Автор Роман Носиков:
Честно говоря, я не хотел смотреть этот фильм. Боялся. Боялся увидеть очередную «чернуху», конечно. Потому как «если видишь, что бородатые люди друг друга душат, — ну, значит, это что-то из русской истории показывают».
Верно и обратное — если про русскую историю, то без бородатых людей, душащих друг друга — никак. Иначе не поверят. Как это: русская история, а никто никого не душит, не расстреливает, не гонит на танки с одной винтовкой на троих или черенком от лопаты, не бросает в Афганистане на съедение моджахедам с кривым пулеметом? — Зритель не поймет! А кто у нас зритель?
Нет, я серьезно: я действительно хочу понять, для кого снимается это всё? На меня-то этот поток явно не рассчитан. А кто пишет все эти восторженные рецензии? Кто отбивает ладони в Каннах? Вот для них это и снято. На государственные деньги. То есть я налоги плачу, государство эти налоги дает Бондарчуку, Михалкову и Лунгину, а они на мои деньги снимают такое, что приходится бегать между телевизором и унитазом.
И клянусь вам: чтобы, в очередной раз отблевавшись, оторваться от унитаза и пойти к телевизору, мне нужна вся моя сила воли. Вся без остатка. Так было с «9-й ротой», так было с «Обитаемым островом», так было с «Царем» и точно так же будет и с очередным «щедевром» от боярина Михалкова. Только желание смотреть на мир ясно и видеть всё, что в нем происходит, заставляет меня возвращаться к экрану и вставлять себе под веки спички.
Вообще у нас в кино забавные тенденции имеются. Да и не только в кино. Вот в народе за Иоанном Четвертым закрепилось прозвище «Грозный». Не «мучитель», не «пытатель», не «ужасный», а именно — Грозный. Хотя народу он убил много. А за Николаем Вторым — Кровавый. А у интеллигенции, особенно творческой, все наоборот: царь, усиливший Россию в десятки раз — плохой, а тот, при котором мы «Россию потеряли» — хороший. Сталин, при котором СССР стал сверхдержавой — плохой, а Горбачев и Ельцин, при которых народ начал вымирать, а государство разрушилось — хорошие. Невольно задумываешься: а наша ли это интеллигенция?
Деньги из бюджета распределяются тоже загадочно. Вот если провести опрос на предмет: дать Михалкову из бюджета 35.000.000 долларов на «Утомленных Солнцем — 2» или закупить на эти деньги девятнадцать танков Т-80? Каков будет результат?
Дать денег Бондарчуку или вместо этого купить новый истребитель? Отснять нового «АдмиралЪа-2», в котором Колчак воскреснет, или подкинуть деньжат на науку? И что удивительно — кругом демократия, а нас никто не спрашивает.
С Бондарчуком все проще: он просто посредственность, и просмотр его произведений в основном вызывает к жизни мою жадность, поскольку я смотрю на его картину как на загубленные деньги. Сложнее с Михалковым. Никита Сергеич снял несколько фильмов, которые я считаю своими любимыми — «Свой среди чужих» и «Сибирский цирюльник». Никита Сергеич талантлив. Поэтому когда он снимает «чернуху», она действительно забирается в душу.
С Лунгиным все одновременно и проще и сложнее. У Лунгина, конечно, присутствует талант, но никак не могу определить, в чем он и каков его размер. Дело в том, что творчество Лунгина — это Мамонов. Лунгин может что-то прибавить к Мамонову или отнять, но главное все равно неизменно: Лунгин = Мамонов. Это основа основ.
С тех пор как Лунгин встретил Мамонова, он превратился в «того самого Лунгина, который снимает Мамонова». По-моему, Лунгин это прекрасно понимает и использует возможности на 120%. Он выводит Мамонова напоказ, как цыгане выводят медведя. Медведь пляшет и ревет, народ в восторге, цыган в прибытке. Сам же Мамонов — человек, близкий к гениальности, настолько не от мира сего, что, похоже, вообще не очень в курсе относительно того, что с ним происходит. Он настолько гениален, что, наверное, мог бы сыграть и ангела и медведя без грима. И возможно, даже и не переодеваясь. Вот эту гениальность Мамонова и использует Лунгин из фильма в фильм.
Кстати, о медведе. У меня сложилось впечатление, что медведю на самом деле уделили достаточно много внимания в картине. Медведь, раздирающий на части людей, по Лунгину — это и есть олицетворение государства. И не просто государства, а именно русского: «Ты всему миру показал, что ад мы несем в себе», — говорит митрополит Филипп Грозному. Что он имел в виду? Кто это «мы»? Ведь не случайно он говорит не «ты несешь», не «вы несете» или еще что-то подобное, а именно «мы»?
Что общего у Филиппа и Грозного? Только русскость. И в этой русскости — ад, который видит весь мир, глядя на русского грозного царя. С «мы» мы определились. А вот что такое «весь мир», которому «мы» свой ад показываем? Очевидно, мир Лунгина довольно серьезно отличается от реального мира средневековья. Иване Грозном было казнено около 4 тысяч человек.
В том же родном для Грозного шестнадцатом веке инквизиция осудила на смерть всех жителей Нидерландов. В результате было казнено 25 тысяч человек. В Германии при Карле V было казнено около 100 тысяч человек. В Англии при Генрихе VIII за 14
Читать далее...