в конце концов, я предупреждал тебя, что я - конченый.

решил отвлечься от страданий, съел бутерброд.
мы также несём потери в три засохших пряника (один съеден наполовину мной в глупой надежде, что пряник остался съедобен).
всё, можно страдать дальше. не отвлекайся, чувак, страдай качественно с надрывом.

ох уж мне эти общепринятые нормы. просто удар в спину, честное слово.
я просто хочу проснуться в параллельном мире, где у нас нет разногласий на такую болезненную тему.

новостная лента настойчиво выдаёт мне: умерла самая уродливая собака в мире.
но я настолько бесчувственный, что мне насрать. браузер чувствует сие и начинает глючить, желая упрекнуть меня в чёрствости.
извини, дружок, у меня тут идут по пизде отношения с прекрасным человеком, а ты мне про уродливую собаку.
даже если бы за окном падали бомбы, я бы ни за что не отвлёкся от собственных пиздостраданий.

быть может, вся проблема заключается в том, что на самом деле я не хочу быть счастливым.
быть может, больше всего на свете я желал, чтобы произошло нечто плохое, поломка, разлад в нашей машине "человек - человек".
и вот - поздравляю, холден. случилось. навернулось. произошло.
я с таким упоением погрузился в ледяную пустоту чувства непоправимой потери, что смотрю на себя во стороны и спрашиваю себя:
быть может, ты всё время только этого и хотел? чтобы всё было плохо? чтобы тебе стало плохо? чтобы ты рыдал в курилке, стеснялся говорить с людьми, чтобы болела голова от алкоголя и осознания беспомощности?
быть может, это именно то, чего ты так желал?
упасть с большой высоты в высохший бассейн и сломать себе позвоночник. быть раздавленным железобетонной плитой противоречий. молиться полупридуманным богам, лёжа без сна вторые сутки. страдать. страдать. мучиться. ты же так любишь страдать, холден. так любишь корчить из себя мученика. ах, я такой несчастный нынче. все смотрите, как я плачу, не отворачивайтесь, суки.
ну вот да. ты своего добился. я не знаю, что делать. ты не знаешь, что делать.
но если ты просрёшь эти отношения, это будет означать, что ты просто неспособен быть не один.
и тогда сможешь упиваться страданиями до конца своей серой идиотской жизни придурка.
я всё сказал себе, все свободны.

у тебя - день рождения, у меня - выпал снег.

моё бедное загнанное сердце.

поезд - сегодня ночью.
невыносимо страшно.

никогда ещё не ощущал себя таким настоящим.

с тех пор, как встретил тебя, я перестал бояться времени.

я не хочу обратно.

вчера напился с незнакомым человеком, вчера я <...>, поэтому - тяжёлоё чувство вины, словно я таскаю в животе камни. вчера мы снова говорили. ты считаешь, сколько было разговоров, я - сколько дней между между разговорами. всё-таки забавно, что пианист глен гульд любил общаться по телефону, это был его способ держать людей на расстоянии, видишь, мир держит нас на расстоянии друг от друга, поэтому я пью с незнакомыми людьми, а потом раз - центр города, чужие объятия, собор, который прячет в себе иконы со строгими чужими богами. когда чужие боги смотрят на меня с икон, мне становится страшно. мне страшно, в этом всё дело, почему ты так далеко, ведь я влипаю во всякие истории, водка с вишнёвым соком - одно из самых плохих сочетаний, что я только встречал.
сегодня я взял билет в твой город, как мы и договаривались. тяжёлое чувство вины: так долго не мог заставить себя купить билет, потому что кажется: до восьмого ноября - куча времени, ты ещё передумаешь и не захочешь меня видеть много-много раз, а сегодня я наконец купил билет, потому что чувствую себя виноватым.

неужели я ничем не хуже всех этих людей?

черновики писем, недочитанные книги, не рассказанные истории.

я бы так хотел быть с тобой по-настоящему искренним.

хожу, словно оглушённый.
что я делаю вообще в этом городе, где у меня никого, по сути, нет?
я пытаюсь найти людей, пытаюсь притворяться своим. вчера попробовал сливочное пиво и узнал, что такое бейглы. оказалось, это вкусные штуки, правда.
я видел реку, реку-ящера, который прячет свою головы в складках бесконечной кожи. слова, слова, не стоит ждать от них больше, чем они могут сделать, но ведь они могут сделать невообразимо много, вопрос только в их порядке. может, сделать нечто безумное? пойти танцевать?
хожу, как оглушённый, занят тем, чтобы сохранить воспоминание.
хожу, словно оглушённый, всё кажется прекрасным, ничего не раздражает, я даже убираюсь и сам готовлю себе еду. к контрольной даже не притрагивался, ничуть не нервничаю по этому поводу, мне кажется, всё будет славно, но страшно представить себе, что всё будет, как прежде, если я пойму, что разговора не будет. поэтому убеждаю себя: разговор будет, должно быть продолжение, продолжения не может не быть! киты! сэлинджер! свитер! сказки. как же так, как же может всё вернуться? я не хочу, чтобы было по-прежнему.

я уверен, что боги прекрасного вместо со мной последние несколько дней смотрят моё воспоминание, словно цветной увлекательный фильм.
они видят: невообразимо прекрасный человек, чёрные волосы, большой нос, глаза, чёрные глаза, настолько чёрные, что не различить зрачков, мы внутри огромного города-монстра, город спроектирован безобразно, я не знаю для кого, видимо, для чудовищ, что живут под землёй, в канализационных трубах и не знают, что такое свет. боги прекрасного видели: уродливые многоэтажки с тысячами слепых окон-глаз, здание, поросшее травой, кафе, в котором можно выпить больше, чем ты хочешь и не остаться без денег на проезд. я вспоминаю названия книг, жесты, шум метро, запах худого человека, который одевается слишком легко, и потому - всё время болеет. я умоляю тебе: достань свитер с антресолей, я тоже хожу в свитере, правда, в красном, с белым маленьким драконом. я бы поселил тебя внутри кита. ты говоришь, что внутри кита слишком темно для того, чтобы не ослепнуть, но я обещаю тебе: если поселю тебе внутри существа, у которого сердце с размером с автомобиль (!), то проведу туда электричество, я не хочу, чтобы ты ослеп(ла). я вообще не хочу, чтобы кто-то ослеп. я хочу, чтобы боги прекрасного благоволили мне, я молю их о том, чтобы сбылось моё самое заветное желание, и лишь потом я упоминаю вслух имя того человека, всё потому что идея фикс всегда стоит выше невообразимо прекрасных людей, но я всё надеюсь, я всё надеюсь, что они посмотрят фильм столько же раз, сколько его посмотрю я, и всё-таки решат, что должно быть продолжение.
но у тебя даже имя тёплое.

песня.

представляете, сегодня я засыпал под электронщину, кто бы мог подумать, а.

я хочу, чтобы как раньше, чтобы не болеть постоянно.

мои дорогие подсознание, влияние социума и некие абстрактные инстинкты.
нам есть о чём с вами поговорить сегодня.
потому что вы очень, очень меня подводите.

три года обучения в вузе привели к тому, что я не знаю, чем зарабатывать себе на жизнь и при этом не подыхать от тоски.

мне страшно умирать.
и да, я в курсе, насколько это коряво звучит. но это самая точная форма, всё, что мне может предложить моя способность к вербализации невербализируемого.
не "я боюсь умереть", и не "мне страшно умереть", и не "страшно от мыслей о смерти", а
мне страшно умирать.
коряво, зато сколько искренности.

итак. подведём мифические итоги.
только ты свыкаешься с одиночеством, с невозможность разделения в принципе, только-только ты научился занимать себя, развлекать себя, как появляется какой-нибудь человек, который немного похож на шаблон Классного человека в твоём сознании, и всё сбивается, ломается, рушится. причины, по которым ты позволяешь себе быть слабым, быть уязвимым, меня мало волнуют. внимание: я снова говорю сам с собой, как будто я когда-то прекращал это делать. возможно, это инстинкты, возможно, это социальная осознанная изоляция, возможно, это тяга к разрушению, но факт остаётся фактом: одна часть тебя с радостным воплем кидается в старую иллюзию, другая смотрит на это с осуждением. обе части осознают фатальность порыва. обе части предвкушают опустошение, которое настигнет тебя, как только пройдёт немного времени. какого хера тогда? бесполезно спрашивать.