Если мы хотим иметь с Россией дело, нам нужно понимать ее. Но с момента окончания 'холодной войны', господствующий дискурс на Западе был посвящен, в основном, тому, чего не хватает России - шла ли речь о западной демократии, диктатуре закона или правах собственности.
Всего это и правда может не хватать, но у России есть способы оправдать это отсутствие или утверждать, что все эти характеристики присутствуют, но в уникально российской форме
Одно совершенно ясно. С момента окончания периода 1990-х, когда все, что хоть как-то отдавало идеологией, подвергалось немедленной анафеме, Россия Владимира Путина постепенно повторно открывает для себя силу и влияние различных идей
'О чем думает Россия?'
В западных СМИ российская полемика обычно представляется как спор между апологетами режима и его либеральными критиками. Но под этим кроется гораздо более сложная реальность. Общность взглядов, разделяемая поколением Путина, это не либеральный прозелитизм и не ностальгия по сталинизму, а совокупный опыт 'двадцатилетнего кризиса', продолжавшегося с последних лет перестройки, и экзистенциального кризиса, проявившегося в результате неожиданной независимости, полученной Российской Федерацией в 1991 году.
Их мировоззрение сформировано тем, что они считают двойным провалом - провалом и советского авторитаризма и анархической версии демократии времен Бориса Ельцина.
Путинский консенсус
Глава НКО 'Свободная Россия' Модест Колеров раскрывает секрет путинского успеха, обращая внимание на тот факт, что он является первым российским лидером, воплощающим в себе и безопасность и общественный консенсус - он не только восстановил власть государства после его фактического коллапса в 1990-х, но и, предположительно, приструнил олигархов.
На ранних стадиях мирового экономического кризиса многие на Западе предсказывали, что по мере падения нефтяных цен, российские сторонники модернизации, такие как министр финансов Алексей Кудрин, будут стремиться помириться с Западом. Однако редактор журнала 'Эксперт' Валерий Фадеев утверждает, что кризис на самом деле усилил государственнические элементы путинского консенсуса, что позволило Кремлю консолидировать контроль над экономикой и подрезать крылья разным олигархам.
Многополярность или однополярность?
Одним из важнейших источников напряжения и неопределенности является тот факт, что на мировом уровне Россия выступает за сохранение статуса кво, но в Европе она является ревизионистским государством. Эссе Тимофея Бордачева, редактора Интернет-издания 'Русский журнал', показывает, что глобальная стратегия России направляется ее одержимостью различными моделями полярности.
После того, как старый двухполярный мир 'холодной войны' развалился в 1991 году, всеподчиняющей одержимостью России стала оппозиция однополярности США с помощью эффективной многополярности, в которой у всех полюсов есть достаточно ресурсов, чтобы сдерживать друг друга. Таким образом, Москва заинтересована в своем статусе только в том, как он соотносится с другими державами, в особенности с Соединенными Штатами. Поэтому дипломатия 'перезагрузки' может столкнуться с реальными проблемами. Если основной целью России является предотвращение однополярности, она на самом деле заинтересована в сильном Иране.
С точки зрения Москвы, мировой экономический кризис дает возможность реализовать некоторые из этих целей. Он повернет вспять процесс глобализации и усилит тенденцию к регионализации - отсюда и потеря российского интереса ко Всемирной торговой организации и борьба Москвы за признание постсоветского пространства как сферы ее 'привилегированных интересов'. Россия также ожидает, что кризис ускорит ослабление влияния Вашингтона и мировой важности ЕС.
Евросоюзу удастся разработать эффективный подход к Москве только в том случае, если его стратеги вновь откроют для себя интерес ко внутренней российской полемике
Эндрю Уилсон является старшим специалистом по стратегии Европейского совета по международным отношениям и со-издателем сборника "О чем думает Россия?"
http://inosmi.ru/translation/253244.html
По словам Стенли Маккристала (Stanley A. McChrystal), командующего силами США и НАТО в Афганистане, «Ситуация [там] серьезная, но УСПЕХ ДОСТИЖИМ и требует пересмотра стратегии реализации, решимости в выполнении взятых на себя обязательств и повышения согласованности усилий». 
