Предлагаю выкладывать работы тех мастеров, в творчестве которых заметно влияние Джоэля-Питера Уиткина.
Итак, начну с Гриффита.
www.robertgregorygriffeth.comwww.RobertArt.org
| JOEL-PETER WITKIN |
 robert piccart |
| a saint in the morgue |
for reasons of copyright, we cannot insert illustrations copy the titles and paste them in Google Images return with the back key |
From the seventies onwards, the star of Joel-Peter Witkin (° 1939 in New York) is constantly rising. His works are bought by renown museums and galleries all over the world, one photo book after another is published, and his photos are spread all over the internet. Meanwhile, he is considered as one of the leading photographers of the second half of the twentieth century. Witkin's success is all the more remarkable, since his subject matter is not precisely charming, although his works are widely praised because of their artistic merits.
Reasons enough to have a closer look at the oeuvre of this artist, who is approaching the seventies.
THE PHOTOGRAPHER IN THE MUSEUM
It immediately catches the eye, then, that this photographer only hesitatingly inscribes himself in the history of photography. Few are his references to other photographers. On the one hand, he contrast his own 'strange people' with Helmut Newton's 'very interesting photographs of beautiful people'*. On the other hand, he situates himself in the tradition of Diane Arbus* after whose example some of his photographs are conceived - think of "Man with Dog" after Arbus' "Naked Man Being a Woman" (1968).
With all the more emphasis, Joel-Peter Witkin eagerly inscribes himself in the history of painting. To begin with, it is painters from whom Witkin pretends to draw his inspiration: Bosch, Greco, Goya en Blake. I must confess that I do not precisely understand why: apart from superficial similarities in subject matter, the relation with the spirit of these masters is not at all evident. Further, many of Joel-Peter Witkins photos are made after paintings of renown old masters like Botticelli, Raphael, Rubens, Velasquez, Goya, Géricault, Odilon Redon and Seurat. And, finally, the majority of his photos are not mere copies of 'found reality', but rather emphatically staged dramas, just like many traditional paintings. But, otherwise than good painters, who knew to brush away the artificial pose of their models, Witkin rather seems to cherish the often artificial character of a 'tableau vivant': perhaps because such 'staged photography' looks more 'artsy' than true to nature snapshots.
But precisely such flirting with painting betrays the photographer in Witkin. From the very beginning of photography, photographers, in their endeavour to lend their art the status of true art, have drawn their inspiration from painting. From the eighties
Женщина в синей шляпе
Я увидел модель для своей работы «Женщина в синей шляпе» на открытии музея Уитни в Нью-Йорке. Она была инвалид, помощник ввозил её в лифт в инвалидной коляске. Не успел я сказать и слова, как двери лифта закрылись. Я кинулся вверх по лестнице, чтобы встретить её в главной галерее. Когда я увидел её, на ней ещё была синяя меховая шляпа. Она сказала мне, что её никто и никогда ещё не фотографировал серьёзно. Я ответил, что мне нужна неделя на подготовку съёмки. Она согласилась фотографироваться, но взяла с меня честное слово, что я использую только одну плёнку и пошлю ей фото после контактной печати для её дальнейшего согласия или отказа. Я принял её требования. Через неделю я вернулся в Альбукерке и отправил ей контактную печать. На следующий день она позвонила мне и сказала, что ей нравятся фотографии, и что я могу их печатать.
Собиратель жидкости
"
Я хотел сделать фотографию имплозии, то есть того, что случилось бы, если бы все отверстия тела закрылись. Моделями для этой фотографии служили один знакомый фотограф и крёстная мать моего сына. На фоне, на рабском языке, написано название глазной болезни. Я назвал эту работу «Собиратель жидкостей», желая ещё больше мистифицировать мой замысел".
По мотивам Майбриджа
Я отправился в Стенфордский университет, где всё ещё существуют конюшни, в которых Эдвард Майбридж фотографически доказал, что лошади, скачущие галопом, отрывают от земли все четыре ноги. Конечно, Майбридж фотографировал и многое другое – движения людей, занимающихся самыми обыкновенными вещами, спортсменов, младенцев, калек, собак и толстяков. Этой работой я хотел почтить память Майбриджа. Мне позировали болезненно тучная женщина и ещё один человек, которого, возможно, захотел бы сфотографировать сам Майбридж, но этого не сделал – транссексуала!"
Руки сломанные окном
Эта работа изображает, какой вред был нанесён рукам моей бывшей жены в результате несчастного случая. Она попросила образно воспроизвести её травмы. Я согласился, но сказал, что мне нужен, по крайней мере, один день, чтобы продумать идею фотографии. В тот вечер мы обедали с очень привлекательным доктором, которая сказала мне, что в прошлом она изучала искусство. Я понял, что эта женщина была бы прекрасной формой для отображения травмированной руки моей жены. Она согласилась фотографироваться, но только при условии, что её лицо будет полностью закрыто. Венеру Милосскую я добавил непосредственно перед тем, как сделать снимок. Чайная чашка вместо её головы представляет на фотографии вред, нанесённый красоте"
Книжная история
Книжное повествование имеет форму, но чтобы её увидеть, нужно прочесть произведение. А здесь вы видите рассказ на фотографии. Это утончённый образ, он воспевает литературу во всех её проявлениях".
Пуссен в Аду
Мне нравится творчество Пуссена и я захотел воздать ему почести по-своему, в фотографии. В своём воображении я видел его рисующим в Аду. Надеюсь, что Пуссен не попал в Ад. Но его гений настолько могуч, что даже в Адском огне он изобретает Абстрактный экспрессионизм! Фон был нарисован в Альбукерке и отправлен в Европу. Обнажённая модель в реальности – великолепный фотограф. Этот образ классический, элегантный, забавный и грустный, как жизнь на земле и в Аду".
Красавица с тремя сосками
В 1998 году в Берлине мой переводчик и водитель познакомил меня с одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо видел. Она была русской. Я был просто потрясён и попросил разрешения её сфотографировать, она согласилась. Я решил не просто сфотографировать её обнажённой, ведь это мог сделать любой. Я придумал, что у неё будет три соска. Я немедленно принялся за работу, сделал два соска, которые прикрепил на одну из её грудей. Эти два соска изображали меня и моего брата-близнеца. А ещё один настоящий сосок, представлял зародыш моей сестры, которая умерла в чреве матери на 8 неделе беременности, и тогда у матери случился выкидыш. Когда я был в материнской утробе, я как бы испытал «это событие», увидев смерть плода, его уход во тьму и выход из тела матери. Я видел смерть до того, как родился!"
Человек без головы
"Мне позвонил врач и сказал, что в отделение привезли крупное тело мужчины и что им нужно отрезать ему голову. Он спросил, не хочу ли я посмотреть труп после того, как он будет обезглавлен. Через вас я прибыл со своим оборудованием. Я увидел лежащее на столе обезглавленное крупное тело человека. Он был очень похож на моего отца! Я всё ещё был слегка потрясён, когда врач предложил мне сфотографировать это тело. Я согласился. Втроем – доктор, его ассистент и я, мы с трудом подняли тело и устроили его на стул. Несколько раз оно падало со стула, наконец мне удалось так расположить его руки, чтобы оно оставалось неподвижным. Когда всё устроилось, я взялся за камеру. Именно тогда я понял, что если бы на трупе не было носков, то это было бы похоже на сцену пытки. А в носках он был каким-то домашним старичком без головы, несколько таинственным, но также вызывающим симпатию. Когда я печатал эту фотографию в Альбукерке, я был уверен, что получилось серьёзное произведение искусства, представляющее портрет нашего времени".
[показать] Кухня неудавшегося романа
"«Кухня неудавшегося романа» - это название рассказа, написанного моим другом из Калифорнии. Мне нравилось, что выражают эти слова. Прежде чем уехать в Буэнос0Айрес, я знал, что должен создать образ, навеянный этим названием. В самолете, направляющимся в Аргентину, я сделал набросок женщины, горящей страстью к своему бывшему любовнику. Она была обнажена, и только на ногах её были надеты соблазнительные туфли и чулки.
В Буэнос-Айресе мой переводчик стал моим директором по кастингу, поэтому я был свобождён от поисков подходящей модели в городе. Их приводили ко мне в студию. Мне представили шесть женщин. Я попросил их раздеться догола. Но это было почти не нужно, потому что красота одной из них просто ослепила меня. Это была танцовщица и акробатка с длинными рыжими волосами. Я сразу выбрал её. Я спроектировал постамент, который изготавливали несколько дней. Когда он был готов, я воспроизвёл «бывшего любовника» в виде пениса, выступающего из мишени. Значение этого образа таково – самые сокровенные мечты сводятся порой к неудовлетворённому влечению".
[показать] Натюрморт. Мексика
"В 1992 году в Мехико в Судебном госпитале мне показали отрезанную поездом ногу. Женщина была жива, но её прекрасная нога была передо мной, и я мог её сфотографировать. На следующий день я принёс в госпиталь фрукты, рыбу, хлеб и драпировочную ткань для съёмки. Я сделал самый элегантный натюрморт с ногой, чтобы воспеть Бога, который её создал, и воздать почести женщине, которая когда-то ходила ей по земле".
[показать] Медицинское тело
"Работа «Медицинское тело» была создана в Восточной Европе. Один из моих друзей познакомил меня с патологоанатомом. Случилось так, что когда я был у доктора в клинике, у него находился труп молодого человека. Он согласился, чтобы я его сфотографировал я пошёл за камерой, штативом и плёнкой. А ещё я купил холст для фона и полосатую ткань на драпировку. Вернувшись, я поместил тело на холст и осветил его сверху медицинской лампой, которой пользуются при вскрытии тел, и распределил вокруг полосатую драпировку. В глазок камеры я увидел великолепный образ. Я сделал выдержку только на один ролик плёнки! Я напечатал этот образ с классической простотой, прибегая лишь к небольшому комбинированию изображения и закреплению. Так получилась картина жизни и смерти. Прежде чем фотографировать, я скрестил ноги трупа, и он стал похож на рыбу – символ Христа".
[показать] Алеф
"Образ, названный Алеф или «первая вещь», относится к моей собственной смерти, когда клоуна увозят со сцены жизни. Голова, отделённая от тела, указывает на то, что личность заключается в ней, а не в теле. А маска говорит нам больше, чем лицо. Оформленный мной задник изображает комедию жизни".
[показать] Венера, предпочитаемая Христу
"Что развлечься, в Париже я отправился в «Лидо». Там я встретил женщину, которая стала моделью для этой фотографии. После её выступления мне удалось поговорить с ней. У неё было великолепное тело. Её лицо было красивым, но похожим на маску, в которой сочетались радость и меланхолия. Она была воплощением современной Венеры. Я попросил её позировать мне, и она согласилась. Вернувшись в штат Нью-Мексико, котором я живу, я стал руководить живописными работами по картине Джотто и изготовлением кресла и других форм. Несколько месяцев спустя я вернулся в Европу, чтобы сделать эту фотографию. Идея её состоит в том, что в наше время материализм – это «бог», символизируемый прекрасной плотью моделей и кинозвёзд. Эти боги материализма воплощены в моей Венере из «Лидо». И если Венера представляет материальное, то Христос, изображаемый в форме уродливого эмбриона, -духовное. Я прикрепил эмбрион к кресту.
Это было выражение возвышенной радости. Когда я устанавливал обнажённую Венеру, я объяснил ей, что она воплощает собой слабое и потерянное существо, и что присутствие её красивого и соблазнительного тела не позволило Святому Франциску получить Стигматы. В этот момент выражение её лица было изумительным – нервным и всё-таки прекрасным. Это была абсолютная противоположность эмбриону-Христу. Вот тогда я и сделал фотографию".
-В Москве вы сделаете новую серию фотографий?
– Нет. Я сделаю одну фотографию. Я планирую вернуться в Москву в ноябре, потому что меня пригласили сделать выставку в галерее Татинцян. И если эта фотография будет работать хорошо, то я могу попытаться сделать другую. Я путешествую по разным местам, и что мне интересно – это культурные особенности людей и мест, дающие возможность для фотографирования.
– Вы действительно видите культурные различия между людьми в Москве и в Нью-Йорке, например?
– Абсолютно! Я работал в Эстонии и в Польше – лица совершенно другие, и они зависят от культурного контекста. Я думаю, у каждой личности есть дух и у каждого места есть дух или душа – в людях, в том, как они движутся, в том, как строят собственную цивилизацию.
– Что вы знаете о своих русских корнях или о своих еврейских корнях в России?
– Каждый человек, который прибывал из Киева, был «русским», приезжая в Штаты. Но мы – через мою сестру – провели исследование семейной истории – и обнаружили, что мои дедушка и бабушка происходили из Литвы – они попали в Киев на пути в Штаты. Мой отец был американцем в первом поколении, и он хорошо здесь вписался, разве что он был полон такой жажды жизни... у него был особый тип юмора и очень сильный индивидуализм. Моя мать была итальянкой и католичкой, мать и бабушка приехали из Италии, из района Неаполя. Моя бабушка приехала в Соединенные Штаты с 30 долларами. Я думаю, что эти предпосылки были важны для моей работы.
Я получил хороший шанс. Мой отец был не только рабочим, но и игроком. И моя мать также – на свой манер. Они были художниками или хотели ими быть. Мой отец хотел быть виолончелистом, но по причине бедности (ему нужно было выживать) он стал стекольщиком, как и его отец. Моя мать хотела быть пианисткой, играть для немых фильмов, но когда появился звук, она не могла этого делать и стала бухгалтером – так что она любила числа. Моя мать также играла в карты, в бинго, она была игроком. Моя мать и мой отец разошлись из-за религиозных различий.
– У них были творческие амбиции, но вы реализовали их амбиции за них?
– Нет. Они помогли мне. Когда моя старшая сестра заинтересовалась пианино, то моя мать послала ее не к местному учителю, а к учителю в Карнеги-холле, что было очень хорошо. Моя мать обладала итальянским, средиземноморским, невероятным чувством поэзии и искусства. Ей нужно было видеть своих детей художниками. Мой брат рисовал на обочинах улиц, и моя мать послала его на уроки рисования и живописи, а теперь он – очень известный в Штатах художник, он профессор живописи в университете Сиракузы, уважаемый и знаменитый. А я сам... (Уиткин показывает, как именно его мать складывала руки в молитве, и посмеивается.) – она все время молилась за меня. У брата был интерес к музеям, мы ходили в Метрополитен, в музей Уитни, Музей современного искусства. И там мы находили рай, потому что в том месте, где мы жили – в Бруклине, – был очень бедный район.
[показать] – Он и сейчас очень бедный.
– Нет. В действительности тот район, где я вырос – Вильямсбург и Гринпойнт, – сейчас продолжение Нью-Йорка; там есть большие лофты новых галерей. Теперь это предместья, но не дно.
– У вас есть русские дальние родственники?
– Я ничего об этом не знаю. Потому что мы никогда не знали истории того места, откуда мы пришли. Все осталось позади. Большой океанский прибой смыл наше прошлое. И единственное, что выжило, – стремление начать новую жизнь в Штатах.
– Вы сами – мультикультурны?
– Моя семья формировалась в американской культуре, но моим первым языком в детстве был итальянский, потому что я жил с матерью и бабушкой. Я пошел в школу и учил там английский, но это был бруклинский английский. Затем я сам продолжал образование. Я получал высшее образование в Купер Юнион. Купер Юнион – это прекрасная школа в Нью-Йорке, совершенно бесплатная; чтобы поступить, нужно пройти конкурс – они берут одного из 60 абитуриентов. В то время я также делал фотографии (мне было 11 лет), я еще не нашел своего пути. Но я окончил Купер Юнион как скульптор. Когда мне было 14, я встретил Ви-Джи. Он был невероятным, очень странным человеком – и тоже из Восточной Европы. В 16 я встретил Стайхена, потому что я позвонил ему и показал свои работы – это были маленькие слайды. Я брал цветную пленку, и результаты были готовы немедленно – на следующий день. И он отобрал мои работы для выставки с невероятным названием "Шедевры фотографии". Эти слайды стали частью коллекции, и я сказал себе: "Да! Я должен быть фотографом".
– Давайте поговорим немного больше о вашей русской фотографии. Вы будете использовать бездомных?
– Я действительно нашел модель. Не на улице. Он был в музее, и когда он снимал пальто, потому что он только что приехал, чтобы увидеть выставку, я немедленно сказал Марине, моей переводчице, – поговори с ним, потому что я хочу, чтобы он был моделью. И я еще не