Всё это не ново, конечно не ново!
Ну с кем не бывало… — Шепнёте вы вслед, —
Мне вдруг захотелось дождя проливного
И чашку горячего чая, и плед.
Зарыться. Забыться. Подумать неспешно
Под шум от стекла салютующих брызг,
Лаская кота, что разлёгся потешно
На книжных страницах, затрёпанных вдрызг.
Любуясь чечёткой дождя по карнизу,
Каким-нибудь важным звонком пренебречь.
Вдруг вспомнить, что жизнь состоит из сюрпризов,
А те состоят из разлук или встреч.
Всё то, что терзало — уже отболело,
Что все эти муки — пустая возня,
И кот, что мурлычет, разлёгшись без дела,
Похоже, во многом мудрее меня.
А дождь за окном, словно гул канонады,
Грохочет, хохочет и вторит мне вслед:
— Душе отогреться всего-то и надо
Лишь чашку горячего чая и плед.





© Юлия Вихарева
[466x700]

Ты приедешь на несколько дней,
Точно гром среди ясного неба.
Из вещей будут: связка ключей,
Томик Бродского, платье и кеды.
Ты приедешь на несколько дней,
Чтобы бросить монетку с причала
И сказать мне о том, как скучала,
Как сбивалась со счета ночей.
Я не буду смотреть на часы.
Мы в метро, мы в такси, мы в маршрутках…
Мы в больших временных промежутках
И в секундах, что так коротки.
В окружении сотни людей,
Что не делают в жизни погоды.
Ты приедешь на несколько дней,
Чтоб уехать потом на три года.

© Ваня Якимов
[700x393]

если браки заключаются на небесах
наш был заключен в аду
и потому намного крепче
сильнее притяжение: я намертво пришит к тебе
в присутствии твоём парализован
в отсутствии тебя готов кусать свои запястья
я часто думаю о смерти
улыбка перечеркивает лицо
всё это так же опрометчиво
как свою грудную клетку использовать вместо пепельницы
тушить сигареты о белизну кожи
мне до сих пор интересно
что случается со звёздами, когда я их не вижу
живы ли они в своём вакууме
или давно взорвались, рассыпались пылью по углам вселенной
мне до сих пор интересно
что случается с солнцем, когда я его не вижу
боится ли оно смерти или стремится к ней
я мечтаю существовать в твоей жизни
до тех самых пор
пока не остановится твоё сердце
и мне до сих пор интересно
возможно ли сыграть в бадминтон в аду
не падать с качелей и не плакать во время тоски
не срывать ромашки и никогда не сожалеть о днях
в которых мои руки не смогли дотянуться до твоих
мне до сих пор интересно
почему перегорают лампочки и седеют волосы
мне до сих пор интересно
что было бы если вернуться назад
не найти, не увидеть тебя
узнала бы ты мои глаза
узнал бы я твои губы
мне до сих пор интересно
что произошло в этом грёбанном мире
и стало необъяснимой причиной того
что он допустил и позволил
такую весну
такие стихи
такую любовь

?


© Ричард Дарси
[466x700]

Я досталась ему искалеченной, тощей, хмурой,
С бурым порванным сердцем, со сколами по краям.
Он меня открывал отвёртками, чистил, шкурил,
Собирал по болтам и гайкам, паял, ваял.

Я молчала, не чувствуя больше боли.
Иногда говорила какую-то ерунду.
И янтарно-солнечный камешек канифоли
Под паяльником плавился, плавился, как в аду.

За окном сыпал снег — гранитной ли крошкой, стальной ли стружкой.
Присмотревшись к пульсирующему виску,
Он чинил мне часы с кукушкой, поехавшие кукушкой —
Раз ку-ку, два ку-ку и ещё много раз ку-ку.

Он мне делал глаза сокольи, собольи брови,
Покрывал мою кожу грунтовкою под эмаль.
Не боясь вида крови, встав рядом со мною вровень,
Слой за слоем мои болячки с меня снимал.

Я сидела, смотрела в телик, жевала чипсы.
Я смеялась и думала, мол, ну-ну.
Он не дал мне ни сердце львицы, ни взгляд волчицы —
Только облик мой человеческий мне вернул.

Я училась дышать с ним заново, ходить с ним за руку.
Он мне вытравил внутренних демонов легион,
Вставил новое сердце из шёлка с опилками вместо рваного.
Как ты справился с этой задачкой, Пигмалион?

Я живая и сильная. Я ведаю руку мастера,
И созвездия боли, гаснущие к утру.
Что бы ни было дальше, если ты вдруг сломаешься,
Я тебя соберу. Ты не веришь, но соберу.





© Ека Ъ



[700x393]

В человеческих душах за жизнь происходит столько падений и взлетов, что если представить их ангелами внутри нас, то мы никогда не смогли бы сказать определенно, какого цвета наши крылья. Они могут как возродиться, сияя, в самой глубокой тьме, так и потемнеть, запутавшись в собственных бликах света. Кому как повезет…

© Анжелика Хоффманн
[400x700]

Принимают людей не частично, а целиком.
С недостатками всеми, со всеми их косяками.
Есть дела поважнее? Конечно, зайду потом.
Посмотрю на Босфор с Дарданеллами между нами.

Принимают людей не по записи в нужный день,
Не под руку, когда удобно, во время обеда.
Принимают людей если только отброшена тень,
Если слышится голос, виднеются два этих следа.

Как рассвет над рекой после ночи притворства и лжи,
Как отряд МЧС в бесконечно горячую точку.
Разве это не так? Разве это не так, ты скажи.
Если любят людей, принимают всегда их, и точка.

И не думают больше вообще ни о чём другом.
С постоянно открытым сердцем по ним скучают.
Принимают людей не частично, а целиком.
Вот такими, какие есть.

Или не принимают.

© Ваня Якимов
[467x700]

этих стен тяжелый корсет,
желтой лампы абажур
и обои, на которых тюльпаны.
здесь звучали многие фразы,
точнее сказать - все,
даже "я ухожу"
слышалось пару раз.

в этих комнатах ветрено,
в гостиной лежит чье-то пальто
и солнце робко алеет.
среди множества рук
только твои грели,
когда рассыпалось небо,
как итог.

полусонный, бредя до лампы,
я слышал твои жалобы,
наступал на пустые ампулы
и свет включая,
разбивал темноты каркас.
здесь звучали многие фразы,
даже "я по тебе скучаю"
слышалось пару раз.


© Ричард Дарси
[605x700]

я горжусь своей жизнью,
словно кот гордится своей,
под номером 3, ведь в запасе еще полных 6,
значит эту можно спустить и потратить,
закрыть своей грудью дуло стреляющего пистолета,
чтобы потом, через зияющую дыру вдыхать всё глубже,
и смотреть на дом,
в котором каждую ночь исправно дают молоко и печенье;
я горжусь своей жизнью,
словно маленькая девочка гордится кухонным ножом,
который только что оказался в грудной клетке её матери,
благодаря умелым ударам отца, который в приступах панического страха,
стремился сбежать от наркотической зависимости,
и вот ручка ножа возвышается, приподнимается и сверкает
под тусклым светом гостиной комнаты,
вдох - ручка поднимается выше, слегка виднеется лезвие,
выдох - ручка опускается вниз, лезвие тонет и слезы текут;
я горжусь своей жизнью,
словно старший брат Лу-Лу:
малышка любила играть с куклами,
её сердце билось быстрее обычного,
я любил играть с Лу:
моё сердце молчало, когда она улыбалась,
а значит, оно ей подходит;
я горжусь своей жизнью,
словно колибри,
в бесконечной охоте за сладким нектаром;
я горжусь своей жизнью,
словно коллекционер антикварных вещей,
только руки мои упали в цене,
руки мои остались лежать на твоих плечах,
а губы мои я небрежно зашвырнул в шкаф,
пускай ими лакомится моль,
пока не наступит тот день,
когда нарядно одетый,
робкий и неуклюжий,
я достану их, отряхну пыль,
я надену их, улыбнусь тебе,
"интересно, - спрошу я,- как ты смогла сохранить свои,
ведь губы остались нетронуты,
так же вкусны и так же красивы?"
и мне будет важно что ты ответишь,
я буду слушать тебя, впиваясь в тебя глазами,
неотрывно следуя за каждым твоим движением,
я подумаю, что сегодня,
пожалуй наступило то самое "сегодня",
когда я по-настоящему горжусь своей жизнью,


но


© Ричард Дарси
[393x700]

Меня тянет к тебе как корабль на черные рифы.
По прошествии лет или сразу минуту спустя.
Меня тянет к тебе потому что с тобою не в рифму
Слова.
Меня тянет к тебе, как магнитом, сквозь время и стены,
Чьим то голосом мысли звучат наяву и во сне,
Не бросаю курить, не меняю маршруты и схемы…

…меня тянет к тебе…

© Ваня Якимов
[394x700]

Если можешь кого-то согреть, так согрей.
Если в силах кого-то простить, так прости.
Помни, жизнь целиком состоит из людей,
Чья планета Земля поместилась в горсти.
Если хочешь вернуться домой, так вернись.
Если есть что сказать, так возьми и скажи.
Посмотри, даже снег просто падая вниз,
Украшает собой все задворки души.
Если есть с кем остаться, останься навек.
И будь верен себе, как в последний из дней.
Если рядом с тобой хоть один человек,
Уступи ему всё, будешь в этом сильней.
И когда силы нет от дурных новостей,
И когда с перебоями бьется в груди…
Если можешь кого-то согреть, так согрей,
Если можешь кого-то простить, так прости.

© Ваня Якимов
[466x700]

Все оказалось так, как нужно:
Закат над крышей пламенеет,
И все любимые снаружи
В тебя по-прежнему не верят.
И ручка выпала из пальцев,
Как сердце дрогнуло меж рёбер.
И жизнь несётся в ритме вальса,
Счастливая несётся
Вроде.
Я обнимаю эту малость,
Благодарю её, в покое.
Спасибо, что со мной осталась,
… и сердце дрогнуло меж рёбер.

© Ваня Якимов
[560x700]

Мне голову кружит твоя печаль,
Едва ли уловимая другими.
Ты знаешь наперед концовку фильма
И наш сюжет понятен как букварь.
А я наивно следую впотьмах,
На каждой кочке грубо спотыкаясь.
И ежедневно пред тобою каясь,
Кого-то корчу сильного в глазах.
Мне не известны тонкости игры,
Не знаю я, что будет послезавтра.
Где будем мы, и сколько в пьесе актов?
По разные от тамбурной двери.
Известно лишь одно наверняка,
Особенно в разъездах и разлуке:
Как сердце бьется в такт, как пахнут руки…
Мне голову кружит печаль твоя.

© Ваня Якимов
[589x589]

Толстокожими становятся, когда не находят иного способа, как жить со своими оголенными нервами души, как обезопасить себя от ранений.
Боль попадает всегда метко и в цель, без промаха.
И то, что не защищено, болит в сотни раз сильнее.
Это как содрать кожу с пальцев и прикоснуться ими к горячему.
Я проверяла, в прямом смысле. Даже от теплой воды болит, отдергиваешь руку и вся система тактильных рецепторов срабатывает максимально остро.
Люди с тонкой душевной организацией так же «тонко» чувствуют других, что именно стоит за человеческой грубостью, или неправильной реакцией на происходящее.
А остальные судят по «обертке», только по внешним проявлениям эмоций и поведению, вешая ярлыки «злой, плохой, орущий, грубый». Посмотреть глубже не каждый хочет, да и не все умеют.
Многие живут под панцирями психологических защит и масок, дабы уберечь свою чувствительность, ранимость, мягкость.
И проявляют себя не совсем адекватно ситуации. Временами очень грубо, нелепо, неуместно, или эмоционально.
И если на время переключить внимание с собственной персоны и «обстрела» на стреляющего, то можно увидеть, что вся его сущность — сплошной оголенный болевой нерв. Можно и не увидеть, но попытаться стоит.
За каждой эмоцией, чувством, действием, стоит душа. Как умеет, так себя и проявляет.
Не все научены, как правильно жить.
Каждый проходит свои уроки.
У многих сломаны судьбы.
Будь вежливым, учись смотреть в глубину и ты очень удивишься увиденному.

© Анжелика Хоффманн
[560x700]