Окружающие люди ни в чем не виноваты.
Они ведь ничего не знают.
Они не знают, какой я на самом деле лицемер.
А знаю ли я?
Узнала бы я саму себя, если бы встретилось двое моих "Я" - одна только-только закончила школу, а вторая вот-вот перешагнет порог бакалаврата?
Они думают, что, когда у меня что-то не так, все отражается на лице.
Но при этом они благополучно не заметили того, что я хотела оставить в тайне.
Потому что если у меня что-то и можно прочесть на лице, то только тогда, когда я намеренно не достаточно себя контролирую. А так я делаю тогда, когда хочу привлечь к себе внимание. Чтобы человек спросил, что со мной, а я ответила, если не могу начать разговор сама.
Обманывать очень трудно. Раньше мне это давалось гораздо проще. А потом проснулась совесть и стала воздействовать на меня поучительно, периодически посылая мне ночные кошмары.
Чтобы обман удался, нельзя давать себе спуску - или можно очень легко спалиться на самой элементарной глупости. Надо продумывать несколько шагов наперед с различными вариантами развития событий. Надо верить в то, что говоришь, даже если это не правда. Надо контролировать лицо, особенно глаза. Следить за тем, чтобы не предавал голос. И даже когда уж совсем невмоготу, все равно улыбаться.
Вот так и накапливаются во мне, как в аккумуляторе, варварски придушенные эмоции, которым так и не удалось вырваться на свободу.
И поэтому, когда приходит такой день, когда меня выводит из себя малейший пустяк, эффект приравнивается к тонне в тротиловом эквиваленте.
И для окружающих я временно превращаюсь из серьезной умной девушки в конфликтного подростка-максималиста.
Но, как я уже сказала, они-то не знают, почему так происходит.
Да и не их это вина, а, прежде всего, моя.
И уж тем более они не могут быть виноваты в том, что наслоение изнурительной практики, дополнительного немецкого, уроков с детьми и переводами заставляют меня страстно желать лишь одного: оставьте меня в покое и дайте поспать.

Спасибо тому, кто отчего-то пожелал остаться неизвестным, за выраженную антипатию! Я Вас тоже очень люблю и желаю всего самого наилучшего)

"Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня".
Смотрю сейчас на часы и понимаю, что, почему бы и вправду, прямо сейчас, в шестнадцать минут второго ночи, не начать новую эру своей жизни? Я и раньше пыталась провернуть нечто подобное, однако, погрязнув в лени или утонув чрезмерных эмоциях, умоляла себя и обещала, что это последний день, когда все будет по-старому, и срывалась. Но в этот раз я четко и ясно изложу свои мысли цифровым пером на цифровых листах цифрового дневника, и отступать будет некуда. Нет, я не обещаю себе стать идеальной, и не буду пытаться достигнуть недостижимых целей. Я посмотрю на вещи практично и поставлю себе конкретные установки, поставлю так четко, как печать на лоб.
Во-первых. Я хочу стать немного сдержаннее. Не в проявлении всех эмоций. Пускай эмоциональность будет моей отличительной чертой, пусть придает мне шарма и особенности. Но я хочу малость притушить искру зажигания фитиля связки динамита каждый раз, когда меня что-то раздражает. То есть, я буду спокойнее реагировать на мелкие раздражающие факторы, вроде десяткоразового повторения одесским дядей одного и того же вопроса после получения на него более чем исчерпывающего ответа. Я смогу.
Во-вторых, я буду верить в лучшее. Это нелегко, потому что несколько лет назад я забыла, как это делается, но я горю желанием заново научиться. Я справлюсь, и больше не будет никакого опускания рук и впадения в мрачное состояние души с тучкой над головой из-за малейшей неурядицы.
В-третьих, я постараюсь быть увереннее в себе. Не дома, не с друзьями, не со знакомыми, а среди других людей. Пускай себе думают, что хотят, их право. Главное, что близкие мне люди знают, какая я на самом деле. И тем более, большинство из них я все равно никогда больше не увижу, так к чему волноваться о том, что они обо мне подумают? Я буду улыбаться и вежливо общаться. Но уверенно. Никаких больше робких "присаживаний на краешек дивана". Возможно, я даже перестану так много волноваться и дрожь в рука немного уймется.
Я не обещаю, что теперь-то мой дневник будет "all sunshine and bunnies", потому как раз дневник, со всеми соплерастеканиями, слезоводопадами и злобоштормами, и помогает мне выявлять и осознавать промахи, которые я допускаю. Да и тем более поначалу накопившиеся эмоции надо будет куда-то выплескивать, а гораздо безопаснее это делать в интернет, чем в лицо человеку.
Сейчас без двадцати два.
Я виртуально подписываюсь под сим текстом и, преисполненная веры в светлое будущее, и благодарности к Рэю Брэдбери, написавшему великое множество рассказов, заставляющих задуматься, улыбаюсь все той же, но уже обновленной себе.

[487x700]

Полтора года назад я, приехав на нужную станцию предпоследней электричкой, возвращалась домой погруженным в ночь проспектом.
Сегодня я то и дело поднимала голову от очередной книги, чтобы посмотреть на дисплей мобильного телефона и попытаться прикинуть, во сколько мне, уставшей и обутой в туфли на каблуке, с препятствиями вроде редких поездов, удастся ввалиться домой, в теплый уют прихожей, и поскорее запереть за собой дверь на все имеющиеся засовы.
Конечно же, у меня нет никаких причин волноваться. Всего лишь начало одиннадцатого - в это время и ярко освещенный проспект, и сквер кишат людьми. А где много людей, там безопасно. Однако на поверхности меня встретили пустые черные квадраты жилых домов и глухая тишина, нарушаемая лишь редкими шагами. Ни единой машины. Ни единого человека в поле зрения. Опрометчиво выбранный короткий путь. Яркое пятно светящегося бульвара всколыхнуло во мне чувства, схожие с теми, что я испытывала, играя в Alan Wake - когда, убегая по туманному ночному лесу от нескольких врагов, вооруженных топориками и бензопилами и захваченных Тьмой, видишь впереди одиноко стоящий фонарь, и, когда уже стоишь в центре конуса света, тяжело дыша, и видишь, как угроза рассеивается. Пока ты находишься в этой спасительной гавани, с тобой ничего не случится.
Полтора года назад я не любила ночевать одна. Не люблю и сейчас.
Вернувшись домой, я, не разуваясь, сразу же хватаюсь за телефон, набираю номер, и начинаю рапорт о том, что в пункт назначения прибыла, параллельно с этим поворачивая в замке ключ, запирая первую дверь на цепочку, затем перехожу ко второй - щеколды, засовы, после чего параноидально обхожу каждую комнату, включая в них свет и заглядывая в каждый угол, и лишь потом желаю собеседнику спокойной ночи. Покой не торопится приходить. И уснуть наверняка не получится - я и так в пятьсот раз острее реагирую на малейший шум. Поэтому я привычно придерживаюсь стратегии изматывания, и не ложусь спать до тех пор, пока голова уж совсем перестает что-либо соображать и разум отключается, стоит ей лишь коснуться подушки.
Но в этом есть и хорошая сторона - никогда я так не радуюсь утру, как после ночевки в одиночестве.

[700x348]

А я сегодня украшала небо новыми звездами, как в сказке о Мэри Поппинс, где она вместе со своей знакомой и её двумя дочерьми-великаншами поставили стремянку и, намазывая клеем небо, наклеивали на него бумажные золотые звезды с имбирных пряников... И пускай моим небом был потолок, а звезды были пластиковые, это не мешает мне испытывать головокружительные ощущения, когда, закутавшись в одеяло, лежу на спине и думаю прошлом, нынешнем и грядущем. Небо даже словно движется. Звезды вроде бы даже мигают. Умиротворяет. Как тогда, в горах, когда звезды казались как минимум в два раза ближе и ярче, и к чему за все четыре месяца мне так и не удалось привыкнуть. Каждый раз, выходя вечером на улицу, я на некоторое время застывала с открытым ртом, не в силах поверить в то, что я вижу, и в невозможности подобрать описание моим чувствам.

Жаль только, что до ближайшей нам галактики сотни тысяч световых лет. Сотни тысяч световых лет! А это значит, что на своем веку я уже вряд ли услышу о контакте с инопланетными расами и моё любопытство умрет неудовлетворенным. Однажды я смотрела фотографии, сделанные телескопом Хаббл, которому удалось заснять далёкие туманности, и даже совсем запредельно далёкие галактики. И мне стало страшно. Но это был не тот страх, что сковывает и пугает, а скорее взволнованный трепет от того, что я попыталась представить себе размеры вселенной и поняла, что мы на своей планете не тянем даже на песчинку во всем этом океане неизведанного. А еще от крайней степени удивления, что телескоп, каким бы он мощным не был, все это видел. И что, учитывая расстояния, преодолевая которые даже скорость света становится медленной и вялой, некоторых из увиденных звезд может уже и не существовать, а мы видим лишь отзвуки, точнее, "отстветы".

Я-то, за всю свою жизнь видела лишь Луну, Венеру, Марс и, возможно, то крошечное пятно в небе было Меркурием.
Появилось желание увидеть Юпитер в телескоп. Зачем? Я и сама не знаю. Вот такая вот астрономическая мечта.

Добровольное заключение в четырех стенах как дома-крепости, так и воздушного замка, возводимого с первых шагов, не приводит к появлению мыслей о зайчиках и радугах. Даже редкие несколько кругов пешком во дворе, утопающем в солнечных лучах и дышащем легким весенним ветерком, не проветривают мозги и не вдыхают жизнь в одну семимиллиардную частицу населения, то есть, меня.
Я-то думала, что дело в затянувшейся зиме, в продолжительном слякотно-грязевом периоде, в отсутствии на улице всех цветов, кроме цвета гнилой картошки. Видимо, нет. Видимо, дело в той самой части населения. Может быть, у нее случилось короткое замыкание и ее необходимо починить? Или же будет просто достаточно стукнуть по корпусу, и все вернется в норму? Потому что информация, получаемая через ее визуальные сенсоры, не доходит до центра, ответственного за удовольствие. Поэтому ей совершенно фиолетово на зеленую траву и фиолетовые же фиалки, и занятия любимыми делами тоже не регистрируются на панели задач как таковые. Работают только системы поддержки жизнеобеспечения и элементарная механика.

Приятно иногда дать своим ногам волю и позволить отвести вечно спешащий разум туда, куда бы он додумался пойти только если грянь праздник какой!
Утро принесло мне долгожданное заключение договора о практике в бюро переводов. Я знала об этом, знала, куда шла. Ступив лишь шаг внутрь офиса, я сразу узнала это место. Перед глазами пронесся снежный январь три года назад, когда я, буксуя в сугробах и с разъезжающимися по свежепритрушенному хлопьями льду ногами, под тогда еще веселую и жизнерадостную музыку, со всех ног неслась по сообщенному мне адресу чтобы перевести и нотариально заверить некую справку, необходимую для моей поездки в Америку. А сейчас я стояла перед тем самым мужчиной, который мне ее переводил, и на моих губах играла полуулыбка от осознания того, что это еще одно явно не спроста совпадение.
Подписав бумаги и снова очутившись на улице, я, пренебрегая логикой, направилась не к ближайшей станции метро. По пути я пыталась понять, почему так, спрашивала себя, зачем мне это, и почему я не могу развернуться и, как все нормальные люди после завершения своих дел, просто поехать домой. Но ноги не останавливались. Душа внезапно возликовала и, переключившись в режим "Я могу сейчас обнять весь мир!", предложила угостить домашних пирожными - отметить, так сказать. Взгляд уже поймал в свое поле кондитерскую, и спустя тридцать секунд, жадно впился в прилавок. А, чего мелочиться! Может, тортик сразу, а?
Что может быть лучше спонтанной покупки легкого, словно облачко, бисквита с нежным сливочным кремом, перебитым с грушей и карамелью и укутанным в горький шоколад?
Сердце рвалось из груди навстречу весеннему солнышку, и я даже подумала, что, доведись мне встретить кого из знакомых - немедля затащу домой на чай!:grin:
[700x525]

Мы - я, моя младшая двоюродная сестра пяти лет и тетя - возвращались домой. Долгий, длинный-предлинный темный переход в метро с местами обвалившейся плиткой и тусклым желто-оранжевым освещением, словно переход в альтернативный мир Сайлент Хилла, вел куда-то вниз, вглубь; справа от нас тянулась вереница желто-синих киосков. Воздух был пропитан обветшалостью, старостью; звуки казались глухими, цвета - вылинявшими.
В одном из киосков громоздились пластиковые ведра с охапками роз и гвоздик, над ними, заполоняя верхнее пространство, нависали деревянные полки, на которые в беспорядке были рассованы искусственные цветы. Ребенок тут же пожелал себе домой неувядающий букет, и долгих десять минут перебирал все возможные варианты. Те, что предлагала мама, ей не нравились. Те же, что она предлагала маме, повергали маму в шок яркими неоновыми оттенками. Я отстраненно наблюдала за попытками продавщицы хоть как-нибудь угодить, да еще и заодно втюхать букетик подороже, краем глаза приметив колонну напротив киоска, увешанную похоронными венками из таких же дешевых цветов. Появилось некое странное чувство от того, что ребенок просит не игрушку, а цветы из похоронного киоска, даже если он не совсем похоронный. Похороны... Замелькали некоторые образы. Калейдоскоп сопровождался гудением лампочки над ухом. В реальность я вернулась, когда она, мигнув последние несколько раз, погасла. Сестра держала в руках ярко-оранжевые то ли пионы, то ли розы, её мама - такие же, но фиолетовые с белой каемкой. Я была в ужасе и от первого и от второго варианта. Но... Я вспомнила себя несколько лет назад.
Тогда это, называемое мной сейчас убожеством, только-только появилось. И я точно так же просила у бабушки купить мне букет белых лилий, с салатными, фиолетовыми, ярко-розовыми и оранжевыми кромками. И мама точно так же была в шоке.
Я улыбалась, когда мы спускались на платформу, и думала о том, какая же все-таки странная пора - Детство...

Сегодня в рубрике "Несолидные достижения" у нас сразу три таковых, woo-hoo!

Во-первых, я открыла сезон весенней обуви, обкатав свежеприобретенные и влетевшие мне в копеечку туфли модели "Мечта-Идиота-Номер-17".

Во-вторых, я открыла сезон каблуков. Ну это так, совсем уж несолидное недодостижение. Почему-то желание перейти с тракторной подошвы на каблук в добрых сантиметров 8-9 поначалу не показалось бредовой идеей. А зря, потому что в-третьих.

В-третьих, открыт сезон ногорастирания. Не в мяско, конечно, как прошлым маем, но тоже весьма неплохо, я старалась. Теперь помимо блеска для губ, карточки на метро, ключей, стопки старых чеков, ручки, карандаша, маминой визитки со старого места работы, служащей мне закладкой для книг, оберток от конфет, расчески, заколок-резинок, пачки чая, уже две недели катающейся туда-сюда по городу в сумке, в карман на временное место жительства переедет купленный у громкоголосой женщины в вагоне метро пластырь. Иначе в мяско, да.

Но! Я не убилась, не упала, даже не споткнулась ни разу, что явно дает повод для гордости.
Но завтра все же в привычных утепленных кедах

Также есть еще один рисунок, в цвете. Но он настолько косячный (при чем, к стыду своему, косяки замечены уже ПОСЛЕ окончания), что сюда ему уже не попасть...
[530x698]

Зачем некоторым взрослым людям нужны дети?

Женщина с невразумительным содержимым в сумке и пучком спутанных грязных волос, схватила девочку лет пяти за руку и рывком притянула к себе, как собаку поводком. Затем она взорвалась ругательствами, и, как внезапно обрушившаяся в горах лавина, её возгласы накрыли всех - и мужичков в спортивных штанах у киосков с пивом и сигаретами, которые, в общем-то, к этому привыкли, и спешащих после трудового дня домой прохожих, и собак с их хозяевами, и мамочек с колясками, и отцов с карапузами на плечах, и старушек со свежей химией на голове, обменивавшихся было до этого момента сплетнями на лавочках. И все разом замолчали и провожали ее взглядами. Я видела, как едва различимо сжимаются их губы, как меняется взгляд. Голос был знакомым. Таким, помнится, с нами проводила воспитательную работу классная руководительница, любившая, к слову, злоупотребить выпивкой. Сразу становилось ясно, что она привыкла не то, что кричать, а орать. Не убавляя громкости, она продолжала вещать о том, как ей надо что-то там дома домыть, дочка сквозь слезы выдавила "Я хочу гулять", на что получила практически пинок под зад, а затем и второй. Ребенок просто хотел еще немного погулять. А у матери, как узнали все она "отняла уже два часа времени" и "хрен тебе, а не парк". Так если дети у тебя отнимают время, зачем ты вообще рожала? Или ты думала, что ребенок нуждается в уходе только первые год-два?! Часто ли такое происходит? Почему дети, которые всего лишь ведут себя по-детски, как им и положено, должны это терпеть?

Завернув за поворот, я все еще слышала ее вопли по другую сторону дома, а затем шлепок и детский возглас. Сейчас они поднимутся на лифте на нужный этаж, зайдут в квартиру, закроют дверь, и там уже не будет свидетелей.

На душе стало гадко.

Погода сегодня радовала. Я-то, наивная, взглянув на термометр утром и узрев +28 (все прелести выхода окон на солнечную сторону!), подумала: "Ага, конечно. Опять меня обдурить пытаешься. Ишь ты, еще и солнышко светит! А на самом деле плюс пять и ветрено!". И даже сомневалась, стоит ли рисковать и переходить на короткую легкую курточку. В итоге, по пути к метро я то и дело продвигала молнию вниз на несколько сантиметров, затем избавилась от шарфа, и, вконец сварившись, расстегнула застежку вовсе. Потому что было явно не пять градусов, и даже не шесть.
Раньше (когда небо было голубое и трава зеленее...) я читала достаточно много. За последние же полгода я, к своему вящему стыду, не прочитала практически ничего. Нет, безусловно, были рассказы Брэдбери, в большом количестве. Кафка под настроение. Но так чтобы именно КНИГУ ПОЛНОСТЬЮ - такого не было. Я решила как-то исправлять сложившуюся ситуацию, частично от мук совести, частично подстегнутая Диныным списком прочитанного, который она начала недавно. Так я стала путешествовать по городу с книгой в сумке. Уж до чего мне раньше претила мысль о чтении в метро - стоя, картинка от покачиваний вагона дрожит, то и дело хватайся за поручень да уступай кому путь к выходу... Но я втянулась. Иногда проезжаю пару лишних станций. Иногда специально еду на противоположный конец линии, чтобы там спокойно сесть в уголке и погрузиться в вымышленный мир минут эдак на двадцать. А уж если есть лишних полчасика-час для убийства времени, то я просто так катаюсь туда-сюда. И в этом есть своя прелесть. Конечно, есть и неудобные моменты. Как например, когда рядом со мной, читавшей в тот момент часть книги, большими буквами озаглавленную, пардон, "Китовый пенис", и в которой об этой самой части тела этого самого животного и шла речь на протяжении эдак двух или даже трех страниц, уселась интеллигентного вида старушка и странно покосилась на название главы. Подумала, наверное, какую чушь сейчас пишут и какое распущенное пошло поколение. Я попыталась отвлечься и всецело сосредоточится на книге. Удалось только по истечении этих самых трех страниц.

Иногда, проснувшись ранним утром, все еще не открывая глаз, внезапно охватывает паника. Снова рабочий день - надо вставать, бегом собираться, бежать, бежать, бежать, все время куда-то спешить, чтобы вернуться домой лишь поздним вечером, проголодавшимся, как волк, с урчащим ноющим животом, и готовым в один присест умять как минимум тройную норму от обычного ужина. Ноги слегка гудят от тяжелых ботинок, а плечи - от ремней рюкзака. Стабильное положение слегка наклоненной влево головы во время конспектирования аукается колючей болью шейных позвонков; вроде бы не сильно ушибленное колено прошивают десятки раскаленных игл. Мелочи, вроде задевшей за живое фразы того, с кем однажды были теплые отношения, или равнодушная реакция на что-то, имевшее для тебя значение, нависают над душей черным дождевым облаком, и не хватает только раската грома и вспышки молнии в виде претензий к твоей забывчивости и обещании что-либо сделать. Дамба, борющаяся со стремительным потоком воды: еще чуть-чуть - и прорвет. Стараешься быстрее укрепить её стены в местах, где уже образовались трещины, но не можешь уследить за всеми, потому что процесс уже, по большому счету, пошел, и назад дороги не будет.
... Понимаешь, что сегодня всего-навсего воскресенье, и планов на него грандиозных хотя и нет, но именно это и утешает. Шум спокойно бегущей реки, или плавно набегающих на песок, испещренный следами птичьих лапок, морских волн. Игра света с водой, танцы бликов. Только это, только это и умиротворение от созерцания данной картины. Теплая постель снова становится мягче и уютнее, чувствуешь, как вновь проваливаешься в это состояние блаженства и гармонии. Там, во внешнем мире, может происходить что угодно, но здесь, под покровом одеяла, только душевное равновесие. Хочется, чтобы время замерло, и это чувство длилось как можно дольше. Никуда не идти. Ни с кем не говорить. Никого не видеть. Не слышать ничего, кроме хода собственных мыслей и шороха мечтаний. Быть наедине с собой и никому ничего не обязанным.

Только симптомы эти обычно ни чем хорошем не говорят.

Однако затерявшись в неторопливой домашней рутине, а затем в суетливых метаниях по кухне, забываешь и об этом.
И легчает.
Уже не отчаяние и не боль.
Уже спокойствие и вера в то, что все, елки-палки, получится, потому что как может быть иначе?

[491x698]

Настроение сейчас - положительное

Когда-нибудь у меня оторвутся уши. Или мочки оттянутся до самых плеч, сделав меня похожей на представителя народа, некогда обитавшего на острове Пасхи. Или, что еще хуже, на одного из их идолов. Может быть, в старости я смогу завязывать их аккуратненьким узелком на затылке?

Сегодня о моем приближении прохожие узнавали заранее - по характерному звону. Наверное, я очистила город от всякой нечисти от самых Новых домов до Павлового поля и в обратный конец, потому как представляла собой ходячую "музыку ветра", и, вероятно, изрядно раздражающий фактор.

На выходе из дома дорогу перебежала черная кошка. Нет, я не суеверная. По крайней мере, не настолько суеверная. Но мысли-то, навязанные подобными народными приметами, мысли-то появились! На обратном пути дорогу перебежали две трехцветные кошки, которые, ежели я правильно памятую, приносят удачу. Получается, одна из них нейтрализовала действие черной кошки, а вторая пожелала всего солнечного. И солнце действительно выглянуло! Символично.

Честно, я очень хочу весну! Когда, ну когда, ну когда уже?! Сегодня так приветливо светило солнышко, но так неприветливо сдувал с головы берет ветер... А я хочу платьев!
А теперь по существу. Я наконец-то закончила ИХ.
[364x699]
[699x454]

Найдено во время блуждания по девианарту, очень понравилось, растрогало и вдохновило, что как раз и необходимо в без четверти час ночи при наличии паскуднейшего настроения. Сосредоточусь на рисунках, все верно. Может быть, что-нибудь путёвое и выйдет.

Картинка

Нарядилась, причесалась, надухарилась, алым цветом покрыла губы, радостно вприпрыжку неслась по гололеду, улыбаясь висела на поручных в метро, надрывалась под весом бездонного рюкзака с огромным термосом с горячим-прегорячим крепким черным чаем с лимоном... Лишь для того, чтобы, добравшись в институт узнать, что у нас выходной. Флюорография. О которой, естественно, все тридцать пять человек кроме меня знали.
Зла не хватает? Не то слово. То есть, не хватало, потому что притопав домой и собираясь было прирезать парочку десятков или даже сотен порождений тьмы, я поняла, что:
а) дома все-таки так хорошо;
б) не придется бегать за чаем и бутербродами на кухню, так как термос и ланчбокс обеспечат и тем, и другим;
в) ничегошеньки не надо делать, а завтра еще и выходной.
Так что спасать вселенную я отправляюсь не от злости избавления ради а потому, что, так сказать, долг зовет:)