Сколько Халву не корми, не увещевай, не в коня корм; Всё равно в лес убежит и слаще от этого
никому не будет. Характер дурной, но ведь и он на небесах куётся.

Говори ему, не говори, всё одно – уйдёт, и свищи потом его в бескрайнем поле; Объясняй, почём
фунт нынче. Лихо не покажется.

Так вот и про Халву; не надо слишком переусердствовать, с Небом состязаться. Раз уж природа создала,
как говорится, всяк на земле и пригодится. Каждому овощу своя припарка нужна. Или у всякой пташки
свои эксклюзивные замашки. И не надо вот здесь настойчиво поперёк гнуть свою линию.

А сладкого и так, без него хватает.

Утро за окном.
Рано ещё. Солнце поднимается, но пока с длинными, прохладными тенями.
Время где-то к пяти.
Проснулся от свежести и лежу просто так, рассматриваю кувшин с мелкими лиловыми колокольчиками.

Цвет уж у колокольчиков больно сорный; грязный, фиолетовый. Самый безпородистый.
Не небесно-голубые, как казалось бы, а смешанные, запачканные краснотой.

Сами же цветки не крупные, не навязчивые. Но, с полутонами, резко очерченные. С формой.
И от этого простота цвета где-то возможно простительна.
А особенно в большом количестве и в букете, на фоне нежной ботвы – восхитительны.

Прелести колокольчикам придают, небрежная россыпь лютика едкого. Тоже, та ещё придорожная сыпь.
Вместе они просто очаровывают.

Утро. Лето. Свежая рань.
Солнце, нежная синь в высоте, и прелестный букет колокольчиков у окна.
Июнь же это.

Есть, конечно, ещё и бриллиантовая мечта:
Из чистейшего, насквозь прозрачного, гранёного бриллианта, с крупной алмазной, природной крошкой.
С изумрудной посыпкой по всей поверхности и толстым сапфировым напылением.
И мечта эта совсем очень простая;
Чтобы рука у меня одна, созидательною десницею была.
Направо ею поведу – леса подымались. Сады расцветали и рощи из спелого фундука зеленели.
Налево указующе направлю – горы под облака заснеженные дыбились. И реки как слеза, с плодовитой
форелью с их вершин истекали.
А подле, чтобы многочисленные подхалимы вокруг суетились; Льстецы, угодники и преданные подлизы.
Руку правящую услужливо на своих склоненных спинах поддерживали.

Другая же рука – была карающая!
Испепеляющая, всевидящая и всех настигающая. Но справедливая.

Вот только одно представить не могу – как ею подхалимов своих уметь наказывать?
Рука ведь на них никак не понимается.

Мечтаю; чтобы не было ни одной мечты. Ни даже маленькой не осталось.
А всё что мечтал до этого – сбылось!

Если же вдруг, что-то забыл или не успел, само по себе в лучшем виде реализовалось.
И именно так – чтобы придраться не к чему было!

Мечтаю о том, что бы и мечтать уже не о чем не пришлось.
Чтобы всё само собой как надо произошло.
Но и то, только таким образом, что бы потом как бы и сожалеть, ни о чём не случилось!

В любом случае – если там что, обратно всё по-старому чтобы как было.

- Ты посмотри, какая ссадина. Думаешь, откуда она у меня?
- Не знаю.
- Мы у профессора были. Они уборку в саду сделали. Весь мусор в виде сучьев сгребли к забору.
- Не надо так подробно.
- Как же? Старые ветки торчали в разные стороны….
- Зачем мне такие подробности. Не загружай мой мозг. Скажи - ты поцарапалась?

- Да. Мы гуляли в саду. А у забора было столько мусора. Они только недавно произвели уборку в саду…
- Хорошо, хорошо. Можно было сразу всё это сказать. Опустила бы всё лишнее.

- Но это не так. Ветка оставила незначительный след.
- Ну и что? Зачем мне вся эта история?
- Профессор, увидев царапину, предложил сразу мазь. Сказал, что она антисептическая. Так, на всякий случай.
- Долгий уж очень у тебя рассказ. К чему всё это?

- Профессор сам всегда пользуется такой мазью.
- Вот и хорошо.
- Вся семья его о мази хорошо отзывается.
- Не надо мне всё это рассказывать. Пощади меня.

- На следующий день рана покрылась страшными волдырями. Профессор сказал, это оттого, что у меня очень
сильный иммунитет.
- Интересно.
- И организм мой настолько силён, что не воспринимает данное лекарство. Он его выталкивает наружу.
- Что за ерунда?
- Профессор говорит, это первый признак хорошего иммунитета; ничто в организм извне не проникает.


- Может быть.
Профессор ваш как всегда прав.
Но тогда лучше послушай вот такую притчу.

Представь в лесу дикого оленя:
Ноги у него все ободраны, в чирьях и спелых язвах. Со спины шкура шелудивая клочьями свисает.
Хвост весь облез, а тело покрыто мелкими, пупырчатыми, водянистыми пузырями. И глаза навыкате слезятся.
Язык свой изо рта высунул – вот-вот олень околеет.

По всем признакам иммунная система у оленя на высоте – всю губительную заразу на коже снаружи видно.
Так и сдохнет, быть может, со всем своим хвалёным, мощным иммунитетом!

Нашёл сто рублей. Хорошие, одной бумажкой, не скомканные. Лежат посреди людского потока и от неба зябнут.
Так-то видать, привыкли обычно в кошельке, а тут смотрю, открыто со всех сторон и ещё прохладно совсем.
Пропадут, думаю.

Надо бы подобрать. Что уж, люди бросают.

Счастье – это что-то такое, сразу и не скажешь, но потерявши, плачешь.
А пока оно целёхонько и невредимо, пойди вот догадайся.
Рядом будешь стоять, бегать, глазками обеими по сторонам водить, а ввек не додумаешься.
Особенность у счастья такое.
Быть не приметным, на внимание не попадаться, и лишь одним затылком ощущать, что где-то оно
вроде бы совсем близко.

Да здесь оно. Куда же ему без нас-то?!

Живёшь и не помнишь. Понять не можешь. И не стараешься.
Что-то теряешь. Тут же находишь. Плачешь, рыдаешь, радуешься.
Костьми поперёк ложишься, всё кажись, счастьем было!
А слёзки протрёшь, на свет божий выберешься, оглянешься – вот же оно, пока ещё рядом с тобой находится.
Понять как-то уже можешь – сказать не знаешь.

А если не знаешь – молчи уж.
Живи и радуйся. И помни – счастье о себе кричать не станет. В грудь тыкать не начнёт, и доказывать тебе
ничего ни возьмётся.
Затылком своим смотри – забудь про глазки. Раз уж коли не горько, значит, счастье само вот-вот настанет.

А ещё есть – хитрое счастье. Но сколько за ним не гоняйся, всё равно к простому когда-нибудь воротишься.

Это наша судьба; Особая, доверенная, ответственная судьба.
Какая бы ни была.
Разве можно её на кого изменить?
Перепоручить кому или сбежать бросив?!

Нет, от судьбы никуда не спрячешься - с ней и навсегда!
Или всё равно в угол тёмный загонит; ощиплет, нагишом в дёгте изваляет и разноцветными перьями приберёт!
А сверху, по непокрытой голове, пеплом сыпать станет!

С ней ты; или Герой, и на щите. Но по доброй воле!
Или найдёт, отыщет, и на этом же щите, как на доске разделочной дольками мелко резать будет.
Распнёт, четвертует, и по ветру развеет. На все четыре дальние стороны!

Так что судьба - это подарок.
Ценный груз, и большая, огромная ответственность!

Я никогда ни пил, ни курил, и женщинами не увлекался.
Вернее, женщины, конечно, интересовали. Скрывать не буду. Но скорее всего как предмет воздыхания.
И уже гораздо более зрелые физиологически.
Мои сверстницы ещё под стол ходить не умели. В основном только ползали под ручку. Падали и ревели.

Потом были переломные времена средней группы; я так же, по-прежнему, не пил и женщинами не баловался.
Я однолюб был. Влюбился тогда в воспитательницу с соседней веранды и тайно за ней ухаживал.
Может, оттого и закурил.

А пить стал значительно позже.
Сами понимаете; Неразделённая любовь. Отсутствие общих интересов. Никакой взаимности.
Между нами была только пропасть сплошных неопределённостей.
Расстались мы без скандалов. Её отправили в декретный отпуск.

В школу я ушёл уже совершенно взрослым человеком.

Как красиво звучит - это Гортензия.
Какое нарядное слово.
Хотя я и не совсем знаю, что это такое. Каково само оно будет на вид.

Просто мне нравятся эти звуки. Приятно их произносить и всегда с удовольствием вслушиваюсь.
Я говорю; Гортензия! И ничего за этим не представляю.
Свойство моего ума и речи.

Я не ищу ответа. Не хочу себя разочаровывать.

Жил – был, один маленький мальчик. Он никогда не слушал свою маму.
Мама, бывало, начнёт ругать его, наставлять на путь истинный, а он и ухом не ведёт.
Кушает только.
Мама кричит, ножками на мальчика топает. Да только слова мамины все понапрасну были.
Как картечной шрапнелью из дроблёного гороха по железобетонной стене. Ничего не берёт нашего мальчика.

Чем ведь только не пугала мама его. Каких добрых слов на него не извела. Всё мимо ушей, всё куда-то мимо,
будто в сухой песок вода. Не слушает мальчик маму.


И вот тогда мама женила непослушного мальчика.
Подобрала невестку сама. Обоих приодела. Сказала, что будет горько и умыла свои руки.

Так с тех пор и стало у нашего мальчика после этого сразу две мамы.

Наивысший полёт



Это когда позволяешь другому человеку ворчать на себя по самому пустяковому поводу.
Ценишь это и с умилением гордишься.

А она умело этим пользуется.
Потому что любит и доверяет. Моя маленькая принцесса – дочь.

Идёт девчонка по улице. Косички болтаются. Шагает, никого не замечает, прямо по первым, весенним лужам шлёпает.
А вокруг народ стоит, шум, машины проплывают, и солнце глаза слепит.

Много солнца. А девчонка голову высоко держит. И губы бантиком, до ушей светятся.
Все оборачиваются, причины как будто понять не могут.

Весна. Искры из лужи сыпятся. А девчонка со школы идёт, портфельчиком размахивает.
Оценки им на каникулы выставили.

О чём она думает?
Никто не знает. Слишком велико её счастье!

Хорошие мысли


Жизнь надо беречь.
Как с утра проснулся, в небо посмотрел, увидел солнце - значит всё на месте!
Жизнь не покинула тебя!

На всякий случай в зеркало заглянул, секретную от всех гримасу состряпал - ну точно, ты это и есть!
Живой и здоровый!

А когда на душе всё спокойно, разве можно ещё о плохом думать?!

Сходил на родительское собрание. Родители жалуются, что дети физику не понимают. К учителю своему за
поддержкой обращаются, а тот им уже отвечает, что это не его проблемы.
Чьи же тогда проблемы все в школе?

Пришёл из магазина, принёс самое необходимое. Купил лишь то, что бы только поесть: сытного, вкусненького,
и для пользы. На один день покушать. Завтра будет уже другая пища.
Дочь уходит к своему репетитору и просит денег. Ровно такую же сумму, что сейчас в продуктовом магазине
оставил. У них с учителем договорённость – оплата сразу за каждое посещение. Но какое странное совпадение.

Дочь, каждый раз возмущается советской действительностью.
Спрашиваю; ты же никогда там не жила - вашему учителю больше не о чем говорить?

В прошлое школьное собрание, классный руководитель нас всех концом света пугала. Хорошо подготовилась.
В этот раз про суицид настойчиво твердила. Как от него обезопаситься, и что же это такое во всём мире творится?
У нас уже спрашивала.

Только видимо то, что классный руководитель лицея, за прошедший промежуток времени, успела благополучно
поменяться. Сменились и общие настроения, со встроенными в них страхами.
Школу посещать становится совсем небезопасным.

Ну а потом, как водится, под конец увлечённого рассказа, через родительский комитет произвели дополнительный
сбор денег и благополучно на этом разошлись. Может в следующий раз уж, как-нибудь, и об наших учениках
что-нибудь полезное вспомнят.

Дочь подросла просто неожиданно. Так стремительно вытянулась за одну эту зиму, что всем вдруг стало
заметно, она стала выше своей мамы.

И вот теперь каждый раз, когда она проходит мимо меня, невольно начинаю ощущать и я с её стороны уже
дерзкие попытки примериться ростом со мной. Вижу, как она самозвано демонстрируя свой успешный рост, всё
упорнее и твёрже пытается осмотреть меня с новой взметнувшейся высоты.
И мне уже ничего не остаётся, как встречаясь с ней в узком пространстве коридора, в качестве ответной защиты,
втягивать в себя как можно глубже живот, высовывать из спины шею и как когда-то, ухаживая ещё за её
мамой, раздувать свою атлетическую грудь.
Позвоночник при этом сам, чувствую, как автоматически выпрямляется.

Так что, пожалуй, будет ещё рано на меня ей так сверху смотреть!

Когда я был ещё маленький и мечтал стать героем Гражданской Войны, то главное для меня было то, чтобы не
вырасти под конец сучьим потрохам. Ещё можно было бы быть матросом Балтийского Флота, покорителем
казахской целины, или просто арктическим исследователем на берегах Таймыра. Но никогда - калымщиком,
мерзким ничтожным рвачом, или прогнившим насквозь и оттого всеми презираемым бездуховным мздоимцем.
И брать со всех за свои услуги полулитровой бутылкой белого магарыча.

Потом, когда я стал к своему времени весёлым мушкетёром, юным, доблестным и отважным, ой как люто уже
ненавидел всякого рода фарцовщиков: Вонючих, драных спекулянтов, мелкобуржуазных прохиндеев и различных,
всевозможных мелких жуликов!


Потом был просто рыцарем. Но недолго. Не успел насладиться.
Пришло время взяточников, мелкосортных коррупционеров, растратчиков, крохоборов и жлобов.
Вот теперь они росли уже.

На личность

Настоящая радость бывает и может быть далеко не только на одной сберегательной книжке.
Или прятаться где то там, за пластиковой кредитной картой….

Настоящая, зрелая радость всегда ценилась на ощупь. Тут же прямо, непосредственно через тактильный контакт!
Через вербально осязаемые, телесные ощущения. Через развратный тремор по коже!
Дрожью, чествуя всё её содержимое!

Как бывало, её ты держишь….
Грубыми, чёрствыми пальцами, за круп хрупкого совершенства. Цепляешься в её угловатые, нежные, ещё ломкие черты.
А она ко всему, во взаимной страсти, продолжает тебе сопротивляться….

Ай-вай-вай! Какая звонкая Песня!
Не трепещи на меня, моя Дорогая. Я с тобою всегда и на вечность!
О, владею тобою! Моя Наличность. Моя Наличность.

(притча о предстоящей весне)

В наше известное время, когда все преимущественно естественные процессы вошли в разлад со своей прежней,
некогда своевременной и актуальной природой, и стали проявлять некое нетерпение в проявлении своих адских
чувств, необходимо наконец-то признать всем; весна уже, оказывается, не за горами. И как тот же конь с бодуна
у дверей наших гарцует.
Конь во дворе - весна на горе. С раками вместе свищет!

Однако первый конь – ещё далеко не весна. Не май месяц.
Поживём, как говорится, и всё сами увидим. Своими глазами в натуральную величину.
А там, поди, и прогнать со двора всегда успеем. Не велика бы напасть, спать ведь долго, потом никому не даст!

О чём думает рыбак накануне предстоящей рыбалки:
О, завтра будет чудесная рыбалка! Надо бы не забыть ничего.
Возьму палатку с собой, что бы никто ни смог увидеть мой клёв. А то вмиг со всех сторон обурят!
И бутылочку прихватить по дороге.
Ради хорошей рыбалки по чуть-чуть можно.

О чём же думает рыбак, собравшийся уже на рыбалку:
О, какой знатный будет сегодня день - закусь взял, пузырёк в кармане!
Палатку бы не забыть только.
Иначе чуть пошевелишься, а глаз у рыбаков вострый, торчком на макушке - быстро у моей рыбы пристроятся.
Спокойно чикушечку раздавить не позволят!

О чём не может не думать рыбак, выбравшийся на рыбалку:
О, добраться бы сейчас скорее до своего места!
Брошу ящик на снег, и «согреюсь» малость!

Отрежу колбаски копчёной колясочку - на язык положу.
Потом хлебушком протолкну. Хороша первая!

Языком во рту приберусь, просвищу зубы…. и сигарку расправлю!
Вот теперь, пожалуй, и лунку бурить можно!