"...С этих кораллов началось прощание. Эти кораллы уже сами были - прощание. Не дарите любимым слишком прекрасного, потому что рука подавшая и рука принявшая неминуемо расстанутся, как уже расстались - в самом жесте и дара и принятия, жесте разъединяющем, а не сводящем: рук пустых - одних и полных других - рук. Неминуемо расстанутся, и в щель, образуемую самим жестом дара и взятия, взойдет все пространство.
Из руки в руку - разлуку передаете, льете такими кораллами! 
Ведь мы такие "кораллы" дарим - вместо себя, от невозможности подарить - себя, в возмещение за себя, которых мы этими кораллами у другого - отбираем." 

"Повесть о Сонечке"

"...22 июля 1997 года. Моя дорогая Кэтрин! Я как всегда скучаю по тебе, моя милая, но сегодня было особенно трудно, потому что океан пел мне песню, и эта песня была о тебе. Сейчас, когда я пишу это письмо, мне кажется, что ты рядом со мной, и я даже чувствую запах полевых цветов, который всякий раз напоминает мне о тебе. Но в эти минуты он не радует меня, как обычно. Ты приходишь ко мне все реже, и иногда я чувствую, что главная часть моего существа медленно исчезает.

Правда, я пытаюсь сопротивляться. По ночам, оставаясь наедине с собой, я обращаюсь к тебе, и когда боль становится невыносимой, ты откликаешься на мой зов. Прошлой ночью во сне я видел тебя на пирсе Райтсвилльского пляжа – ветер треплет твои волосы, в глазах отражается заходящее солнце. Я думаю о том, как ты красива и что я ещё не видел никого красивее тебя. Я начинаю медленно приближаться к тебе, и когда ты наконец поворачиваешься ко мне, я замечаю, что другие люди тоже наблюдают за тобой. "Ты знаешь эту девушку?" – спрашивают они меня завистливым шепотом. Ты улыбаешься мне, и я говорю им правду: "Лучше, чем свое собственное сердце".

Я останавливаюсь, приблизившись к тебе, и заключаю тебя в объятия. Я так ждал этого момента. Это то, ради чего я живу, и когда ты обнимаешь меня в ответ, я полностью отдаюсь этому чувству, и на меня нисходит умиротворение.
Я нежно дотрагиваюсь до твоей щеки, и ты откидываешь голову и закрываешь глаза. У меня жесткие руки, а твоя кожа такая нежная – я боюсь, что ты отпрянешь, но ты, конечно, этого не делаешь. Ты никогда не отталкивала меня, и в такие минуты я знаю, зачем я живу.

Я пришел в этот мир, чтобы любить тебя, держать в своих объятиях, защищать. Я здесь, потому что другого места для меня нет. Но потом, как всегда, вокруг нас начинает сгущаться туман. Сначала он появляется далеко, на горизонте, но по мере того, как он приближается, мне становится страшно. Он медленно наползает, закрывая нас от окружающего мира, как будто хочет отрезать нам путь к отступлению. Словно плотное одеяло, он заслоняет все вокруг, и мы остаемся только вдвоем в пелене тумана.

Я чувствую, как у меня сжимается горло и глаза наполняются слезами, потому что знаю: сейчас тебе придется уйти. Меня будет долго преследовать взгляд, который ты бросаешь мне на прощание. Я чувствую твою печаль, и свое одиночество, и боль в своём сердце, которая утихла лишь на время, чтобы стать ещё сильнее, когда ты разомкнёшь руки, обнимающие меня. И ты размыкаешь их и отступаешь в туман, потому что там теперь твой мир. Мне очень хочется уйти вместе с тобой, но ты в ответ лишь качаешь головой, и мы оба знаем, что это невозможно.

У меня разрывается сердце, когда твой образ медленно растворяется в воздухе. Я стараюсь запомнить малейшие подробности этой минуты, но скоро, как всегда слишком скоро, твой образ исчезает, туман уползает обратно, а я стою на пирсе один, и мне безразлично, что люди видят, как я роняю голову на руки и рыдаю, рыдаю, рыдаю…
Гаррет".

"Послание в бутылке" (перевод с английского Галины Весниной)

[700x525]

ты любила испанские танцы и французские булки,
мою бледную кожу, глаза цвета леса,
мой легкий акцент и едва уловимый
запах парфюма на пульсе. без света
ночами заниматься любовью. дышала
мне в шею. засосы на теле. и сладость.
ты ходила пешком, ты красиво шагала
по улицам – и это самая малость
из того, что дарила мне. испанские танцы.
кофе с корицей и французские булки.
жадно и звучно мне в шею дышала,
возвращаясь с работы или просто с прогулки.
я любил тебя, девочка, нещадно и страстно.
покупал тебе небо, когда очень хотелось.
танцевал неумело испанские танцы.
варил тебе кофе я каждое утро…

............

...я помню тебя до сих пор….

© Анна Морган

Ссылка

Она любила шпильки и кино.
Могла быть сахаром и горьким шоколадом.
Пила слова, как терпкое вино,
Не пледом укрывалась – звездопадом.

Ей нравилось быть нежной и смешной,
Доверчиво к плечу чужому жаться,
Быть слабой птицей, ветреной волной,
Не помнить. Уходить…. И возвращаться.

Она хотела… быть сама собой:
Доверчивой, как девочка из сказки.
Забыть, что мир – жестокий и глухой,
Стекло разбить – и выбросить все маски .

Когда в Москву привезли «Сикстинскую мадонну», все ходили на неё смотреть. Фаина Георгиевна услышала разговор двух чиновников из Министерства культуры. Один утверждал, что картина не произвела на него впечатления. Раневская заметила:

- Эта дама в течение стольких веков на таких людей производила впечатление, что теперь она сама вправе выбирать, на кого ей производить впечатление, а на кого нет!

[300x42]

Быть всем по вкусу как-то неприлично...

[700x560]

«...Одиночество - вечный рефрен жизни. Оно не хуже и не лучше, чем многое другое. О нем лишь чересчур много говорят. Человек одинок всегда и никогда. Вдруг где-то в мглистой дымке зазвучала скрипка. Загородный ресторан на зеленых холмах Будапешта. Удушливый аромат каштанов. Вечер. И, - юные совы, примостившиеся на плечах, - мечты с глазами, светлеющими в сумерках. Ночь, которая никак не может стать ночью. Час, когда все женщины красивы. Вечер, как огромная бабочка, распластал свои коричневые крылья...»

Я хочу подарить тебе джаз, когда мягкие звуки струн разбудят глубину покоя в твоих глазах.

Мне очень нравится, как сквозь их голубое зеркало ты смотришь на меня, и удивление скользит по шёлку твоего платья.

Вот янтарь виски коснулся твоих губ, я чувствую на кончиках пальцев их дрожание, мне показалось, что контрабас разбудил в них страсть.

Но всё же должен признать – твоё волнение тому виной, твои запястья уронят взгляд в сторону, и похитят возможность заглянуть в твои глаза.

Слышишь – это саксофон, он пытается порвать наши сомнения, но я спрятался в дым своей сигареты, и уже не знаю, решусь ли сказать. Ритм ровняет наш пульс, ласковой волной твоя улыбка новым аккордом подняла в темнеющую прохладу летнего вечера.

Жаль, что не звучит мой голос. Ах, как красив, и ведь поёт о том, что я хочу тебе сказать. Это важнее меня, и, наверное, наших жизней. Я слышу, как тот голос очаровывает тебя, безжалостно крадёт, лишая нас друг друга. Я ревную, видя как джаз растворяется в твоих волосах, пропадает, сливаясь с музыкой твоего сердца.

Я кричу, болью уносит последний страх и смущение. Я собираюсь, смотрю тебе в глаза, я знаю, что не смогу этого сделать, никогда не смогу.

- Дорогая, хочешь, я подарю тебе джаз. Я так хочу, чтобы он пропал в твоих волосах.

Ты хочешь подарить мне джаз.

Ты включаешь свой Hi-Fi и комнату поглощают звуки.

Мне хорошо с ними, но твоё волнение мешает моему хорошо с тобой.

Я чувствую как ты чувствуешь меня. Мягкий перебор гитарных струн сплетает в наших сердцах вечер.

Я исчезаю в лучах заката и зову тебя с собой. Но ты что-то очень хочешь.

Мне это не понятно, ведь всё уже случилось – мы вместе, клавиши рояля пробегают по нотам любви, я улыбаюсь тебе.

Слегка раздражает твоя напряжённость, и я прячусь в смущение, чтобы не огорчать тебя.

Я утопаю в звуках, саксофон куда-то уносит меня.

Ты всё ещё что-то пытаешься сказать мне, но я слушаю другой голос, который ничего не хочет, который просто дарит нам очарование этого вечера.

Подари мне вместо слов... Нет, ничего не дари, мне не нужен твой джаз, мне не нужна я, мне не нужен ты.

Давай рассыпем лепестками все подарки, и останутся только МЫ.

Ты сказал, что хочешь подарить мне джаз и заплести его в мои волосы.

Хорошо, пусть так и будет. Может быть после этого ты наконец мне подаришь любовь.

© А. Светлов.

Слушайте Вечерний блюз больших городов — Яндекс.Музыка на Яндекс.Музыке