в храме, им пропитываются, а выветрить его очень и очень трудно.
Бабушка совсем старенькая. Едва держится за стойку. Вокруг царит обычная суета, хотя народу в отделении немного. Если кто что-нибудь скажет, то слышно его будет везде. Пока старушка молчала, на неё никто внимания не обращал, и вдруг она заговорила. Громко, как говорят уже тугие на ухо старики. Она обращается к девушке, которая принимает за соседним рабочем месте и на всю сберкассу:
- Девочка, знаешь чего, я тебя люблю!
Если бы старуха начала ругаться или выяснять отношения с кем-нибудь из сотрудников, никто бы ухом не повёл. К ругани и дурным эмоциям все давно привыкли. А здесь слова такие, которые ну никто не ожидал, что услышит их в обычном отделении сбербанка.
Я тебя люблю!
И всё. Те, кто был в банке, вдруг от неожиданности остановились точно вкопанные, и привычное внутриброуновское движение прекратилось. Люди начали улыбаться. Просто улыбаться друг другу.
Бабушка поворачивается лицом к залу, видит наши улыбки, и тоже улыбается:
- Какие же вы хорошие! Как я вас всех люблю.
Она взяла свои бумаги и медленно направилась в сторону выхода. А я заметил, что бабушка забыла на полу возле стойки небольшой чёрный пакет. Поднял его, догнал её и отдал старушке. Она взяла, посмотрела на меня, и переполняемая благодарностью, повторила вновь:
- Какой же ты хороший! Как я вас всех люблю.
Мы заявляем часто и не по делу: «у меня Бог в душе». Не верьте. Я видел глаза человека, у которого Бог в душе.

https://alex-the-priest.livejournal.com/305536.html

«Самое дорогое»
Знакомая женщина рассказывала. Мы с ней одногодки. Даже в одном месяце родились. Я вёл машину и слушал её рассказ о том, как они во времена нашего с ней далёкого детства всем классом собирали макулатуру. Мы тоже собирали, и металлолом собирали.
Кто-нибудь из старших, пионервожатая или классный руководитель взвешивали кучу бумаги, собранную пионерами, и данные тут же записывали на большой, здесь же вывешенный разлинованный кусок ватмана.
Каждый из классов старался собрать макулатуры побольше, и завоевать почётное первое место. Тогда это называлось «социалистическим соревнованием». «Социалистическим», это значит – бесплатным. За первое место полагался большой переходящий красный вымпел. Потом мы смотрели на этот вымпел и радовались, что смогли помочь нашей горячо любимой стране. Эта мысль согревала нам наши сердца.
Класс моей собеседницы изо всех сил конкурировал с параллельным классом таких же пятиклассников, как и она сама. Количество собранных килограммов макулатуры разнилось буквально на несколько килограммов. И тогда председатель совета отряда бросил клич:
«Каждый немедленно идёт куда угодно и приносит хоть что-нибудь, что можно бросить на весы победы»!
Эта женщина, а тогда ещё двенадцатилетняя девочка помчалась домой. Она уже знала, чем можно пожертвовать ради процветания социалистической родины. С незапамятных времён у них в большом книжном шкафу на самой верхней полке стоял двенадцатитомник статей и писем разным адресатам, написанных товарищем Лениным. Тома большие и тяжёлые, напечатанные на плотной лощёной бумаге. А ещё, обложки каждого из томов по цвету отличалась один от другого.
Главным в пользу выбора именно этих двенадцати томов был тот факт, что внутрь этих книг в их семье никто и никогда не заглядывал. Они просто стояли на верхней полке под потолком и красовались своими обложками.
Пропажа книг обнаружилась лишь спустя несколько дней. Отчаянный мамин крик:
- Где Ленин?! Куда дели Ленина?! Это ты, негодница, украла книги вождя! – И как неоспоримый довод вины ребёнка. - Кому ещё они могли бы понадобиться?
Девочка росла ребёнком послушным и старательным. И ещё, она была настоящей пионеркой и всегда старалась говорить правду.
- Мама, прости меня, пожалуйста! Я сдала эти книги в макулатуру. Нам для победы не хватало совсем немного. А с Лениным наш класс победил! Всё равно они никому не нужны.
- Не нужны, - передразнила мама, - много ты чего понимаешь, - ещё больше разошлась мама, - и схватив ремень принялась лупить дочку. Избив ребёнка, мама учительница указала девочке на дверь.
- Иди, и без книг домой не возвращайся!
И, знаете, батюшка, мне повезло. Я нашла эти книги, все двенадцать томов и притащила их домой.
Недавно ходила к маме в больницу. Она у меня сейчас тяжело болеет. Пришла, кормлю маму из ложечки, и вдруг вспомнились те двенадцать томов писем и статей Владимира Ильича. На самом деле, куда они подевались?
Спрашиваю, мама, а где те разноцветные книжки из собраний сочинений Ленина?
Мама на меня смотрит, медленно беззубым ртом пережёвывает пищу, и чувствую, не понимает.
- Ленин? Какой Ленин? А… книги. Да… помню. Не знаю. Выкинули, наверное, когда переезжали.
- Выкинули?! Как же так? Они же были так тебе дороги! Помнишь, как ты меня за них ремнём… по спине, по рукам… долго… больно…
- … не помню…

https://alex-the-priest.livejournal.com/305342.html

https://alex-the-priest.livejournal.com/304921.html

"Дядя Вася"
Недавно пришлось отпевать одного мужчину. По годам ещё совсем нестарого. В храме не протолкнуться, народу набилось, словно на большой праздник, а лица почти все незнакомые. Уже после отпевания подходит ко мне тетя Рая, моя помощница, радостная такая, и сообщает:
- Я же ещё дедушку его хорошо помню! Ага, дядю Васю. И родню их всю старую помню. Сергеевы, их знаешь сколько здесь было? В каждой из трёх деревень что в округе, дворов по пяти, если не по более будет. Сейчас смотрю на них, и точно, эти высокие Вовки Сергеева внуки, а сероглазые да носатые – Толика Иванова, они по жене его Нюрке тоже Сергеевы.
А дядю Васю хоронили, это ещё в самом начале семидесятых, этак году в семьдесят втором. Или семьдесят третьем? Так родни его провожало, да и просто знакомых столько, что казалось, будто это не похороны, а ноябрьская демонстрация, только что без транспарантов.
Он бобылем жил и работал вот в этом нашем деревенском магазине. Дядю Васю здесь все знали. Когда-то, это ещё в двадцатых, он жил в Москве и работал на каком-то большом заводе, а потом его вдруг арестовали. Ага, совпало так. На его глазах белым днём какие-то бандиты ограбили магазин. А тогда знаешь как? Тогда особо не разбирались, кто там да чего. Схватили мужика и в кутузку. Ага, а у него жена молодая, дитё. Эх. Всё пропало. Короче, загремел дядя Вася в лагерь на Соловки.
Жена от него сразу ушла, а чего ждать-то, из Соловков мало кто возвращался. А он вернулся. Через два года. Больным доходягой. Приехал к маме, и долго ещё потом в себя приходил. По секрету кому-то рассказывал, что сажали его там в какой-то «стакан». Что за «стакан», не знаю, только здоровье он у него начисто отобрал.
Жениться дядя Вася уже больше не женился, кому он такой нужен, полуживой, полу мертвец. Так и жил вместе с мамой, а на работу его устроили продавцом в кооперативный магазин. На войну с немцами его не взяли. И всю жизнь он так продавцом и работал.
Деньги в колхозе мало у кого водились. Потому и товар дядя Вася многим давал в долг. Чужих здесь не было, все друг дружку знали. Придёшь, бывало:
- Дядя Вася, отпусти товару под запись.
Он очки на нос нацепит, тетрадку достанет, и долг твой в тетрадку записывает. На каждый дом в деревне у него была припасена особая страница. Потом, когда деньги в колхозе появятся, получит народ зарплату и все идут в кооператив с дядей Васей рассчитываться.
Он знаешь какой был. Жалостливый. Говорят, вдовам солдаткам за товар из своих денег подплачивал. Одно только просил, никому не рассказывать. Да разве в деревне что утаишь?
Он и после войны товар в долг отпускал, и продолжал помогать. А что ему? Он ведь один, бобыль. Много бобылю надо? Водку по здоровью не пил, на себя ничего и не тратил.
Сколько дядя Вася лет в магазине работал, столько я и помню у него эти тетрадки с долговыми расписками.
А на похоронах, помню, слышала как мужики между собою переговаривались:
- Добрый был человек дядя Вася. Живой, скольких облагодетельствовал, а помер и вновь прибыток. Всех от долгов освободил. Теперь этими его тетрадками только что печку растапливать.

https://alex-the-priest.livejournal.com/304663.html

Получаю просьбы начитать свои рассказы. Согласен и готов это сделать, хотя бы поэтапно.
Спрашивал тех, кто связан со студиями звукозаписи, говорят, можно, но потребует некоторых денег. Потому обращаюсь к моим читателям, если у кого-то есть возможность благотворительно организовать такую работу, в районе Москвы, откликнитесь. Или, если смогут помочь в оплате труда работникам звукозаписи, то сам займусь поиском такой площадки.
Хочу начитать несколько звукосборников по 20 - 25 рассказиков в каждом и выложить их для свободного скачивания. Конечно, это работа, и потребует от меня некоторого усилия. Но книги, что выпускаются в издательстве очень дорогие и не каждому по карману. Хотелось бы, чтобы любой желающий имел возможность если не прочитать, так хотя бы услышать.

https://alex-the-priest.livejournal.com/304497.html

"Дым отечества нам сладок и приятен"
Есть у меня один очень хороший знакомый. Молодой человек, верующий православный. По национальности он на одну половину еврей, а на другую - русский. В своё время он увлекался футболом и вне рабочее время играл в команде своего предприятия, или фирмы, я уже не помню. Однажды их команда полетела в Израиль играть в футбол с такими же любителями, как и они.
Никогда прежде мой друг не бывал в тех местах, и на родину предков летел впервые. Вернувшись назад в Москву он рассказывал:
- Знаете, батюшка, я никогда не думал, что выйдя из самолёта, и вдохнув тамошний воздух, вдруг каждой клеточкой своего тела почувствую сродство к этому воздуху, и к этой земле. Ощущение завораживающее, непередаваемое и необъяснимое, во всяком случае для меня.
Я вспомнил эту историю, когда увидел, как на днях к нам в храм вошёл тоже один такой же молодой человек. Его мама верующая женщина и наша прихожанка. Прадедушка этого парня в тридцатые годы, будучи священником, был арестован чекистами и принял мученическую кончину где-то в одном из сталинских лагерей.
Интересно, что правнук дедушки мученика в Бога не верит, но в храм иногда заходит. Встанет, глаза закроет и стоит. С удовольствием слушает пение клироса, вдыхает запахи ладана. И уходит очень довольный.

https://alex-the-priest.livejournal.com/304271.html

https://rg.ru/2017/10/30/rodina-kapsula-1967.html

https://alex-the-priest.livejournal.com/304006.html

«Военная тайна»
День перед всенощной оказался суетливым. С утра было много поездок на автомобиле и телефонных звонков. Какая-то бабушка звонила, постоянно ошибаясь номером, и попадая на меня с каждым разом всё более раздражалась, ругала меня почём зря.
Оставив машину за церковной оградой и отключив телефон, я вошёл в алтарь и, как обычно, начал класть положенные поклоны. Опустившись на колени, и приложившись к престолу, вдруг явственно ощутил себя в уютной безопасности. Как в детстве убегая от вады, спешишь заскочить в спасительный круг, очерченный на асфальте мелом. Успел и от радости прыгаешь: «Я в домике! Я в домике»!
И подумал о папе, который уже целый год, упокоившись, спит под крестом на огромном общественном кладбище недалеко от города Гродно. За свою долгую жизнь он сменил с десяток самых разных гарнизонов, это если не брать в учёт его военные годы. Этот холмик под крестом стал его последним земным пристанищем, его «домиком» навсегда.
Боясь, что как только я встану, редкое переживаемое чувство покоя и уютной тишины меня покинет, я так и продолжал стоять на коленях.
В Гродно хотелось побывать на годовщину папиной смерти, но не получилось, и попал я туда только спустя три недели в самом начале сентября. Поначалу матушка была против, чтобы я ехал машиной, да ещё в одиночку, но потом смирилась. Я убедил её, что поезда вредно отражаются на состоянии моего здоровья, а самолёты в Гродно теперь не летают.
Хоть яндекс и пугал дождями, вся дорога от Москвы до Гродно была сухой, и только перед самым моим прибытием стал накрапывать редкий дождик, перешедший на всю последующую неделю в нудную осеннюю морось. На одно единственное утро он успокоился, и я тут же отправился на кладбище.
Выезжая из Москвы, я включил себе диск с песнями Высоцкого и Владимир Семёнович, Царство ему Небесное, пел мне до самого Гродно. И хорошо, что я поставил именно этот диск. Просто чем ближе я подъезжал к конечному пункту моего путешествия, тем больший комок собирался у меня в горле. Будто папа умер только сейчас, а не уже целый год тому назад. Хрип Высоцкого сдавливал этот комок, и не позволял ему прорываться наружу.
Я знал, что существует несколько путей, что бы проехать на кладбище, но оказалось, что выбрал из них самый наихудший. Просто я запомнил, как прошлом году похоронная процессия ехала через одну деревню. Потом в этой самой деревне мы сворачивали с основной дороги в сторону католического костёла, ехали вверх мимо церковной ограды и оказывались прямо у ворот кладбища. Я и сейчас так поехал, и увидел, что поворот на костёл перекрыт. Шли какие-то дорожные работы, и мне пришлось отправляться дальше, руководствуясь установленной здесь же схемой объезда. Кто-то из рабочих сказал: «отличная дорога», а я поверил.
Мне повезло, что в этот день не было дождя. «Отличная дорога» шла по пересечённой местности, разделяя между собой два поля с уже выбранной картошкой. Колхозные «зилы» поработали здесь на совесть и после себя оставили колею глубиной в половину моего колеса. Но лужи после вчерашнего дождя уже успели уйти в песок, и мне повезло доползти до конца. И даже не застрять в полузасыпанной траншее на самом выезде из леса. Нет, конечно, если они здесь передвигаются в основном на тракторах, то дорога на самом деле неплохая.
- Это ты чего же, через поле пропёр? – Поинтересовался первый же встреченный мною местный житель, у которого я остановился спросить как проехать к погосту. И с уважением разглядывая комки жидкой грязи, сползающие у меня с колёс, восхищённо добавил, - ну ты даёшь.
Зато до кладбища оказалось всего рукой подать.
Я показал вахтёру своё удостоверение и мою машину пропустили без оплаты. Привилегия у нас такая. Бывает, в музеях детей с пенсионерами пускают за просто так, а нас бесплатно пускают на кладбище.
Сперва я никак не мог отыскать папину могилку. Кружил на одном месте, минут десять, честное слово. И вдруг увидел. Приложился к кресту, словно папу своего поцеловал.
«Здорово, бать. Прости, на годовщину не получилось».
Взял нож, сапёрную лопатку и принялся убирать сорняки. Потом облачился, разжёг кадило и послужил литию. Служил и думал, странно. Самые друг другу близкие люди, а рядом лежать не будем. Даже в одной стране вместе не ляжем, вот ведь как всё обернулось.
Может из-за того, что все эти дни шёл непрекращающийся дождь, людей на кладбище я не видел. Только один мужчина, нестарый ещё, стоял недалеко от меня, обхватив голову руками, и просто смотрел в одну точку. Наверно на фотографию. Сколько времени я там находился, столько он стоял и смотрел. Думал, может, позовёт помолиться. Я бы отслужил, без всяких денег, но он не позвал.
Покидая кладбище, я медленно ехал мимо многочисленных памятников и крестов, и уже перед самым выездом догнал одиноко идущего старика. Спортивно сложенный, высокого роста, хорошо одетый пожилой человек. С первого взгляда и не определишь сколько ему лет. Поравнявшись с человеком, я Читать далее...

«Дети в храме».
Ванечка, маленьким семилетним мальчиком, пришёл в храм села Угрюмиха вместе с мамой, женщиной молодой и восторженной. С Ванечкой занимались в воскресной школе. Вместе с другими детками он распевал песенки про родившегося малютку Христа, рассказывал стишки на Пасху и участвовал в многочисленных театральных постановках.
Вместе с мамой он подходил под исповедь, каялся в своих детских шалостях и причащался. Так вместе с мамой они и ходили, пока мальчику не исполнилось лет двенадцать. В тот год мама, наконец, повстречала любящего человека, с которым и связала свою жизнь.
С тех пор в храме она больше не появлялась. А мальчик остался. Он продолжал посещать воскресную школу, приходил на службы в церковь, иногда беседуя с отцом Филиппом на интересующие его вопросы.
Время шло. Ванечка, нет уже не Ванечка, а Иван, закончил школу, и на удивление всем, с первой же попытки поступил в престижный московский вуз. Учился он хорошо. Изредка на улицах пересекаясь с батюшкой, они останавливались, чтобы перекинуться словом. Батюшка приглашал молодого человека, хотя бы иногда, бывать в церкви. Юноша обещал, но приходить не приходил. Отец Филипп надеялся и продолжал вынимать за него частичку на литургии.
Однажды Ванина мама сама позвонила батюшке и попросила его прийти к ним домой напутствовать её умирающую маму. Когда появился священник, вся семья была в сборе, ждали скорой бабушкиной кончины. Но Бог явил чудо. После соборования и причастия святых Христовых Таин старушка «передумала» помирать и поднялась. Многие тогда в Угрюмихе говорили о чудесном исцелении.
Ещё через несколько лет батюшка так же случайно повстречался на улице с Ваниной мамой. Она шла ему навстречу и смотрела на него всё тем же знакомым ему восторженным взглядом.
- Как у Ивана дела с учёбой?
- Ой, батюшка, - встрепенулась мама. У нашего Ванечки всё замечательно! В этом году он с отличием закончил учёбу и его немедленно пригласили на работу в одну из столичных префектур. Так что, теперь он у нас не Ванечка, а Иван Сергеевич. Так что, будьте любезны, на вы и по имени отчеству, - смеётся счастливая мама.
После разговора с мамой отец Филипп долго представлял себе, как он встретит, вот так же по дороге Ивана Сергеевича и поздравит его с окончанием института. На то, что молодой человек надумает и заглянет в храм, он уже не надеялся. Батюшка все представлял, как они встретятся и что он скажет бывшему выпускнику их воскресной школы.
Встреча на самом деле вскоре случилась. Совсем неожиданно, священник даже не успел собраться с мыслями, а он вот, стоит перед ним.
- Ваня, дорогой! – Воскликнул батюшка, потом вспомнил мамины слова и немедленно поправился, - Иван Сергеевич! Поздравляю вас от всей души, что всё в вашей жизни складывается так замечательно.
Иван Сергеевич покровительственно улыбается, но благословения не просит.
- Что если, - продолжает отец Филипп, - мы с вами завтра же у нас в храме послужим благодарственный молебен? Или тогда, когда вам будет удобно это сделать?
- Нет, нет, батюшка, - смущается Иван Сергеевич. – В храм я не приду и Бога благодарить не стану.
Старик опешил.
- Его и не благодарить?! Кого же тогда благодарить?
- Маму, бабушку, того же отчима. А Бога? Как можно благодарить того, кого в природе не существует?
Сказал и пошёл. С тех пор на литургии частичку за Ивана Сергеевича не вынимают.

Маленькая девочка Поленька стоит вместе с папой и ждёт, когда отец Филипп выйдет из алтаря и примет у Поленьки её первую в жизни исповедь. Батюшка знаком с исповедницей все семь лет её коротенькой жизни. Почти каждое воскресенье папа из города привозит детей на причастие к ним в угрюмихинский храм. Дети причащаются, и папа отвозит их обратно.
«Семь лет прошло, - подумал отец Филипп, - вот уже и первая исповедь». Говорить с ребёнком о каком-то деятельном покаянии в таком возрасте невозможно. Разве что только порассуждать с ребёнком о его поступках, плохих и хороших. Расспросить дитя, как она молится и о чём.
Ещё батюшку всё больше печалит что, приводя маленького человечка на исповедь, взрослые стараются держаться в стороне и сами не исповедуются. Следовательно, практически никогда и не причащаются. Одна семилетняя кроха, как «самая грешная» «отдувается» за целое семейство.
Поговорив с девочкой Поленькой, дедушка подозвал к себе её папу и предупредил:
- Сейчас я пойду в алтарь, произнесу возглас и вернусь. А вы, пожалуйста, подумайте и тоже покайтесь в каких-то своих грехах. Пускай дочка видит, что не только она, но и папа исполняет установления церкви.
Большой сильный мужчина, немедленно переменившись в лице, испуганно смотрел на священника, точно это не папа, а бегемот из мультика, тот самый, который до смерти боялся уколов.
Батюшка ушёл в алтарь, открыл царские врата и произнёс:
- Слава Тебе, показавшему нам свет…
Краем глаза он ещё увидел, как папа, схватив дочь в охапку, спешно Читать далее...

«Неразбериха».
После всенощной к отцу Филиппу, настоятелю храма что в селе Угрюмиха, подошла староста и подала ему поминальную записку.
- Батюшка, что же это твориться?! – Возмущается староста. – Ты погляди что пишут. Нет, я Дусе велела, больше такого безобразия она не примет.
Отец Филипп устало лезет в карман за очками, и, не надевая их, так сложенными и подносит к глазам. Записка «о здравии» читает батюшка.
- Так, что тут у тебя? Ага, - и в задумчивости тянет, - «император Наполеон. Михаил».
На листочке сверху крупными буквами написано: «император Наполеон», а внизу на следующей строке, чуть меньшими – «Михаил».
- Это кто же у нас такой объявился?
- Мишка это, дачник московский. Года два назад он у нас ещё в храме во время службы через голову перевернулся. Помнишь? Ты тогда с кадилом по храму ходил, а он как прыгнет.
- А этот? – Радостно восклицает батюшка, - как же помню, помню. Ловко он тогда назад через голову. Значит, теперь он Наполеон. Ладно, примем к сведению.
Дусе скажи, пускай принимает. Мишка мужик здоровый, вон у него кулачищи какие. С Наполеоном лучше не шутить. Разозлишь, он нам тут такой Аустерлиц устроит, мама не горюй.
Неделю спустя в алтаре, вынимая частицы, отец Филипп снова увидел записку со знакомым подчерком: «император Наполеон. Михаил». Сверху – император, снизу – Михаил.
Интересно, задумался батюшка, почему между двумя именами отсутствует чёрточка? Ведь если сторонний человек на записку посмотрит, то и подумает, что перед ним два абсолютно несвязанных между собой имени, принадлежащих двум совершенно разным людям, что, в общем-то, и соответствует истине. Конечно, если не знать, что Михаил, он же и Наполеон, хоть и неагрессивный, но серьёзно болящий.
Обычно верующие, подавая записки на обедню, жертвуют на нужды храма какую-то небольшую сумму. В разных местах делается это по-разному, где-то принято жертвовать за целую записку, независимо от числа имён, где-то за каждое имя в отдельности. В Угрюмихе записки принимались поимённо.
А Дуся, продолжилась мысль отца иеромонаха, та что стоит за свечным ящиком, как она принимала конкретно эту записку? Ведь ей он только и передал, чтобы не раздражая болящего, брала у него записку.
Отслужив литургию, отец иеромонах подозвал к себе Дусю:
- Евдокия, скажи, пожалуйста, когда ты брала эту записку, ты как её посчитала, за два имени или за одно?
- За два, конечно. Здесь же написано, вот: «император Наполеон», а здесь «Михаил». Каждое в своей строке, всё как положено.
- Понятно. А ты знаешь, кто такой Наполеон?
- Знаю, конечно.
- Тогда зачем ты берёшь с него за два имени?
- Но имен-то два! Будь бы он просто «император Михаил», тогда другое дело, а так он и Наполеон, да ещё и Михаил.
Батюшка замолчал, и, собираясь с мыслями, зачем-то похлопал себя по карманам подрясника в поисках неожиданно понадобившихся ему очков. Потом продолжил:
- Понимаешь, я, конечно, в этих вопросах не специалист, но видать Мишка думает, что он воплощение знаменитого императора. Мол, душа великого француза взяла и воплотилась именно в нём, в Михаиле.
- Раз воплотилась, тогда и пиши, просто «император Наполеон». Чего людям голову морочить?
- Ну, да. А может, знаешь чего, может, там, где он лечится, кроме него этих наполеонов ещё пруд пруди. Вот их друг от дружки по двойным именам и различают.
- А раз так, то и будем считать, что их двое. – Батюшкины доводы Евдокию не убедили и она остаётся при собственном мнении.
Отец Филипп сдаваясь, машет рукой:
- Ладно, поступай как знаешь, - и направляется в алтарь. Но Дуся, вдруг что-то вспомнив, кричит ему вслед:
- Ой, батюшка, погоди, ещё вопрос! Я что подумала, этот Наполеон-то, небось не православный.
- Ну, да, наверное, католик - и отец Филипп зачем-то снова принимается искать в кармане свои очки. – Куда это ты клонишь?
- Так если он не православный, значит, правильно писать в записке «заблудший»? «Заблудший император Наполеон».
- Подожди, - батюшка всё-таки достал очки и крутит их в руках. – «Заблудший», значит, ещё живой, но заблуждающийся в своём выборе. Мы молимся о человеке, чтобы Господь надоумил его сделать правильный выбор. Какой выбор может сделать Наполеон, если он уже давным давно умер?
- Как это умер, - возражает Дуся, - если вот здесь его поминают за здравие?
Отец Филипп решительно суёт очки назад в карман подрясника и возвышает голос.
- Евдокия, нет никакого Наполеона. Всё. Помер Наполеон! Ты поняла?
- Поняла, конечно. Чего же тут не понять. Помер и помер. Это – то мне понятно. С пожертвованием непонятно. В записке – то всё одно два имени… и Наполеон он же католик, значит, как не верти, а «заблудший».

https://alex-the-priest.livejournal.com/303326.html

Стою и смотрю на наш храм. Строить его начинал бывший московский генерал-губернатор в 1808 году, и продолжалась стройка до 1835 года. Конца строительства князь не дождался.
Громадина. Больно уж он большой для деревни, в городе такой бы точно не затеряется. Во всяком случае обычной фотоаппаратурой, так чтобы здание всё целиком уместилось на одном кадре не получается. Помню единственный случай, когда выпускник Лондонской школы искусств умудрился-таки справиться с поставленной задачей. Так он ради этого специально к фотошколе пять лет корпел. Сколько валюты ухлопали.
Кстати, наш храм и другие, что сохранились в округе, строились сразу после победы над Наполеоном. Они и есть памятники той великой силе духа, громившей могучих завоевателей.
В 1992 храм достался нам совсем в неприглядном виде. Точнее сказать, в страшном. Никто не верил, что восстановим. Восстановили. Не отреставрировали, а именно восстановили. Сейчас бы, думаю, не осилили. Но тогда мы были другими. И храм стоял во главе угла.
Героические старики, с кем начинали, уже ушли, умирают и те, кому тогда в начале девяностых было чуть за сорок. С каждым из них умирает и часть меня самого. Но я не об этом.
Девять лет строим часовню в самом посёлке, пятьдесят пять метров квадратных. Она уже практически готова, два года молебны в ней служим и панихиды по субботам. Хорошая часовенка, самому нравится. Цокольный этаж пытаемся приспособить под воскресную школу, и продолжаем бороться с грунтовыми водами.
Сегодня даже на такую часовню я бы уже не замахнулся. Разве что только на часовенку - столбик. Думаю, почему? Ведь, став настоятелем, я втянулся и непрерывно строю целых шестнадцать лет. Может, от того что уже сил нет, или нет тех, с кем когда-то начинали? Увы, они остались незаменимыми.
Строить храмы, это всё равно как мечтать. Любой храм - воплощение чьей-то мечты, кого-то одного или целой общины. Мельчаем и перестаём мечтать. Мельчают люди, и вместе с ними мельчают храмы.
Помню в испанском городе Толедо зашёл в кафедральный собор. Тогда я об этом не думал, а сейчас смотрю и прикидываю, что не только бы наш храм разместился бы в этом соборе, но и ещё три таких же. Три века они его строили. Три века год за годом люди шли к осуществлению своей мечты.
В городе Таррагоне кафедральный собор, тоже величественный и прекрасный. Подхожу со стороны входа и вижу, что фронтальная его сторона сложена из камней цветом явно отличающимися друг от друга. Задумался, а здесь появляется группа туристов с русскоязычным гидом. И та им тоже про полосы разного цвета рассказывает.
"Видите, - говорит. - Эти полосы от того, что время укладки камней сильно различается друг от друга. Люди жили, строили, а потом приходила какая-нибудь чума, и они умирали. Их дети и те, кто выжил, собирались силами и продолжали строительство. Так что каждая полоса памятник очередному подвигу человеческого духа".
Не знаю, может это всего лишь легенда, только мне она очень понравилась.

https://alex-the-priest.livejournal.com/303069.html

Сегодня должен был отпевать сразу после крещения. Родственники умершей попросили оставить гроб с телом бабушки ещё с вечера у нас в храме. Бабушка, мол, верующая была, и перед смертью всё им наказала, последнюю ночь провести в церкви.
Мы согласились. Одна половина храма у нас летняя, т.е. не отапливаемая, а другая приспособлена для службы в зимних условиях. Крещу малышей в зимней части, а покойников отпеваю - в летней. Так что, никто никому не мешает.
Староста рассказывает, пришли родственники в летний храм незадолго до отпевания, в это время я ещё крестил. Подошли к своей бабушке, глянули в гроб и отпрянули.
- Ой, - говорят, - это не она.
- Как это не она? - спрашивает староста. - Вчера, значит, была она, а сегодня получается, что и не она? Что я вам её подменила?
- Да вы сами поглядите. Нашей бабушке было 90 лет. Старая и страшная. А покойнице на вид, ну самое большое лет шестьдесят. Лицо красивое и ни одной морщинки.
Кстати, меня оно тоже поразило. Величественное, глаз не оторвать. Вчера тоже бабушку отпевал, так и вспоминать не хочется. А здесь, пишу, а она перед глазами стоит.
Пошла староста мне при крещении помочь, родственники все как один тут же убежали из храма. Стоят на улице и дрожат. Может, от холода, а, может, от страха. Еле уговорил их потом назад вернуться. Во время отпевания держались от гроба на порядочном расстоянии, и всё на выход поглядывали. На всякий случай.

https://alex-the-priest.livejournal.com/302657.html

В начале сентября ездил в Гродно. Повидался со своими и побывал на могилке у папы. Всякий раз, приезжая на родину окидываешь город свежим взглядом и отмечаешь в нём какие-то изменения. А если ничего и не замечаешь, то словно пёс, интуитивно начинаешь их чувствовать.
Вот и в этот раз поразился обилию в городе разнообразной рекламы. Стал обращать внимание на многочисленные вывески и отметил, что чаще всего мне попадаются предложения заказать надгробный памятник на могилку. Интересовался у местных, у вас здесь что,"мор и недород"? Зачем вам столько памятников? Те только плечами пожимают, мы как-то об этом не думали. Только в любом случае, если бы не было спроса, то не было бы и соответствующего предложения.

На кладбище, когда приезжал помолиться о папе, заметил как часто попадаются временные надгробия над участками людей, как я понимаю, пребывающих ещё в добром здравии. То есть памятник стоит, но только с одной датой - рождения. Обычно это семейные захоронения. Но всё равно непривычно.
Уже возвращаясь к себе подумал, а может это у них благочестие такое? Задумываются люди о вечности и ставят, и ставят многочисленные памятники. Даже самим себе ещё при жизни.

https://alex-the-priest.livejournal.com/302559.html

Оригинал взят у tanya_mass в Человек, который уничтожил БлокаЧитать далее...

Оригинал взят у philologist в Драматург Александр Володин: "История "Пяти вечеров" - моя собственная" (2000)

https://alex-the-priest.livejournal.com/301945.html