Жизнь

Какая это была пара.
Он от неё не отходил ни на шаг. Предугадывал все её капризные желания и во всём старался
ей уступать. И чем бы она когда не занималась, всегда находился только при ней. Ни на кого
ведь не обращал внимания, а видел вокруг исключительно только её.
А она беззастенчиво этим пользовалась.
А он продолжал её любить, и не было дела ему ни до кого. Любил и всё. Страстно любил.
Всем сердцем.
Она вдруг начнёт дуться, характер свой проявлять. Совсем его даже не замечает.
Да всё ведь известно всем, что понарошку так. Всё от избытка их. Чувства их так через край
всегда переполняли.
А потом снова, сядут себе рядышком, прижмутся друг к дружке, крепко-крепко и начнут
опять от лёгкой души ворковать.
Какая это всё таки была любовь.
Настоящая.

А потом она трагически погибла.

От горя он совсем потерял голову. Перестал реагировать абсолютно на всё. Мир для него
навсегда с хлопнулся.
С её уходом уже ничего не могло пробудить его к действительности. Он тихо умирал сам.
Каждый, кто мог видеть его в эти несчастные дни, проникался великой скорбью, и не вольно
наполнялся глубокой, не поправимой утратой. Все опускали молча глаза и только тихо вздыхали.

Уже казалось что всё, и ни когда ни чего не вернуть обратно вспять.

Но через полгода он вдруг ожил. Как то сразу повеселел, будто крылья у себя за спиной
обнаружил. Не ходил, а просто летал, от удовольствия демонстрируя всем своё жизнелюбие и
свою неиссякаемую удаль.
Все это сразу отметили. Да и он об этом не молчал.
Мир вокруг наполнился радостным его возвращением. Не говорил, а только пел, восторженно
и приветствуя всех.
И его насыщение жизнью было столь велико, он буквально на голову стал всем садиться. Но все
от этого только радовались. И этим хорошо понимая, что вынужденное его уединение, так долго
тянувшееся, наконец к всеобщему удовлетворению прорвалось и выпустило наружу весь его
не истраченный жизненный запал.

А сегодня он так разошёлся в своём ликование, что даже сел на голову нашему коту Паше.
Тот же, в отличие от нас, не стал от этого радоваться, а смахнул своей лапой и этим изрядно
его покалечил.
Завтра придётся везти в ветлечебницу.

Бедный наш попугай Кеша.

Жизнь

Какая это была пара.
Он не отходил от неё ни на шаг. Предугадывал все её капризные желания и во всём старался
ей уступать. И чем бы она когда не занималась, всегда находился только при ней. Ни на кого
не обращая внимания, а видел вокруг исключительно только её.
А она беззастенчиво этим пользовалась.
А он продолжал её любить, и не было дела ему ни до кого. Любил и всё. Страстно любил.
Всем сердцем.
Она вдруг начнёт дуться, характер свой проявлять. Совсем его даже не замечает.
Да всё ведь известно всем, что понарошку так. Всё от избытка их. Чувства их так через край
всегда переполняли.
А потом снова, сядут себе рядышком, прижмутся друг к дружке, крепко-крепко и начнут
опять от лёгкой души ворковать.
Какая всё таки это была любовь.
Настоящая.

А потом она трагически погибла.

От горя он совсем потерял голову. Перестал реагировать абсолютно на всё. Мир для него
навсегда с хлопнулся.
С её уходом уже ничего не могло пробудить его к действительности. Он тихо умирал сам.
Каждый, кто мог видеть его в эти дни, проникался великой скорбью, и не вольно наполнялся
глубокой, не поправимой утратой. Все опускали молча глаза и только тихо вздыхали.

Уже казалось что всё, и ни чего уже не вернуть обратно назад.

Но через полгода он вдруг ожил. Как то сразу повеселел. Как на крыло встал. Не ходил, а
просто летал, с удовольствием демонстрируя всем своё жизнелюбие и свою неиссякаемую удаль.
Все это сразу отметили. Да и он об этом не молчал.
Мир вокруг наполнился радостным его возвращением. Не говорил а только пел. Восторженно
и приветствуя всех.
Он стал буквально на голову всем садиться. Но все от этого только радовались. И этим хорошо
понимая, что вынужденное его уединение, так долго тянувшееся, наконец к всеобщему
удовольствию прорвалось, и выпустило наружу весь его не истраченный за всё это время
жизненный запал.

А сегодня он так разошёлся в своём ликование, что даже сел на голову нашему коту Пашке.
Тот, в отличие от нас, не стал от этого радоваться, а смахнул его своей лапой. И изрядно этим
подмял.

Завтра повезём его в ветлечебницу.

Бедный наш попугай Кеша.

Дареному коню, в первую очередь зубы смотрят.

Как то под Новый Год, под самую смену караулов, в одно счастливое семейство заглянул
в гости один студент из Питера. Юноша прямой, с самым чистым сердцем и искренний.
И надо полагать, что скакал он к ним очень долго, преимущественно всё верхом и без седла.
Хотя быть может всё было и не так, а его самого протащили всю дорогу волоком, при этом
самым грубейшим образом, и по бездорожью, только подарок с которым он заявился,
представлял из себя самое печальное зрелище. От шоколадной коровы, как он её всем
представил, не осталось ни одного целого кусочка. Она была до того тщательно раздроблена,
как будто её подложили под конское седло или табун лошадей и совершенно не заботились о
её предстоящем назначении, быть нарядным новогодним подарком. Ни осталось ни одного
даже самого мельчайшего фрагмента, по которому можно было бы судить о заявленной
художественной стоимости.
Но потеряв внешнее товарное обличие, подарок не лишился своего внутреннего шоколадного
содержания, и был быстро растащен.
Когда подошло время до раздачи подарков всем, то для нашего студента, появившегося столь
неожиданно и так не предсказуемо, пришлось на скорую руку наскребать всякого попавшегося
под руку сувенира.
В дело пошло всё что плохо лежало или имело самое туманное применение, тут пригодилось;
и кусочек мыла в обёртке, запасливо прибранного когда то из случайной гостиницы, и коробочка
из под неизвестно чего, но могущая ещё к чему то удачно примениться, и даже брелок с
вовремя посещённой кем то выставки. Но самым главным подарком была конечно красивая
безразмерная футболка с брендом известного, для некоторых, ВУЗа.
Студент в начале всё доверчиво принял, рассмотрел и остался очень этим не доволен.
Так и сказал, что его в этом сильно недооценили, и что его корова была гораздо внушительнее
всего этого собранного барахла.
На что в ответ получил самое резонное возражение, что мол и корова то его была совсем
дрянь, имела сильно помятые очертания и во многих местах склеилась. И мол совсем не
известно для чего её предварительно так умяли. Может сожрал половину, а что бы скрыть,
остальное притоптал как следует. А тут смотри, одна только футболочка чего стоит, совсем
не залежалый товар и представляет солидную гордость для её будущего обладателя, так как
является свидетельством хорошего вкуса и почти официальным подтверждением членства
завидного клуба. Студент даже слушать ничего не хотел и тут же по хозяйски, и не менее
трезво аргументировал, что она возможно и хороша, но лишь только до первой стирки. А по
поводу ВУЗа, пусть даже и заморского, он вовсе не парится, и ему абсолютно наплевать на
него.
Хозяину почтенного семейства, человеку импульсивному и по своему доброму, вдруг стало
малость неловко за происходящее в его доме, и он вновь быстро пробежавшись глазами по
всем углам весло добавил, что к существующему перечню подарочного ассортимента можно
приложить ещё и губную гармошку. И громогласно объявив сопутствующие ей достоинства и
несомненные качеством потребительские прелести, торжественно вручил её всё ещё кислому
студенту.
Тот повертел её как следует, со всех сторон и сделал смелое предположение, что на ней уже
кто то играл.
Хозяин порядочного семейства даже ухом не повёл.
Подарил и долго потом ещё сожалел об этом. Уж больно гармошка редкая была. Не чета тем,
что везде в сувенирных лавках продают, с писклявым звуком. Нежная и певучая. Настоящий
винтаж.
Одним словом уехал студент как следует разочарованным. Сгрёб все свои подарки в охапку
и укатил в неизвестном направление. Даже футболку не примерил.


Давать, не есть ли первейшая необходимость для человека…..
Принимать, не есть ли великое сострадание……

Фридрих Вильгельм Ницше, самый немецкий романтик.

К Димитрию

«Ничто так не делает людей глупыми, как злоба. В самом деле, когда человек бывает коварен,
неблагонамерен, непризнателен /а это виды злобы/, когда раздражается, ничем не обиженный, - то не
представляет ли в этом доказательств крайнего своего неразумия?»


Правильно всё сказано, и добавить совсем вроде нечего. Потому как только по глупости
мы и злимся.
Нас обидели, и как всегда почём зря, а мы не нашлись что и сказать. Проглотили всё
молча, всю злобу в себе схоронили.
Из за страхов своих, а они всегда в темноте прячутся.
И того ещё завели пуще. Он ведь о вас авансом высокого мнения был, а вы его презрением
смерили. Посчитали его не достойным внимания вашего.
И тогда уж не обессудьте, сами в стихию огня добавили.

Бойтесь гнева сокрытого, любезностью сверху замазанной. Ибо живая душа никогда в тишине
хоронится не станет.
И добрее, с сочувствием друг к другу всегда относитесь. Дайте возможность и время душу
другому по вашу излить.
И не морщитесь, сбросьте снобизм. Всё что в вас наболело, всё тут же на встречу, с
огромной претензией смогите к нему предъявить. Добавьте эмоции, как масло в огонь, ведь в
этой купели совместно очиститесь вы.
И в благодарность за это, с превеликой любовью, вас он как следует от материт.

А иначе загнётся ваша душа. Потлеет, повянет, засохнет, и в злобе сгорит.
Об этом мудрость веков нам всегда говорит….

Ругайтесь господа, в своё удовольствие!


Чтобы стать добродетельным, надо всегда иметь под рукой опорожненную душу,
чистую и высвобождённую от отвлекающих страстей! Господа, занимайтесь профилактикой
своей души своевременно, не запускайте её до самого дна!
Живая душа пульсирует, пропуская через себя все токи мира, со всеми оттенками
его красок! Что то может оседать и скапливаться, и ваша задача постоянно поддерживать
ее в чистом виде, готовую в любую минуту полноценно отразится в свете набегающей волны
стремительного мира!

Вам не хватает экспрессии, страсть - вот стихия!
Отдайте волю своим чувствам!
Ругайтесь господа! От души браните друг друга!
Не позволяйте скапливаться в вас не отработанного продукта!

Вот вы и очистились от всей скверны, миру вновь явилась чистая, девственная душа!


О!!!! Как раньше умели ругаться!
Даже плевались всегда напоследок!
Ведь сам язык! Каков язык русский!
Богами для этого создан!

И очень стыдно, порой слышать, что им совсем разучились пользоваться!

Неотправленное письмо, для Николая

Скоро буду в своём городе. Наконец подышу самым лучшим для меня, приграничным воздухом
начинающихся там степей. Обязательно сходим на утреннюю рыбалку, и еле дождусь, что бы
как можно скорее ворваться в знаменитые наши яблочные сады, ведь сейчас уже начинают
подходить различные фрукты.
А какие там поспевают яблоки. Ведь нет больше ни где таковых. Огромные, с полупрозрачной,
глянцевой кожурой, а сквозь неё как будто багрянец вспыхивает. И прожилки, узорчатой
канителью, по какому то одному боку. И ведь вкус то у них совсем взоправдашный, что и
должен быть у настоящего, одуряющее пахнущего яблока.

А ты лежи себе спокойно в редакции. Дуй на большую зачефиренную кружку с чаем, и вместо
нормального варенья прикусывай гладкими юпистыми леденцами.

По плач, по плач. Когда ни будь и тебе удастся вырваться из окружающего тебя плена, в
который ты же сам себя добровольно и заточил.
Ты же хотел музыки громкой, приветствующих тебя многочисленных глаз, близость
столичного благополучия и возможно, хотя бы призрачного ореола над своим прославленным
именем.
Вот так, в погоне за будущим нимбом и остаются далеко, где то в прошлом, все самые
земные и радостные события.
А надо бы выбросить всё из головы, сбросить и так давно не чищенные ботинки,
распоясаться, поверх штанов, и так со всем что осталось в карманах, уйти в люди.

Иди Николай, иди и не оглядывайся. Впереди тебя ожидает самое лучшее твоё будущее….

Самовар

Всё таки интересно смотреть на жизнь, как она с человеком, бок о бок, вместе в обнимку
бестолково тащатся и друг с дружкой, во все стороны качаются.

Вчера самовар свой раздымил и сижу рассуждаю.
А дымок из трубы густой валит, с ветерком балуется и всё мне в лицо заглянуть пытается.
Вот такой игривый он нам достался.
А пока кипяточек готовится, колбаску Краковскую колечками нарезаю и прямо над трубой на
прутиках поджариваю. И аппетит к чаю подымаю, и КПД самовара заметно увеличиваю.
Вот так и сижу в ароматном дыму, щепочек в него подбрасываю. В одной руке огромный
кусище хлеба с запасом держу, другой колбаску не спеша над жаром выдерживаю, и под
самоварное пыхтение обо всём на свете думаю.

И вот ведь как оно получается. Почему то к хорошему всегда с удовольствием привыкаешь.
А уж если к тебе и с искренними чувствами на встречу, с лёгкостью принимаешь на веру всё,
и рассыпаешься аж до молекулы каждой.
Но вот когда чувства те охладели, и не видать той искренности, верить уже отказываешься.
Объяснения тебе требуются.

Самовар шипит, волнуется, в разговор мною начатый вступить желает.
- Да ты, смотрю, мой друг любезный, поспел уже. Подожди, дружок, сейчас я тебя разливать
буду.
А он разошёлся, паром на меня фыркает, и от внутреннего нетерпения темперамент выказывает.
Сказать, сердешный, тоже чего то хочет, да вот от мыслей своих захлёбывается.

Как ум рассмотреть

Интересно всё таки ум у нашего человека устроен, и до чего мерзок он иногда бывает.
Вот в другой раз смотришь на такого, и штаны у него вроде подчищены, и туфли всегда при
нём, а такие мысли в себе содержать позволяет, что даже и не знаешь, для чего его мать то на
свет родила.
Это я по поводу предыдущей статейки всё.
Статейка как статейка, ничего в ней зазорного и не предвидится.
Ну заглянул человек, хозяйством трудовым обременённый, в погребок свой заботливо
сооружённый и до отказу запасами различными уютно расставленный. Да невесту свою ещё не
во всём житейском то осведомлённую, с собою ухватил. Для лучшего взаимного ознокомства.
Что бы лучше то выглядеть и во всём своём блеске пред нею представленным быть. Всеми
своими главными аргументами и очевидными на то достоинствами. Как говорится.
А наш то человек, чего только в ней не продумает. Да всё в самом наигнуснейшем и
поганейшем русле. Одним словом за пошлостью его, ума как говорится, не свидится.

Исповедь хозяина

Вот говорят, бабы пошли, такие не приспособленные!
А по мне так все бабы как бабы!
Ты только показать правильно смоги!
Дай ей понять то, как на жизнь правильно смотреть!
Вот! А потом с неё и спрашивать сможешь!

Заведёшь ведь когда, бабу то, в погреб!
Она ж ведь не дура! Сразу всё и оценит!
Как посмотрит на твоё состояние!
И никуда уходить из погреба не желает!

Письмо в окошко

Несравненная, драгоценная моя Наталья Матвеевна!
Вот и вновь, как только берусь за первые строчки к вам, то тут же сразу и уносит меня, в
быть может самый желанный уголок на всей земле нашей. Туда где возможно сейчас вы сидите,
у раскрытого настежь окошечка. Среди горшочков с рассадой, а вокруг вас занавесочки так и
порхают. Ветром колышет их, раздувает, и яблонька в такт о ставни застенчиво, так и трётся.

А у нас всё по прежнему благополучно.
Ахмет выучил английский язык. Теперь только на нём и бормочет. Упражняется.
Надо же, уже третий язык у него за плечами! Это если с русским. Говорит, что если в
следующий раз у французов вдруг что подорвёт, ну или стихия какая их разметает, то он и по
ихнему болтать сразу начнёт.
Как они его понимают? Ведь если на русском он ещё падежи путает.
Но боюсь уведут его, как пить дать завербуют врача нашего. Что без Ахмета делать будем?
Он ведь каждый день, на зависть всем собравшимся американцам, флаг наш торжественно
каждый раз на шест поднимает. У тех то шеста своего не стало, вот они и завидуют Ахмету.
А этот ведь, надо же, проснулась ведь в нём что то.
Его уважают все здесь. Особенно орнитолог Боб. Для него Ахмет ведёрко ночное из металла
смастерил. Тут ведь по ночам не особо разбегаешься, что зря избу выхолаживать. Вот наш
врач и придумал себе между ног, в аккурат между двух банок ведёрко из под майонеза
подвешивать. Удобно говорит, и консервы теперь меньше громыхать между собой стали. Ну а
Боб, орнитолог, ему то такой посуды маловато стало. Его ведь наш Ахмет, весь день чаи гонять
приучил. Вот теперь они так с ведрышками и ночуют себе спокойно, и ни о чём особо не
переживают.
Сегодня их самолёт над нами кружил. Сбросил груз. Несколько тюков с туалетной бумагой.
Вот о чём они там только думают. В пентагоне ихнем.
Тем более тут, в аномальных условиях. Тут ведь всё, что из тулупа вылезло, почитай как топором
обрублено. И дополнительного хирургического вмешательства не требуется.
Даже ихние люди и то посмеяться сумели. Они ведь теперь на всё философски, как и мы смотрим.
Такие же люди.
Понравилось как груз красиво метали. Вот ведь лётчики.
Нет ведь, всё норовили заодно и голову пингвину которому проломить. Тюк то здоровый, и
прям по толпе им, пингвиней. Ну как дети. Всё бы по озоровать им.
Ладно уж там мешками, всё равно мол сбрасывать. Так нет, понравилось видимо им это. С
последним заходом, тюки видать закончились все, так они авиационным домкратом. На последок,
как говориться.
Так что всё у нас пока хорошо. Мы всем довольны. Ахмет обещал буржуйку новую сварить.
Более крепкую. Из ещё не пущенного, новейшего американского сверхглубокого шнека. Еле
всей толпой от них приволокли. Всё равно ведь без дела простаивает.

Письмо с юга

Дорогая, незабвенная моя Наталья Матвеевна, в настоящий момент все мои мысли вертятся
исключительно только вокруг вас, и поэтому тороплюсь с превеликим желанием написать вам
очередное письмо и выразить всю ту гигантскую мощь своего нетерпения, с которым хотел бы
сейчас оказаться перед вами.
Про наши дела забудьте, всё у нас обстоит хорошо и волноваться зря раньше времени нету на
то особых причин. Исследования, правда пока отложили, в виду отсутствия на то грамотных
условий. Но и здесь всё обстоит самым счастливейшим образом, так как ближайшие конкуренты
тоже находятся в вынужденном простое и теперь все исключительно здесь, столпились в нашей
российской резиденции.
Наш врач Ахмет из Казани, а по совместительству истопник, лишившись буржуйки не скучает,
и предложил « хаотическое движение прогревающейся полярной массы, в смысле совокупности
всех согревательных кульбитов от интернационального скопления полярников двух самых
развитых, с точки зрения освоения приполярных областей планеты стран», перевести в процесс
беспрерывного бурения. Он так и оформил это в своей докладной записке. А так как мол
попытки согреться никогда не прекращаются и все постоянно находятся в бесконечном
процессе не контролируемого перемещения, то возможно скоро вновь начнём добывать керн.
Так что экспедиция у нас продолжается.
Ахмет очень хорошо зарекомендовал себя в настоящую компанию и если бы не он, многие
международные программы пришлось бы срочно свернуть. Ведь когда запорный механизм нашего
представительства был надломлен и сувальный замок английского производства не смог
выдержать критической для него нагрузки, потому что его просто распёрло от скопившихся
внутри помещения интернациональных масс, то именно тогда то и пригодился по настоящему
широкий ум нашего Ахмета. Он смог скрутить из арматуры обыкновенный крючок и этим
способствовал развитию дальнейших дружеских и плодотворных отношений между нашими
народами. И вот теперь мы на всю ночь закрываемся исключительно на него, дружно все разом
по его команде выдавливаем из себя воздух, а он в это время мгновенно набрасывает в
кованную петлю своё удачное изобретение. Всё гениальное, оказывается так просто.
Вот так, с божьей помощью и благодаря таким людям как наш истопник Ахмет и их орнитолог
из Стенварда Боб, всё у нас благополучно налаживается. И нет причин вешать голову.
А вчера Боб замочил пингвина. В уксусе по кавказки. Говорит за место индейки в самый раз.
Они с Ахмедом разожгли во дворе костёр из новых покрышек для Урала и теперь обещают
всем барбекю. Хватит говорят банки между ног греть.
Ладно, ещё напишу, а то уже пахнет вкусно….

Письмо на Большую Землю

Пишу тебе, дорогая моя Наталья Матвеевна; тороплюсь обрадовать вас, что всё у нас по
прежнему хорошо, что живы все и премного здоровы! И прошу ещё вас, самую малость
терпения, что б не скучали вы там и не терзались напрасными страхами, а дожидались нашего
возвращения, потому как не пройдёт ещё и полгода, и мы снова вернёмся на Землю.
Живём мы дружно, в уютной обстановке, в небольшом вагончике три на шесть метров. Пятеро.
Зато очень тепло, и буржуйка никогда не остывает.
Правда американцы, орлы, разморозили свою станцию, и теперь вот вынужденно поселились у
нас, в нашей бытовке. Все сорок человек.
А куда деваться, не выгонишь ведь их на улицу. А морозы здесь по ночам сама знаешь. Вот и
крутимся.
Это Боб, американский орнитолог, нас этому научил. Говорит что пингвины так всегда в лютые
морозы делают. Те что с краю, по очереди отмёрзнув своё, потом постепенно продвигаются к
центру своей отары. И так всю ночь.
Стены нашего переполненного балка, после того как затоптали буржуйку, стали очень холодными
и покрылись льдом. Поэтому наши люди, те что какое то время были прижаты к ним, через
определённое время продвигаются внутрь и там успевают как следует прогреться.
И весь этот стройный ритуал проходит строго по графику. Его Боб на потолке нарисовал.

А в остальном, дорогая Наталья Матвеевна, всё у нас очень прекрасно.
Джек, штатовский вулканолог, говорит, что сейчас не стабильная ледовая обстановка, и их
спасут только весной. Только тогда их корабль сможет безопасно пристать к берегу.
Но мы подождём.
У них на базе достаточный запас продуктов, и мы ходим туда выкапывать его из под снега.
Это его взрывом так раскидало. Сейчас там много всякого собралось. Пингвины даже не
довольны бывают когда мы тоже приходим, гвалт поднимают.
А так как разогревать негде, буржуйку то не сохранили, вот американский орнитолог и тут
нас выручил. Научил банки с консервами между ног подвешивать. Одну с переду, а другую на
заду вывешивать, и пока ходим они быстро подогреваются. За ночь так разогреются, что к
завтраку аж с паром есть начинаем.

Так что, дорогая моя Наталья Матвеевна, ни за что за нас не беспокойтесь. Всё у нас просто
класс! Ребята из штатов весёлые, быстро всему учатся. Правда, когда нас было всего пятеро,
углы успевало занести свежим снегом, а теперь не успевает. Единственно договорились, это
опять орнитолог их подсказал, что бы только на тропинку не ходили, и что бы она всегда
чистой оставалась. Поэтому с этим у нас настоящий, санитарный порядок.
И говорить они сразу по нашему стали.
А что, наш язык элементарно учится. И легко выговаривается. Мы им говорим, что в русском
языке ещё много слов имеется, но они и этим довольны. Говорят, зачем лишнее, когда и так всё
понятно. А орнитолог Боб, видать тонкий знаток, даже сказал, что если вернётся домой, то
первым делом своих детей нашему языку научит.

Прощаясь, дорогая моя Наталья Матвеевна, хочу чистосердечно заверить вас, что мысленно я
всегда бываю только с вами, и никогда эту мысль не позволяю себе потерять.
А вот и наши полярники уже возвращаются. Слышу как у них банки мерно перестукиваются.
При каждом их шаге. За сто метров, в любую погоду слышно. Орнитолог научил.

Бесцеремонность будней

Ничто так основательно не порабощает нас и не заставляет служить себе, как наши ежедневные
обстоятельства и беспокойная суетливость, способные каждой своей минутой действовать
отравляющее на нашу возможную безмятежность и вечную, не смотря ни на что всегда упорно
пробивающую надежду в поиске своей ни в чем не обременённой души.
Ничего в нас так не может тревожить и не портит наше безоблачное существование, как мелкая
засорённость суетой текущего дня и постоянная наша озабоченность, до того отвлекающая на
себя все наши возвышенные помыслы, что бывает просто не возможно отыскать и чуточку
свободного времени для самого себя, на то, что бы постараться успеть расслышать в себе свой
приглушённый внутренний голос.
И только в самом конце дня, уже засыпая, ты наконец забываешь абсолютно о всём, о всех
своих будничных пустяках и малозначительных хлопотах, и с большим удовольствием
погружаешься в самого себя, в свою самую главную суть, в свой волшебный внутренний космос,
что бы отыскать где то там в его беспредельных глубинах своего главного собеседника, а быть
может встретиться с настоящим самим собой, …. и что бы тут же провалится в одолевающий
тебя сон, и как всегда, так и не успев как следует наговориться.

Дядька

Самая чистая правда произошедшая где то в самом сердце России с 25 по 30 июня 2009 года.

Пацаны обожают своего дядьку, каждый раз его ждут, и с огромной радостью всегда выбегают
к нему на встречу. А он приезжает с подарками, весёлый и обязательно что то любит
придумывать. И они совместно строят различные интересные планы, организовывают всякие
походы, поэтому с ним им всегда очень весело.
А когда он рассказывает весёлые истории то так здорово корчит рожи, что мальчишки просто
помирают от хохоту. И хотя в них всегда трудно поверить, ведь он так мастерски всё завирает,
но при этом с серьёзным лицом утверждает, что всё так и было на самом деле.

В их доме любят бывать люди. Двор у них просторный, ничем не заваленный, да и дом
огромный и как то к этому расположенный, и они всегда всем искренне рады. Соседи
постоянно к ним заходят.
Но друзей настоящих у неё нет. Есть сестра, с которой можно поговорить по душам, но с ней
она сейчас в большой ссоре.
С соседями конечно хорошо иногда поболтать, но их разговоры всегда топчутся больше вокруг
грядок и пределы поселковой улицы никогда не покидают. А для неё эта малость скучновата.
Так оно и оказалась при церкви. Там интересные для неё люди, не скучные, и с ними можно
сразу обо всё на свете поговорить.
Её ведь всегда предупреждали, что к хорошему это не к чему не приведёт, и вряд ли
закончится одной только десятиной. А она всё кичилась, что вот её это как раз совершенно не
касается, и не так то вот просто вытрясти из неё хоть что то
У неё трое мальчишек, а младший Ромка уже на следующий год пойдёт в школу.

Дядька любит баловать пацанов, иногда даёт им на карманные расходы. И когда они как то
гуляя по городу забрели в небольшую церквушку, то все вместе весело ввалились туда и с
большим интересом начали рассматривать там раззолоченные образа, а дядька обо всём им
увлекательно и подробно рассказывал.
Малыши бегали по церкви, заглядывали во все углы, а старший, ученик пятого класса,
обнаружив урну с пожертвованиями, вывалил туда всю накопившуюся мелочь из своих
карманов. А потом попросил ещё и у своего дядьки.
Дядька не любит никогда никуда жертвовать. Он любит своих племянников и всегда готов что
то им подарить. А когда узнал, что только что выданные им бестолковому племяннику деньги
так же провалились в церковную урну, он еле смог скрыть свою досаду, и всю остальную
дорогу только об этом и говорил. Как же он ругал своих непутёвых маленьких родственников.

А какие красивейшие места здесь вокруг. Покрытые сочной зеленью горы. И ведь чего там
только нет. Хорошо бывает с самого раннего утра вскарабкаться на их крутые склоны в поисках
дикого лука, покормиться лесной ягодой, собрать из огромнейшего разнообразия местных цветов
увесистую охапку в букет и украсить им летнюю кухню.
- Видимо уже никогда мне не придётся найти общий язык с сестрой.
- Почему же, как только Димка вырастит, у вас всё поправится.
- А при чём здесь её сын?
Склон горы до того крут, что приходится хвататься руками за высокую, почти с человеческий
рост траву. Обувь, не очень подготовленная для такого восхождения, выворачивается из под ног.
- Димка хоть маленький, но вымахал с лошадь и жрёт без перерыва.
- Да, Танька его даже и не пытается ограничивать.
- Вот в этом то как раз и соль. Он ведь постоянно голодный. А когда они приходят к тебе в
гости, он мало того что не вылезает со стола, так ещё и подворовывает. По буфетам у тебя
лазает.
- И всё таки, разве ты думаешь Димка причина нашего недопонимания.
Во всё огромное пространство широченной предгорной поляны раскинулся спеющий ягодник.
Всюду висели красные грозди дикой клубники. И от земли поднимался душный запах травы.
- А ты знаешь, мои то нашли на дороге опять сто рублей, и я велела им сдать десятину.
- Ты бы хоть детей сюда не впутывала. Они сами вырастут и без тебя выберут себе путь. Надо
бы вообще запретить до тридцатилетнего возраста при церквах появляться.
Ты вот о большом всё помышляешь, стараешься как велено всё расставить, а сестру свою
потеряла. И детей своих скоро совсем не увидишь.
- Нет! Дети со мною пойдут!
Солнце оставляло длинные тени. Наклон горы был таков, что нагибаться за ягодами было не
обременительно.
- Церковь заберёт тебя всю. Ты и не заметишь сама, как всецело отдашься, и душа твоя в ней
полностью Читать далее...

Прошу тишину!


Будем говорить от всего народа....
Люблю я от всего народа говорить.
Это видимо от того что доверяю ему! И жду взаимности!

А что бы и не выразить общую точку зрения….?

Если короче, то всё очень серьёзно, "труба- дело! Вернее всё элементарно поправимо!
То есть «больной» до того безнадёжно болен, что надежды уже никакой! Но просвет всё же может появиться!
Но пока надо смириться и ждать! Хотя приложить усердия всё-таки не мешало бы!

Правда это не в наших силах, но и от нас очень многое зависит!
Надо было давно уже этим заняться, но мы как всегда поторопились!

И что теперь будем делать не знает никто, а ведь это уже неоднократно с нами бывало!
Может всё взять и забросить к чёртовой матери, и потихоньку начинать выкарабкиваться!

Ведь в такоё дерьмо угораздило нас вляпаться, и так на протяжение всей нашей жизни!

Да не ревите уже вы….., сядьте себе потихоньку, и от души по плачьте!
Может оно и к лучшему…..

Та самая Лариска….

Лариска так долго не была дома. И вот получилось быть совсем рядом. Почти у самого
крыльца. Оставалось только совсем чуть-чуть, всего один перелёт на пару часов, и она бы
была дома.
Даже мама её, так сильно соскучившись не выдержала и приехала к ней навстречу.
Но всё пролетело так быстро, и так скоротечно, что они и не заметили как наступил срок
расставания. Они, как показалось им, ещё и надышаться то не успели друг дружкой, не
утолили тот самый влекущий друг к другу голод, который может возникать только между
самыми близкими людьми, и особенно между мамой и дочкой. Не разрядились в них, ещё
не успели, те самые щемящие токи разлуки, которые всегда скапливаются в тоскующих
между собой любящих душах, и которые иногда превращающиеся в до того тягостную ношу,
непосильную и разрывающую.
Лариска оставила маму в этой чужой стране, и улетела. Совсем в другую сторону.

А уже в самолёте она напишет стихи…..


mame...

Я расставанья не люблю,
Минуты тяжкие разлуки
И сердце жалобно скулит,
Переживая эти муки

Лишь образ в памяти стоял,
Тех глаз, что улыбались мило
Хотелось бросить все, бежать
За той, что вновь куда то уходила….

Мне надо было отвернуться,
Уйти, не поднимая глаз
Все силы кажется земные
Мешали сделать этот шаг.

Я расставанья не люблю!
Когда как звезды гаснут грезы,
Но вновь и вновь я там стою,
Украдкой утирая слезы.

Она еще раз обернулась
И горько было осознавать,
Что через шаг в слепую бездну
Не в силах сделать этот шаг….

И вот опять дорога манит,
Но почему не на Восток?
Туда, где сердцу вечно милым
Остался отчий уголок.

Я расставанья не люблю,
Когда прощаемся, навечно
Но лишь они дают понять
Ту радость долгожданной встречи!

И улыбаюсь я душой
И вижу как бегу навстречу,
Всем телом прорывая то,
Что вроде называлось вечность.

Vienna-JFK 19-06-2009

Песнь о вещем Лодыре

Лодырь это вроде монаха, но наоборот!
Это те вас куда то всё призывают, а лодырь вне политики и конфессий, он живая и вдумчивая душа!
Он не за собой ведёт, он как раз сопротивляется!
Опомнитесь люди! Как бы кричит всем его застывшая фигура....а вам ведь всем
яркое подавай, и что бы в балахоны рядилося.... а он никуда вас не зовёт,
и ничего вам не обещает, он лишь только скорбит по вам, и предупреждает!

Он подвигом своим вас задуматься пытается....до чего же мы все толстокожие, люди!!!!

Так и сгорает его мужественная, героическая душа неприметного отшельника,
храбро вызвавшаяся наперекор всему.....

О…., Лодырь, это же настоящий символ протеста и неповиновения,
это незримый участник марша несогласных, это добровольная
жертва, всей своей мученической жизнью утверждающая новый подход к казалось бы очевидному,
переоценку и осознанный подход ко всему человеческому....

И хотя самые колоритные лодыри давно осели по деревням и греются на тёплых печках,
но ведь и в городах же есть свои герои!
Люди! Присмотритесь хорошенько друг к другу, может и среди вас,
совсем скромно стоит такой маленький, но с огромным и мужественным сердцем,
пламенный борец за всё человечество!

Умейте находить самое хорошее и среди своих соседей!

Чем отличаются городские от деревенских лодырей.

Городской лодырь простой и честный. Если и филонит то совсем не далеко от своего
рабочего места, поэтому его и искать не требуется. Сидит себе на виду у всех и не работает.
И каждому всё и так по нему видно.
А он и не скрывает себя, открыто и не таясь будет исполнять свою общественную роль.
А если его попросить как следует, всегда вступает в нудные и канительные переговоры.
На всё логически смотрит, через призму умственного рассудка.
И Лодырем себя никогда не считает, требует к себе тёплого человеческого отношения.

Но вот деревенские лодыри, это ещё те фрукты!
Хитрые и очень изворотливые лжецы, правды от них никогда не узнаешь!
Они так умеют мимикрировать, что ещё долго будут вводить вас в заблуждение.
Привыкшие к раздолью и всегда к свободному перемещению, особенно в условиях сильно
пересечённой и часто совсем не проходимой местности, их застать всегда можно только во
время обеда. И то, если выбрать внезапную тактику появления.
В глаза смотреть избегают, за глаза всегда ёрничают.
С готовностью предпринимают самое живейшее участие в объявленных работах, всегда
предлагают свой вариант исполнения задачи, и активно приступают к поиску дополнительного
оборудования. Всем коллективом сразу. Поэтому до обеда искать их уже бесполезно.
Обидчивые по показному страшно, и даже к обеду потом могут не подойти.

Знакомый

Тут как - то на днях, в одном обычном заведение, встретил одного своего старого знакомого.
Давненько не приходилось его видеть, а тут вот случай выдался. Увидел он меня, обрадовался, и
давай уже с ходу обо всём у меня расспрашивать. Всём интересуется, всё ему надо, но больше
всего сам говорить старается, накопилось у человека многое видимо.
Ну как мол ты там? Чем живёшь, на чём сейчас крутишься, типа какая машина у тебя?
Я чуть было отвечать не приготовился, честно на всё, а он совсем не ждёт меня, сам во всю
тараторит. Ты знаешь, говорит, такую тачку я себе прикатил! Концепт кар, а не машина!
Бортовой компьютер, логический привод на каждые колёса! Двигатель с антипригарным
покрытием и принудительной подачей твёрдого топлива!
А глаза у самого горят, аж светится человек, в лицо мне заглядывает и всё про какие то
колёса свои рассказывает!
Я, придавленный его азартным темпераментом, невольно аж отступать начал, он ведь ручищами
вокруг машет, и каждый раз, когда уж совсем у моего носа оказывается, помаленечку сдаю от
него на безопасное расстояние. А он вовсю старается, низкопрофильные шины, говорит, с
вакуумной подкачкой, представляешь, и протекторы из сырой резины, с шершавой шашечкой! А
салон весь, прямо захлёбываясь от нетерпения торопится добавить он мне, полностью медвежьими
мехами устланы!
С трудом сдерживая его страстный рассказ, мне приходится потихонечку пятится задом на перёд.
А он то совсем не на шутку разошёлся, видеосистема, разбрызгивая во все стороны слюной
докладывает он мне, по всей крыше у меня, и фары корабельные по двадцать дюймов каждая.
Четыре выхлопные трубы и все задраны как у паровоза! И заметь, каждая настроена на свой
гармонический лад, со своими неповторимыми голосами, от сопрано, до контральто! А сам всё
ближе и ближе норовит вплотную к моему лицу приблизится.
Вот так осторожно переступая ногами, я и ретируюсь по коридору, а он мне прямо в лицо
брызжет, и остановиться никак не может. Так и движемся с ним под его клокочущий
аккомпанемент, пока не заметил, как спиной в стенку упёрся. Спохватился, руками нащупал, а
она то, с двух сторон за мной сходится.
В самый угол загнал меня, окружил и равномерно уже надо мной, с верху вдалбливает, про
радиатор свой медью чернённый и полностью заблокированные раз и навсегда тормоза. А сам всё
ручищами мне по плечам норовит похлопать и в глаза мои поближе заглянуть старается, и
каждый раз всё что то ещё про свою машину всегда добавить желает.
А мне отступать уже некуда, и прошмыгнуть никуда не получается. А он воспользовавшись
тесным контактом, более доверительно уже спрашивает, ты говорит где сейчас отдыхаешь?
Я растерялся, и пока размышлял про что рассказывать, то ли ещё про свою машину, ведь не успел
же тогда ответить, то ли сразу на второй вопрос отвечать, он эксплуатировать моё замешательство
стал и во всю уже про своё талдычит. И ещё тяжелее с верху прямо на меня ложится, про
новые свои водолазные доспехи доложить торопится.
Пытаясь хоть как то поддерживать безопасное расстояние, и не видеть появившуюся на его губах
пену, я обречённо скольжу уже вниз, в направление к полу.
Ты, анти перегрузочный гидрокостюм видел, кричит он мне в самое ухо. А какое у меня имеется
замечательное ружьё, и я ощущаю его жаркое дыхание. Ты только представь, легко наводящееся,
с системой раннего обнаружения и корректировкой преследования целей. А ещё, и он уже норовит
прорвать выстроенный над моей головой заслон из рук, в нём имеется функция «свой-чужой»!
Наконец мой подбородок железно упёрся в грудь, и цоколь спины уткнулся в землю. Чистый пат.
Мне в такой позе уже очень трудно дышать, и поэтому я вынужден протянуть ноги.
Прямо посреди оживлённого коридора, имеется самая интереснейшая беседа двух старых
знакомых. Только один теперь уже лежит вытянувшись поудобнее, а другой присев над ним
оживлённо рассказывает про подводную маску с антибликовым покрытием и оптикой ночного
видения, начинённую японским стабилизатором изображения. Да, добавляет он, и заметь, ещё
имеются при этом зеркала заднего вида!
Я пытаюсь перевернуться на бок, что бы выползти из создавшегося тупика, но всюду натыкаюсь
на его участливую физиономию. Ему ещё многое можно мне рассказать. Но я Читать далее...

Домашние помощники.

Странные времена наступают, о граждане! Даже пугающие!
Мухи совсем как люди стали!

Пока живу один, так между делом мух много развёл. Нет, не специально конечно, зачем мне
лишние прихлебатели, чуть зазеваешься, прямо из рук кусок вырывают. Представляете, банда
целая по комнатам с гудением за тобой носится, как мотто рокеры! Да и забавные ведь такие,
игривые, пошалить всегда любят, со всего размаху на голову мне пикируют. Сами маленькие ещё, а
удары такие болезненные наносят.
Зайдёшь домой с велосипедной прогулки, мокрый весь, потный, скорее в душ торопишься, а они
уже за столом расселись и кастрюлями пустыми гремят, и в холодильник по очереди заглядывают.
Одним словом я даже и не рад от такого соседства.
А до этого комары покою совсем не давали. Я ведь у реки живу, она с двух сторон меня омывает,
вот и спрятаться от них никак не получается. Окна постоянно всегда на распашку, люблю я
пространство, а те ко мне в тенёчек постоянно наведываются, а ночью шабаш устраивают. Извели
меня совсем гады.
А тут смотрю, это когда мухи семейство хорошее дали, комаров то вовсе не стало!
Сплю я как всегда, по устоявшей привычке накрывшись полностью простынёй, с маленькой дыхательной
щёлкой и носа боюсь наружу показывать. А это расслабился и руку в сторону забывшись отвёл.
Сколько так пролежал, не помню, а когда вдруг очухался, ничего понять не могу! Рука то совсем не
зудит! И тихо так! Как на фронте, в перерывах между бомбёжками.
Пригляделся, смотрю, а потолок то стоит совершенно белый и ни одного комара на нём, а мухи на
меня с люстры кокетливо поглядывают. Вот тогда то я всё и понял!
Поэтому, граждане вы мои настрадавшиеся, если уж вас доконали черти жужжащие, то уж смотрите
сами, что для вас является приоритетнее, спокойная ночь, или бесславное дневное бодрствование!
А делов то совсем на копейку, домашних своих распустите куда подальше, хотя бы на самое
непродолжительное время, и расслабляйтесь себе на всю свою отпущенную катушку!