не ищи, говорит, подвох, здесь подвоха нет.

видишь я тут, под боком и не одет.

видишь, пьем вино, болтаем, строим планы и ходим рука в руке.

не ищи подвох. мы оба стоим в реке

по пояс. между нами вода. 

передача токов, чувств, слов, немыслимых обещаний.

ты еще боишься, но уже тянешься, как провода

с пятиэтажки к крышам высотных зданий. 

 

как собака которую били и вдруг погладили.

надо же как бывает. приоткрываешь глаз,

переплетаешь пальцы и хочешь чтоб так и оставили,

словно влюбляешься в первый раз.

 

и вот мягкое тело, свернувшись ночью комочком, 

безмятежно ему отдает всю свою светимость,

а тебе за это «знаешь, давай-ка на этом закончим, 

все равно ничего бы не получилось». 

 

и внутри обрывается та вольфрамовая нить. 

как потрескивает лампочка перед тем как сгореть.

так хотелось просто продолжить с ним жить и светить,

а не умереть…

 

вспоминаешь детально: и где же я не смогла?

и просто за что на меня сейчас все это свалилось?

я же верила, мы в реке, нас несет вода,

где я тогда оступилась?

 

ты же сам из меня вытащил этот свет,

Читать далее...

Порой мне кажется, что кроме тебя больше никого нет. Никого, кто знает меня такой, принимает меня такой. Никого, кого я могла бы любить для себя.  Сколько лет и сколько людей еще это все будет продолжаться. Если вдуматься в цифры, то мы бы могли прожить уже целую жизнь. вырастить парочку детей, обзавестись ипотекой, психотерапевтами и чем там еще положено? 

Порой мне кажется, что это никогда не закончится. Любые попытки абстрагироваться будут неминуемо возвращать в прошлое. Будут неминуемо вызывать тебя из памяти/ телефона/ инстаграма. Будут искать возможности поговорить на одном языке. Так плохо без этого. Так сложно, знаешь, с людьми всегда сложно, и я все пытаюсь под них подстроиться, принять их нормальность и свою не. И потом просто перестаю слушать, потому что скучно. Потому что понятно все, и так и лень тратить на это время и оперативную память.

Помнишь Крым? Пленка, море, скала Сокол и кавказская пленница. И домик, который штормило в грозу... Лаванда, карьеры и очень острые камни при заходе в воду, холодную бирюзовую воду. Порой я вспоминаю перекрестки, которые мы проезжали, какое было освещение, торопились мы или нет, куда мы ехали и зачем. Мы с тобой все время куда-то ехали. Мне было хорошо, несмотря на всякие но. Я любила ехать "все-равно-куда".  

Знаешь, пожалуй самое странное, что поездки перестали так радовать, как раньше. Я никуда уже не могу в них сбежать. Забираясь на очередную гору, думаю о том, что тут ты бы точно отщелкал панораму, а я бы злилась, потому что она бессмысленна. Так ты и не усвоил правило третей... Приезжая в новый город, почему-то думаю понравилось ли тебе бы тут или нет, где бы мы пили вино и чем бы ты опять меня раздражал. Прошло столько времени, а я не могу никак это пережить. Вроде все нормально, я постоянно занята, и кто-то есть рядом, и нет времени на всякую размазню, а потом она вдруг вечером раз - и случается. Такое ощущение, что меня лишили возможности говорить на родном языке. Вроде бы все понятно, но нет этой легкости передачи информации, когда можно сказать часть фразы и не договорив уже знать, что меня поймут. Мы так мало с тобой говорили. Мы стали такими другими теперь. Сколько в нас осталось того, что было?

Я конечно больше придумываю себе все это. Надеюсь, что когда-то еще случится такое же в моей жизни, я ж оптимист. Прочитала запись пятилетней давности, а там все то же самое. Ну и кто тут бледнолицый? Когда у меня хватит мужества наконец-то принять безвозвратность времени, я смогу, наверное, успокоиться. Ведь ни мне, ни тебе уже не будет снова 25, и я отлично понимаю это, но сердцем принять не могу.  А быть повзрослевшими нами у нас как-то плохо получалось. 

Прости им, ибо не ведают, что творят. 

Во мне нет ничего первоначального. Я — совместное усилие всех тех, кого я когда-то знал.

Спустя столько времени до меня дошло. И смысл всех фраз, и причины именно этих фраз. И то что очень страшные вещи можно говорить вот так просто, не понимая, насколько это тяжело слышать. Просто тогда я не понимала, как так можно, а теперь понимаю. К сожалению. Хотела бы я остаться в блаженном неведении. Принятие любви не есть любовь, как и позволение себя любить, это всего лишь снисходительность. А где-то рядом бродит и индифферентность — худшее, что может случиться. Можно бить тарелки, материться, бросать трубки, бросаться в объятья, совершать идиотические безумства, но если тебе все равно, то ты умер. Не как человек, конечно. Но как любящий человек. Можно любить до смелости и безрассудства, до полной потери логики, до навязчивого желания быть постоянно рядом. Наверное, эта любовь душит того, кого так любят. Бывает ли чтоб так любили друг друга или это всегда однобоко? 

Самый главный вопрос, который меня мучил несколько лет "как можно не написать, не позвонить любимому человеку за день хотя бы раз, или уж хотя бы раз в три дня?" вдруг получил ответ. Очень легко. Ты даже не задумываешь об этом. Просто нечего сказать кроме как "у меня все ок". Нечего или не хочется больше ничего говорить? Скорее не хочется. Это кажется совершенно бессмысленным занятием, тратой времени, которое можно провести весело, которое можно прожить, не отвлекаясь на того, кого рядом все равно нет. Иногда доходит до злости, мол ну какая тебе разница? Я ж отдыхаю/ гуляю/ танцую/ пью с друзьями, а ты мне мешаешь своим нытьем "почему ты не писала целых 4 дня?". Как это подленько с моей стороны... Как все это зря. Сколько раз за это время я сказала "ну посмотрим..." или "не знаю" или "ну можно". Накапливается чувство вины за то, что не можешь дать человеку больше, что не можешь каждый день ему писать и говорить что-то большее, чем "у меня все ок. а у тебя?", что нет от тебя отдачи никакой. Как сломанный радиоприемник, принимаю радиоволны, но звуков не издаю. Как жить-то с этим? Я говорю что-то хорошее, ставлю для себя галочки, типа молодец я, сегодня сказала то-то и то-то, сделала так-то, а не как мне хотелось, хвалю себя за скудные попытки радости и внимания и презираю за то, что это все мотивированно своими же словами "ну ты же должна". Не мне так хочется, а я так должна. Кому должна?.. 

Катаешь себя в кулаке как шары бао дин, перетираешь, шлифуешь, и все равно гребанная стена. Утыкаешься в одно и тоже в самой себе уже на этот раз. "У меня все ок" и дальше молчание. Я конечно же справлюсь, потому что я все могу. Хотя нет, не справлюсь. Потому что не могу. Не хочу так рано эмоционально умирать. Потому что не могу смириться с тем, что все просто хорошо. Да и хорошо ли на самом-то деле? Я пытаюсь исправить себя, проапгрейдить до нужного уровня забвения. А когда остаюсь одна, на меня нападает осознание того, что раз было иначе, значит должно же быть иначе. Что я могу отдавать намного больше, чем принимать. Не выходящая энергия идет на саморазрушение и только. Почему-то она не преобразовывается в то самое, правильное, чувство, которое, я думала, все это принесет. 

И я поняла, что у меня с памятью, когда я забываю говорила я ему это или нет, или что я ему ответила и что он мне сказал. Просто это отфильтровывается, как ненужная и не особо важная информация. А он вот помнит все. Как это знакомо, только наоборот. 

Я так жду, что когда-нибудь ты приедешь и заберешь меня отсюда. И не придется больше себя обманывать и говорить, что все ок.

Иногда больше всего на свете мне хочется только того, чтобы мои сны сбывались. Подсознание там всегда одерживает победу над логикой сознания, и я делаю только то, что хочется. Вырываюсь из всех рамок, и у всех все становится хорошо. И я становлюсь свободной.

Люди могут вытирать ложки,перед тем как убрать их в ящик, а могут не вытирать. Могут опаздывать на 5 или 15 минут, а могут приходить вовремя. В зависимости от привычек. И все зависит от совести, и ложки и пунктуальность.

Если мокрые ложки класть в деревянный ящик, рано или поздно он покроется изнутри грибком, ложки рано или поздно потускнеют и окислятся, а еще на них будут постоянные пятна немытости. Да и дело в общем-то не в ложках, а в том, что в некоторых это бы нравилось, а в некоторых это раздражает. И не важно что ложки разные, важно что люди не одинаковые.

И еще, как уберечься от чужой инфантильности и самоощущения на 40 лет, перестать решать что-либо, пустить все на самотек и перестать разгадывать кроссворды последствий... риторика. хоть сама с собой побеседую.

Философия бессильна, ибо упирается в материальность провинциальных шор. Убеждение и аргументация бессильны, ибо упираются в самоуверенность.

Еще полгода, еще немножко.

На одной выставке встретилась с бывшим преподавателем, протрепались с ним часа 1,5. Общо обо всем, от систематизации пространства и 3d моделирования искусства до стереотипности восприятия прекрасного. Хорошо то как стало. Так не хватает диалогизирования.

Читаю письма Ремарка к Марлен Дитрих. Монолог. Такой прекрасный монолог с адресами и датами. Наверное все это умерло вместе с войной, весь этот депрессивно-романтический реализм с его безполумерной любовью. И понимаю, что бесчеловечно влезать в личную переписку, даже после смерти, ибо это своего рода таинство. Но как повезло Марлен, хотя бы в этом.

Прошло так много времени, а сны все снятся, постоянно напоминая. И там все так хорошо, что просыпаешься, и день уже неудачно начался. Потому что там очень хорошо, а тут тоже в общем-то ничего, но...

Подсознание плотно держит оборону и не впускает ничего логичного в область своей компетенции. Ну честно, ведь глупость же: задаешь сознательно себе вопрос — отвечаешь, все логически сходится. А потом засыпаешь, утром, просыпаешься и думаешь, ведь на словах все сошлось. Почему же не сходится в голове? Все же есть, а на душе неспокойно.

Почему все непонятности, заползающие нам в голову, называют непременно какими-то мерзкими насекомыми, тараканы там или червь сомнений? У меня может целый слон сомнений давно живет в голове. И заговор затевает с моими тараканами.

Уж придумали б там они что-нибудь. Что-нибудь хорошее.

Есть вещи, о которых стоит молчать.

9 мая бабушка вскользь коснулась истории своих родителей. Я не знала ничего о них. На мой вопрос "Почему вы не говорили об этом раньше?" был дан вполне резкий ответ "А зачем об этом говорить и вспоминать?".

В каждой семье есть свои скелеты в шкафу. И если бы бабушка рассказала мне только часть истории своей жизни, я бы заинтересовалась этим только с исторической точки зрения, а не с человеческой, как следовало бы.
Но к сожалению, бабушка вспомнила и то, о чем молчали две семьи более 26 лет.

Есть вещи о которых стоит молчать, если уже молчание сохранялось так долго.

Есть вещи, которые не следует знать, хотя бы ради того, чтобы спокойно спать.

Ты не знаешь, и спокойно живешь. А потом это спокойствие нарушается знанием, и ты не знаешь что с ним делать. Создать ли видимость незнания, сослаться на и поверить в старческий маразм бабушки, или забыть, как будто и не было ничего сказано.
Или просто случайно, в один солнечный день победы, величайшей победы и величайшей трагедии, взять и пересмотреть свою жизнь и жизнь семьи.

Я знала это, я давно чувствовала, где-то нутром, когда-то во взглядах и фразах брошенных как бы случайно. И я никогда об этом не знала. Понимаю, что мне теперь жить с этим знанием и молчать о нем для тех, кому больше всего хотелось бы о нем рассказать.
Я поняла, почему бабушка молчит. Не рассказывает истории про войну. Не рассказывает о своей семье.
Есть просто вещи о которых лучше молчать. Чтобы боль знания не передавалась из поколения в поколение. Просто чтобы жизнь не была настолько связана со смертью.

маленькая трагедия/счастье двух людей и большое счастье/трагедия двух стран. как все запоздало.
как страшно безвозвратно все запоздало.

Плохо сплю уже вторую неделю, пребывая в состоянии страха и нежелания что-либо делать.
В голове вертятся два слова из кошмаров: "никогда больше".
В них абсолютное ничто и пустота. Так, наверное, и выглядят черные дыры. Отрицание существования.

Хочется верить, что это погода, магнитные бури и серое небо. Что это метро и давка. Что это все CO2 и какой-нибудь C2H5OH. Что это боязнь времени и слов "никогда больше".

Ну! ты же себе обещала: никогда больше не! А сидишь и вянешь, подгнивают корни, опадают листья.
Хуже чем осень — зима.

А вдруг действительно наступит такой момент, когда нельзя будет больше положить ей голову на колени. Когда она не будет больше гладить тебя по голове, что-то приговаривая. Когда никогда больше ее не будет рядом.

Когда уйдут все, кого любила, когда останешься одна. Когда поймешь, что никогда больше не будешь впустую тратить время, когда его можно провести с любимыми. Когда будет поздно для всего. Когда вокруг образуется черная дыра, и ты погрязнешь во времени. Так непростительно глупо.
Непростительно... и глупо.

Вот такая херня, мой друг,
Я панически одинока. У меня в общем кроме бога,
есть только одна дорога
(да и та под запретом, ибо лежит на юг).

Так уж вышло,что всех моих,
Дорогих и любимых самых
Уносили в железных венах, оставляя открытые раны,
Через страны.

Так совпало,что кроме тех,
кто когда-то со мной на ты пил вино и курил гашиш
Больше некого ждать из тьмы.
Больше не к кому: "поздно так, ты чего не спишь?"..

Получилось так, что в другой стране,
Прижимаясь к холодным опорам навесов и крыш
На вокзалах,
Я вспоминаю каждый наш взгляд, каждое как ты молчишь.
Как садишься в плацкарт, нервно куришь, маешься, режешь взглядом поля и, конечно, отвратно спишь...

Вот такая херня, мой друг.
Тереблю посиневшими пальцами чистый лист.
Я-то думала, что дорога мне откроет Бога,
а она, видишь ли, атеист...

Сидим, пьем кофе, вино, текилу.
Разговариваем о делах. Обсуждаем, зарисовываем.
Мне бы только чтоб не трясся карандаш. Чтобы нервно не заламывались пальцы. Чтобы не теребились салфетки, и не было нелепой улыбки на лице. Все-таки дела — дело серьезное.

Изучаю лицо, чтобы понять, как упадет свет (конечно же не для этого).
Еще один саркастический выпад, и я окончательно потеряю дар логически построенной речи и буду молча хватать воздух.
И не может быть,чтоб в этом дне было всего 24 часа, чтобы обсуждение Дел когда-то заканчивалось.

Это прекрасный способ потравить себя, помахать перед собой красной тряпкой или, как в том психологическом эксперименте с детьми, положить перед собой зефир и не есть его. Только тут не будет второго зефира через 15 минут... И ты заведомо это знаешь.

Он — еще один верный способ остро чуять себя живой. Подопытным кроликом, обреченным на успешное прохождение теста. Быть несогласной с реальностью и полностью, всецело принимать ее.

Мои любимые противоречия, мне вас так не хватало.

Открываю окошко диалога. Закрываю окошка диалога.
Открываю окошко диалога. Закрываю окошка диалога....Открываю.... Ну все в общем-то понятно. Понятно,что я ничего в нем не напишу.

я — жизнь.
я жива, я иду вперед. я мыслю.
я обыкновенна, стереотипна и сера, как и все вокруг. я — хамелеон. и мои ожидания совпадают с моей реальностью.
я в сотый раз открываю и закрываю окна.
мне не хочется портить тебе вечер. и не хочется ничего ворошить.

солнце через жалюзи проскальзывает в комнату. вытираю пыль с книжных полок, а она кружится и переливается в оранжевых лучах. прекрасно... ворошить прошлое прекрасно, главное, чтоб его в это время освещали солнечные лучи.

одной комедианткой в начале 20 века была точно подмечена особенность женского противоречия: "мне никогда не нравились мужчины, в которых я была влюблена, и я никогда не была влюблена в мужчин, которые мне нравились".

так тяжело.
черт...
Открываю окошко диалога. Закрываю окошка диалога....

Нет, ты даже не думай, ты даже о нем не мечтай!
Не тебе этой выточенности касаться!
Хочется так,что снится аж через край,
Пережрать бы таблеток да больше не просыпаться.

Это фото наполнено лакмусом изнутри:
Очень тонкие пальцы и мягкие синие тени...
Не мечтай ни о чем! Слышишь! мысли о нем сотри!
И все прошлые и будущие сомненья.

Т.3 гл. 2 часть 2
...

Он рассмеялся:
— Не надо смотреть на меня так, будто я сплошная рана, до которой страшно дотронуться.
— Франциско, я причинила тебе столько боли…
— Нет! Никакой боли ты мне не причинила. И он тоже. Не говори так. Сейчас больно ему, но мы его спасем, и он тоже окажется здесь, здесь его место, и он все узнает и тоже сможет над всем этим посмеяться. Дэгни, я не думал, что ты будешь ждать, не надеялся, я знал, на что шел, чего мог ожидать, и если кто-то должен быть у тебя, я рад, что им оказался он.
Она закрыла глаза и сжала губы, чтобы не застонать.
— Дорогая, не надо! Разве ты не видишь, что я смирился?
Но ведь это не он, думала Дэгни, совсем не он, и я не могу открыть правду, потому что тот человек, возможно, никогда не узнает правды от меня, никогда не станет моим.
— Франциско, я действительно любила тебя, — сказала она и замерла, поразившись, так как совсем не собиралась этого говорить, и одновременно — тому, что употребила прошедшее время.
— Но ты любишь меня, — спокойно улыбаясь, сказал он. — Ты все еще любишь меня, даже если существует только одна форма, в которой выражается твоя любовь ко мне, она останется, ты всегда будешь ее чувствовать, хотя и не уступишь больше этой любви. Я остался таким же, и ты всегда будешь это знать и так же отзываться на меня, даже если другой мужчина будет вызывать в твоем сердце больший отклик. Но как бы ты ни относилась к нему, это не изменит твоего отношения ко мне, твоего чувства, и это не будет предательством, потому что корень у чувства один, одна и та же плата за одни и те же ценности. И что бы ни случилось в будущем, мы останемся друг для друга такими же, как прежде, потому что ты всегда будешь любить меня.
— Франциско, — прошептала она, — так ты знаешь об этом?
— Конечно. Разве тебе непонятно? Дэгни, счастье едино во всех формах, всякое желание движимо одной силой — любовью к единственной ценности, к высочайшему потенциалу всей нашей жизни, и каждый наш успех — выражение этой любви. И все наши достижения свидетельства тому. Взгляни вокруг. Видишь, как много открыто нам здесь, на свободной земле. Как много я могу сделать, испытать, достигнуть здесь! И все это — часть того, чем являешься для меня ты, так же, как я часть этого для тебя. И если я увижу, что ты с восхищением рассматриваешь новую медеплавильню, которую я построил, это будет другой формой того, что я испытывал, лежа с тобой в постели. Буду ли я желать тебя? Буду отчаянно. Буду ли я завидовать другому счастливцу? Конечно. Но какое это имеет значение? Уже так много просто видеть тебя здесь, любить тебя и жить.

И не важно сколько пройдет лет, 2,4,10, 20, мы останемся теми, кого смогли сохранить.
Лирика на бумаге, в электронных дневниках и разных сохраненных вордовских файлах. В нацарапанных на бумаге в клетку словах, или на бумаге в линейку...или в тетради с такими безграничными полями, что хочется в них уйти и никогда не возвращаться. Это все лирика, это слова. Это не действия.
Почему ты не веришь в Бога? Ведь говорят,что Бог есть, даже написано много где о его существовании. Почему я должна верить на слово? Господи, я стала атеистом.
На безусловную веру способны фанатики.
и мне нужно время,чтобы ты объяснил себе и мне все причины почему я могу верить. Главное себе. И не важно будет это 2 года, 4, 10 или двадцать.

Когда я уходила, там скидывали жесть с крыши. и она падала именно с таким звуком, который был у меня внутри.

Если слезы освобождают организм от соли, то, надеюсь, я избавила его за всё прошедшее и впрок.

Если что-то суждено, оно обязательно случится. Если решение принято, то оно правильно на момент принятия. Что будет с ним дальше - не может предсказать никто. Если к нему пришлось прийти, значит к нему надо было прийти.

Это был твой самый мужественный поступок за все наше время.

Все будет хорошо.