Ты моя большая полная луна в полдень на юге.
Все что относительно ко мне всегда утвердительно киваю головой мое. Ты мое, а ты моя, мой, мои.
Не бывает возле меня чужих.
Одни и те же песни прослушивать по сотни раз на день, сидеть тихоней и кивать головой.
Сегодня и ты меня видел, я промерзла когда тебя ждала, спасибо мой гений, что ты так неотступно всегда рядом. Как тебе не лень так много делать для меня, как ты трепетно относишься ко всем моим выдумкам и забавам, ох большое тебе спасибо.
И ты вот тоже меня похвалил и сказал молодец, и тебе тоже показалась я бодрее, живее
Неужели раньше я была так измучена? И не улыбалась даже?

Мои мысли будто долго спали, а потом проснулись и все такие заспанные, с отпечатками подушек на щеках, волосы запутались, взбаламошились не причесаны, и зевок за зевком тянут рты, морщатся от яркого солнца и свесив ноги к полу пытаются сообразить что к чему. Так вот я тоже, пытаюсь понять что и к чему. Потому что во мне всего так много, что боюсь не выдержу и как-то вдохну глубоко и лопну от радостей. Я по привычке дышу только на половину легких, потому что бы не пускаться во все тяжкие, а иногда позабыв о привычке потяну воздух во всю, и у меня дико кружится голова, у меня в голове кислородные танцы танцуют под минус твоего голоса( потому что я не понимаю слов, я слушаю голос) и так со мной бывает что даже приторно, от непривычки.
Как я поживаю? Очень, все что могу сказать. Во мне дикая страсть к переменам, меня ничего не просили, а я добровольно меняюсь, я делаю не свойственные мне вещи, и мысли меня посещают совсем чужие " Приходят и говорят, вот мы и дома привыкай, милая". А больше всего я хочу видеть голубенькую точечку над левым твоим плечом.

Мы сидели в метрополитене, помнишь и я тебе сказала, смотри Кей,все целуются и нежатся, а я пустыня, потому что такие маленькие дождики только опаляют мою кожу, но не насыщают влагой, что таких пару капель мне мало, что моей пустыне необходимы ливни. Да что ты, мне всего извечно мало, я пустыня - но мне мало моего палящего солнца, если не идут дожди, то пали меня еще больше солнце, опустошай мои оазисы, измучивай караваны, странников. Я пустыня, и я жду период ливней, когда вода будет стеной с небес до моих песков, когда разольется Нил, я измучено жду.

Сидишь на корточках и немеют ноги, начинаются колики. Сидишь и сплёвываешь, чертыхаясь раз за разом, ах Боже как я устала, и не помогает мне сон по ночам. Сколько слов во мне, сколько всего.
И хочется же со всеми объяснится, всем сказать все не так.
Я простак, и попал в просак
Ты говоришь как ты холодна, как ты нелюбима... а у меня за один час растаяли годовые ледники, папа, веришь?
Веришь, что за 60 секунд у меня включили солнце в душе, у меня потоп и наводнение, у меня цунами и вторая волна выше первой, у меня с приливом смыло все строки, слова что были черчены годами до.
Папа, я правильные книги читала в детстве, просто не тому слушателю их пересказывала, что ты, что ты мой дорогой, я в меру чувствительна, только страха во мне больше.

Это как-то меня сбило с толку, как сбивает бык наповал рогами. Мне захотелось почитать, жаль книга в другом городе. Здравствуй моя одуревшая и ненаписанная книга, мои хмели, о мои слова. Привет, наковальня и молот, разгоряченная до красна печь, закаляй меня, удары молотом чаще, сильнее и резче, ограни меня, поставь меня под наивысший пресс, дай мне давление в сотни атмосфер.

Ты мое телесное
Ты мое душевное
Ты мое сердечное
не мое же
знаю
Ты дикое прирученное
с рук чужих накормленное
теплом дышащее

Вот наполнилась до краев от самого глубокого дна, и уже плещет через верх хмельное вино. Ты меня больше не тревожишь, больше не буду думать о тебе, как прошли тягостно три месяца словами цепляясь за неживое, ты не торкнулась моей глубины с первых строк, только в последних десяти страницах я тебя ощутила так явственно близко, и тепло и больно. Что ж ты моя ярая мука, моя длительная усталость, я тебя прочитала от первого слова и до последней точки. Я прожила революцию сердца, амортизацию веры, что ты моя древесная и бумажная, как тебе удалось так меня к себе привязать, что же ты так неохотно мне ведала дивные факты, зачем так длительны наши беседы, как много ты молчала со мной, и как торопливо и с надрывом ты не умолкала последние дни. Теперь я тебя знаю, мы знакомы и можем говорить на "ты", теперь я буду говорить о тебе, ты невероятных слов поток, вихрь, ты мое путешествие к центру Земли, ты мой экватор. Живая, живая а я боялась что ты только тлела на моих руках, живая, как трепетно ты горела, как искусно ты играла словами и не открыла все карты сразу. Живаго. Обомлевший, терзаемый любовью, он любил тебя Лара, он любил тебя Тоня, он обожал тебя Марина. Как велико сердце безвольного человека, как много он имел не великого и достойного, за что тебя любили? А ведь любили не потому что ты хорош, а потому что хороши те кто любил тебя. Мало ли счастья было в твоей жизни? Много ли радости? Терзаемый изменой, разрывался меж двух женщин, какие они разные совсем не похожие Тоничка она же все упрощать создана, покоряться (Эва), и Ларочка она не покорна она усложняет жизнь, и становится на жизненном пути что бы сбить с праведной дороги ( Лилит) Марина ты его последняя пристань, тихая гавань под закат жизни, и сил. О чем ты просил небеса? Ты спросил их за что мне такая блажь, такое счастье и так много, за что? Тебя опустошили, отобрали все, ты взмолил за что мне такая тяжесть, дай мне тихого счастья. Что ж ты был человеком безвольным, ты не знал к которому берегу плыть, потому и утонул по средине реки, так и не доплыв, только барахтался растрачивал силы, то за течением то против, но пристать к берегу не хотел.

Ну как ты любовь моя? Что же смотри завтра все праздновать будут, не твое начало и не твой конец, а твой нескончаемый пик, твои вершины и апогей. Это зимний день но все будут дарить цветы, они пластмассовые и совсем не пахнут, почему-то в этот день все благодарят вторых половинок что они есть, и мало кто поднимает глаза к небесам и говорит "Спасибо". Что ж моя любовь, спасибо что рядом, что не одолевают тебя сомнения, что не убавляется в тебе сил, что с каждым разом все больше терпения ко мне, спасибо что ты неустанна, неутомима и вечно радостна, что в тебе мой уют и тепло, что в тебе все улыбки и радости. Спасибо, что ты, мой абсолют и мерило, что ты неизменна,спасибо что моя. Невероятное чувство любить( необособлено, не одного человека, а любить свою жизнь до забвения, свою свободу, способность чувствовать, любить весь мир что вокруг) вот ты какая моя любовь, у тебя нет лица и цвета глаз, нет дрожи в голосе, нет силы в руках, моя любовь не пишет мне письма, не дарит пластмассовых цветов, она только учит меня терпению, доброты и пониманию. Учи меня, будь со мною неотступно.

Все пишут о любви, все о ней поют, по ней страдают, плачут, клянут и зовут, ради нее бросают все и дом с семьей, работу и друзей. Любовь есть абсолют, она есть альфа она же и омега, вера - есть любовь. Человечеству она была дана как абсолют, но нет ничего идеального в руках человека, все мы можем очернить, изломать и много веков сидеть и рыдать. Все эмоции что есть сейчас - это только походные от любви, получив идеально чистый кристалл со временем мы вменяем себе в веру что в нем есть помутнения, что он не так красив, и вовсе не стоит своей цены. И нам становится мало, мы ищем кристалл больше и чище, с огранкой дороже и цветом глубже. Мы же сами себя истощаем, изматываем поисками идеальней, а потом изголодавшие, исхудавшие с торчащими ребрами злости, ненависти каркаса, мы топчемся и просим себе хоть какую какую не есть а любовь, пускай не эталон, не идеал но такую что бы только нам, пускай хмельную и буйную, не расторопную и глупую но хоть какую-то да все таки нашу любовь. Мы топчем босой ногой землю, тупим глаза и только молитвой взывая к небесам, о сжалься Великий, Могущественный дай мне любви, маленькой и тощей, дай мне ее голодной босой и нагой, я отогрею, я полюблю только дай! А нам гремит голос с выше, не будь дурен, любить учись, что изначально было вручено в руки твои! Какие наши руки, они же в земле и порохе, в крови опущены к земле, где бродили-искали там все растеряли, где теперь ты любовь неприкаянная, забытая, кто согрел тебя? Когда придет мое время и если вручат мне в руки хоть пыль земную и нарекут любовью, то клянусь полюблю, полюблю всю как есть, не брошу не пойду искать другую, буду лелеять, и недостатки что будут сильнее достоинств любить обещаю. Читай эти строки Таша когда получишь в руки, то что не бросается, не теряется, не меняется.

Снова огромное желание, писать, говорить о всем что есть, о том как книгу не могу дочитать второй месяц, и что собирать вещи совсем нет желания, что я хочу петь, хочу много сидеть и говорить, а потом потеряв контроль над собой обнимать.
Как хочется рассказать что кондуктор дура и хам, что продавец обманул на 10 грамм, как много слов не сорвались, не долетели.
Бери побольше чаю и садить рядом, я расскажу тебе о снах, о друзьях
давай поговорим, проговорим все минуты.
Ловлю каждый момент как рыба ловит воздух ртом на берегу, жадно и неустанно.
Ох как хочется сказать сэкономь мое время, форсируй события

А вот снова Маяковский, и зима, и снежная пыль, вот оно пару лет спустя все с изнова, все изнанкой наружу, уже без последней рубахи, стоишь мерзнешь. Много прохожих,чужих и холодных? От многих слышала человеческое нежное слово? От многих холодели пальцы? Многие тебе согрели руки? Сколько раз кружилась голова, болела левая часть грудины, много ли ты поцелуев подарила? Сколько раз ты клялась, сколько слов отпускала на ветер. Сколько раз ты говорила вот это последний, за всю ли ложь каялась, от многих ждала нежности, тепла и заботы?
Все меньше любится,
все меньше дерзается,
и лоб мой
время
с разбега крушит.
Приходит
страшнейшая из амортизаций —
амортизация
сердца и души. Маяковский

Как говорили на каббале, если ты чувствуешь жажду, то ты готов выпить море воды, но выпиваешь не больше стакана, но главное это непреодолимое желание, нужда, потребность, только наша задача ее максимально удовлетворить и чувствовать вечное счастье.
Моя жажда по тебе неистощима, ни после первых глотков и после дюжины после мне мало. Мне мало. Все что с тобой то с вечным минусом, как сильна жажда и как ее не пытайся утолить, а все напрасно. и как же мне хорошо вот в этой потребности, как хорошо что не чувствую себя переполненной, что всегда хочу еще. Что ты моя вода, я пустыня, я вечная тоска по тебе, вечное желание больше. Я как алмаз мне что бы узнать свою прочность,упорность, крепкость нужно больше всего давление из вне, мне нужно как ливни в осень, не по одной капле, а стеной вода. Всего что от тебя мне мало

Вот тебя я бы не боялась, я бы писала все дни что близятся к ночи. Я бы звала тебя пить чай и не только, я бы с тобой обошла все дороги. Я б в упоении молча шла содрогаясь, потупив глаза улыбаясь. Мне радостно было что можно идти не бояться молчать, а захочу и можем кричать. Я бы любила такую немую свободу. Такую свободу в которой я от тебя никуда. Кто господин кто вассал, никто не восстал и никто не пал. Дайте мне такого, что бы молчание не было мукой, не моя поверху и не твой туз, что бы все поровну тебе мое не могу, мне твое хочу. Дайте мне

Перемены — часть жизни. Они неизбежны. Деревья, меняясь, не извиняются. Почему я должна?

Пряный аромат
пьяный мат

хочу на машине к длинному веревочному мосту
хочу красных листьев клена

крепости больше вина, хмеля и скрипки
уткнуться носом в ворот рубашки
дышать ароматом
потеряться

В осене-зимнее время всегда хочется опустошить себя внутри, что бы небыло чему мерзнуть, что бы не было чего отогреть. Хочеться осенью быть пустеньким комочком одной эмоции. Ходить наслаждаться, лееять и только думать о ней, а больше не думать ни о чем другом, голова пустая, без идей и планов. Может только пару фантазий. И очень спокойно. Зимой как-то особенно остро мне хочется молиться, хочеться все проступки прошептать и отпустить, как остро ощущается нужда быть прощеной когда мир становится белым.
Мне в эту пору вспоминаются все шалости, и хорошо так и хочется поскорее весны, а потом жаркого лета, море.

Моя хорошая обнеженая осень
имбирь, вино, чай
а скоро будет новый год
мои грустные маски снова упадут на лицо, а потом вся вереница праздников, и этот груз фальшивых улыбок
праздник живота и лицемерия
От чего-то не слюбились мне праздники кроме 19 февраля
когда все было тихо
только утром подарок под подушкой

Приюти меня море,накрой своей тихой гладью,укрой вечерним штилем. Без надежд,ожиданий,забирай меня поглощай, в теплых раскаленных песках пролежать.все лето,как у медведей спячка вхолодную стужу зимы,а я бы спала 90 с лишком дней не размыкая глаз,уперевшись носом в синюю гладь, вот мое море бездонное синее,вот оно счастье забвенное,сильное, по ночам я ловила бы звезды что скатились с небес,в рубаху все звезды, ночью тихо, только волны плещут морскую грань. Приюти море.
В жару под 40 я укроюсь прохладной водой, под водой все звуки тише, но весче, под водой сапфирово-синий мир. там море

Не знаю, плачут ли, нет медведи,
Но если плачут, то именно так.
То именно так: без сочувственной фальши,
Скулят, заливаясь ущельной длиной.
<…>
Вот так медведи именно могут:
Недвижно, задравши морду, как те,
Повыть, извыться и лечь в берлогу,
Царапая логово в двадцать когтей.
Маяковский

Потому нет ничего на свете больнее и гаже этого. Потому что этим людям ты всегда веришь как себе, но оказывается, что они тебя недостойны .

Я готова всю жизнь ссориться с любимой подругой и слушать от нее несправедливости и упреки в собственной мягкотелости, лени и показушности – но я знала и знаю, что она имеет на это право. Мы убьем друг друга за идею, но никогда не станем банально как-нибудь и нелепо вцепляться друг другу в волосы из-за мужика или поднимать хай из-за дурацкого стобаксового долга. И если мы когда-нибудь все-таки поссоримся навсегда – это будет как раз тот случай, когда лучшие друзья перестанут быть друзьями, но останутся лучшими. И я буду думать о ней светло, и говорить гордо, едва зайдет речь – N? Да, мы когда-то были не разлей-вода – и всю жизнь расти и добиваться вершин, чтобы доказать ей, что я была ее достойна
Сделай так, Господи, чтобы наши любимые оказались нас достойны. Чтобы мы, по крайней мере, никогда не узнали, что это не так