Женская память.
Подруга рассказывает как ее пытались поставить на водные лыжи...
Ну, не вижу я себя, - и она делает широкий жест рукой,- на этих водных... просторах (сама - тренер по горным лыжам). Зад тяжелый, не отрывается, зато ноги, наоборот разъезжаются...
Он мне кричит с катера: - Ты чего ноги-то расставила?
Ну вот что скажешь? Кричу в ответ: - Так я же женщина.
Пляж вздрогнул и приподнялся.
- Женщина!!! Вспомнила! Тебе сколько лет-то?!
Задумчиво:- Зато память какая...

Вскудриться.
С вечера приняли очень хорошо.
Утром пошли в лес по грибы. Грибов нет ни фига, зато - похмельный синдром.
Мрачно ходим втроем по лесу и курим.
Наконец самая активная и сообразительная из нас - белорусская подруга моей подруги - говорит: - Нет, срочно надо вскудрится.
Молча, сосредоточенно и прыжками в усадьбу.
Муж белорусской подруги принюхался и скривился: - Вы где так провонялись-то?
- А, - махнула она рукой, пробегая мимо него к холодильнику, - в лесу было накурено.

А похоронить?

У моих Минских приятелей много друзей в Америке и Израиле. "На четверть бывший наш народ».
Их друзья, американская пара, посетили Белоруссию весной, и вдруг неожиданно приехали осенью.
- Слушай, а чего это они опять примчались – они ж только были?
- Да деда похоронить!
За два месяца до… Америка.
Глава семейства заезжает в гараж и радостно предвкушает, что вот сейчас он достанет бутылочку, выпьет рюмочку, а может, и две (наш народ в Америке, неодобрительно относящейся к выпивке в будние дни и без повода, приспособился регулярно вскудриваться в гаражах), покурит и, уж потом - домой.
В углу гаража стоит урна с прахом деда жены, умершего примерно за год до этого и завещавшего похоронить его в родной Белоруссии.
Дед, надо сказать, ходок был еще тот. Незадолго до смерти, когда был совсем плох, в больнице за ним ухаживала толстая негритянка-медсестра. Перед таким буйством плоти дед устоять не смог, а поскольку руки уже не действовали, да и не только руки, то как-то исхитрился и укусил негритянку за пышную задницу. Негритянка орала на всю клинику, как резанная. Разборка была долгой. Чтобы деда не выперли, штраф уплатили безумный и клинике и оскорбленной медсестре.
Мужик, потирая руки, направляется к заветному шкафчику и, только берется за горлышко бутылки, как раздается дребезжащий старческий голос:
- Обещали похогонить…
Мужик застывает с бутылкой в руках и покрывается холодным потом.
- Не похогонили… Сами съездили…
Он затравлено оглядывается. Никого.
Падает перед урной на колени, молитвенно складывает руки (вместе с бутылкой между) и истово клянется: - Дедушка, прости! Похороню! При первой же возможности! Вот те крест!
Он врывается в дом: - Верка! – и потрясенно рассказывает.
Жена с подозрением выслушивает и нюхает воздух: - Сволочь, опять нажрался? Уже до чертиков? До белой горячки?!
- Да не пил я! Даже не нюхал! Хотел! – он потрясает бутылкой – Не успел!

- Валя, ну ты мне веришь?! - взывает он к моей подруге уже в Белоруссии,- ведь даже не пригубил! А она - обиженно кивает на жену,- не верит!...

Дачные страдания.
1. Конец июля. Суббота. Пекло. Все обессилено разбрелись по комнатам и впали в спячку.
Часам к пяти я решила, что пора таки поесть и окрошка будет в самый раз.
Я положила себе крошево и залила свекольным квасом. Добавила все, что полагается: ну, горчички там…, перчику, соли, сметаны… И, только собралась вкусить, как в кухню вошла мама.
- А что ты ешь?
- Как что? – окрошку.
- С таном? Он в холодильнике.
- Мам, ну, я ж не пью тан, мне от него плохо… С квасом.
- А где ты его взяла?
- Как где? – там же.
Она начинает немотивированно хихикать. Я с подозрением смотрю на нее: - А… что?
Хихиканье набирает обороты и перерастает в смех. - Компот,- выдавливает она.
- Как компот?! Почему компот?! А квас?!
- Он сзади…
- Что – сзади?
- Компота … сзади…
- Позади, то есть?- змеиным тоном уточняю я,- И в такой же банке?! А предупредить?
- Так они же разного цвета…
- Да? Ну, то есть, оба - красные?..
Смех перерастает в хохот и на глазах у нее появляются слезы (ясное дело – это страсть как смешно).
Я очень недовольно смотрю на нее, потом с большим сомнением - в тарелку. Неуверенно пробую. Ммм… забавно.
- Знаешь, маменька, я поняла: если в компот настричь колбаски и иже с ней, добавить сметанки, горчички с перцем и солью - получается отлично! Вкус, как бы это поточнее выразиться, специфический (уже рыдает). Экзотика, одним словом.
И… съела.
2. Суббота. Поздний вечер.
Первый час ночи. Все уже давно легли. Я иду спать последней. Едва я заношу ногу на кровать, звонит телефон. Я, чертыхаясь, беру трубку: муж (вот что за блажь - звонить во второго этажа на первый, если достаточно перегнуться через перила?).
В трубке возмущенный голос:- Ты зачем дверь закрыла?!
- Какую дверь?
- Входную!
- То есть, как? Ну, так на ночь же! А ты... где?
- За дверью!
- За какой?
- За входной!
- А что ты там делаешь?
- Стою!
Открываю. Точно – стоит муж с покрывалом в руках. Он решил, что на втором этаже очень душно ( и правда, совершенно невыносимо, я даже подниматься не стала) и он пойдет спать в сауну, в подвал. Взял покрывало, чтоб подстелить. И... – замерз! Не рассчитал. Нет в мире совершенства: на втором этаже слишком жарко, в подвале – слишком холодно.
- Может, на первом – будет в самый раз? – ехидно спросила я,- в гостиной не пробовал? Он оскорбился и ушел… В гостиную.
3. Воскресенье. Полдень.
Мы собираемся уезжать, чтобы проскочить до пробок.
На дорожку пью чай с оладушками. Маменька в сто двадцать пятый раз настойчиво предлагает мужу тоже перекусить и предлагает варианты. Тот стоит, прислонившись плечом к стене, и уже закатывает глаза.
- Мамик, оставь его в покое, он – взрослый мальчик, сам разберется. И потом, разве он похож на голодающее Поволжье?
Она взмахивает руками, садится в кресло и расстроено говорит: - Ну, что я могу сказать…
- Правду! – парирую я, отправляясь в ванную комнату мыть жирные руки.
Мне в спину шепотом, но так, чтоб слышала: - Змея.
Я останавливаюсь на полпути.
- Да не обо мне, маменька!

Уставший и голодный (последнее у него - перманентное, ну, то есть, от количества съеденного и времени последнего приема еды, конечно, зависит, но... как-то... не напрямую) поздним вечером сын возвращался домой с работы. Он точно знал - дома его ждет ужин. Но до дома надо еще добраться. Лучше - живым.
Выйдя из метро, он зашел в маленький магазинчик. Взгляд упал на хачапури.
- Что желаете, молодой человек?
Голодный желудок подсказал сознанию единственное, обнаруженное в перегруженном уме, слово на букву «х» (подсказка была не верна).
- Харакири.
То есть умный организм понимал - либо хачапури, либо харакири - но сбоил.
- Три тысячи,- не моргнув глазом, ответил продавец.
Обычно находчивый, сын растерялся: - Почему так дорого?!
- А как я объясню факт самоубийства в моем магазине?

На следующий день, увидев вновь моего сына, продавец поднял бровь:- Харакири? Или, все-таки, хачапури?

1.
В те выходные Машка с «тоже Вадимом» наметили поездку на дачу и уже предвкушали, как они приготовят вкусненького, нарежут сыра с восхитительной зеленой плесенью, нальют по бокалу вина и сядут у камина. И, наконец, отдохнут от этой сумасшедшей жизни и побудут вдвоем. В камине весело запляшет огонь, вино будет мерцать всеми оттенками красного и…. Ну, в общем, как там, в этих романах?...
Утром, аккурат в половине седьмого раздался телефонный звонок. Звонили соседи снизу и сообщили, что они (т.е., Машка с Вадимом) их заливают. И… все!
Когда через пару дней Машка позвонила, в ее голосе явственно слышались нотки истерического веселья. Еще бы - с той самой субботы они безуспешно искали место протечки и… вообще, сами трубы, как таковые.
Погоди, я не поняла - у вас же должна быть схема разводки.
Вот как раз схемы-то и не было. Ну, то есть не было совсем. Так уж вышло, что когда Машка с первым мужем, Вадимом Вторым (Вадимом Первым был Машкин отец, а Третьего сразу же после появления на свет «забил» старший Машкин сын - видимо от радости их всех так переклинило, что они напрочь забыли о существовании других мужских имен), так вот – когда Машка с Вадимом Вторым после 15 лет абсолютно счастливой, практически безоблачной супружеской жизни, наконец, «выбились в люди», купили квартиру и начали в ней евроремонт с перепланировкой, у Вадима 2-го случилась большая и светлая любовь. Он невнятно, но с апломбом заявил Машке, что нельзя жить по двойным стандартам и…. ушел. К этой самой любви. Ремонт, которым занимался Машкин, теперь уже почти бывший, свекор, бывший же прораб, уже никого особо не интересовал. Он как-то продвигался, но сам собою, по инерции. А вся семья занималась разборками, выяснениями отношений и поисками «кто виноват». По всему получалось, что виновата Машка. Муж говорил ей, что больше не может жить в этом вечном бардаке и … жить с ней в частности. Свекровь звонила каждый день и в красках расписывала, какая Машка змея и как она сломала жизнь их единственному сыну. Машкины родители, профессура, гнилая интеллигенция, у которых Машка тоже была единственной дочерью, старательно не вмешивались, страшно переживали и на глазах старели. Сама Машка ходила как сомнамбула, таращила на всех детские растерянные глаза, в которых большими буквами было написано «за что?» (да не за что!), непрерывно курила, литрами поглощала попеременно кофе и успокаивающее, и стремительно худела. На одном из наших девичников Машке в резкой форме было запрещено носить короткие юбки, из-под которых теперь торчали длинные тощие мосластые ноги, а посередине недвусмысленно прорисовывался кобчик. Ремонт продолжался, как во сне, и, как во сне, был закончен. Машка переехала туда с детьми. Время от времени появлялся Вадим 2-й, оставался на ночь, разглагольствуя при этом, что не надо смешивать секс и любовь – о двойных стандартах уже не заикался - (наивная Машка, по-прежнему подозревала, что это должно быть как-то взаимосвязано, но стеснялась в этом признаться) и опять исчезал. За большой любовью №1 последовала №2, затем №3 (беда с этими номерами). Наконец, он ушел совсем, к очередной светлой любви, и они развелись . Ушел, впрочем, не без благородства: ремонт оплатил, квартиру оставил, напоследок купил Машке машину и даже положил немалый пансион. А еще через какое-то время на его место пришел «тоже Вадим» (с судьбой не поспоришь). «Тоже Вадим» - представила его Машка сильно поредевшим после развода и раздела сфер влияния, друзьям. И этим процедура знакомства была основательно подпорчена. Ибо прозвучало это как «тоже сволочь» и немногочисленные сохранившиеся друзья, еще не вполне оправившиеся от соплей, надрыва, тягот выбора и горечи потерь, дружно с нехорошим подозрением и сильным неодобрением уставились на бедолагу. В следующую секунду сообразительная Машка хихикнула, а сверхчувствительный, как выяснилось впоследствии, «тоже Вадим» совсем растерялся и страшно обиделся.
Но вот уже года три он едва ли не ежедневно объясняется Машке в любви, вызывая тем самым острую зависть у старых подруг, оставшихся со «старыми» же и основательно подостывшими мужьями.
Страсти улеглись, обиды перегорели, Машка ожила, дети привыкли. Happy end.
В нижней квартире кто-то тоже очень долго делал ремонт, а потом туда въехали новые соседи. С соседями познакомились и даже задружились.
А субботним ноябрьским утром раздался этот самый телефонный звонок. Приехавшие рабочие осмотрели кухню, оба туалета, душ, зачем-то заглянули даже за занавеску в ванной и вопросительно посмотрели на хозяев: - Ну, и где долбить будем?
Это был тот еще вопрос.
Срочно вызвали свекра, тот невразумительно мычал и ссылался на сантехника. На свекра надавили - он дал телефон. Сантехник приехал, оказался бодрым старичком лет 75-ти, жаловался Машке, что это все из-за Йоськи (бывшего свекра, то есть), который есть жлоб и козел, но где проходят трубы так и не вспомнил.
Все подруги тот Читать далее...

Утро. Суббота.
Я в коридоре у ванной комнаты разбираю грязное белье (а что еще может делать женщина субботним утром?)
Муж сладко спит, похрюкивая от удовольствия (а что еще может делать в это время глава семейства?).
Сын собирается на встречу с ветеранами и, как всегда, уже опаздывает.
Внезапно в окружающем пространстве что-то неуловимо меняется. Я замираю над бельем. Что-то происходит не так, как надо. Сын начинает скачками передвигаться по квартире, зверея на глазах. В воздухе растет нервозность. Я всерьез задумываюсь, а не удалиться ли мне в свою комнату подобру-поздорову, на всякий случай, во избежание эксцессов (знаем - проходили).
Но, все-таки, старательно ненавязчиво интересуюсь, а что, собственно, происходит. Сын издает несколько нечленораздельных рыков, смысл которых заключается в том, что его лучше сейчас не трогать. Понятно. Когда я делаю движение в сторону спальни, выясняется, что он не может найти свой студенческий билет, вместе с которым исчезли проездной и зарплатная карточка.
- Ну, твои деньги никто не сможет снять, не зная кода,- совершенно невпопад успокаиваю я сына, за что тут же награждаюсь выразительным взглядом с закатыванием глаз вверх, что яснее всяких слов передает его мнение о моем крайнем идиотизме.
Через минуту вся семья в полном составе сосредоточенно переворачивает дом up side down & in side out т.е., вверх ногами и наизнанку.
Еще через пять, путем телефонного звонка, выясняется, что студенческий и иже с ним он оставил вчера вечером у своей девушки (на что я, вообще то, робко намекала с самого начала поисков).
В дверях я успеваю сунуть ему паспорт и деньги, после чего она (дверь) с треском захлопывается.
Мы с мужем обессилено опускаемся в кресла напротив друг друга, два взъерошенных, взмыленных родителя взрослого сына-раздолбая.
Муж задумчиво произносит: - Да…. Трудно найти черную кошку в темной комнате. - И, зевнув, добавляет: - В особенности, если ее там нет.

Этот образ упрямый размоют дожди
И неистовый пыл разовьюжат метели,
И слова, что слетели, забормочут капели,
Заворкуют голубки, засвистят соловьи.
Это нежность.

Вы избавитесь проще и быстрее - я знаю:
Взмах рукой и, как будто бы, и не была я...
Мою ломкую тень, что за шторой вздыхает,
С той портьерою вместе жена постирает.
Это - сила?

Ни звонка, ни письма, ни улыбки, ни вздоха,
Ни касания губ, ни обхвата плеча,
И ладошка уже не скользнет вдоль ладошки,
Лишь работа, забота, дела и семья.
Это зрелость. Это - зрелость?

Мой насмешливый голос рассыплется эхом
И, как эхо, умрет, затерявшись вдали...
Чей-то взгляд, очень жесткий, скользнувший неспешно,
Так пронзит, что потом не уснешь до зари.
Это память.

Что мечтанья-гаданья, метанья-терзанья,
Что восторги и слезы, и стоны - все зря,
Их поглотит высокого неба касанье,
И тела утомленные примет земля.
Это - мудрость?
06.10.

Бабочка.
В форточку влетела бабочка и села на штору перед сидящим за компьютером сыном.
- Смотри - бабочка,- сказала я.
- Где?- сомнамбулически спросил он.
- Да вон, на портьере, перед тобой.
- А, - неопределенно отозвался он, не отводя глаз от дисплея.
- Что «а»? – возмутилась я,- давай ее выпустим.
- Давай,- по-прежнему, не включаясь, ответил сын и не тронулся с места.
- Ну! – воинственно произнесла я.
Смысл моих настойчивых намеков стал медленно доходить до него.
- Что – я?!
- А кто?
Сын оторвал глаза от компьютера и с мукой сфокусировался на мне: Зачем? Они все равно живут от 3 до 5 дней.
- Вот пусть и поживет эти 5 дней.
- А если не пять, а три? – живо поинтересовался он.
- Значит, три! – не сдавалась я.
- Это не среднестатистическая бабочка, - попробовал отшутиться он.
Настроение у сына было хорошее. И это обнадеживало.
- Дианке пожалуюсь,- пригрозила я, намекая на неминуемую кару за его бессердечие (Дианка – создание нежное и трепетное, прочно держащее его буйное и неуемное сердце в своих крохотных и хрупких ладошках).
Сын вздохнул, выполз из-за компьютера, и стал отодвигать компьютерный столик вместе с многочисленными отходящими от него проводками (Ненавижу! При каждой уборке мне хочется весь этот клубок проводков перерезать ножницами. Вот интересно - что будет?).
Бабочка перелетела на верхнюю часть окна.
Сын раздвинул шторы и посмотрел наверх: - Ладно, подожду 5 минут, может, спустится.
Через 5 минут бабочка продолжала безнадежно биться о стекло, но спускаться не желала.
Сын недовольно посмотрел на тупую (счастья своего не понимает!) и неблагодарную бабочку и полез на компьютерный столик. Столик закачался, поехал, опасно накренился, с него свалился стакан и тут же превратился в мелкие осколки стекла, радостно брызнувшие в разные стороны и засыпавшие половину гостиной и оба кресла с диваном. Я перестала дышать. Сын чудом успел соскочить со столика, на секунду опередив его падение, остановил это падение рукой, запутался в проводах, дернул ногой – экран мигнул и погас.
- Блестяще, - сказала отмершая я,- теперь у нас еще и генеральная уборка.
Сын злобно смотрел на черный монитор и шевелил губами.
Бабочка перелетела на потолок.
- Поздравляю,- продолжила я, - теперь мы будем ловить ее по всей квартире.
- ТЫ будешь ловить! – он перевел на меня сузившиеся глаза, я заткнулась и на всякий случай мелкими шажками быстренько переместилась поближе к двери своей спальной.
Шепотом проклиная бабочку, меня и пропавший файл, сын вытащил пылесос. Бабочка исчезла из поля зрения.
Затаив дыхание и делая вид, что занимаюсь ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО своими делами, я наблюдала, как он пылесосит. Нет, все-таки, у него сегодня ОЧЕНЬ хорошее настроение.
Бабочка появилась, когда сын вновь глубоко погрузился в компьютер в тщетных попытках отыскать исчезнувший файл.
- Сына, она сидит в арке.
- Нет, я сейчас НЕ БУДУ ее ловить! Если я буду ловить твою долбанную бабочку, файл опять пропадет.
- А пока ты будешь возиться со своим долбанным файлом, бабочка сдохнет.
Сын зарычал, выскочил из-за компьютера (да чудное у него сегодня настроение! – просто образец необыкновенной, неправдоподобной толерантности), подпрыгнул, схватил бабочку (на этот раз его реакция была быстрее, чем у его жертвы), швырнул ее в распахнутую форточку и резко захлопнул створку. Створка разрезала бабочку пополам. Как в замедленной съемке, сын замер в полуразвороте, полюбовался творением рук своих и со скрытым удовлетворением констатировал: - Таки, это была не среднестатистическая бабочка.
Ну, да,- уныло согласилась я, стирая мокрой тряпкой останки невезучей бабочки с окна и поглядывая на сосредоточенный затылок сына.
Ибо сказано: Не вмешивайся в судьбу.

Вот надо было нам с подругой съездить в Домодедовский район, Молоково там, Орлово.... Горе у нее случилось - сестра умерла, надо было помочь организовать похороны. Вообще-то, она оттуда родом и время от времени мы, два грибника-фаната, ездим в те края по грибы. Раньше ездили своим ходом. А вот теперь я за руль села - в последний раз ездили на машине. И все вроде было хорошо. И GPS вел себя прилично, и она дорогу помнила - с сыном до этого ездила (правда, сейчас он лишен прав на 4 месяца, троллейбус объехал на остановке, через сплошную, и прямо - в руки гаишников, страшно ему обрадовавшихся).
День оказался неудачный во всех отношениях. Ну, во-первых, сама по себе смерть сестры, с которой они, кстати, лет 10 уже не общались, но какая связь? - подруга сидит в коме.
Во- вторых, пятница. И, хотя мы выехали около часа дня, разницы никакой - на дорогах уже пробки. А тут еще и подруга, которая в коме, но глаз орлиный, при выезде из города говорит: - Нет, на Домодедовской сплошной поток, давай сюда - направо, на Каширку. Съезжаем на Каширку, через 20 метров обнаруживаем глухую пробку и, главное, все в горку. Ненавижу!!! Как только вижу пробку в горку, у меня начинается столбняк. Ну, не умею я ездить по эстакаде! Вот это дёрг, дёрг - сцепление - тормоз,сцепление - газ; сцепление - тормоз, сцепление - газ, а то и просто: сцепление - газ - мама моя родная! Ноги начинают дрожать и категорически отказываются работать в противофазе, машина каждые 5 минут глохнет, подруга каждые 5 минут говорит: - Тебе надо купить автомат. Я начинаю скулить, глядя в зеркало:
- Тетка, не подъезжай ко мне близко, тебе же лучше будет - я могу откатиться назад.
- Мужик, блин, ну держи хоть какую-то дистанцию!
- Говорю же тебе: не притирайся! Я тебе искренне не советую, из самых лучших побуждений.
Туда, под мой непрерывный скулеж, как-то доехали. За два с половиной часа (вместо одного). И это еще повезло - рано выехали.
Но, к тому времени я тоже была в состоянии малой вменяемости. И разворачиваясь с въездом в ворота, в эти самые ворота и вписалась боком, причем в ту же секунду у меня заклинило руль, тормоз и..., в общем, все педали, и я чуть не въехала в зад припаркованной впереди машины, спасибо ручнику - спас. Перепугалось насмерть: все! - машину сломала! И главное - как?! Позже сообразила - да я просто до упора повернула колеса, вот все и заклинило. А ведь еще инструктор когда-то предупреждал меня об этом. Но в тот момент я стояла с вытаращенными глазами, а машину со двора вывозил водитель брата подруги. Он, сев за руль, с удивлением сказал: - Да все работает, - и попытался выйти из машины.
- Нет!- завопила я,- вы сами!
Потом, поджидая подругу с братом возле кафе, где они заказывали поминки, мы с водителем разговорились (перенесенное испытание сблизило нас и было такое чувство, что мы знаем друг друга сто лет), и я поделилась, что очень люблю название одного совершенного глупого фильма, но название гениальное и, главное, им уже все сказано: почему женщины не умеют парковаться, а мужчины - слушать (или наоборот). Мы с ним посмеялись, и я добавила: - Да у меня еще и опыта маловато.
И он, усмехнувшись, сказал: - Я это заметил.
Мы еще раз дружно посмеялись, и он посоветовал как и чем замазать следы наезда на ворота (пока муж не обнаружил). Оказывается, есть такая штука, на языке водителей называется "кисточка", тюбик такой с кисточкой ("ну, как у вас лак" - а, понятно), продается во всех больших автомагазинах. Надо только подобрать по цвету и аккуратно замазать места (в данном случае, в количестве двух штук), где краска облупилась. А еще есть такая штука - "карандаш", им замазывают царапины.
Главное, сделать все это до того, как мужу придет в голову сесть за руль - плешь проест.
На обратной дороге я глохла на всех перекрестках. Особенно ловко мне это удавалось, когда чтобы повернуть направо или налево, надо было пересечь поток машин, следующих прямо - тут я вставала насмерть поперек движения. Думаю, доставила много положительных эмоций водителям, и без меня озверевших от безумных пробок. GPS включить забыли, "зачем,- сказала подруга,- я дорогу наизусть знаю! В результате, когда я уже зашла на поворот на третье кольцо, она закричала:- Нет, это не здесь! - и мы проскочили. (Ну, хорошо: она - блондинка, но я то вроде - нет.)
- Отлично! И куда мне теперь ехать?
Подруга схватилась за GPS и стала нажимать все кнопки подряд. GPS оскорбился и перестал реагировать. Пришлось мне парковаться (вот именно, все задние машины непрерывно сигналили, но кому легко?) и приводить GPS в чувство. Единственное, чего мне так и не удалось добиться - вернуть картинку с вертикали назад на горизонталь: у меня такой случай впервые, разбираться что и как - ни сил ни времени , а подруга наотрез отказывалась признаться, какую кнопку она нажала и, вообще, от содеянного ("ну, я же тебя просила: не трогай GPS вообще! своими волшебными ручками). На подставку его прикрепить - уже никак, Читать далее...

Это цитата сообщения affinity4you Оригинальное сообщение

Художник Богомолов Николай | 'Домиковое'

Николай Богомолов родился в 1956 г. в городе Вологда. С 1957 г. живет в Петербурге. В 1979 г. окончил ЛТИ им. Ленсовета и по 1989 г. работал там в качестве научного сотрудника. Затем прервал свою (в общем успешную) научную карьеру и занимался только живописью. Рисовать начал еще в школе, поступил в технический ВУЗ, но получалось так, что год от года рисовал все больше и больше… В какой - то момент понял, что не может совмещать это с научной работой. Художник вырос в нем как дерево, постепенно заполнившее собой все внутреннее пространство.
Первая выставка живописи и графики состоялась в 1981 г. в стенах Технологического института. С тех пор участвовал более чем в 60 выставках. С 1986 по 1991 г. выставлялся главным образом с Товариществом Экспериментального изобразительного искусства (ТЭИИ) (для тех, кто не знает – ТЭИИ тогда ассоциировалось с авангардным направлением советского искусства).
В 1987 г. стал членом группы “Остров”, а в конце 1989 г. понял, что сохранение индивидуальности гораздо важнее, чем совместная манифестация. В 1990 г. участвовал в большом проекте “Все за одну Землю”, заключавшемся в совместных выставках в Ленинграде и Сан-Франциско и работе над росписью стены пятиэтажного дома на Малом пр. В.О. В период 1990-97гг. выставлялся главным образом на западном побережье США как в галереях, так и в качестве участника артфестивалей.
В 1995-1998 гг. совместно с Urisman Fine Arts организовал целый ряд выставок петербургских художников на западном побережье США.

[показать]
Петроградский дворик
далее...

На этот раз Володя почти даже и не опоздал, какие-то 15-20 минут - тьфу, в общем. Так что появилась надежда, что подстричься к назначенному часу я все-таки успею. И правда, успела. Даже сына, подстриженного увидеть - успела.
- Володя, а что мы на этот раз будем делать? - закинула я удочку, пока кормила его супом.- Я Вам честно скажу - короткие волосы я не хочу, а что-то типа каре расширяет и без того мое лунообразное лицо (и как всегда, тут же в голове всплыло: "кругла, красна лицом она, как это глупая луна" - на редкость навязчивая цитата).
- Не волнуйтесь все будет хорошо, - как всегда, оптимистично напустил туману Володя. (- Все будет хорошо, - говорил он мне, когда раз за разом упорно красил в ярко-оранжевый цвет, а я от ужаса невнятно восклицала и закатывала глаза).
На этот раз, действительно, все сложилось хорошо. Он сделал мне... каре. Мое лицо стало шире и площе. Но, ...мне понравилось. Получилось что-то фантастически хитро-мудрое, с длинными неровными, торчащими в разные стороны прядями поверх коротко выстриженных под ними волос - вид, как бы это поточнее выразиться, несколько диковатый.
Сын некоторое время изумленно разглядывал меня со всех сторон, а потом таки снизошел до того, что ему, пожалуй, нравится. Вернувшийся из бани к концу наведения марафета, муж сделал большие глаза, потом как-то неуверенно прическу одобрил и добавил, что на улице довольно тепло, поедем мы на машине и головной убор можно не надевать. Но глаза в обычное состояние не вернулись и время от времени я ловила на себе его несколько недоумевающий взгляд.
Воодушевленный Володя вошел в раж и принялся за сына. Заглянув в ванную в середине процесса, я воскликнула: - Сыночка, да ты же у меня похож на девочку! Сын сверкнул глазами, а Володя с мягким укором сказал: - Ну, что ВЫ, это же такая укладка! Если он сделает свой обычный пробор, все будет, как прежде, - и он продемонстрировал как это "прежде", после чего я решила, что "прежде" не надо.
- Ну, понятно - гламур,- и я удалилась. Прическа у сына тоже получилась на славу: короткий вьющийся верх, а в области шеи вытянутые и почти достигающие лопаток прямые волосы (общим рисунком и длиной шея стала недвусмысленно напоминать о Нефертити). От такого авангарда не то, что папа, даже я немного обалдела.
- Володя, как-то это,- я сделала захватывающее движение пальцами в воздухе, пытаясь поймать нужное слово,- ну, несколько смело, я бы сказала. Мне кажется, это все-таки перебор. Может, немножко урежем. Наполовину,- и я преданно заглянула ему в глаза.
Ни за что,- отрезал он.
У сына в глазах скакали чертики: - А что, прикольно.
- Ну, ладно, в конце концов, отрезать мы всегда успеем. ("Ночью!"- решительно подумала я).
- Ну, да - ночью, - озвучил проницательный сын, после чего мы оба окончательно развеселились.
А папа так же окончательно вытаращил глаза. Так и удалился в направлении машины. Его смутные мысли на предмет, что надо бы, вообще-то, тоже постричься, тем более, вот оно, с доставкой на дом, в ту же секунду развеялись, как дым.

В первых числах декабря сын моей подруги неполных 19-ти лет, наконец-то долгожданно влюбившийся, позвонил ей и задал вопрос: - Мам, а не хочешь ли ты погулять с тетей Ирой? Часа полтора. Ну, пойдите - кофеек попейте….
Растерявшаяся подруга пробормотала: - Конечно, сынок,- и позвонила мне.
- Ты что, с ума сошла?! - возмутилась я, - у меня же горло болит. И гулять наотрез отказалась. Но через минуту перезвонила сама: - Кать, а может, мы тогда в METRO сгуляем, за новогодними подарками? Ведь пролетим - вторую неделю собираемся.
Обрадованная подруга была согласна на все.
В магазине она сразу потащила меня в посуду и кухонные принадлежности. Я слабо сопротивлялась – я-то собиралась накупить каких-нибудь диковинных шаров, мишуры… в общем, чего-то такого – для настроения. Но практичная подруга заявила, что шаров у нее и без меня хватает, а от мишуры одна только грязь. Очень недовольная, я тащилась за ней следом по отделу и безостановочно бурчала: - Ну что ты собираешься здесь брать? Кому и на фига нужна 125-я скатерть? И полотенца у всех уже есть – класть некуда. Нет, мне не нужны подносы. И всем остальным – тоже. И вазочек у всех уже немеряно . Одним словом, любое ее предложение вызывало поток отрицательных эмоций и непробиваемой аргументации с моей стороны. Похоже, она уже искренне сожалела о своей неосмотрительной настойчивости, но признать свое поражение не хотела.
И тут я увидела термос, именно такой, о котором мечтала: легкий, двухлитровый, с двумя чашками.
-Катюша, ты только посмотри! - восхитилась я,- Как раз по грибы. Я беру.
- Ну, так давай, я его тебе подарю,- облегченно сказала она,- и не буду больше голову ломать.
Термосы были черного и зеленого цветов. Я выбрала зеленый, и мы пошли дальше. Внезапно подруга остановилась и сказала: - Но ведь мне тоже нужен такой термос – мой-то папенька утащил.
- Ну, хорошо,- согласилась я,- давай я тебе его тоже – подарю.
Мы вернулись и откопали ей …. красненький.
- А мы будем на Новый год ими обмениваться или как?- не без тайного умысла поинтересовалась я.
-Вот еще! Так оставим! - ну понятно, красненького ей было жаль.
Когда с огромными, битком набитыми пакетами мы втиснулись в маршрутку, я пробормотала: - А не кажется ли тебе, Билл, что мы задаром съели две кучи дерьма?
-Что? – не поняла подруга.
- Понимаешь, Катя, есть такой очень старый, дремучий, дремучий анекдот. Едут по прериям два ковбоя. Жара. Скукотища. И тут один ковбой лениво, но со скрытой провокацией в голосе говорит: - Спорим на сто долларов, Билл, что ты не сможешь съесть кучу дерьма из-под своей кобылы? – Спорим,- заводится Билл, слазит с лошади и съедает кучу дерьма. И едут они дальше. И что-то Биллу не по себе, обидно ему как-то. И тошнит. И он с тайной надеждой произносит: - А спорим на сто долларов, Джон, что тебе-то точно слабо съесть кучу дерьма из-под своего коня. Джон, который давно уже мучается из-за потерянных ни за что ни про что ста долларов (сам-то он этого дела не пробовал, а деньги-то вовсе даже немалые), отвечает: - А спорим. И съедает. И опять они едут. И вдруг Джон задумчиво молвит: - Слушай, Билл, а не кажется ли тебе, что мы на трезвую голову задаром съели две кучи дерьма?
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Остальные пассажиры заулыбались. Может, им анекдот понравился?

Зарисовку эту я написала еще перед прошлым Новым Годом. Перед нынешним Новым годом история получила неожиданное продолжение.
Все - кризис жанра, допишу потом.

Продолжаю свои попытки освоения пространства блогов и их сообществ. Просто как петух в поисках жемчужного зерна. Единственное, что поняла - очень отстала от современной жизни. Особенно, вот этой - виртуальной.
Сегодня набрела на Сергея Черных, хоть что-то приличное. Вот странно, мешает обилие картинок и широта интересов. Хотя, казалось бы, именно это должно привлекать.

Перекрестки вообще даются трудно: "направо пойдешь..., налево пойдешь... - какая нафиг разница.
Вот надо мне с Живописной попасть на 2-ю Песчаную, а выезжаю я со двора. И логично было бы повернуть налево, о чем я точно знаю - смотрела по интернету, и навигатор со мной согласен, и стрелочку я уже налево включила. Для тех, кто сзади. А поворачиваю-то я направо, потому, что налево надо пережидать сплошной поток машин. Вот что они там, задние, думают? Не трудно догадаться. А это всего лишь гибкость мышления. И вы думаете, я домой не добралась, или ехала дольше?

Сообществ созвучных тебе людей пока найти не удается, хотя я уже несколько дней рыскаю в поисках таковых. Защепило название "Глубина_уставших_глаз". Как здорово,- подумала я. Красивых картинок и плохих стихов в дневнике оказалось много, а глубины и мудрости мало. Это как у Пауло Куэльо: все самое важное сказано уже в предисловии к книге - дальше можно не читать. Или то разочарование, которое я испытала, услышав вживую Иосифа Бродского: это дергание, суетливость, захлебывание словами.... А ожидалась достойная сдержанность. Казалось бы, ну, уж ему-то чего так заходиться, уж он-то все сказал и всего достиг....
Другое привлекательное название "Парижское _кафе" предъявило свод каких-то дурацких правил. Может, я не туда смотрю? И очень раздражает обилие картинок.

Да потому что пребывают в глубокой задумчивости в какую сторону, собственно, ехать.
У меня это случается регулярно.
Вчера вернулась после открытия клуба и упала в чем была. Я догадалась - у меня неизлечимый топографический кретинизм. Для начала я запуталась практически возле дверей клуба и зашла на повторный круг. При возвращении домой заблудилась основательней, даже по кольцевой километров 10 прокатилась, хотя она в мой маршрут - точно знаю - не входила. У меня складывается странное впечатление, что, если прислушиваться к рекомендациям навигатора, домой не попадешь вообще никогда. Потому что он дает советы ровно на секунду позже моих действий. Например говорит: поверните направо ровно в тот момент, когда я поворачиваю налево. В конце концов, когда я понимаю, что дело зашло далеко, а я все катаюсь и катаюсь, слушаться я вообще перестаю и начинаю с ним ядовито беседовать:
-Ага, обязательно, вот сюда и повернем.
- Что, мы опять разворачиваемся? У меня есть подозрение, что мы здесь уже были, а у тебя?
- Экий ты настойчивый!
И, наконец:
- Слушай, давай ты уже заткнешься, и так завез, непонятно, как будем выбираться.
И начинаю внимательно изучать вывески. Так и выруливаю. И это уже не первый раз. Вот у меня с головой что-то не так или с навигатором? Причем, сволочь, это уже второй. Одним словом: если дорогу не знаешь - навигатор тебе не помощник. Близких в свои длительные и абсолютно загадочные путешествия я не посвящаю, дабы не подрывать свой и так не сильно высокий в этом деле авторитет.
На вопрос:- Ну, как съездила? отвечаю: -Отлично! (А про себя: - Вот дура!)
Но хотелось совсем не об этом.
А о том, что с дивана меня стащила подруга ( странные у нас с ней отношения - такое взаимное недоумение по поводу друг друга; меня она, например, постоянно подозревает в том, что я плохо к ней отношусь, ну..., и... не доверяет). И сообщила, что она заказала билеты на "Простые сложности" и через час надо быть в кинотеатре. Это у них семейное. В последнее воскресенье ее муж в 7 часов утра разослал sms-ки всем своим друзьям: "Встал, умылся, веник взял и в баню - марш!" И что вы думаете? - все, матерно ругаясь, отправились в баню. Мы с мужем решили (он тоже был адресатом воскресной смс-ки), что проще отправиться в кино, чем долго объяснять, что он (т.е. муж ) теперь простужен. В конце концов, резонно рассудили мы - какая разница где болеть.
Но хотелось опять же не об этом. А о фильме и той самой невозможности повторения того, что когда-то в жизни было. Даже если этого очень хочется. И главным героям в прекрасном ( впрочем, как и всегда) исполнении Мэрил Стрип и Алека Болдуина и нам зрителям. И время от времени в течении всего этого смешного и трогательного экранного рассказа ловишь себя на желании несбыточного,невозможного и неправильного "а вдруг".
И когда фильм завершается грустной и правдивой концовкой, понимаешь, что все правильно, но.... на душе почему то кошки скребут. Такая вот такая печаль с поволокой.

Смотреть это видео

К Новому году отослала приятелю-однокурснику строчки из Рождественского романса И. Бродского.
Ну, знаете, эти:
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необъяснимой,
Как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и много хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
Мои любимые у него, кстати. Потому, что ведь понятно на самом деле, что ничего этого не будет. И вот это как раз и цепляет. И моего приятеля зацепило. И он проникся, как здорово я , оказывается, его понимаю и тоску по ушедшему и эту самую ностальгию.
В ответ получаю восхищенное письмо. Что-то в письме меня озадачило. Полезла в "отправленные". Ну, понятно - стихи были отправлены без ссылки на автора. Такой тонкий ход. Схватилась за голову: что делать, надо опровергать и открещиваться от чужой славы. В отчаянии села и написала:

А в сочельник меняются краски.
Все немножко съезжают с ума,
покупают игрушки и маски,
елки тащат из леса в дома,

позволяют мечты и причуды....
И, как в детстве, томится душа,
что живет и трепещет покуда,
волшебства ожидая и чуда,
встав на цыпочки и чуть дыша.

Скрип шагов по морозному снегу.
Стук в стекло, различимый едва.
Тайна тайн - все же был он иль не был?
И уйдет предрассветно - куда?

Что оставит, уйдя безвозвратно?
Что возьмет - безвозвратно - с собой?
Вспоминая его многократно,
захотим ли однажды обратно,
словно блудные дети, домой?

Но пока, устремившись навстречу
обещаньям неверным ночным,
Уходящего смутные плечи
мы не видим и не грустим.

В общем, реабилитировалась. Это, конечно, не Бродский, но все-таки.... А опровержение с извинениями отправила, и со стишком - не удержалась. И вот ведь молчит, собака!

Вчера впервые лет за 7 села за руль - я вам скажу: ёп-перный театр! Инструктор меня мин. 15 погонял на площадке и заставил ехать в город. - А вы в себе уверены?- спрашиваю,- Я-то нет.

- А я - уверен.

В полной коме отъездила больше часа, а потом спросила а где мы, собственно, катались. - Да на вашем родном Соколе,- говорит.
- Да вы что?!
В какой-то момент он стал закрывать окно со своей стороны, стекла тонированные и мне показалось, что справа откуда-то взялась машина, и что характерно, я ее до этого не видела... Я как дернула влево, он даже про субординацию забыл: Ты что?!- кричит.

-Машина.

- Блин, стекло!

Хвалил. Но я-то знаю, что откатала на автопилоте и не факт, что сумею повторить.

Всю неделю перед поездкой я ежедневно заглядывала в прогноз погоды. В Киеве упорно стояла жара. Прогноз по разным источникам отличался на два-три градуса, 27 или 30 - это принципиально? В Москве было 12-14, с дождями и северным ветром. На вокзал я отправилась в резиновых сапогах. Иначе от машины до перрона с сухими ногами было не добраться. В поезде переобулась и отдала сапоги мужу.
Киев встречал низкими нависшими облаками, температура едва дотягивала до 20. -Это что такое?!- возмущенно спросила я встречавшего меня водителя,- Это как называется?! И сама себе ответила:- Это называется гадство! Водитель моего возмущения не разделил и сказал, что сегодня первый день, когда можно дышать и что они уже утомились от двухнедельного пекла. Мы оба ошиблись. К 10-ти часам, пока я принимала душ, бегала в ближайший магазин и завтракала, тучи рассеялись и воцарилось могучее солнце.
Я гуляла, обливаясь потом, под его палящими лучами по старым улочкам стольного града Киева бесцельно, куда кривая вывезет, медленно узнавала и тихо восхищалась его камерной красотой, всматривалась в старые, с облупившейся лепкой, здания, вслушивалась в дивную певучую украинскую речь (и тоже начала вставлять в свою речь украинские слова, которые вдруг стали выговариваться сами собой), вдыхала запах кофеен и чувствовала - вы не поверите! - настольгию. Я уехала из этого города, в котором вся моя жизнь шла наперекосяк, в котором всегда чувствовала себя лишней и всегда была несчастлива, много лет назад, и тогда решила, что навсегда. И не тосковала.

Машина остановилась и таксист сказал: - Ну вот, это здесь.
- Где?- оглянулась я вокруг.
- Ну, вы же сказали, пересечение Ломоносовского и Васильковской.
- Ну да. Но... вы уверены?
- Я - уверен! Ну, вот смотрите,- и он стал поочередно тыкать пальцем в карту и в окно. Его палец меня не убедил.
- Ну, ладно, спасибо,- я расплатилась, обреченно вылезла из машины и стала оглядываться по сторонам. Ничего не прояснялось. Вокруг стояли огромные деревья, тянулся высокий металлический забор, за ним, в глубине, стояло здание, на котором украинскими буквами было написано: "Факультет менеджменту та финансив". Господи, может теперь здесь другой факультет. Но ведь и здание же другое, наше было с колоннами. Я еще раз с тем же успехом огляделась по сторонам, пометалась взад-вперед по дорожке, потом достала мобильник, нашла Лену Корнилову и нажала вызов.
- Леночка, я совершенно не понимаю куда идти, я даже не уверена, что нахожусь в правильном месте, хотя водитель утвержает, что это так, - почти плачущим голосом сказала в трубку,- Это Люда.
- Люда, спокойно,- твердым голосом ответила Лена Корнилова, которая разговарила со мной в эти последние недели так, как будто мы с ней общаемся каждый день и которую моя память упорно не идентифицировала,- идешь вдоль забора до следующего здания, это наш факультет, и там будет калитка.
Господи, ну слава богу, я приехала туда.
Я приехала на встречу с однокурсниками. Тридцать лет назад мы окончили геологический факультет Киевского университета.