Девчёнки!!!!!!!!!!!!!!!Кто знает какая номер серия где Ленка,Степнов и дед стоят в Ленкиной квартире и видно как степнов касается руки Лены?

Что будет сегодня в серии!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!=))))))))))))))))

Лера и папа. Завтрак.
Он расстроенный, говорит, что всю ночь не спал из-за того, что случилось, говорит, что Леру спасла чистая случайность. Лера его успокаивает, говорит, что вынесла нечто положительное из того, что сучилось. Говорит, что кое в чём разобралась, кое что приобрела. Папа говорит, что ему нравиться её приобретение, что он довольно симпатичный.

Савченко и коллеги. С говорит, что предлагает отметить успех группы. Собраться в учительской. Б возмущается. ИИ и Каримова друг другу улыбаются. Б говорит, что не пойдёт на это предприятие. С говорит, что принесёт телек и они смотреть будут. Закуся за Петровной.
!!!ВМ заходит к Яне, он при параде, в таком деловом костюме. Опять приносит Яне цветы, опять благодарит её.Говорит, что выредился для вечеринки. говорит, сам второй день привыкает к костюму.рассказывает ей про встречу. Он говорит, что Марина хорошая девушка. Она:она тебе понравилась?Он:да я не знаю...Она: так, надо вобщем действовать, суёт ему цветы и отправляет к ней действовать. Он,уходя,: может ты и права...
!!!!!!!!!Ранетки и Степнов. Он радуется, они все стоят переживают, волнуются. Им всем не по себе!! Он их подбадривает. Лера:ВМ, куда вы такой красивый?ОН: что-то отшучивает, потом говорит, что опаздвывает на всттречу!!!!!
АААААААААААААААА,опишу потом!!! Извините!!!
Лена:интересно, а куда он? Лера: куда ж ещё! На свидание конечно!!!
На Лене лица не стало!!!!!!!!!!!!!!
!!!Лена подходит к Яне!!!

Спрашивает, куда ВМ пошёл, она:на свидание. Лен, тЕбЕ что не приятно!!!
Она Яне во всём призаналась!!!!!!!!!!!!!!
Лена сказала, что она не равнодушна к ВМ, но говорит, видимо опоздала, то, что он уже ушёл на свиданку!

Так, тут Петю током шарахнуло от какой-то установки!
Петю от телека током шарахнуло в учительской. Говорят его врачу надо показать.
Так, девочки инструменты грузят. Тут же ИИ, Коля,Стас ещё обещал им помочь.
Петя после электротравмы РЭП читать начал!!! Всё говорит РЭПОМ!!!
Мед сестра не может ни чем помочь,комедия.
Лена, какая она расстроенная!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Стас подбегает к лере и обнимает её. Я так понимаю у них всё оки.
О! Уже вечер. Девочки в Лужниках, готовятся к концерту. С ними Платоша и Стас. Они всё переживают. И радуются одновременно
Так, опять, реклама Нивея. Леночка расстроеная...
приходит Боб, говорит, что Ева сорвала голос и концерт вообще под вопросом, но говорит, что с нашей стороны должна быть полная готовность.

!!!Яна звонит Вите и говорит, что бы он из редакции (а он уже пости там) авозвращался срочно в школу!!!! Яна-
Что у неё есть для него новость, свидание отменяй!!!
Так, Ева со сломанным голосом, рассуждают, что дела
!!!!!!!Так ВМ и Яна. Она говорит, садись, начинает ему всё объясняй. Он нервничает. Она ему говорит, что его чувства обоюдные. Он говорит, учитель-ученица. Она говорит, что это только пол года.
Ой, ВМчик засиял!!!!!!!
Так мед сестра говорит, что подобное нужно лечить подобным!!!!Девочки тут Петя такие финты выделывает. Лида вёдра пустые на пол швырнула, и Петя пржний вернулся от страха.
так Сьтас и Коля стоят рассуждают, что брать, шампанское..... Ага выходит Вадим из какой-то комнаты. Мальчики говорят, что ему это не нравится, надо глаз с нео не спускать. Прибежал Матвейка.

Матвей и Коля пошли следить за режиссёром или Вадимом, я не разглядела, что там за злодей. А Стас в аптеку побежал.
лужники. Все пищат. Вышла Ева, извиняется, говорит, что не может сегодня петь!
Представляет Ранеток, говорит, что можете. если не устраивает сдавайте билеты в кассы. Поют Ангелы. В это время в учительской праздник, ВМ, если что там в учительской. Короче, Ранетки играют весь концерт. В учительской всеобщая радость!!!
Дед звонит Вере, говорит, что бы телек включила!
Так продюссер и Матвей,Коля. Цепляют друг друга. матвей интересуется у Коли, кто это. Он говорит, что потом объяснит. папа Леры, смотрит концерт на работе.
На концерте Чемпионы пошли. С толкает речь в учительской!
тут они чемпионы поют. Так ИИ и Каримова, говорят. что сейчас самое время сказать, а что не сказали.
Так режиссёр идёт, где-то за сценой, чтоит возле каки-то проводов, хочет микрофон вырубить. Так подлетают Матвей и Коля, но он успел какой-то шнур выдернуть. Коля побежал к Лагуткину, Матвей за ним рванул.
Коля подлетает, рассказывает ему всё. Они уходят туда.

Школа.ИИ встал. Блин, ВМ счастливый!!!
Говорит, что они с Каримовой решили создать ячейку общества, они решили пожениться. Все их поздравляют!!!

Агнесса смешно так танцевала под Ранеток

Вобщем, все счастливы, все кричат горько.
В то время, когда отключили микрофон, Лера как раз прекратила петь. А отключили микрофон только ей. Боб говорит, пускай сейчас кто-нить другой поёт, пускай поёт Женя.
Лера даёт занаками девочкам, что у неё микрофон отключился. Вобщем Женя начинает Наслаждайся петь.
Матвей таки догоняет Вадима, хотел побить его. Подходит охранник. Мальчики говорят. что это он хотел Читать далее...

Дай те пожалуйста кто нибудь ссылку на скачивание песен я уйду и опавшие листья.Плизззззззззззззззззззз!!!!!!!!!!!!!!!!

На крнцерте всё было круто!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!Это был настоящий рок-концерт.И Нюта очень даже хорошо играла на барабанах и пела!Когда им принесли бумажки с вопросами Лене достался вопрос-Будет ли Степнов со Светочкой?Она посмотрела потом сказала-С кем????Со Светочкой!?Показала в зал кулак со словами-Он будет со мной только со мной!!!!!!Есть со мной,пить со мной,спать со мной(тут она засмущалась и запнулась на слове спать!)Мне оооооооооооочччччччччччччччччееееееееееееееееееенннннннннннннньььььььььььььььь понравилось!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Я завтра иду на концер РАНЕТОК!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!УРААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Люди дайте ссылку на страничку Лены Третьяковой в контакте плизззззззззззззззззззззззззззз!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

5 часть


Спрятавшись от посторонних взглядов, они обернулись друг другу. Глаза у обоих блестели в свете луны. Оба молчали. Лена первой нарушила паузу:
- Виктор Михайлович Вы хотели мне что-то сказать или мне показалось? – она спросила мягко, даже ласково.
- Да – ответил он. Вернее хотел ответить, потому что голос куда-то пропал. От ее ласкового тона ему подумалось, что она обрадуется его признанию, и от этой мысли сердце заколотилось как бешеное. Он много раз прокручивал в голове этот разговор, но сейчас все слова вылетели у него из головы, и осталось только 4: Леночка, я люблю тебя. Но произнести их было неимоверно трудно.
Лена молча стояла и смотрела на своего учителя: Ну не молчи. Скажи хоть что-нибудь. Или ты позвал меня просто так?
- Вы хотели поздравить меня с окончанием школы?
Степнов только кивнул в ответ.
Лена лукаво улыбнулась – С сегодняшнего дня я больше не ученица. (Она хотела сказать «не Ваша», но язык не повернулся)
Физрук махнул рукой – будь, что будет – в который раз сказал он себе.
- Лена… Ты понимаешь… В общем… - он набрал в легкие побольше воздуха и быстро-быстро заговорил, не давая себе остановиться – я так больше не могу. И не хочу. Я измучился за эти 2 года. Я схожу с ума. Ни о чем и ни о ком я не могу думать, только о тебе. Мне нужна определенность. Нет, так нет. Но я хочу услышать ответ здесь и сейчас. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой каждую минуту. Касаться тебя, обнимать, гладить твои волосы, целовать губы. Если бы ты только позволила, я бы взял тебя на руки и никогда не отпустил.
Дыхание закончилось. Он замолчал, боясь взглянуть ей в глаза.
Сердце Лены ухнуло вниз, потом быстро подскочило, опять куда-то прыгнуло. Накатила уже знакомая жаркая волна. Захотелось кричать на весь мир от радости – Любит. Он меня любит. Мысли метались как сумасшедшие. Из этого сумбура она смогла выхватить только обрывок фразы
- Счастье, стой… - сказала Лена и кинулась с головой в сладкий омут.
Через какое-то время они очнулись в объятиях друг у друга, ощущая на губах привкус недавнего очень сладкого и очень долгого поцелуя. Такого долгожданного.
- Леночка, девочка моя, солнышко мое – говорил Степнов и осыпал поцелуями лицо и волосы любимой. Потом отстранился совсем чуть-чуть.
- Ты мне не ответила.
- Но ты не задавал вопросов – она лукаво склонила голову набок.
- Ленок, не издевайся надо мной. Я с таким трудом решился на этот разговор. Ты же прекрасно понимаешь, о чем я.
Лена засияла улыбкой и, наклонившись к самому уху Виктора, тихо-тихо произнесла только одно слово: «Люблю», быстро поцеловала его и уткнулась носом в шею.

Выложу сразу 2 части.
3 часть.

Так прошел сентябрь и октябрь и ноябрь. Ленка все больше убеждалась в мысли, что ее любовь взаимна. При виде Кулеминой лицо физрука расцветало. Он всегда ей улыбался - нежно и задумчиво. А если шел провожать домой (что он делал все чаще и чаще) то обязательно старался взять за руку. А Лена никогда не пыталась ее отнять. Так они и шли, разговаривая, смеясь и держась за руки, как влюбленные. "А мы и есть влюбленные - думала Лена - и никто не может нам этого запретить. И ничего предосудительного мы не делаем".
В декабре Ранетки получили приглашение на конкурс, который должен был состояться в феврале. Девочки чуть не прыгали от радости. Теперь все узнают, какие они талантливые. Репетиции теперь проходили каждый день. И каждый день Виктор Михайлович провожал Лену домой. Это стало настолько естественным, что даже Лера перестала над ними подтрунивать. Их любовь росла и крепла. Оба это чувствовали. Но не говорили об этом.
Один раз, провожая Лену домой, Степнов взял ее за руку и не отпускал до самого дома. Лена чувствовала тепло его руки и от этого тепло разливалось по всему телу.
- Лен, а как дед поживает?
- Спасибо, хорошо. Опять начал новый роман. Строчит как сумасшедший. Кстати, он спрашивал про Вас. Вы бы зашли как-нибудь, он будет рад. Почитал бы Вам отрывки.
- Обязательно выберу время и за…
Фраза оборвалась, послышались ругательства. Лена повернулась к Степнову – рядом никого не было. Она опустила глаза. Физрук лежал на земле, раскинув руки и ноги, в позе звезды. Лена с трудом удержалась от смеха.
- Виктор Михайлович Вы не ушиблись?
- Очень скользко.
Степнов с трудом поднялся, с помощью Лены сделал несколько шагов сильно хромая. Они находились уже рядом с Ленкиным подъездом.
- Считайте, что Вы уже выбрали время. – сказала Лена. Она положила его руку себе на плечо, и, поддерживая, повела учителя к себе домой.
- Ноге нужен покой – сказал Петр Никанорович, когда ему все объяснили. И не слушая возражений Виктора Михайловича, сам провел его в гостиную и уложил на диван. Велел Лене принести лед, а Степнову снять носки. Приложил лед к поврежденной ноге и сказал:
- Я так понимаю, что Вас дома никто не ждет? Значит, Вы переночуете у нас.
Виктора эти слова ошарашили. Он перевел взгляд на Лену. Она стояла в дверном проеме и загадочно улыбалась. Лично ей эта мысль с ночевкой Степнова очень понравилась. Осознание того, что ее любимый будет так близко от нее всю ночь, и что завтра она увидит его рано-рано утром, приятно волновало душу. Она принесла плед и укрыла Виктора Михайловича.
- Спасибо – пробормотал он. Она улыбнулась в ответ.
Пока дед читал Виктору главы из нового романа, она приготовила ужин и накрыла маленький журнальный столик в гостиной, чтобы физрук мог поесть, не вставая с дивана. Они втроем, совершенно по семейному, поужинали, обсуждая роман, Лена показала учителю фотографии братика, которые прислала мама и стала убирать со стола.
Помыв посуду, она пришла в гостиную. Мужчины смотрели новости по телевизору. Она забралась с ногами в кресло и сидела молча, просто радуясь этому замечательному вечеру. Чуть позже Виктор задремал, и Лена с дедом тихонько вышли из комнаты и тоже разошлись по своим комнатам спать.
Среди ночи Лена проснулась, ощущая какое-то приятное волнение. Она встала, осторожно заглянула к деду – он мирно посапывал во сне. Она осторожно прикрыла дверь в его комнату и направилась к гостиной. Заглянула – все тихо. Только собиралась отойти, как услышала шепот «Лена». Сердечко забилось. Ей было почему-то страшно шагнуть в комнату, и вместе с тем непреодолимая сила тянула ее к мужчине, лежавшему сейчас на диване. «Ну что с тобой, Кулемина, - подумала она, - это всего лишь твой учитель, который всегда относился к тебе хорошо». Она вздохнула поглубже и вошла.
- Почему Вы не спите Виктор Михайлович?
Степнов смотрел на Ленкин силуэт, вырисовывающийся в дверном проеме. Чем она его зацепила? Высокая, стройная. Да, но таких одинадцатикласниц у него было много, но только Кулемина запала ему в душу. От ее улыбки в сердце рождалась радость, а ее слезы вызывали желание обнять ее, отгородить от всего мира, защитить. Он влюбился, даже не осознавая этого. И долго бы еще не признавался себе, если бы не разборка, устроенная Борзовой. Но после нее он понял, что просто «втрескался по уши», как пацан.
- Виктор Михайлович? - Шепот Лены вывел его из задумчивости.
- Кулемина, что ты бродишь посреди ночи? Завтра рано вставать. – Любит - не любит, а расслабляться нельзя – может плохо кончиться. Пусть все идет, как есть. Она рядом, видятся они каждый день, а все остальные желания нужно отложить на потом. Не всегда же она будет несовершеннолетней его ученицей.
Новикова металась по гримерке, снося по пути со столиков всякие мелкие предметы: расчески, помаду, заколки. Остановилась она только когда уронила свои барабанные палочки. Подняла их и тут же закричала:
- Где опять Алехина??? Если она подведет нас сейчас я…я не знаю, что с ней сделаю.
-А не Читать далее...

2 часть.Последняя на сегодня.

- Виктор Михлыч, а почему Вы не спите?
- А ты почему? У тебя опять что-то случилось?
- Случилось.
- Значит я правильно почувствовал.
Он почувствовал!!!
- Случилось, только хорошее. У меня брат родился 2 часа тому назад.
- Поздравляю, Кулемина. Это просто здорово. Ну, тогда пока.
Он почувствовал - и что это значит? - мысли сразу вернулись в прежнее русло. Может мне просто очень хочется в это верить или он правда ко мне неравнодушен? Лена даже в мыслях побоялась произнести слово "любит".
С этими сомненьями она уснула
Светлана Михайловна как раз собиралась свернуть за угол, когда вдруг услышала самый неприятный для нее голос на земле - голос Кулеминой из 10 "А".
- Отстаньте от меня. Не было ничего.
- Ленка, ты от меня не отвяжешься - это кажется, Новикова.
- Ну вы-то хоть сплетни не собирайте. Света напридумывала себе ерунды, а он просто помог мне с романом деда. Что в этом такого?
- Что-то он не очень рвется другим так помогать. А мой папа говорит, что дыма без огня не бывает.
- Да не было никакого огня, а если бы Света промолчала, то... Ленка осеклась
- Вот ты и проговорилась, Кулемина.
- Лен, да ты не бойся, мы на твоей стороне. - это Прокопьева.
"Я сама все испортила" и Светочка бросилась бежать как можно дальше.
- Да говорю же ерунда. Просто из-за того что Терминатор раздула скандал всем кажется, что мы по особому смотрим друг на друга.
А тебе? - спросила Наташа.
- Ерунда все это - повторила Лена и покатила коляску дальше.
Девочки шли рядом с каляской и умилялись. "Ах, какой маленький, ах, какой хорошенький". Ленка усмехалась, она и сама первое время также над ним сюсюкала. А теперь ему уже третий месяц. Ей стало грустно. Лето стремительно приближалось к концу. Родители опять собирались в коммандировку. Конечно Швейцария не Нигерия, но все равно далеко.Уедут и увезут с собой это маленького забавного человечка. Мама с папой, правда, предложили им с дедом тоже поехать. Но Ленка начала говорить о том, что выпускной класс лучше учиться в знакомой обстановке, к тому же там другой язык. И Ранеток подводить не хочется - как они без бас-гитаристки. Тем более, что в октябре им пообещали сделать профессиональную запись. Дед встал на ее сторону. При этом он так посмотрел на внучку, что ей показалось, как буд-то он понял истинную причину ее нежелания уезжать из Москвы.
А причина простая - Виктор Михалыч. За лето они виделись всего три-четыре раза. Да и то, Ленка постоянно куда-то торопилось: то в магазин, то на молочную кухню. Она с удовольствием помогала маме. Ей нравилось возиться с малышом. Особенно сейчас, когда он стал различать окружающих. При виде Лены он улыбался и тянул к ней ручки. Она любила братика. а скоро его увезут. Ленка вздохнула. Но Виктора Михайловича она тоже любит. Он так улыбался ей при встречах.И понимающе кивал, когда она сумбурно рассказывала ему как дела и говорила: "Извините, мне надо бежать." Малыш все-таки будет с папой и с мамой, а с кем останется Виктор Михайлович если она уедет? Почему-то Ленка была уверена, что она ему нужна. И если она уедет, то потеряет свое счастье. "А я ведь ничего не знаю наверняка. Может быть он вовсе и не думает обо мне?" Неправда - опять вмешивалось сердце в доводы разума. В любом случае мне нужно остаться решила Лена. Чтобы все выяснить.
1 Сентября. Лена проснулась рано и побежала на кухню готовить завтрак. Она была в состоянии легкой эйфории. Душа пела и ликовала. Сегодня. Сегодня она его увидит. Как же она соскучилась. Просто кошмар. Как бы не броситься ему на шею от радости. Интересно, как бы он на это отреагировал. Конечно, один раз она уже так сделала, когда узнала, что родителей освободили. Но ведь это была веская причина для радости. И он тогда радовался вместе с ней. Сейчас совсем другое дело. Ладно, поживем - увидим. Но воли себе не давать. А то Борзова, Светочка и компания...
Десятый, а вернее уже одиннадцатый класс А потихоньку собирался возле школы. Новостей - куча.
- Ну, как отдохнули 10"А"
Хором - Одиннадцатый, ВИКТОР МИХАЙЛОВИЧ
- Ну да. Спортом летом кто-нибудь занимался? Кулемина, ты в баскетбол играть не разучилась? А на гитаре?
Витенька. Родной, любимый. Смотрит на нее обожающими глазами. Или ей только кажется.
- А новость знаете? У нас новый библиотекарь."Светочки больше нет? -обрадовалась Лена. - Кстати, за все лето я не видела ее ни разу, хотя вроде бы в одном доме живем"
-А Светлана Михайловна где?
- Да, говорят, в другой район переехала, и, соответственно, перевелась в другую школу.
Виктор Михайлович в упор посмотрел на Кулемину. В глазах светилось: "Все, преграды больше нет"
Кажется, сегодня очень удачный день. Это же здорово. Он сможет спокойно провожать ее домой. Если захочет. И глядя в глаза Виктора Михайловича Лена поняла: захочет. Очень захочет.
Учебный год начался.

1 часть.Это новый фик.Жду коменнтов.


Ленка проснулась от какого-то неясного шума в квартире. Посмотрела на часы: 1:40. Соскочила с кровати, выбежала в коридор. Мама, одетая, сидела на табуретке возле входной двери, а папа бегал о из комнаты в комнату, носил маме какие-то вещи, которые она складывала в пакет, стоящий возле ее ног, и одновременно пытался застегнуть рубашку.
-Никита, иди сюда, - сказала мама.
Он подскочил к ней - Что, Верочка?
Она встала, неторопясь, аккуратно застегнула все пуговицы, поправила прическу и сказала:
- Успокойся, В конце концов это я рожаю, а не ты, что ты нервничаешь?"
От этих слов Лена окончательно проснулась.: "Мама! - она подбежала к ней и обняла,- Мамочка, тебе очень больно?" Мама засмеялась: "Ничего, не в первый раз". Ленка тоже засмеялась.
В дверь позвонили, вошел врач скорой помощи
_Так, мамочка,готовы?
Мама с папой ушли, Ленка повернулась к деду и ойкнула
-А мы что ж не поехали?
- Не волнуйся, Леночка. Папа позвонит и все нам расскажет. Иди, спи дальше.
-Да ты что, дед, я не усну.
-Ну, не знаю. Тогда пойдем чаю попьем.
В начале четвертого раздался телефонный звонок. Папа возбужденный, радостный кричал в трубку
- Братик Ленка, 4 кг, 52 см.
Лена вошла в свою комнату. "Что-то я хотела сделать", подумала она. "Ах, да. Надо Виктору Михайловичу рассказать." Она потянулась к телефону, который лежал на тумбочке, возле будильника. Машинально глянула на часы - 4 часа утра. Стала набирать номер. "Он же спит" - пронеслось в голове. Лена устроилась в кровати поудобнее и попыталась представить себе спящего физрука. "наверное спит сладко и тихонечко во сне похрапывает как... как..." Лена попыталась придумать определение, но вместо этого отчетливо проступила мысль "Кулемина, ты влюбилась. По уши" Накатила горячая волна... откатила. "Ты можешь не признаваться в этом другим, но давно уже пора признаться в этом себе". Сердце забилось так, что она физически это ощутила. НЕТ - кричал разум. ДА - не сдавалось сердце. ДА - согласился разум. И Ленка сразу успокоилась.Поздняк метаться. В комнате раздался голос Борзовой "Кулемина, что у тебя с педагогом по физкультуре Виктором Михайловичем?"
Да, именно тогда все и началось. До этого она была просто ученицей, как все остальные. Училась, гуляла, занималась спортом. Радовалась жизни. Ну какие у нее были проблемы? Двойка по алгебре? Единственное, что ее огорчало, это то что родители были далеко. Она очень скучала.
Что она почувствовала после вопроса Борзовой? Удивление, в первую очередь. И злость. но тем не менее этот разговор заставил ее задуматься. И она вдруг стала замечать, что выражение, с которым физрук смотрит на нее стало другим. А дальше все покатилось как снежный ком: группа, заложники, инфаркт. Виктор Михайлович всегда был рядом.Когда они пересекались в школе в его глазах появлялось что-то такое, отчего у Ленки щемило сердце и ей становилось тепло. Со временем ей уже не нужно было видеть эти взгляды, она стала их чувствовать
Конечно, ей было приятно это внимание, да и помощь ей реально была нужна. И вдруг она умудрилась закатить сцену ревности своему учителю. И когда она это осознала в голову в первый раз заползла мысль "Кулемина, а ты не влюбилась ли, а?" И сама себя осадила: "Бред. Он учитель, ты ученица. Просто оба спортсмены, а еще дед его любимый писатель. И помогает он деду. Простое совпадение(сколько раз позже она повтаряла себе эти слова). Но сердце сжалось, а потом забилось. А потом еще и еще. А потом она стала скучать в выходные, когда не надо было идти в школу. Она ловила его взгляды, радовалась встречам.
Время шло. черная полоса в жизни закончилась, родители вернулись, роман деда опубликовали, их группу заметили. Наступило лето.
Ленка не видела Виктора Михлыча уже три недели. Правда все это время было наполнено: мама с папой рядом, ожидание малыша, презентация только что напечатанного романа Петра Никаноровича. И все-таки она ужасно соскучилась. Ей не хватало его глаз, улыбки, его грубовато-энергичного "Кулемина, может мячик покидаем?", даже его козла. Лена засмеялась. Да она точно влюбилась. Она достаточно взрослая, чтобы понять это.Ленка прекрасно знала, что за 10 класс она повзраслела больше, чем на год. Трудности формируют характер - откуда это? И еще - Папенька говорит, что одни радости вкушать недостойно - это кажется из какого-то старого фильма. Да пропади он пропадом, Ваш папенька. Ха-Ха. Ерунда какая-то в голову лезет.
Ладно Я его люблю. С этим разобрались. А он? Не знаю, вздохнула Лена. А если любит? билась в сердце надежда. Радость, нежность и тревога - что тогда? Что будет и как?
Телефон на тумбочке тренькнул: пришла СМСка. Наверное папа, решила Лена и схватила аппарат.Виктор Михалыч? удивилась она. "Ленок, ты не спишь?" Она смотрела на телефон не зная что и думать. "Что он, мысли мои прочитал, что ли?" Потом все-таки набрала номер.

Вот маленький фанфик "Карамельки"



Белые стены, белый потолок, белая простыня, белое одеяло и белые лилии в вазе на прикроватной тумбочке; за окном белым-бело. Зима. Я уже не в первый раз обвожу взглядом палату. В руках небольшая вазочка, наполненная различными карамельками. Ты не знал, какие конфеты я люблю, поэтому, как мне показалось, скупил полмагазина. Интересно, что подумала продавец, увидев в твоих руках столько сладостей?
Открывается дверь, и в палату вбегает Лерка, за ней Наташа и Игорь Ильич. Новикова, которую, видимо, переполняют чувства, крепко обнимает меня и легко целует в щеку.
- Лерка, ты чего? Вчера же виделись! – я ответно обнимаю Новикову.
- А ты меня не рада видеть? – Лерка театрально надувает губки.
- Ну, ты чего? Конечно, рада! Привет, Наташка, здравствуйте, Игорь Ильич, - наконец, поздоровалась я с остальными гостями. – Угощайтесь! – я протягиваю вазочку с карамельками, Лерка улыбается и берет конфетку.
- Что, Витенька свою вину заглаживает? – совершенно не обращая внимания на Рассказова, спросила Новикова. – Правильно, правильно. Нечего нашу басистку увозить неизвестно куда, неизвестно зачем!
- Лерка, мы были на катке, ты знаешь.
- На катке они были! А теперь ты лежишь в больнице со сломанной ногой и сотрясением мозга! – Новикова, кажется, снова начала возмущаться по поводу моего здоровья.
- Лер, правда, отстань от Лены. Ты как себя чувствуешь? – заступился за меня Игорь Ильич. Лера опять попыталась обидеться и, забрав вазочку с карамельками, пересела на соседнюю кровать.
- Спасибо, всё хорошо. Обещают через несколько дней выписать, - я улыбаюсь и пытаюсь забрать у Лерки карамельки. Та резко отворачивается и отрицательно качает головой. Маленький ребенок, честное слово.
Открывается дверь. «Виктор…» Моё лицо озаряет улыбка.
- Смотри, засветилась, как стоваттная лампочка! – шепнула кому-то Новикова, я только показала ей кулак, но все-таки решила, что она права. Виктор кивнул все находящимся в палате людям и присел на край моей кровати.
- Привет, Лен, - тише, чем обычно поприветствовал меня Степнов.
- Привет…
Преподаватель удивленно посмотрел на меня, а я только мягко улыбнулась, отведя взгляд.
- Зачем столько всего? Заставлю все забрать! – я засмеялась, указывая на пакеты.
- Лен, тебе витамины нужны.
- Ага, в конфетах очень много витаминов…
- Лен, мы пойдем. Ещё забежим завтра, - Наташа подошла ко мне и легко прикоснулась губами к щеке.
- Да-да, Ленка, мы побежали! – Лерка вскочила с кровати, протягивая мне вазочку с карамельками.
- Девочки, мы же только пришли. Лена здесь одна скучает, - решил возразить Рассказов. Лера и Наташа буквально вытолкнули преподавателя истории из палаты, махнув на прощание мне рукой. Я рассмеялась, садясь на кровати с помощью Виктора.
- Ты как? – спросил он тихо, беря карамельку. Твои любимые, я знаю.
- Нормально. Через несколько дней выпишут, - я нежно улыбаюсь, подвигаясь чуть ближе к преподавателю.
- Как съездили? Как игра?
- Ленка, без тебя было плохо. Я думал, ты на меня обидишься. Так неудачно сходили на каток, ещё эти соревнования…
- Глупый… Я скучала, - ставлю вазочку с карамельками на тумбочку и сажусь к тебе на колени. Проводишь рукой по волосам, осторожно прижимая к себе.
- Моя Кулемина… Я тоже скучал, - улыбаешься, взъерошив мне волосы. Твоё горячее дыхание на щеке; мне кажется, что я слышу биение твоего сердца. Сама тянусь к твоим губам, а впереди – пугающе-приятное ощущение неизвестности.
- Лен, не бойся… Можно?..
«Ещё спрашиваешь…» Едва видно улыбаюсь и касаюсь твоих губ своими. Несмелый, осторожный, но в тоже время такой нежный и чувственный поцелуй. Наш первый поцелуй.
- У тебя губы вкуса моих любимых карамелек, - улыбаюсь твоим словам; прижимаюсь к груди, тихо шепча:
- Люблю…

Последняя часть.Жду коментов!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

– М-м-м… простите, не знаю, что на меня нашло… – пробормотала я. – Это случайно вышло.
– Да чего уж там… – смутился Степнов и прошелся пятерней по своим жестким черным волосам. – Все нормально! И... знаешь, ты заслужила все это благодаря твоему благородному поступку с этой... Шубиной.
- Да, конечно...
Мы еще постояли в смущении. И вдруг мне показалось, что Виктор Михалыч подался ко мне, и я тут же пресекла его попытки.
– Мне… нужно… в ванную, – на ходу придумала я отговорку и почти бегом выскочила из комнаты.
Я плеснула себе в лицо холодной воды и уставилась в зеркало на свое разгоряченное лицо. Блин, влипла. Я вдруг вспомнила все, что было у нас до этого. Начиная с таскания романа моего деда в издательство и заканчивая всем этим. Я закусила губу. Какой же я была идиоткой! Ведь он мне не просто по дружбе помогает. В памяти вспыли школьные сплетни между учителями, которые я слышала по большей части обрывочно. Сплетни о нас. Черт.
Так, ладно. Надо разобраться в себе. Что я к нему чувствую? Ну… он мой друг, хороший друг. Очень хороший. Конечно не такой, как девчонки-Ранетки, но есть вещи, с которыми бы я пошла только к нему. И еще… с ним так весело, хорошо…
Я снова набрала в ладони воды и обрызгала ею лицо. А когда мутная пелена из-за большого количества водных потоков рассеялась, увидела Степнова позади себя, в зеркале.
Я резко обернулась.
Он молча положил руки мне на плечи и притянул к себе.
Наверное, немного странно, что пятнадцатилетняя девушка никогда ни с кем не целовалась. Это про меня. Поэтому надеюсь, представляете, каково мне было сейчас. К тому же моих губ касался не парень-ровесник, а взрослый мужчина. Не буду описывать подробно, иначе получится слюняво и малость пафосно.
Мы стояли в дверном косяке, буквально склеившись губами и естественно, ничего вокруг не замечали. Виктор Михалыч … да чего уж там, просто Виктор, в конце концов, не буду же я «выкать» тому, кто сейчас меня целует! Так вот, его руки уже начали колобродить по моему лицу, а впоследствии вытирать беспричинные слезки, почему-то выступившие у меня на глазах. Слезки счастья, наверное.
И не надо больше слов.
В палату к деду я влетела как ошалелая, несмотря на то, что коленка все-таки еще немножко ныла. Пока я обнимала своего дорогого дедулю, за мной следом ввалился Виктор Ми… Виктор. Загруженный пакетами, в которых была куча продуктов и вещей, которые я приобрела для пришедшего в себя деда.
– Дедуль, ну ты прямо как огурчик! – рассмеялась я. – Прям даже не скажешь, что только-только из комы очнулся.
– Да это я по одной очень важной причине, – ответил мне ласковой улыбкой он.
– Какой, интересно? – сощурилась я.
– Да ты представляешь… Вить, – обратился он к Степнову, – чего ты эти пакеты тащишь? Оставь их, иди к нам!
Степнов с радостью бросил пакеты и плюхнулся рядом со мной на койку деда. Мы внимательно слушали.
– Так вот… Лена, твоя мама ждет ребенка! У тебя будет братик или сестричка. Опять! Они скоро приедут сюда!
Что тут началось! Степнов едва не задушил меня в объятиях, дед едва не расплакался от счастья и радости, а я сидела с глупой улыбкой, не в силах вымолвить ни слова.
Теперь я знала, что это за чувство – когда хочется летать. Сейчас я, наверное, могла бы воспарить выше облаков. Для полного счастья не хватало лишь сморщенной ручки Сережки в моей ладошке, да родителей. Хотя, они всегда незримо рядом.
Мы еще поохали и поахали насчет того, какие мы все счастливые и, наконец, Виктор вытолкал меня за дверь. Я опять повисла на его шее, хотя он не рискнул поцеловать меня еще раз, кругом люди все-таки. Отделался скромным, почти дружеским поцелуем в щечку. А теперь настала моя очередь «душить» его. Я ощущала себя примерно так же, когда узнала о том, что моих родителей освободили из заложников. Свободу, радость и веселье. Да и обнимала того же человека, на кого накинулась после получения той новости.
– Только есть одна проблема, – сказала я, немного погодя, когда мы мало-помалу угомонились. – Как рассказать о нас деду так, чтобы у него не случился еще один инфаркт?

9 предпоследняя часть


Я подошла к отполированной до блеска стойке, бросила паспорт перед темноволосой моложавой женщиной и хрипло произнесла:
– Я хочу повидаться с Шубиной Дарьей.
– А кем вы ей приходитесь? – подозрительно посмотрела на меня женщина.
Я жестом указала на паспорт. Та раскрыла его.
– Шубина Елена Никитична, – прочитала она вслух. – Вы…
– Я ее сестра, – проговорила я, мысленно благодаря Леру и Леху, за то, что они подделали для меня паспорт. – И хотела бы с ней повидаться.
– Понимаете, сейчас это невозможно… – пролепетала женщина. – Она сейчас отдыхает и…
– Мне очень надо, – с нажимом сказала я. – К тому же мне назначено. У меня к ней передача, – для наглядности я помахала у нее перед носом увесистым пакетом, в котором лежали боксерские перчатки.
– Ну, раз назначено, – пожала женщина плечами, – тогда проходите. Третий этаж, вторая дверь слева. Я предупрежу, что вы пришли.
Она сняла трубку. В ее крошечном мозгу, спрятанном под пышной шевелюрой, не возникло даже мысли, что может быть, я лгу. Тем не менее, мне было это только на руку. И как такие тупые люди могут работать, тем более в психбольницах? Наверное, она заразилась от пациентов тяжелой формой абстрактного тупизма.
Я не стала пользоваться лифтом и зашагала вверх по лестнице, чтобы размять ноги. А волнение все нарастало. Сердце гулко колотилось. Несмотря на то, что все преимущества сейчас были на моей стороне, я боялась.
Самой себя.
Вот и цель достигнута. Я вошла в заветную комнату.
За узеньким щербатым столом сидел молоденький медбрат и что-то увлечено писал в красной метрике. Я кашлянула, давая знать о своем присутствии.
– Гражданка Шубина? – осведомился он, на секунду поднимая глаза от своей писанины. – Проходите, садитесь. Ваша сестра сейчас придет.
Я опустилась на деревянный стул и зажала ладони меж коленей. Руки дрожали, и пальцы заколотились о мою недавно полностью исцеленную коленку. Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.
Дверь открылась. Я опустила голову, стараясь не смотреть на вошедших. Но не сомневалась – это Шубину привели.
– Я вас оставлю, – медбрат поспешно ретировался и уже у дверей произнес: – Если что, я жду снаружи.
Я подняла глаза.
Встретилась взглядом с ней.
И ужаснулась.
Это была не та фанатичная девка, которую я запомнила за те жалких десять минут нашего знакомства. Это был сломленный человек. Абсолютно.
Ее некогда аккуратные кудряшки спутались, под глазами появились сероватые дуги, а губы приняли оттенок сигаретного пепла. Хотя лицо лоснилось от горячего пота, она дрожала. Не то от холода, не то от страха. Что-то я не заметила страха в ее глазах. Так, вялое безразличие.
– А, это ты-ы-ы! – протянула она. Голос тоже изменилось. Его грубость и хрипловатость исчезла. Остался лишь фальцет.
– Узнала? – натужно усмехнулась я.
– Еще бы не узнать, – Шубина глянула на меня, ее, безжизненные до этого глаза сверкнули. – Ведь благодаря тебе я уже невесть сколько времени торчу здесь.
– Нет, только благодаря себе, – сквозь зубы процедила я, чувствуя, как во мне вскипает злость. – Я же не просила лупить меня битой по ногам только потому, что ты не умеешь признавать своих ошибок и поражений.
– Ты ведь пришла отомстить, да? – или мне показалось, или действительно в ее глазах я уловила испуганный огонек.
– Верно, – я сжала зубы, – ты невероятно догадлива.
– Господи, какая же ты дура! – она расхохоталась как безумная. – Даром что блондинка! Ни хрена у тебя не получится. Чтоб ты знала – снаружи дежурит как минимум пара-тройка врачей. Стоит мне заорать, как все сбегутся.
– Хех, помни, кто из нас сумасшедшая и подумай, будут ли они обращать внимания на твои крики. А если я тебя поколочу, мне ничего не стоит сказать, что это все ты сама с собой сотворила. А ты это подтвердишь… через годик-другой, когда сможешь нормально работать челюстью.
Тут произошло то, чего я никак не ожидала. Шубина бухнулась на колени и принялась поливать слезами мои фирменные кроссовки.
– Прости я… я все осознала, я не хотела этого делать, это было временное помешательство…
Струи из ее глаз текли по моим голубым шнуркам. Краска на них оказалась непрочной и вот по башмакам стали расползаться светло-синие кляксы и пятна. Я отпрянула от нее, как от скунса и почувствовала, как заныла коленка. Черт, нужно еще позаниматься, чтобы полностью прийти в форму.
Дверь приоткрылась, и в помещение заглянул медбрат. Шубина мигом вскочила на ноги.
– У вас все в порядке?
– Да, – выдавила я, – сестренка просто очень соскучилась.
– Ну ладно, – дверь закрылась.
Шубина продолжала рыдать и сбивчивыми словами просить прощения. Неужели она думает, что я куплюсь на ее дешевые извинения? Сначала она избивает меня битой, обездвиживая ногу на некоторое время, потом распускает нюни и просит прощения? И я сейчас должна улыбаться и принимать ее извинения, забыв все, что она сделала? Ни за что. Ни за что даже через миллион лет.
Однако отплатить ей той же монетой мне показалось неправильным. Нет, тут нужно другое… Читать далее...

8 часть


Однако мой крик разбудил не одну меня. Из соседней комнаты уже вприпрыжку бежал Степнов, на ходу всовывая ноги в тапочки с мордой кролика.
– Лена, Господи, что случилось? – на нем лица не было, по крайней мере, так мне показалось в темноте. Он опустил колено на мою кровать, а я молча приникла к его груди и разрыдалась.
– Лен-на… – протянул Виктор Михалыч, неуклюже гладя меня по голове. – Ну ты чего?
– За что?.. – бормотала я лишь один вопрос. – За что мне все это?.. Нога, Сережка, дед… я последняя сволочь и не заслуживаю всего того, что вы для меня делаете… простите, я просто вся на нервах, вот и говорю, что попало… но не сейчас.
И да, я… просто обязана сделать это, – в темноте я ткнула пальцем в газетный снимок Шубиной.
Он все понял.
– Но Лена…
– Должна, – серьезно и веско повторила я.
Мне было немного стыдно за столь сумбурную речь, но я надеялась, что он меня поймет. И сейчас мне было абсолютно плевать, что я почти обнимаюсь со своим физруком. Да ну, кого я обманываю? Он давно перестал быть мне просто учителем. Чудесный и надежный друг, вот кто он мне…
Я не знаю, можно ли это назвать примирением, но было такое ощущение, словно мы только что обхватили мизинцы друг друга и произнесли примирительную речь. Мне стало намного лучше. И пусть это спокойствие и некоторое умиротворение оттого, что Степнов согласился проспать остаток ночи в моей комнате, на полу, на мятом матрасе к утру пройдет, я была не согласна на большее. Мы заснули одновременно, держась за руки. Это был перелом в наших, до недавних пор очень напряженных отношениях. Ну что ж, перемены иногда бывают и к лучшему.
Я знала, что исполнение первого пункта моего плана будет чудовищным, но не подозревала, что это произойдет так скоро. Но Виктор Михалыч во всем поддержал меня, и уже на следующий день я опять встретилась с Олегом Васильевичем.
Вопреки врачебной тактике, он долго и упорно говорил мне, что паралич ноги из-за раздробления коленной чашечки практически неизлечимая болезнь. Но я знала, он лишь пытался отговорить меня оттого, что я собиралась сделать для своего выздоровления. Не прокатит, уважаемый доктор. Я от своего не отступлюсь.
– Поймите, Лена, у вас один шанс на миллион, что вы исправите этот дефект! – пылко восклицал он.
– Но один то шанс есть, – сквозь зубы упрямо цедила я. – Я должна использовать его по максимуму.
Поняв, что убедить меня не удалось, Олег Васильевич лишь вздохнул и пустился в длинный монолог с объяснениями всего того, что я должна была сделать. Я внимательно его слушала, не пропуская ни одной детали.
Иногда, доктор говорил такие, на мой взгляд, не выполнимые вещи и я в растерянности закусывала губу, переживая, что не справлюсь. Но когда мой взгляд находил тот злополучный снимок в газете, решимости во мне прибавлялось.
Я знала, что смогу.
Не знала я, что придется тыщу раз пожалеть о своем решении. И если бы не пророческие слова Степнова «В тебе есть главное – стремление к победе», звучавшие у меня в голове ежесекундно, я бы давно все бросила. Да и по природе не привыкла сдаваться и всегда доводила начатое до конца.
Это было ужасно. Моя правая нога совсем омертвела и не желала двигаться. Олег Васильевич что-то только не делал, чтобы оживить ее. Я до сих пор помню тот памятный день, когда он кольнул меня иголкой и сработал рефлекс. Была бы моя воля, я бы пустилась тогда в пляс. Это было незабываемо.
Дальше стало легче, хотя трудности все же были. Доктор решил начать делать со мной упражнения. Сначала я ползала по кровати, вопя от мучительной боли. Потом делала несложную гимнастику, на том же пресловутом диване. Поднимала ногу, водила ею из стороны в сторону. Через неделю уже смогла сгибать в колене. А потом и вовсе – научилась заново стоять.
Каждые два дня Виктор Михалыч отвозил меня в специальный тренажерный зал, а вечером я, в буквальном смысле падая с ног от усталости, выполняла разнообразные физические упражнения под его руководством. Знал, что мне тяжело, но продолжал мучить. Но я понимала, что это все во благо и была благодарна ему. Зато перед сном довольствовалась утешительным призом – его снисходительным поцелуем в лобик. Не знаю с какого перепугу я позволила физруку такие вольности, но этот маленький ритуал делал мои сновидения более приятными и сладкими. И отлично заменял традиционный поцелуй дедули.
Один день, который, по словам врача и Степнова, давался мне как выходной, я использовала по максимуму. Часто была в больнице, либо для того чтобы навестить еще не очнувшегося из комы деда, либо чтобы сделать рентген. Не знаю, как, но этот чудесный специалист Олег Васильевич почти исправил дефект моей многострадальной коленки и я ему обязана всем. Благодаря нему я в буквальном смысле встаю на ноги.
Лера и Наташа исправно носили мне домашку, а Ната еще и апельсины в той пресловутой авоське. Женька усердно занималась со мной, чтоб я не отстала по программе, а Аня просто морально поддерживала. Почему никто из них не удивился, что я с некоторых пор обитаю в Читать далее...

7 частьТолько для того чтобы вы сладко спали!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!Жду комментов!!!!!!!!!!!(надеюсь хороших)


Мы сидели в такси на заднем сиденье, и я клевала носом, бессознательно опустив голову на плечо Степнова. Ресницы у меня намокли и слиплись, веки набухли и покраснели. Я плохо помнила события минувшего часа. В памяти сохранились лишь обрывки. Рентгеновский снимок моей ноги, участливая и сочувствующая речь медсестры о том, что мне, возможно, мне скоро понадобится инвалидное кресло, так как правая нога, со временем, придет в полную непригодность… Я попыталась пошевелить пяткой, но тщетно.
Делая вид, что сплю, дабы не поднимать голову от теплого, во многом благодаря его куртке плеча Виктора Михалыча, я стала прокручивать в уме последние события. Дед в коме – совершенно ясно, что жить ему осталось недолго – лишь единицы выкарабкиваются в таком возрасте после инфаркта. А дедуля хоть и крепок – давно уже не молодой. И трудно это или нет, пора свыкнуться с мыслью, что я больше не увижу его улыбку, не услышу его старческий, но, тем не менее, очень задиристый смех… мне стало тошно.
Я поняла, что физрук опять привез меня к себе домой. Я бы возмутилась, из-за того, что опять буду жить в том месте, откуда без зазрения совести сбежала сегодня утром, но не было ни сил не желания. Да и побег мой был каким-то напрасным. Как говорится, то отчего бежала, все ко мне вернулось.
Выходя из машины, он попробовал взять меня на руки, но я отринула его попытки и самостоятельно встала на костыли. Степнов пожал плечами, расплатился и двинулся следом. Я молча набрала код на домофоне и мы вошли. Странно, как будто уже давно здесь, все знаю, даже комбинацию цифр…
Я вызывала лифт, а Виктор Михалыч в это время ковырялся в своем почтовом ящике, выуживая оттуда кипы газет и квартирных счетов. Бедняга, совсем замотался, что даже забыл время от времени проверять почту. Слава богу, хоть сейчас вспомнил, а это уже хорошо, значит, не всецело поглощен моими проблемами.
Виктор Михалыч бережно уложил меня на кровать, опустив стопку газет на прикроватную тумбочку. Я бездумно взяла первую попавшуюся, чтобы хоть как-то скоротать время. И что бы подумали. Пересекавший всю заглавную страницу заголовок заставил меня встрепенуться:
«СКАНДАЛ НА МАТЧЕ ПО БАСКЕТБОЛУ
Девушка избила оппонентку из противоположной команды.
Шубина Дарья Аркадьевна, после явного поражения своей команды нанесла капитану противоположной Кулеминой Елене Никитичне тяжелые увечья, несовместимые с дальнейшим участием в спорте. Шубину тут же дисквалифицировали, но кто же заплатит за испорченное будущее бедной пострадавшей девушки?»
Я подняла взор от газеты и устремила пустой взгляд в окно. В голове мгновенно родилась дикая мысль…
– Лен, что с тобой? – Степнов удивленно вглядывался в мое, побелевшее от ярости лицо. – Что случилось?
– Н-ничего, Виктор Михалыч, – пользуясь тем, что мои руки находились под одеялом, я сжала кулаки. Сохранять спокойствие становилось все трудней. Я резко выдохнула.
– Смотри у меня, Кулемина, – от его призрачной ласки не осталось и следа. – Послушай, я сейчас зайду к соседу, он первоклассный врач. По ходу дела тебя и осмотрит.
– Зачем? – я так удивилась, что на миг даже забыла про ту кудрявую дылду. – Мы только что были в больнице.
– Так, не спорь со взрослыми, он лучше знают, – поучительно поднял указательный палец физрук. – Ну, я пошел.
Я посмотрела ему вслед свирепым взглядом и вновь погрузилась в свои мысли. Однако пребывать в раздумьях долго не смогла, уже спустя минуту, в комнату зашел Степнов, в сопровождении с пухлым седобородым мужчиной средних лет.
– Ленка, познакомься, это Олег Васильевич.
– Здрасьте, – без особо энтузиазма поздоровалась я.
– Барышня, у вас замечательный старший брат, – доктор с улыбкой посмотрел на Степнова. – Так беспокоится о младшей сестричке.
– Да, чрезмерно беспокоится, – я натужно хохотнула и со странным выражением лица покосилась на Виктора Михалыча. Тот смутился и отвел взгляд.
– Ну что, я вас оставляю, – физруку было невдомек, что его никто не слышит: я была поглощена своими мыслями, а Олег Васильевич с интересом разглядывал меня. Мой «старший брат» покинул комнату.
Врач действительно оказался «первоклассным». Вытащил из своего маленького чемоданчика с красным крестом какие-то молоточки, палочки, веревочки. Стал постукивать этими предметами по моей ноге. Даже один раз щелкнул по моей коленке чем-то до боли смахивающим на кнут для садо-мазо. Но я не почувствовала абсолютно ничего и это меня пугало.
– Ну что, какие у меня перспективы, доктор? – с деланным безразличием обратилась я к седовласому светиле. – Что-то я ни фига не чувствую, как эти предметы касаются моей ноги. Надо полагать выздоравливаю.
Он нахмурился и убрал свое оборудование. Подом опустил очки со лба на переносицу и вышел.
Я навострила уши, пытаясь узнать, о чем они шепчутся в коридоре. Поняла только несколько фраз вроде «непонятно», «невозможно», «неизлечимо» и т.п. Все с приставкой «не». Да, это ко мне. В Читать далее...

6 часть

Кошка выгнула спину и фыркнула.
– Но тебя, прелестный комок шерсти я обижать не хочу, – преодолевая боль, я подошла к раковине и стала мыть пиалу, – поэтому не имеет смысла здесь задерживаться. И злоупотреблять гостеприимством Степнова не стоит. Что скажешь, кысь?
Естественно она ничего не ответила, лишь продолжила смотреть на меня своими янтарно-желтыми глазами.
– Молчание – знак согласия, – усмехнулась я и затопала в прихожую за курткой.
Поколебавшись, я собралась с духом и постучала костяшками пальцев по щербатой двери и вошла. Далее проследовала тишина.
Я стояла возле входа, опираясь на костыли. Немая сцена. Копейкина застыла с ручкой в руке, а ребята молча взирали на меня.
– Здравствуйте, – охрипшим от волнения голосом поздоровалась я.
– У-у-у… – завыл весь класс.
– Тише, ребята! – Елизавета Матвеевна с беспокойством посмотрела на меня. – Лена, что с тобой?
– Все в порядке, – я заскользила в проходе, пробираясь через вереницу рюкзаков к своему месту. – Простите, что опоздала на урок. А насчет ноги не беспокойтесь, это просто царапина, учебе не помешает.
Я плюхнулась на покрытое лаком сиденье и вытащила учебники. Хорошо, что успела заскочить домой.
– Ну ладно, смотри, – неуверенно пробормотала Копейкина. – Итак, тема сегодняшнего урока Афанасий Фет…
Но Леру и Наташу не интересовал знаменитый русский поэт, скромно улыбавшийся с портрета, прицепленного кнопками к доске. Они разом повернулись ко мне.
– Лен, ты офигела? – на Лере не было лица. – Припереться в школу в таком состоянии!
– Ты с ума сошла? – поддержала ее Наташа. – Ты же еле ползаешь!
– Девчонки, я в порядке, нога не болит совсем и…
– Ты и репетировать собираешься? – резко оборвала меня Лера.
– Ну да и…
– Дела…
Дальше мы разговаривать не смогли – Копейкина призвала к порядку и тишине. Лера пожала плечами и повернулась к доске. Хех, она быстро переключается на другие темы, ей трудно долго обсуждать одно и тоже. Но Наташа была совсем из другого теста. Если уж ее что-то заинтересовало, считай это надолго.
– А как твой дедушка? – обеспокоено спросила она. – Помнится, когда мы были у тебя в последний раз, ему стало плохо.
– Все нормально, жить будет.
– А… – Ната замялась, словно сомневалась, спрашивать или нет. – Твой братик, ну чьи фотки ты мне показывала первого сентября. Он, правда… того?..
– Прости, я не хочу об этом говорить.
Я уткнулась носом в тетрадь, пытаясь сосредоточиться на конспектировании монолога Копейкиной, но уже чувствовала, как вскипают жгучие слезы. Я сердито вытерла их и окунулась в мир стихотворений и поэм Фета.
Я стояла в спортзале под баскетбольной корзиной и сжимала от злости кулаки. Боже, как хотелось обхватить руками мяч, погладит его шероховатую структуру… забросить, в конце концов, в корзину. Но сейчас я не могла даже разогнуться. Стояла в какой-то нелепой позе, опираясь на костыли, и пустым взглядом смотрела на снующих вокруг учеников, облаченных в спортивную форму.
– Лена!
Я нехотя обернулась. Виктор Михалыч уже бежал ко мне.
– Лена! – повторил он, отдуваясь. – Ты спятила? Почему ты здесь? Тебе сейчас нужно лежать, набираться сил до следующего похода к врачу! Что ты вообще здесь делаешь?
– Виктор Михалыч, со мной все нормально, – делая ударение на каждом слове, заверила его я. – Не надо носиться со мной, как с больной. Вы мне никто.
Смысл собственных слов дошел до меня не сразу. А когда, наконец, я поняла суть сказанного мною, было слишком поздно. Лицо Степнова в этот момент выражало если не глубокую обиду, то невыносимую скорбь по поводу моей неблагодарности. Я спрятала рот в ладонях.
– В-виктор М-михалыч, – заикаясь, промямлила я, – я не хотела, извините.
– Тогда не надо было так говорить.
– Я честно не хотела…
– Иди домой. Пусть кто-нибудь из «Ранеток» тебя проводит. Я не могу, у меня сейчас урок.
– Хорошо.
Я не знаю, что именно в его тоне заставило меня смиренно покориться, но чувствовала, что побеждена. А еще ощущала вину, за столь опрометчивые слова. И судя по глазам Степнова, его это сильно задело. То, что я ни во что ни ставлю его, на самом деле просто неоценимую помощь.
Я сделала шаг и оступилась. Я не чувствовала правую ногу. Совсем. Я рухнула вместе с костылями на пол. Голова загудела. Это был крах, и я знала это.
Я лежала на кушетке и внимательно рассматривала свои ногти. Я никогда особо не ухаживала за ними, поэтому сейчас они больше походили на жалкие обрубки. Я грызла их в минуту напряжения, сильного стресса и просто волнения. А, учитывая то, сколько я за последнее время переживала, ноготочки пострадали сильно.
Я поднесла ладонь ко рту, доводя огрызки до совершенства. Сейчас они мне очень пригодятся. Недолго думая, я пошевелила пальцами на руке и впилась ногтями в оголенную ногу.
Ничего.
Ничего?
Ничего!
Я не почувствовала боли. Вообще ничего не почувствовала. Нога словно одеревенела. Я, пытаясь сохранять спокойствие, тоненьким, срывающимся на шепот голосом позвала Виктора Михалыча.
Он часто отпускал Читать далее...

5 часть


Виктор Михалыч всхрапнул в коридоре, и я вздрогнула, пролив остатки пасты на свои пижамные брюки, а какую-то часть на пол. Не хватало еще, чтобы он проснулся и увидел меня в таком состоянии. Хм, так непривычно, что мой физрук, а по совместительству тренер и просто друг у меня дома. Но, нужно изо всех сил стараться показать свою независимость и то, что я не беспомощна, иначе Степнов никогда не уберется отсюда. Забота – это хорошо, но он перегибает палку, тем самым, выделяя меня среди остальных учениц. Хотя… думаю, Виктор Михалыч давно сделал это, пусть даже и неосознанно.
По закону жанра я поскользнулась на той злополучной пасте. Грохот подняла неимоверный. Из разбитой губы потекла кровь, а уши уже уловили возню в коридоре.
Виктор Михалыч, ну как же без него. Ангел-хранитель какой-то. Мне было не столько больно, сколько стыдно. Уже дважды за весь день он видел меня такой беспомощной.
Совсем как тогда, когда Степнов вытащил меня из женского бокса, он поднял меня на руки. Перед глазами все плыло. И ощущения были примерно те же, что и тогда. Хотя нет, сейчас мне гораздо хуже. Во сто крат хуже.
Де жавю.
– Кулемина, ни на минуту тебя нельзя одну оставить! – вопил он, но я чувствовала, как Виктор Михалыч волнуется так же остро, как жуткую боль в коленке и по совместительству во всем теле. Его руки дрожали.
– А-а-а… – протянула я, касаясь раскалывавшейся на части головы. И все. Ни слова больше.
– Так, мне не нравится твое состояние, – голос Степнова доносился до меня как с другой планеты. – Остаться у тебя на более долгое время я не могу, у меня дома кошка, да и далеко до тебя от школы идти. Решено. Поживешь некоторое время у меня, пока дедушка не поправится. А там видно будет.
Я открыла рот, желая возразить, но внезапно осознала, что не смогу привести аргументов в свою пользу.
Я проснулась в незнакомой квартире. И сначала страшно испугалась. Но, спустя пару минут шок прошел, и я огляделась, пытаясь припомнить события прошлого дня.
Так, я определено в квартире Степнова. Он мне вчера что-то заливал про мою безопасность и прочее. И вот – я здесь.
Костыли были заботливо прислонены к изножью кровати, на тумбочке возле торшера стоял поднос с еще горячим кофе и четырьмя бутербродами. Записка с мокрым из-за кофе уголком валялась рядом. Я не стала читать, примерно представляя, что там написано. Улыбнувшись своим мыслям, я с аппетитом принялась за завтрак. Хм, странно. Такое впечатление, будто ничего не случилось…
Дверной звонок прорезал тишину, и я поперхнулась горячей жидкостью. Ну кто это еще? Так, Степнов звонить бы не стал, у него есть ключ. Тогда кто же это?
Нехотя я встала на костыли и заковыляла к двери. Кошка Виктора Михалыча прошмыгнула у меня под ногами. Я шикнула на нее.
Я не стала смотреть в глазок, как-то не подумала и сразу распахнула дверь.
– Вы?!
Я впала в ступор.
На пороге, с подрагивающими от возбуждения рыжими косичками-рожками стояла никто иная, как Светочка. И судя по всему, ее беспечная улыбка подувяла из-за меня.
– Так, стоп… – услышала я ее бормотание. – Я точно выходила из своего дома… так почему я увидела Кулемину…
– Вам что-то нужно? – холодно осведомилась я, скорее всего для того, чтобы напомнить ей о своем существовании.
– А, да! – опомнилась та. – Скажи, Кулемина, эта квартира Виктора Михалыча?
– Да, – коротко ответила я.
– Тогда почему ТЫ здесь? – она обвиняющее наставила на меня указательный палец.
–Понимаете, Светоч… э-э-э, Светлана Михайловна, – я с нарочитой задумчивостью стала сверлить глазами висящее над дверью кашпо. – Перед свадьбой людям нужно немного пожить вдвоем, так сказать проверить чувства. Вот Витенька и привез меня к себе. По вечерам у нас романтические ужины, а ночью его многострадальная тахта ходит ходуном, когда мы вдвоем на нее ложимся. Видите, один раз я по неосторожности упала и вот, – я многозначительно указала взглядом на свою коленку.
– Это не смешно! – возопила Светочка, замахав руками, и угрожающе затрясся косичками.
– А я вас не смешу, я не клоун, – выдавила я, с трудом сдерживая желание расхохотаться.
– Ты уверенна? – вдруг выпалила она.
– Абсолютно. Простите, я очень плохо себя чувствую, а ваше присутствие только ухудшает мое самочувствие. Я вынуждена попросить вас уйти.
Повторять не потребовалось. Вытирая от негодования слезы, Светочка стремительно покинула квартиру Степнова.
Ухмыляясь, я на костылях зашагала на кухню. Потом веселость резко испарилась. Я вздохнула. Кто-то умный говорил, что месть похожа на сахарную вату. Ее сладость тает через миг. А я именно отомстила Светочке. И хотя меня мучили угрызения совести, библиотекарша получила по заслугам. Нечего лезть к Степнову, достала его уже. Думаю, я оказала ему огромную услугу, выпроводив ее.
Я, удивляясь своему вольному поведению на кухне у физрука, заварила себе зеленый чай. Заполнила бежевую пиалу до краев и приблизила к лицу, давая курящемуся пару возможность окутать мое лицо. Атмосфера тепла и уюта подействовала впечатляюще. Читать далее...

4 часть

Любовными романами я никогда не увлекалась, а в книжках по внеклассному чтению и в классической литературе сентиментальные моменты всегда пропускала, ибо меня коробило от телячьих нежностей таких прекрасных, на мой взгляд, персонажей. Все великие писатели прошлых веков, конечно, пишут просто офигительно, но подобные сцены у всех получаются очень сопливыми и избитыми. А сейчас я очень остро ощущала себя главной героиней очередного романчика, но, наконец, поняла всю важность момента. Боже, сколько эмоций было в этом неуклюжем объятии! Боюсь выразиться пафосно и высокопарно, но на меня снизошло успокоение. И поливая горючими слезами серую футболку Степнова с самозабвенно ржущим смайлом я, мало помалу пришла в себя.
Ну конечно же «скорая» приехала именно в этот момент. Ждешь ее, ждешь – не дождешься. А как не нужна, так тут как тут.
Врачи без лишних слов погрузили деда на носилки и вынесли – славу Богу головой вперед. Я суетилась вокруг них, выуживая информацию. Из нескольких, спешно брошенных главврачом фраз, я уловила, что деда везут в реанимацию и что мне позвонят, когда он придет в себя или ему станет хуже. Пустым взглядом я провожала белую машину с мигалкой, и когда та скрылась за поворотом, обняла себя руками и вошла в подъезд. Степнов все это время был рядом, но не вышел провождать деда.
Еле доползла до квартиры. Виктор Михалыч уже ждал меня там. Тяжело дыша, я приземлилась на кушетку.
– Виктор Михалыч, я бросаю спорт, – выпалила я.
– Как?! – возмутился тот.
– Нет, не потому что не хочу, просто моя нога… короче, я просто не могу. Мне нельзя.
Не знаю, почему решила, что сейчас подходящий момент, просто подумала, что взорвусь, если не скажу теперь же.
– Бардак! – взорвался он.
– С-спасибо вам огромное. Вы мне очень помогли, – пробормотала я, краснея при воспоминании об наших «обнимашках». – Не смею вас больше задерживать, Виктор Михалыч.
– Ты что, Кулемина? – однако, несмотря на всю напряженность ситуации, его разобрал смех – наверное, позабавила моя церемонная речь. – С дуба рухнула?
– Нет, правда. Я и так отнимаю у вас много времени.
– Что за ерунда?! Так, брось все это.
И тут я разозлилась. По-настоящему разозлилась. И страшно удивилась самой себе.
Когда-то давно Лера назвала меня патологически уравновешенной и спокойно, как танк. Это была ее очередная нарочито-остроумная хохма, но в каждой шутке как говорится, есть доля правды. Меня действительно очень трудно вывести из себя и если уж это случилось – произошло что-то ужасное.
Я резко вскочила со стула, пожалуй, слишком резко для своего теперешнего положения. И, едва сделав шаг в сторону Степнова, рухнула ничком на паркет. Недовольное выражение его лица сменилось испугом.
И вот он опять держит меня за руки, с тревогой вглядываясь в мое перекошенное от гнева лицо. Я дергаюсь, однако не прикладываю особых усилий, чтобы освободиться от его железной хватки – все равно не получится. Виктор Михалыч старательно прижимает мою голову к своему плечу, а я цепляюсь за пол и усиленно сопротивляюсь.
– Так, – повторил он, – я никуда не ухожу и останусь ночевать здесь. Никаких но! – буквально заорал Степнов, когда мои глаза расширились. – Ты что не понимаешь, в каком ты состоянии?! Я не могу уйти и позволить тебе свалиться где-нибудь еще. Я остаюсь, тема закрыта, точка.
Я изумлением смотрела, как Виктор Михалыч раздвигает кушетку, ту самую, на которой десять минут назад лежал дед. Если бы не все беды, сыпавшиеся на меня как из рога изобилия, я бы рассмеялась или пресекла его попытки уютно устроиться в моей квартире. Но не теперь. Несмотря на жуткую злость на весь мир и в частности на саму себя, я была жутко рада, что он остается.
Я села на кровати и невидяще уставилась перед собой. Коленку, казалось, полосовал нож. Но все что я себе позволила – это пару раз всхлипнуть. Рука дрожала, пока я тянулась к прикроватной тумбочке за обезболивающим. Я бросила в рот сразу две таблетки и судорожно запила их водой.
Пролежав около минуты без сна, я поняла, что смертельно хочу в туалет. Тихо, чтобы не потревожить спящего у входа в комнату Степнова, я схватила костыли и неуклюже заковыляла к двери. Виктор Михалыч спал как младенец, натянув дедушкин плед до самых глаз. Я позволила себе улыбнуться.
Спустив воду в унитазе, я подумала о том, что было бы неплохо и гигиенично помыть руки. Поэтому из уборной отправилась прямиком в ванную. Прислонив костыли к стиральной машине, я присела на краешек ванной, чтобы отдохнуть от рези в подмышках. Костыли – вещь неудобная, но практичная и полезная.
Пальцы коснулись белой штучки, делающей «щелк-щелк» и комнату озарил свет. Я первым делом уставилась на свои руки. Они побелели, вены четко проступили. Я включила воду и, сложив ладони ковшиком, набрала холодную струю и плеснула ее себе в лицо. Потом обратила взор к своему отражению. Чудовище. Под глазами залегли фиолетовые тени, веки отливали голубизной, а губы были пепельно-серыми. Странно. С какой силой беды и горести отнимают твою жизнь, Читать далее...

3 часть

Приятное «динь-дон» разрезало угнетающую нас тишину. Я услышала, как шлепнулась дедова чашка на пол – так напугал его дверной звонок. Шаркая домашними тапочками, он поплелся к двери. Я затаила дыхание и прислушалась.
– Проходите, – уловила я краем уха бесцветный голос деда. Через пару секунд он возник на пороге моей комнаты.
– Лен, к тебе пришли.
Я закатила глаза, решив, что это Виктор Михалыч, который уже отлично обосновался в моем доме и знал его едва ли не лучше, чем собственный. И чего ему неймется!
Но это был не Степнов. Лера и Наташа испуганно жались возле дверного проема моей комнаты.
– Привет! – ослепительно улыбнулась Лера. – Мы зайдем?
– Конечно. – Что еще я могла ответить?
– Девочки, не хотите чего-нибудь? – дед старательно играл роль гостеприимного хозяина, но из-за навалившихся проблем это у него получилось довольно плохо. – Может чаю?
– Нет, спасибо, – тут же отказалась Наташа.
– Вообще-то, было бы неплохо… – задумчиво протянула Лера и кокетливо улыбнулась. – Петр Никонорович, мы согласны.
– Мы тебе еще фруктов принесли! – прощебетала Ната, вытаскивая из доисторической авоськи несколько огромных апельсинов. – Держи.
– Зачем? – флегматично удивилась я. – Я ведь не болею.
Подруги дружно уставились на мою правую ногу, и я густо покраснела. И поняла о чем речь. В голове сами собой прокручивались события минувшего утра. Я вздрогнула, но тут пришел дед с подносом, а девочки бросились ему помогать. Вроде чуток полегчало.
Море горячего зеленого чая и Леркины забавные истории немного ослабили ледяную хватку с недавней поры сжимавшую мое горло. Потом я отведала Наташиных апельсинов, которые вопреки всему оказались совсем не кислыми и тягостные мысли совсем отступили. Но когда я вонзала зубы в мякоть уже четвертого апельсина и думала о том, вежливо ли будет попросить и у Наты пятый, как в комнату вошел дед. От выражения его лица меня снова бросило в холод.
– Лена, – начал он и запнулся.
Я ждала, не шевелясь и не решаясь спросить, что случилось.
– Ваня.... – еле слышно прошептал дед, судорожно сжав радиотелефон, – он умер. Его больше нет.
– Дед! Деееед! – хрипло завизжала я, хватая костыли и ковыляя к двери. Он сполз по стене, держась за сердце, а лицо побелело как скатерть. Я изнывала от адской боли, но послушно терпела. Дед превыше всего.
Я опустилась перед ним на колени и почувствовала, как слезы вновь застилают глаза. Да что же это такое? За один только день я пролила годовой запас соленых капель! Но сдержаться не могла.
Девочки поспешно ретировались в прихожую. Лера уже крутила дрожащими пальцами телефонный диск, набирала номер скорой помощи. Наташа стояла рядом и от волнения прыгала на месте. Какие они у меня чуткие! Сразу обо всем догадались. Но умиляться хорошим подругам, просто не было времени. И хоть мне было очень плохо, просто погано, я изо всех сил старалась держаться молодцом. Если буду вопить, стонать и заламывать руки ни к чему хорошему это не приведет. Станет только хуже. И деду это никак не поможет.
Я вежливо, но требовательно попросила Леру и Наташу уйти. Но они остались до тех пор, пока не помогли мне уложить деда на кушетку в коридоре. Затем с чистой совестью покинули квартиру, но, судя по их лицам, все еще сильно переживали за меня.
Я опустилась на стул и застонала. Нога разболелась пуще прежнего. И, наконец, дала волю так долго душившим меня слезам. Потом опустилась на колени и сложила ладони, возведя мокрые глаза к идеально выписанной на потолке иконе. И шепотом начала бормотать своеобразную молитву.
– Господи, помоги дедушке выкарабкаться и во второй раз. Помоги мне пережить все это и не сломаться. Позаботься о Ваньке и не позволяй деду присоединиться к нему. Хотя бы на первое время. Аминь.
Я вытянулась на полу и перевернулась на спину. Резкими движениями вытерла глаза. И умоляла всемогущего Бога исполнить мою просьбу. Он просто обязан сделать это, после того, как отвернулся от меня сегодня. Странно, я испортила себе жизнь и это только часть моих проблем…
Ну где же «скорая»? Ее давно надо переименовать в «Черепаховую помощь». Будь я не Леной Кулеминой, то сейчас билась бы в истерике, молотила кулаками по полу и содрогалась от рыданий. Не знаю, как мне удалось выдержать характер настолько, чтобы не иметь привычки паниковать даже в самых критических ситуациях. Но, к некоторому сожалению, я была не роботом, а обычной девушкой и свои чувства тоже имела, пусть и все время держала их при себе. Вот и сейчас ощущала, как в душе как снежный ком нарастает обида, тоска и глубокая печаль. И, когда странное чувство достигло накала, я схватила радиотелефон.
Трясущимися руками я набрала заветный номер. Тело плохо слушалось меня, и пальцы не попадали по нужным клавишам. Дозвониться получилось лишь с третьего раза.
– Ал-ло, – произнесла я, стараясь чтобы голос звучал более твердо.
– Слушаю?
– В-виктор Мих-халыч… – мое тело сотрясала крупная дрожь, трубка заколотилась о щеку. Я на секунду прикрыла ее ладонью, боясь, что разревусь Читать далее...