Это цитата сообщения Оригинальное сообщение
Костюмы для Большого театра
Пишет drugoi:
Продолжаю рассказывать про подготовку к открытию главного театра нашей с вами страны. Пока в Большом работают реставраторы и начинается монтаж сценического оборудования, в Петровском переулке, где расположены мастерские театра, начали работать костюмеры, которые готовят сценическую одежду для первого спектакля. Театр откроется в конце осени премьерой «Спящей красавицы» Григоровича, поэтому в костюмерных кипит работа - художникам и портным предстоит создать несколько десятков костюмов для танцоров и балерин. В прошедшую пятницу нам позволили понаблюдать за тем, как работают в костюмерном цехе Большого.
Главным художником по костюмам в новой »Спящей красавице» приглашена легендарная Франка Скуарчапино, работавшая с лучшими режиссерами сцены и кино, танцорами мирового балета. Франка – обладательница премии «Оскар: в 1990 году она получила её за работу над костюмами в фильме «Сирано де Бержерак» с Жераром Депардье. Вместе со своим мужем, известным сценографом Эцио Фриджерио в 1992 году Франка Скуарчапино работала над постановкой «Баядерок» Рудольфа Нуреева в Opéra de Paris — последним спектаклем великого танцора.
[показать] [показать]Получать новые посты дневника на почту:
Сранно, как люди находят друг друга? Я видела мало пар, которые, на мое мнение, действительно едины и гармоничны что ли. Всего две.
Я спросила у девушки, как она познакомилась со своим мужем. Оказалось, работали вместе. В настоящем эта девушка давно бросила ту работу и ту специальность, теперь у неё совершенно другой род занятий. Сейчас бы она со своим мужем врядли пересеклась. Получается, у людей должно быть что-то общее, возможно, общий интерес.
Но! Уверена, возможны пары в которых один шахтер, другой - поэт. Но как бы они пересеклись?
Вывод был таков - быть собой. И вокруг будут люди, которые тебе не безразличны, с которыми интересно. Ибо если жить не по-своему, и иметь будешь не своё. Отсюда опять - давайте встречаться душами! И будет нам счастье)
Заметила, что не могу сидеть спокойно - постоянно дергаю левой ногой. Ищу что-то в инете - дергаю, не ищу - тоже дергаю. Сижу без дела - дергаю, читаю - не дергаю.
На мой взгляд, варианта 2: я или не могу без действий, либо мне неспокойно. В любом случае - от внутренней гармонии далеко.
Мне нравится смотреть на людей.
Ещё мне нравятся женщины. Есть женщины, которые приятны глазу. Которые могут быть визуально не красивы, ил красивы, но глазу приятны. Ещё я, кажется, понимаю, что такое женственность и, кажется, замечаю, ту особую силу женщины, о которой все говорят. Кажется, немножко ощущала, что-то было. Понятное дело, я пишу не о себе.
Ещё, мне кажется, зря юбку (пусть даже средней длинны - не мини, но и не до пят), каблук (пусть тоже средней высоты) и пр. приписывают к женственности. Ещё жеманство и кокетство. Кокетство - это не женственно. Это может быть типично для женщин, или типичнее, чем мужчинам, но не женственно. Туда же длинные волосы.
Мне кажется в женственности большое значение имеет искренность. Между М. и Ж. очень много отличий и БЕЗ социальных этих налётов. Естесственных отличий, если представить максимально чистый тип человека.
Чувствами, инстинктивно, неосознанно должно ж всё это схватываться.
Так вот искренность, максимально возможная чистота личности, открывает женственность. Как мне кажется.
Так что давайте встречаться друг с другом душами! Они красивы, привлекательны и не ложны!
Ничего не могу написать о мужчинах пока, хотя подозреваю, что с ними всё тоже самое.
Шелуха - это отличное слово, которое замечательно подходит для именования человеческих... человеческих...
ну вот. шелуха есть шелуха.
Дарья
[показать]
[показать]Получать новые посты дневника на почту:
Это цитата сообщения Матильда_Ракан Оригинальное сообщение
Горький хлеб маминого сына.
Нет большей напасти для человека, чем родительская любовь. Настоящая. Слепая. Маниакальная. Позвони-домой-а-то-я-не-я. Большинство неприятностей бьют индивидуума снаружи, и только эта разъедает изнутри ежедневно, в самом податливом возрасте. Даже тюрьма, сума и армия деформируют личность не больше, чем ежедневное требование надеть шарф. Съешь морковку. Съешь яблочко. Чайку не хочешь? Через час будем обедать. Через полчаса будем обедать. Через 15 минут будем обедать. Где ты ходишь, мой руки. Только не поздно. А Миша не у вас? А во сколько он выехал? А шапку он надел? Она вышла замуж? Так ты из-за этого только? Она тебя не стоит, глупая провинциальная девочка. Почему ты на меня все время орешь? Я тебя провожу. Я тебя встречу. Тебе пора спать. На улице холодно. Запрись как следует. Опусти уши. Не печатай это, я боюсь. Не пей сырую воду, не пей сырую воду, не пей сырую воду.
Твоя мамахен носится по кварталу в тапочках, ищет тебя? Спасибо, я так и думал, дай сигарету. "Главное, со всем соглашаться, учил товарищ по несчастью. Звонит вечером друг с вокзала: встречай. Одеваешься. Выходят в прихожую, говорят: никуда не пойдешь, поздно. Хорошо, никуда не пойду. Раздеваешься. Уходят. Опять одеваешься и быстро уходишь, не обращая внимания на крики на лестнице". Он неврастеник, мой друг. Боксер и неврастеник. Дикое сочетание.
Три года живет в Германии без родителей, со своей семьей, и все еще неврастеник. Любит "Прирожденных убийц". Я его понимаю. Людям не видавшим понять не дано. Они легки и снисходительны. Когда им говоришь, что собственный дедуля тяжело больной психопат, потому что через пять минут после звонка едущей домой сорокалетней дочери вперивается в дверной глазок и пятьдесят минут стоит столбом, они наставительно говорят, что вот, когда у тебя будут свои дети, тогда ты поймешь. Они просто счастливые дураки. К ним, в сорок лет зашедшим к соседке покурить-покалякать, ни разу не являлся 65-летний отец и не уводил за руку домой, потому что уже поздно.
Они наивно смеются и предлагают, в крайнем случае, разменять квартиру.
Им невдомек, что человек, видавший лихо родительской любви, не умеет разменивать квартиру. Дай Бог, чтоб он умел хотя бы за нее платить. Он вообще ничего не умеет. Принимать решения. Принимать похвалу. Жить вместе. Приспосабливаться. Уступать. Держать дистанцию. Давать в морду. Покупать. Чинить. Отвечать. От ужаса перед миром он ненавидит людей гораздо сильнее, чем они того заслуживают.
Внешняя любовь для него наркотик, который он всегда получал бесплатно и здорово подсел. Наркотическая зависимость прогрессирует, истерической маминой любви уже недостает, нужны сильные галлюциногены, а их за так не дают. А любить он, между прочим, тоже не умеет, потому что для любви всегда нужна дистанция, а он зацелованный с детства, да и отдавать не привык, да к тому же знает, как обременительна любовь для ее объекта, и инстинктивно старается не напрягать симпатичных ему людей. Начинаются метания между "я червь" и "я бог", мучительные думы, рефлексия, взгляд на себя со стороны, который не может не усугублять. Когда в дорогом ресторане представляешь себя чужими глазами, немедленно начинает дрожать рука, и все падает с вилки.
Взрослый любимый ребенок это наследный принц, которого гуманно отпустили жить после того, как папе отрубили голову.
Лучше б не отпускали. Лучше добить сразу. Сочетание тирана и младенца в одной душе надежно отрезает человека от человечества. Дальше маминой помощи уже не надо: одиночество точит и портит принца самостоятельно; трагедия его уже самоналажена, он способен воспроизводить ее сам. Впрочем, если мама еще не умерла, она всегда найдет время позвонить и спросить, что он сегодня кушал и куда запропастился вчера. Это давно уже стало бичом целых наций. Вернувшийся из Израиля друг рассказывал, что там выросло целое поколение вечных недорослей детей тех, кого миновал погром и крематорий. Детей, которым никогда не стать взрослыми, потому что им до старости будут внушать, что они похудели, и не пускать на улицу, потому что там собаки, машины и преступники.
Так мир делится надвое еще по одному признаку. На одной его стороне живут нервные одинокие неряхи с суицидальными наклонностями, до старости пытающиеся казаться крутыми. На другой легкие, праздничные, всеми любимые куролесы, до старости сорящие деньгами и палками. У них все хорошо. В момент их полового созревания родители занимались работой, друг другом, устройством личной жизни, но только не любовью к чадам. Кого-то отец- режиссер в 16 лет оставил в квартире с деньгами на два года и уехал с мамой в экспедицию. Кому-то отец-академик в те же 16 заявил: "Дальше сам. Вот твоя комната и завтрак дома, а остальное не наше дело". У кого-то отца не было вовсе, а мама и до