Фотографии Джоэля Питера Уиткина выглядят неимоверно старинными. Господин Уиткин часто подражает композициям великих мастеров прошлого и фактуре старых гравюр, никогда не снимает на цветную пленку и принципиально не прибегает к цифровым спецэффектам. Но речь не о банальной стилизации. Уиткин вкладывает в свои фотографии максимальное количество ручного труда — сам выстраивает перед камерой свои композиции, гримирует и одевает свои модели, сам и только сам печатает снимки, раскрашивает и ретуширует их, превращая труд фотохудожника в уникальное рукотворное ремесло. Такой могла бы быть фотография, если бы ее изобрел какой-нибудь средневековый алхимик или, скажем, Леонардо да Винчи. Да и снимает Уиткин примерно то же, что постарался бы запечатлеть художник — ученый и мыслитель эпохи Возрождения: всевозможные диковины природы и таинства бытия, которые он не просто регистрирует на пленке, но осмысляет в духе всеобъемлющих аллегорий.

Эксперименты, которые ставит Джоэль Питер Уиткин, выглядят рискованными и сомнительными с точки зрения современной этики искусства, но отнюдь не в той, куда более традиционной системе ценностей, которую исповедует художник, кстати убежденный католик. Когда Джоэль Уиткин снимает, например, свой знаменитый натюрморт, на котором идеальное полушарие женской груди безмятежно покоится на фарфоровом блюде рядом с цветами и плодами, понимаешь, что даже в расчлененном и бездыханном теле он видит не ужасающие отбросы закончившейся жизни, от которых надлежит поскорее избавиться, но часть бессмертного человеческого существа, по-прежнему достойную любования.

В отличие от большинства современных людей, полагающих, что от смерти, боли или уродства подобает отводить взгляд, Уиткин, напротив, ищет образы для всех этих вещей, вытесненных из культуры не столько из тактичности, сколько из трусости и желания избежать дискомфорта. Фотограф выстраивает впечатляющую галерею портретов всевозможных калек и тех, кого в прошлом не стеснялись именовать "монстрами": обнаженную красавицу с тремя сосками, увенчанную старинной куафюрой с парусником, безногую женщину, вознесенную на высокую подставку, словно редкостная ваза или камень причудливой формы, мужчину с отсутствующей по самую ключицу рукой, с выбеленным торсом и венцом локонов, усугубляющих его сходство с поврежденной, но все равно прекрасной статуей. Многие из этих моделей сами обращались к Уиткину с просьбой снять их — кто, кроме него, мог показать их не с жалостью, но с восхищением? Фотографии Уиткина имеют мало общего с ярмарочным freak show: он показывает своих героев как объект не ужаса, но любования. С таким же влюбленным и жадным любопытством он снимает и тех, кто подвергает себя уже добровольным деформациям: неземной красоты мексиканского транссексуала-гермафродита, мазохистов, подвешивающих себя за кожу или вгоняющих себе в ноздри здоровенные гвозди.

Джоэль Питер Уиткин не ищет для себя гуманитарных или научных оправданий — он занимается искусством и только искусством. Но в классическом искусстве он отказывается видеть только освященную традицией отвлеченную красоту и настаивает на безжалостной буквальности восприятия. Так, он делает фоторемейк "Менин" Веласкеса, соединяя в одном лице прелестную принцессу и придворных карликов. Его инфанта — это крошечная безногая женщина с ангельским лицом, восседающая на пустом каркасе кринолина как на диковинном инвалидном кресле.

При этом он вовсе не старается обратить всю историю искусства в сплошной кошмар. Выстраивая свою барочную кунсткамеру, в которой мертвые тела соседствуют с восковыми муляжами, настоящие "чудеса природы" — с какими-нибудь кентаврами, составленными из скелетов человека и страуса, а лица закрыты масками, он милосердно оставляет зрителю возможность позволить себе без угрызений совести любоваться завораживающими образами, не думая о том, что здесь подлинное, а что — иллюзорное. Сам Джоэль Питер Уиткин прекрасно знает, что именно он снимает, и не испытывает никаких сомнений в том, что все это может быть прекрасным.

по материалам газеты "Коммерсант"

[показать]
Joel-Peter Witkin (Phaidon 55's)

Publisher: Phaidon Press (1 May 2001)
Language: English
ISBN: 0714840564
EAN: 9780714840567
Paperback: 128 pages
Размеры: 137 x 154 мм.
Вес: 94 гр.

Synopsis
This volume - investigating the work of a particular photographer, in this case, Joel-Peter Witkin - comprises a 4000-word essay by an expert in the field, 55 photographs presented chronologically, each with a commentary, and a biography of the featured photographer.

можно заказать на http://www.centercom.ru/shop/isbn/0714840564
_____________

[показать]
Joel-Peter Witkin:Zogling und Meister

Special Edition. Witkins subject is the reconciliation of religion and art, the overcoming of moral and social taboos. Making misfits the sublime subject of his tableaux, each of them inspired by a classic piece, his juxtapositions and complementing commentaries confront the discriminating power of social norms and the depth of human suffering.

Издательство: Schirmer/Mosel Verlag
Год: 2000
Страниц: 119
Формат: 299x299/22
ISBN: 9783888149450
Код Sprinter: 1940455
Вес: 1340 г.
Свед.: general
Доп. свед.: 268 colour illustrations, (18 colour )

заказать можно на http://www.sprinter.ru/books/1940455.html
____________

Раритеты:

1. Joel-Peter Witkin: Sanitarium

1983, twin palm publishers

$100.00
Signed by the artist

photogravure - poster
25 x 20 inches


[показать]

2. CLASSIC RESERVE Edition of only 85 SIGNED, numbered and boxed copies, with a free-standing 16" x 20" PLATINUM PRINT, "Eve Knighting Daguerre". No artist was better suited to illustrate the poetry of William Blake than Blake himself. If, however, one were to seek a contemporary artist who could best interpret Blake's celebrated Songs of Innocence and Songs of Experience, there would be no better choice than Joel-Peter Witkin. 40 never before published images of Witkin's most recent work (including stunning color plates) seamlessly blend with 22 classic images to illustrate William Blake's timeless poetry. An expanded essay by editor John Wood places Witkin's and Blake's personal visions in context and sets the stage for a uniquely contemporary retelling of Blake's seminal texts. The first photographic book printed in a new 10 color, ultra high resolution process on lush 100% cotton Arches paper.
This copy numbered LXV111.
21st: Phublishers of Fine Photography Books, 2004.
[показать]

3.
Joel-Peter Witkin
A monograph on the well-known controversial photographic artist Joel-Peter Witkin.
Eugenia Parry

* Joel-Peter Witkin (b.1939) is one of the most well-known and controversial photographic artists working today
* This accessible and affordable monograph is the best introduction to Witkin's fascinating and thought-provoking work available
* Drawing as much from the art of the past – Bosch, Goya, Velazquez, and the Symbolists – as from his own inspiration, Witkin's expression is multi-faceted and rich with meaning
* His deviant and imaginative tableaux transform the genre of still life by featuring animal and human corpses and body parts in classic, beautiful arrangements
* Witkin also chooses the deformed, the scarred and the unusual as his subjects, reinterpreting the nineteenth-century fascination with the 'other'
* His obsession with human physicality raises important questions about the body and sexuality, and finds beauty in the grotesque

Hardback
210 x 245 mm, 8 1/4 x 9 5/8 in
128 pp
56 black and white illustrations
ISBN 9780714847870
0714847879
£14.95
[показать]

4. Masterpieces of Medical Photography: Selections from the Burns Archive
WITKIN, Joel-Peter, BURNS, M.D., Stanley B.
Publisher: Pasadena, California: Twelvetrees Press, 1987

Edition: 1st Edition
Binding: Hardcover
Condition: Fine/Near Fine
ISBN: 094264221X

Price: $375.00 [Item #: 100911]
[показать]

5. Gods of Earth and Heaven

Author: Joel-Peter Witkin
Format: Hardcover
Publication Date: October 1989
Publisher: Twelvetrees Pr
Dimensions: 13.25"H x 10.5"W x 1"D; 2.7 lbs.
ISBN-10: 0942642392
ISBN-13: 9780942642391
List Price: $60.00
[показать]

6. Harm's Way:
Lust & Madness,
Murder & Mayhem

Joel-Peter Witkin, et al
ISBN 0-94409h-28-4
OUT OF PRINT
[показать]

7. [показать]

8. David Levi Strauss
Between the Eyes
Essays on Photography and Politics

Mit Fotografien Читать далее...

[показать]

http://www.edelmangallery.com/witkin.htm
Лучшая подборка фотографий

[500x371]
В Москве открывается международный фестиваль "Мода и стиль в фотографии". Один из самых прославленных гостей нынешнего фестиваля – американский фотограф Джоэль Питер Уиткин, приехавший на открытие своей персональной выставки в Московском доме фотографии, а также для того, чтобы провести мастер-класс. С ДЖОЭЛЕМ ПИТЕРОМ УИТКИНОМ встретилась ИРИНА Ъ-КУЛИК.

Джоэль Питер Уиткин родился в 1939 году в Бруклине. Его отец был евреем, а мать – итальянкой-католичкой. Сам господин Уиткин также исповедует католицизм. В шесть лет он стал свидетелем автокатастрофы и до сих пор не может забыть выкатившуюся буквально к его ногам отрезанную голову маленькой девочки. Фотографии Джоэля Уиткина, равно почитаемые как эстетами и интеллектуалами, так и поклонниками хоррора, представляют собой барочно-сюрреалистический мир. Уиткин не боится художественно препарировать трупы – как животных, так и людей, снимать карликов, горбунов, гермафродитов и прочие невообразимые создания.

– Разговоры о том, что любая фотография так или иначе говорит о смерти, давно стали общим местом. Вы снимаете смерть, потому что вы фотограф, или вы стали фотографом, потому что в современной культуре это едва ли не единственная возможность предъявить смерть?

– Я вовсе не одержим смертью, как это многим кажется. Мои работы не обязательно мрачные – они могут быть и забавными. Смерть для меня – это просто один из аспектов жизни. Я исследую смысл бытия, пытаюсь понять, что значит наше существование в данный исторический момент, в том времени и том месте, где мы оказались. Фотография для меня – способ выстроить новые отношения между идеями и предметами. Я не стремлюсь делать что-то шокирующее, сенсационное или моральное. Напротив, мои работы говорят о красоте жизни и ее бренности, о морали и даже о бессмертии.

– Для того чтобы говорить о бессмертии, вам нужны настоящие трупы?

– Когда я снимаю мертвое тело, я хочу вновь сделать его достойным любования. Однажды я снимал натюрморт с женской грудью – это был своего рода парафраз классической темы vanitas, тщеты всего сущего. В одном из моргов Европы мне разрешили взять настоящую грудь, срезанную с трупа. Трупы все равно предназначались для анатомического театра, в котором студенты-медики исследуют устройство человеческого тела. Так что я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы использовать их в моей работе, которая тоже расширяет наши представления о теле. Я вовсе не хотел сделать нечто брутальное и отталкивающее. Напротив, я хотел воздать максимальные почести главному объекту моего натюрморта, сделать его таким же красивым, каким он был на живом теле. Я купил роскошное блюдо лиможского фарфора, редкостные экзотические плоды из страшно дорогого магазина деликатесов. А возле морга, где меня ждал мой кадавр, я нашел маргаритки и также решил включить их в натюрморт. Знаете, фотография для меня – это всегда некие коллекции и сопряжения случайных находок. Единственная проблема заключалась в том, что пришлось изрядно повозиться с самой грудью. Отрезанная от тела, самая прекрасная женская грудь в мире превращается в бесформенные куски жира. Так что мне пришлось долго придавать ей форму при помощи пластиковых бутылок из-под газировки. Но на фотографии она выглядела прекрасно. Для меня важно не то, что происходит перед камерой, а то, что получается на отпечатке.

– Если сам экстремальный процесс съемки для вас не важен, не проще ли было сделать тот же натюрморт в "Фотошопе", взяв изображение живой груди и смонтировав его с плодами и блюдом?

– Я никогда не использую компьютер. Меня не интересуют стерильные образы, я работаю с настоящими эмоциями, с тайнами жизни и смерти – и это невозможно подделать. Я не люблю двусмысленности и делаю свои снимки так, чтобы было отлично видно, что именно на них запечатлено.

– Где вы находите тех невообразимых "монстров", которых вы делаете героями ваших фотографий? Вы обращаетесь в специальные кастинговые агентства, которые работают с "не такими, как все", тем не менее, вполне востребованными, скажем, в кино и в шоу-бизнесе?

– Я очень не люблю слово "монстры", но также не понимаю политкорректного нежелания видеть их отличие от обычных людей. Я стремлюсь показать каждого из них как уникальное и достойное восхищения создание. Я не эксплуатирую калек – мои отношения с ними строятся на сочувствии и профессионализме: я всегда рассказываю им свой замысел и, разумеется, снимаю только с их согласия. Это очень личные отношения: я никогда не обращаюсь в агентства, я нахожу людей на улицах, иногда – на репортажных фотографиях. Так, однажды я увидел в одном французском журнале снимок женщины – чемпионки паралимпийских игр по плаванию. У нее не было двух рук и одной ноги. Но она обладала невероятной харизмой и совершенно античными пропорциями. Я нашел эту женщину – оказалось, что она живет в городке, в котором некогда жил Роден. И я Читать далее...

Joel-Peter Witkin (born September 13, 1939, in Brooklyn, New York City) is an American photographer. Witkin was born to a Jewish father and Roman Catholic mother. He has a twin brother, Jerome Witkin, who also plays a significant role in the art world for his realistic paintings. Witkin's parents divorced when Witkin was young because they were unable to transcend their religious differences. He attended grammar school at Saint Cecelia's in Brooklyn and went on to Grover Cleveland High School. He worked as war photographer between 1961 and 1964 during the Vietnam war. In 1967, he decided to work as a freelance photographer and became City Walls Inc. official photographer. Later, he attended Cooper Union in New York where he studied sculpture and became Bachelor of Arts in 1974. After the Columbia University granted him a scholarship, he ended his studies at the University of New Mexico in Albuquerque, where he became Master of Fine Arts.
Influences and themes
Witkin claims that his vision and sensibility were initiated by an episode he witnessed when he was just a small child, a car accident that occurred in front of his house in which a little girl was decapitated. It happened on a Sunday when my mother was escorting my twin brother and me down the steps of the tenement where we lived. We were going to church. While walking down the hallway to the entrance of the building, we heard an incredible crash mixed with screaming and cries for help. The accident involved three cars, all with families in them. Somehow, in the confusion, I was no longer holding my mother's hand. At the place where I stood at the curb, I could see something rolling from one of the overturned cars. It stopped at the curb where I stood. It was the head of a little girl. I bent down to touch the face, to speak to it -- but before I could touch it someone carried me away." He also claims that the difficulties in his family were an influence for his work too. His favourite artist is Giotto, but the most obvious artistic influences on his work are Surrealism (particularly Max Ernst) and Baroque art. His photographic techniques draw on early Daguerreotypes and on the work of E. J. Bellocq. His work often deals with such themes as death, corpses (or pieces of them), and various outsiders such as dwarfs, transsexuals, hermaphrodites, and physically deformed people. His complex tableaux often recall religious episodes or famous classical paintings. Because of the transgressive nature of the contents of his pictures, his works have been labeled exploitative and have sometimes shocked public opinion. His art was often marginalized because of this challenging aspect. He employs a highly intuitive approach to the physical process of making the photograph, including scratching the negative, bleaching or toning the print, and an actual hands-in-the-chemicals printing technique. This experimentation began after seeing a 19th-century ambrotype of a woman and her ex-lover who had been scratched from the frame.
Joel-Peter Witkin is a photographer whose images of the human condition are undeniably powerful. For more than twenty years he has pursued his interest in spirituality and how it impacts the physical world in which we exist. Finding beauty within the grotesque, Witkin pursues this complex issue through people most often cast aside by society -- human spectacles including hermaphrodites, dwarfs, amputees, androgynes, carcases, people with odd physical capabilities, fetishists and "any living myth . . . anyone bearing the wounds of Christ." His fascination with other people's physicality has inspired works that confront our sense of normalcy and decency, while constantly examining the teachings handed down through Christianity. His constant reference to paintings from art history, including the works of Bosch, Goya, Velasquez, Miro, Botticelli and Picasso are testaments to his need to create a new history for himself. By using imagery and symbols from the past, Witkin celebrates our history while constantly redefining its present day context. Visiting medical schools, morgues and insane asylums around the world, Witkin seeks out his collaborators, who, in the end, represent the numerous personas of the artist himself. The resulting photographs are haunting and beautiful, grotesque yet bold in their defiance a hideous beauty that is as compelling as it is taboo. Witkin begins each image by sketching his ideas on paper, perfecting every detail by arranging the scene before he gets into the studio to stage his elaborate tableaus. Once photographed, Witkin spends hours in the darkroom, scratching and piercing his negatives, transforming them into images that look made rather than taken. Through printing, Witkin reinterprets his original idea in a final act of adoration. Joel-Peter Witkin lets us look into his created world, which is both frightening and fascinating, as he seeks to dismantle our preconceived notions about sexuality and physical Читать далее...

Фотографии, представленные в этой галерее

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать] [показать]

[показать]

Если фотографию определить как искусство запечатления теней, то стекло в этом случае – посредник, способствующий фиксации теней на пленке. Для Джоела Питера Уиткина, чьи проработанные до мелочей произведения отражают крайности жизни и смерти, со стеклом связаны давние воспоминания. «Олденберг как-то назвал стекло «молнией в песчаной ловушке», - говорит Уиткин.

Накануне открытия ретроспективной выставки в Guggenheim Museum в Нью-Йорке фотограф дал интервью Майклу Сэнд.

Стекло.

Помимо меня, у отца было и четверо «законных» сыновей. Все они стали стекольщиками, и мне приходилось помогать им в работе. Прежде, чем вставлять новые стекла, старые нужно было выколачивать из рам. Так что моя работа состояла в том, что я бил стекла. Конечно, у нас тогда не было ни защитных очков, ни других средств безопасности. В результате через пару часов работы один из осколков попал мне в глаз. Отец вытащил его. Помню его огромные руки. Спичкой он отогнул мне ресницы – его руки пахли оконной замазкой, табаком и грязью – и вытащил осколок, засевший в глазу и причинявший мне невыносимую боль. Но это был единственный раз, когда мы с ним близко общались, если не считать тех случаев, когда он приходил к нам поговорить с моей матерью. Обычно они говорили о деньгах и тому подобных вещах – ему приходилось платить алименты. Впоследствии он заходил еще, и показывал принесенные с собой странные фотографии.

Отец подзывал меня и показывал вырезки из журналов Life и Look, Daily mirror, News (он не читал New York Times). Мне тогда было что-то около пяти лет, и, когда он показывал мне эти снимки, я понимал - он хотел сказать мне, что, хотя сам не способен создать что-нибудь подобное, но, возможно, он сможет косвенно поучаствовать в этом с моей помощью. Я смотрел на него молча, но мы оба знали, что я постараюсь.

По-моему, фотография способна оказывать столь сильное влияние на людей потому, что в отличие от других визуальных искусств, например, телевидения или кино, изображение на фотографии неподвижно. Мне кажется, человек становится фотографом, потому что хочет охватить весь мир и сжать его в один неподвижный образ. Подобно тому, как некто, желающий сообщить что-то важное, хватает вас в охапку и держит, смотря вам в лицо. Отсюда и сила застывшего на снимке изображения.


Прозрачность.

Мы рождаемся без одежды, и вообще-то должны жить также без одежды – не буквально, а в смысле открытости и честности. Я перевидал сотни людей, лежащих на столе в морге. Иногда среди них попадаются красивые женщины, которые и после смерти сохраняют свою красоту – и, сталкиваясь с этим, испытываешь потрясение. Такие вещи врезаются в память – раз за разом ты видишь человеческие останки, и понимаешь неизбежность такого финала человеческой жизни.


Когда я работал над Glass Man, я остался в Мехико на 4 дня сверх запланированного срока, потому что в морг не поступало тел, подходящих для моих съемок. Когда привозят найденные на улицах трупы, иногда возникают сомнения относительно причины смерти. Случается, уличных бродяг находят спустя несколько дней после смерти, и тогда очень сложно выяснить, что случилось.
Водители, работающие в морге, каждый день совершают выезды, чтобы забирать трупы. Найденное тело просто кидают в машину лицом вниз, нос при этом ломается. В машину влезает около шести трупов, они лежат друг на друге, некоторые из них уже раздуты. По возвращении их вытаскивают, записывают особые приметы, одежду снимают и уносят, записи архивируют.

Задержавшись в Мехико на несколько дней, я чувствовал, что должно произойти какое-то событие. Мне позвонили - на последнем выезде в последний день перед моим отъездом, нашли четырех человек. Я вместе с переводчиком отправился в больницу на съемку. Один из найденных был сбит машиной, и оказался в ужасном состоянии. Другой, старик, выглядел не лучше. Третьего зарезали. На этот раз ни у кого не были сломаны носы, так как рабочие действовали аккуратно, зная о моих съемках. Четвертый – полная развалина, тоже совершенно неприглядного вида. Иногда, едва взглянув на труп, можно понять, каков был человек при жизни. Тем не менее, когда я увидел этого последнего, я сказал «он мне нужен». Был уже канун Рождества, и на улицах было полно народа, все готовились к празднику.

Я находился в помещении с мертвецом. Я подпираю его, вкладываю рыбу ему в руку, Читать далее...

Рада приветствовать всех вас в своём сообществе, которое я посвятила любимому фотографу Joel-Peter Witkin`у.
[500x497]

Натэлла Сорэ