Украинский был сложным, а в литературе сделала ошибку по абсолютно непроходимой тупости.
Но в любом случае все хорошооо)

С завтрашнего дня у меня начинается сдача внешнего независимого тестирования, которое и определит, смогу ли я подать куда-нибудь документы или нет.
Как-то так вышло, что несмотря на углубленное копание в украинском целых два года, у меня все равно куча белых пятен. А еще так вышло, что я это обнаружила сегодня ночью, и теперь мне срочно надо все доучивать.
Но перечитать все книги по украинской литературе за день - нереально. Нереально задолбить себе в мозг единственное правило. которое тянет меня вниз.
Ой *_*
То ли еще будет перед остальными тремя.

Уходили в рассвет под гитарные тихие песни,
Фонари угасали. Пустынная площадь ждала,
Когда выстроим мы в небо темное тысячи лестниц,
И бокалы с игристым вином разобьем досветла.
Кровь давно ушла в землю, сказал бы когда-то писатель,
И земное земле мы оставили, не побоясь.
Уходили в рассвет. Кто был враг, стал навеки приятель,
Мы крушили былое, по-детски задорно смеясь.
Мы забыли плохое, оставили в прошлом обиды,
А ненастье на день уступило весеннюю власть.
И мы строили лестницы, строили. Разве не видно?
Всё стараясь друг другу удачи и счастья желать.
Не шумели деревья, не выли с надрывом машины,
Лишь мяукал котенок, пришедший к нам на огонек.
Небо стало светлеть, становиться сапфирово-синим...
Никого не осталось. Ступеньки растаяли в срок.
.

Маркус Єльвас (21:39:37 30/05/2010)
привет) Всего один вопрос. Ты что, действительно уже окончила школу?

mary2929 (21:39:46 30/05/2010)
Да, действительно)

Маркус Єльвас (21:39:54 30/05/2010)
11 классов?

mary2929 (21:40:02 30/05/2010)
все 11 классов)

Маркус Єльвас (21:40:09 30/05/2010)
Сочувствую.


Да, про выпуск как-нибудь соберусь рассказать.. сейчас все настолько свежо, что нет сил)

Сегодня у меня Выпуск.
С такой мыслью просыпаются все выпускники любых годов и десятилетий, а ко мне она не собирается. Прям даже страшно, на своих нелюбимых дэрэ у меня и то больше ответственности.
Впрочем, может быть, еще не поздно.
Вчера гуляли последний звонок, и это было нечто)) Несмотря на дождь и прохладу. До сих пор гудят ноги (но не голова), как бы встать на каблуки...
Как бы со сцены не свалиться *_*

Шутки шутками. Все кончается,
Даже то, что похоже на круг.
Кто-то очень упорно старается
Излечить мой забытый недуг.
Строчки путает, ветром кажется,
Выметает слова, как сор.
Стелет жизнь шелковистой травицей,
Пряча за спину приговор.
И закрыт навсегда арбитражный суд,
Справедливость давно мертва.
Разве ангелов где-нибудь еще ждут?
Дьявол снова и снова прав.
Перед кем мне себя оправдывать
На дороге большой, как мир?
Под неясной судьбой моей, стало быть,
Подписался с усмешкой факир.

Ти наодинці - хто ж тепер тобі настрій псує? (с) Бумбокс.
Хочется кофе и шоколада,
Хочется окон, распахнутых настежь. (с) Tr.

Когда я начинала, она давным-давно была мастером, оставляющей далеко позади себя балаган.
Я не видела ее. Давно.
Вполовину сравнявшись с тем ее уровнем, я встретила ее снова. Как я жалею, что заставила себя снова зайти к ней в тему и смотреть на то, до чего мне еще долго... очень долго.

Купили кэноновский фотик, не нарадуюсь) Наконец-то.
Мать сказала, если не дадут медаль, отберет обратно. От шутница)

Когда я пишу формулы дифференцирования, я становлюсь до ужаса сентиментальной. Меня так умиляет собственный крошечный почерк и миниатюрные листики, что хочется встать на все четыре и вопить:"Хочу в детский садик! Ну или хотя бы в первый класс! Куда-нибуудь!"
Я попробовала. Мама тоже попробовала. Позвонить отцу и страшным голосом заявить:"Мне кажется, она переучилась".
-
Ода нихренанезнающего в ночь перед экзаменом.

О, эти логарифмы! Они несут радость в мою чертовски опустошенную душу. Вы знаете, мне так не хватало раньше логарифмов, что теперь я просто прозрела насчет них.
Теперь синусы и косинусы кажутся не такими заманчивыми. Теперь мне подавай формулы половинного аргумента и все тут. Разрази меня гром, а функции?! А первообразные? Это ж неисчерпаемый кладезь знаний, богатство нации и вообще единственная надежда на спасение погибающего во тьме мира. Это некий светоч, озаряющий наши бесплодные нивы и затмевающий солнце своей чистотой. У меня наворачиваются на глаза слезы, когда я смотрю на эту кипу гранитных обломков науки ака бумажек, бумажоночек, и бумажоночков, картонок и листиков, полосочек и квадратиков, руликов, трубочек, конвертиков и прочая, прочая, прочая!.. Да, теперь я осознала свою ошибку, когда спорила насчет того, царица ль наук математика. Вестимо, что царица, ибо никогда я еще не готовила себе такую материальную базу на экзамен в виде битком набитой одежды! Слава ей, ибо на меня, лентяйку, снизошел наконец благой труд во имя такой-то благодати...
И я не стану стесняться завтра, а расскажу всем о своем озарении, да озарится же и их разум, пребывающий ныне во мраке неведения и незнания! Да уверуют же они, выбросят прочь свои богомерзкие книжонки и возлюбят же они тригонометрию так же, как и я, ибо предчувствует сердце мое, что в этот момент они в бессильной злобе совершают грех хулительный, сквернословием прозванный, против сией светлой науки.
И да снизойдет на меня, несчастного и мелкого абитуриента благодать математическая в виде материальной, и да отведет она глаза от моего бумажного багажа знаний, ибо сие есть добро и слово алгебраическое, а не шпаргалки, народом именуемые.
За свою оду в честь тебя, о Математика, не прошу ничего, а если и одаришь меня чем, так истинно просветлением в мозгах и ловкостью рук... то есть, я имею в виду чисто для жестикуляции при объяснении народу заповедей твоих.
Да пребудешь ты с нами!

В предисловие хочу сказать, что живу практически около вокзала.
-
День начался хорошо. Прямо-таки чудесно. Не считая температуры(в школу я не пошла), и того факта, что к вечеру мне надо было к репетитору по немецкому.
Я выспалась, повозилась с докладом и рефератами, сбила надоеливые градусы, сделала немецкий и с уверенностью в сто процентов, что "сейчас быстренько отделаемся и вернемся", бодро пошагала к остановке.
Маршрутка подошла сразу, и я, произнеся сакраментальную фразу:" До кладбища подкинете?", с энтузиазмом в нее села.
Около кладбища живет мой сэнсей, не пугайтесь. Кстати, вполне милый частный райончик.
Уже на подъезде я, не теряя бодрости духа, вскочила и уже было открыла рот, дабы попросить открыть переднюю дверь.
Так и оставшись стоять с открытым ртом, я наблюдала, как мимо меня усвистывают вбок знакомые ворота и забор, а следом за ним: десяток домов, милые английские газончики, какой-то малый заводик, непонятное учреждение и толпа учреждаемых, снова газончики, заводик покрупнее, маркет, бензоколонка, три развилки и до гхырища чего еще.
Я выдала водителю гневную тираду, однако водитель оказался крепким орешком и упрямо не захотел остановиться и высадить меня хоть где-нибудь, но поближе к пункту назначения.
Короче, я с ветерком проехалась на километр дальше, чем следовало бы. Плюнув, я выскочила из аццкой машины, и решив доверить себя ногам, припомнила, что мы никуда не сворачивали. Перезвонив репетитору, я пообещала, что буду минут через пять и понеслась в обратном направлении. Прямо.
Сначала мне все нравилось. Садики, заводики и прочая гхырня, ибо я была свято уверена, что иду правильно (мы никуда не сворачивали!). Однако через пару-тройку километров я очень удивилась. Еще через пару-тройку взбунтовалась не на шутку, потому что никакого кладбища, а тем более живых в округе не наблюдалось. Я неслась на всех парах, с периодическими криками:"А эта падла все не кончается!", ласково обзывая стену чего-то непомерно большого и высокого, судя по стене.
И вышла к вокзалу.
Мое удивление было таким непомерным, что завидя его на моем милом личике, собаки разбегались во все стороны. Хмуро покосившись на свой собственный дом издалека, я добрела до троллейбуса (никогда в жизни не сяду в маршрутку!) и поехала по накатанной дорожке.
Да, я устала. Да, я прикрыла глаза, облокотившись о стекло. Именно поэтому, когда в троллейбус вошло двое ветеранов (лет по пятьдесят-шестьдесят, никак не больше, угу), я попросту этого не увидела.
Рядом со мной двумя остановками ранее села опрятная старушка. Когда двое остановилось около нашей седушки, я услышала ее голос.
- Присядете? Я встану.
Тут же раздался такой ужасающе противный голос, что я сразу сбросила с себя оцепенение и вскинула голову.
- Нет, милочка, вы посидите. А вот вы... - впилась в меня женщина цепким взглядом.
Я молча встала и уступила место. Довольная, она процедила благодарность и живенько уселась. Апатичный муженек застыл подле.
Мне было как-то равнодушно: уступила и уступила это место, ничего. Но ей, видимо, далеко не все равно.
- Вот она, молодежь пошла. Да это еще ничего, а вот что было на моих глазах.... ии, милочка, это ужас. Сижу я как-то в маршрутке, заходит бабуля. Становится около меня. И никто из сидящих подростков не уступает место. А одна девочка спрашивает: "Бабуля, а у вас болят ножки?"- "Болят",-отвечает бабуля. "Очень болят?"- "Очень". "А почему они у вас болят?"-"Потому, что я уже старая"-"Нет", - отвечает этот милый ребенок, -это оттого, что вы в детстве уступали дорогу старикам!"
Последнее слово она гаркнула так, что троллейбус притих и с ужасом уставился на нее.
- Кошмар, - с улыбкой ответила она, прищурив глаза, и наведя взгляд на мою спину, - ужас. Куда мы катимся.
И тут, кажется, она усекла на моем рюкзаке георгиевскую ленточку. "Так, - думаю я, - есди щас она спросит что-то навроде "деточка, а ты вообще знаешь, что это?", я ей расскажу все, что я думаю о проведенном мною дне. Во всех красках. Тем паче, если сравнить ее - судя по настроению, цветущую женщину, и меня - кашляющую, зеленую, хромающую на больную правую ногу и обливающуюся потом в три ручья(слой дорожной пыли считать не будем), то кто еще должен сидеть".
Она благоразумно промолчала. Я тоже. Оставалось четыре остановки, и мне не хотелось, чтобы меня объявили в хамстве, тупости и нахальстве, и посчитали врагом Отечества.
В общем, я доползла до репетитора и мы посмеялись в месте. Но совет: проверяйте номер маршрута. И всегда - всегда! - смотрите на входную дверь троллейбуса. А то вдруг зайдет Папа Римский, а вы не заметите. То-то потом анафем будет.

П.С. Стена чего-то большого в итоге оказалась забором кладбища, только с другой стороны.

Сегодня пришло приглашение на тесты. Четыре разных школы, зато не очень далеко от дома. Одна только дальше других.
У одноклассников хуже. У подруги пять - все в разных концах города.
Началось, пожалуй.

Тонко-тонко кружится звук,
Опускаясь ко мне в ладонь.
Равномерный, тяжелый стук
Колыбельной окутал вагон.
Все уснули: малыш и мать,
Краснощекий толстяк уснул.
Синевой растекается гладь
Запыленных окошек. Гул
Нарастает. Нет, я не сплю,
Я смотрю на свой город-грусть.
Я его до бессилья люблю,
Но бегу от него. Не вернусь.

Пытаюсь написать поэму о весне, а из под клавиш лезет всякая чушь, но не поэма и тем паче - не о весне.

Похмелье оказалось противным.
Зато шашлыки удались. И курица, и индюшка, и сосиски, и картошка в углях, и перемазанные кетчупом рожицы, и дом с всамделишными привидениями, которые распугали своими криками всех туристов, и пруд с лягушками, и песни под гитару, и простой отдых, лежа на пузе друг у друга, и поездка туда и обратно, и пыльная, но абсолютно ровная и теплая дорога, и озеро с голубой водой и запруда с бобрами.
И лето. В мае.

Вместо того, чтоб гавкать друг на друга, лучше бы занялись своими делами. Их ой как много.

Человек я, мягко скажем, неверующий. Агностик. Это мне не мешает гадать и проверять свои чакры на порчу. Мои чакры, правда, активно сопротивляются, но везет же им, стервецам, что я вообще не знаю, где они у меня есть.
Поэтому гадание происходит очень весело, не в пример атмосфере. "Гхыр, я обожгла себе все пальцы к шушевой матери!" и все такое прочее.

Всё по новой. Видимо, где-то есть шальная веревочка: дернешь - и круг замкнется.

Взращенная на Десятом королевстве, Бесконечной истории, советских мультиках и гайдаевских фильмах, моя душенька ни в какую не может понять нынешних детей. Хоть убейте.

Удалось довести себя до такого состояния, когда обычными простыми словами не пишется. Только рифмой.
Наверное, это полезно для опыта, но чересчур уж обременительно для жизни.
Да.
Решила подать куда-нибудь наработки. Если возьмут в захудалое изданьице, можно будет поступать на журналистский, куда меня так активно вербуют трое преподавателей универа, и где мне прочат великую карьеру. Смешно, конечно.
Вообще все кажется смешным в последнее время. Смешным и мизерным. Ах да, кроме неумолимо приближающегося экзамена по математике, от которого мне не отвертеться совсем никак, и который я, клянусь Мордором, ни на грамм не знаю, с моими-то познаниями в точных науках.
Черт бы побрал эту медаль.
У нас чертовски холодно. Дома. На улице вовсю бушует антициклон: то солнце, то град, то ливень, то мороз. Фиолетово. Я одним цветом брожу в зеленой куртке и мечтаю об осени. Лето в мои планы как-то не вписывается.

Холодные блики на офисных стеклах,
Вокруг только синий цвет, синий цвет.
Кроссовки порвались и насквозь промокли,
Хотя дождь здесь - давно нереальный бред.
Минорная гамма электрогитары,
И руки в карманах, пальцы в кулаки.
Холодная гладь голубого пожара,
Шаги, как назло, тяжелы, нелегки.
Электро. Вся жизнь на биты разбита.
Пергамент сто лет как сгорел в огне.
Хвостатое пламя метеоритов
Уже никогда не приснится мне.
Я не осталась в долгу у кого-то?
Давайте проценты. Отдам всё, что есть.
Мне ведь осталась секунда до взлета.
До старта. Пусть где... но не здесь.
Лазурь. Холод греет мне шапкой уши.
Вокруг только синий цвет, синий цвет.
Ушли. Свысока наплевали в душу.
А я что, должна улыбнуться вслед?
Да, люди... Вы бросьте свой гонор в мусор.
Смешно, чесслово. До хрипоты.
Учитесь искать в каждом свои плюсы.
А чем он, к примеру, хуже, чем ты?
Ушли. Синий цвет. Сверху smoke and mirrors.
Наушник поломан. Асфальт, асфальт...
Теперь я в своем, только личном мире.
Нет, я не забыла. Вот мне и жаль.