В этот день 100 лет назад – 24 июля 1919 года – в Москве состоялось заседание редколлегии Госиздата: «Слушали об издательстве «ИМО». Постановили: Государственное издательство не находит возможным субсидировать из государственных средств издательство «ИМО». Так печально прекратилось недолгое существование Издательства молодых – «ИМО». А ведь его основателями были Маяковский, Шкловский, Пастернак, Хлебников. Подробнее – в рубрике Андрея Светенко «Разлом» на радио «Вести ФМ».
Издательство возникло летом 1918 года при горячем ободрении и поддержки такого влиятельного лица, как наркома просвещения Луначарского. Был подготовлен список из 12 наименований, под которые Луначарский гарантировал получение авторами приличного гонорара – по 1500 рублей за печатный лист. Но вскоре стали появляться проблемы. В феврале 19-го Маяковский писал Луначарскому: «При самом идейном отношении к делу говорить при таких условиях о работе не приходится. Договор, подписанный нами, ставит нас наравне с частно-инициативными издательствами и предполагает оплату литературного гонорара только после реализации тиража. Однако при неорганизованности книжного распространения это дело почти невозможное. Наше издательство оказалось в положении завода, обещающего оплатить труд через год».
Оказывается, сочинения Маяковского и его коллег – революционных футуристов – не находили должного спроса. Из 12 наименований, одобренных Луначарским, спустя год, к июлю 19-го, удалось издать 6. Только половину. И это были сочинения только Маяковского – «Мистерия Буфф», причем в 2-х изданиях, «Все сочиненное Маяковским за последние 10 лет», «Ржаное слово», «Хрестоматия футуризма». Другие ждали своей очереди – «Сестра моя жизнь» Бориса Пастернака, «Все сочиненное Велимиром Хлебниковым», сборник стихов новейших революционных поэтов в немецком, французском и английском переводах.
Но не дождались. К лету 19-го нарком Луначарский потерял право единолично распределять фонды на издательскую деятельность. Его обещание Маяковскому выплатить авторам гонорары по факту выхода книги, а не по итогам продаж, повисло в воздухе. Госиздат свою строгость объяснял жестоким дефицитом бумаги. В постановлении говорилось: «Теперь выдача бумаги временно на все иные надобности, кроме агитационных, прекращена». Но неочевидность полезности и нужности искусства молодых в лице Маяковского со стороны советских чиновников то же присутствовала.
В любом случае это была пощечина и поэту, и наркому просвещения. Они-то постоянно подчеркивали именно агитационные цели и задачи. Указывали, что значительная часть тиражей распространяется на предприятиях, поступает в народные избы-читальни безвозмездно.
Последнюю попытку спасти проект Маяковский
Проложите, проложите, Вы хоть тоннель по дну реки, И без страха приходите На вино и шашлыки. И гитару приносите, Подтянув на ней колки, Но не забудьте, затупите Ваши острые клыки. А когда сообразите, Все пути приводят в рим, Вот тогда и приходите, Вот тогда поговорим. Нож забросьте, камень выньте Из-за пазухи своей, И перебросьте, перекиньте Вы хоть жердь через ручей. За посев ли, за покос ли Надо взяться поспешать, А прохлопав, сами после Локти будете кусать. Так проложите, проложите, Хоть тоннель по дну реки, Но не забудьте, затупите Ваши острые клыки http://geo.web.ru/bards/Visotsky/part239.htm
Москва. 14 июля. INTERFAX.RU - Несколько человек скандировали лозунги "желтых жилетов" с призывами отставки президента Франции Эммануэля Макрона за несколько минут до начала военного парада в честь Дня взятия Бастилии.
Один из активистов движения "желтых жилетов" - Эрик Друе - был задержан полицией, сообщает France Info.
Позднее, когда Макрон принимал участие в параде на Елисейских полях, из толпы раздавался свист. Протестующие не пытались прорваться к дороге.
https://www.interfax.ru/world/669067
Уголовное дело о телемосте Украины и России передадут СБУ
Следствие по делу против украинского телеканала NewsOne, который планировал провести телемост с Россией и Украиной, будет вести Служба безопасности Украины (СБУ). Об этом сообщил генеральный прокурор Юрий Луценко на брифинге, трансляцию которого вел телеканал «Прямой».
«Поручено провести безотлагательное следствие в этом эпизоде Службе безопасности Украины», — сказал Луценко.
Ранее сообщалось, что в Киеве возбудили уголовное дело о покушении на госизмену против телеканала. Юрий Луценко написал в Facebook, что генпрокуратура Украины готовит ходатайство об аресте активов NewsOne и вызвала на допрос сотрудников и собственника канала Тараса Козака.
Подробнее на РБК:
https://www.rbc.ru/rbcfreenews/5d2356899a79479533591433
В этот день 100 лет назад – 5 июля 1919 года – произошли 2 показательных для всего происходившего тогда события. В стане белых – очередная демонстрация успехов, силы, уверенности в победе. В Харьков прибыл главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал Деникин. В открытом автомобиле он проехал на автомобиле на Соборную площадь. Архиепископ Тихон отслужил там благодарственный молебен. Деникин принял парад войск. «За полторы недели пребывания деникинцев в Харькове они провели столько парадов, сколько горожане не видели за всю свою жизнь», – не без сарказма отмечал современник. Все учреждения города были закрыты, отменены занятия в гимназиях. Впрочем, откуда бы им взяться в разгар лета? Оказывается, в знак демонстрации возвращения к привычной жизни были открыты все старые учебные заведения. Насколько по существу, а не для проформы – другой вопрос. Не смущало белых и то, что к северу от Харькова город Константиноград был отбит красными.
В Харьков к приезду Деникина собрались иностранные представители держав Антанты, депутации от общественных организаций. Общее приподнятое настроение выразил известный горнопромышленник Николай фон Дитмар: «Честно и грозно, через великие испытания, при сверхчеловеческих подвигах, несли вы свое знамя и водрузили теперь здесь, на первой станции большой Московской дороги. На этом знамени написано слово, которое одних повергает в страх и ужас, других – в страх и радость. Это слово – «Россия». Среди выступавших были и представители рабочих, которые благодарили за возвращение им действительной свободы. Деникин в ответном слове подчеркнуто называл Харьков одним из центров Великой России. На этом торжественном собрании Деникин обнародовал свою знаменитую директиву о наступлении на Москву. Она была подписана им накануне в Царицыне. Оттуда, с берегов Волги, главком напрямую и переехал, вдоль всей линии Южного фронта, в Харьков. Словом, в стане белых царили пафос и воодушевление.
А в стане красных происходили события, зеркально отражавшие вышесказанное. Политбюро ЦК РКП(б) в тот день рассмотрел просьбу Троцкого об отставке с поста председателя Реввоенсовета республики. Это было вызвано арестом Главкома Красной армии, военспеца Иоакима Вацетиса, как считалось – выдвиженца Троцкого, и, вообще, накопились случаи, мягко говоря, разногласий Реввоенсовета с ЦК. Сталин практически открытым текстом требовал от Ленина убрать Троцкого с ключевого поста. Но, цитирую Постановление, «оргбюро и Политбюро ЦК, всесторонне обсудив заявление товарища Троцкого, пришли к единогласному выводу, что принять отставки они абсолютно не в состоянии. Оргбюро и Политбюро ЦК сделают все от них зависящее, чтобы сделать наиболее удобной для Троцкого и наиболее плодотворной для Советской Республики ту работу на Южном фронте, самом трудном, самом опасном и самом важном в настоящее время, которую избрал для себя сам товарищ Троцкий».
Тоже по-своему пафосно, с подчеркнутым выражением уважения, даже непонятного нам пиетета. «Политбюро абсолютно не в состоянии принять отставки». То есть могло бы, но не в силах? Можно сказать, что Троцкий одержал полную победу в этом раунде аппаратной борьбы за власть. Как иначе трактовать итоговые фразы Постановления? «В своих званиях наркомвоена и предреввоенсовета Троцкий может действовать и как руководитель Южного фронта с тем Командующим, которого он сам наметил. Политбюро предоставляет Троцкому полную возможность всеми средствами добиваться того, что он считает лучшим для исправления военной ситуации, и, если он пожелает, Политбюро постарается ускорить созыв съезда партии».
Саломе Зурабишвили родилась 18 марта 1952 года в столице Франции Париже. Ее родители – грузинские эмигранты, бежавшие во Францию от советской власти. Отец работал инженером на автомобильном заводе, а мать была домохозяйкой. Саломе с детства привили любовь к исторической родине, поэтому она всегда мечтала вернуться в Грузию.
Отец президента Ливан Зурабишвили был председателем грузинской диаспоры во Франции, и одним из основателей грузинской церкви в Париже.
Будучи юной, Саломе участвовала акциях протеста против визитов лидеров Советского Союза во Францию, выпускала с друзьями газету на грузинском языке и переводила статьи грузинских диссидентов.
Читайте также: Выборы президента Грузии: новый глава государства может изменить западный вектор на российский?
В 1972 году окончила Парижский институт политических наук, а в 1973 году Колумбийский университет (США). Владеет грузинским, французским, русским, английским, немецким, итальянским языками.
Читайте также: Грузия будет развивать отношения с Украиной и Россией, – эксперт об избрании нового президента
Саломе Зурабишвили дважды была замужем. Ее первый муж был грузином, выходцем из Ирана, – Горджестан Гугушвили. Экс-супруги имеют двух детей – 32-летнего сына Теймураза и 29-летнюю дочь Кетеван. Теймураз работает в миссии ООН, а Кетеван ведущей спортивных новостей на телевидении во Франции.
Саломе Зарубишвили с детьми
Второй брак Зурабишвили был с известным грузинским философом, публицистом и журналистом Джанри Кашия. С 1980-х годов он жил и работал на Западе в редакциях "Радио Свободы" и "Голос Америки". В 2012 году Кашия умер в возрасте 72 лет.
Карьера во Франции
В 1984 году Зурабишвили начала свою карьеру дипломата во Франции. В течение трех лет она работала в должности третьего секретаря посольства Франции в Италии.
Далее карьера политика на активно развивалась. Она была вторым секретарем постоянно действующей миссии Франции в ООН, первым секретарем посольства Франции в Вашингтоне,
|
Я убит подо Ржевом
Я убит подо Ржевом, В безымянном болоте, В пятой роте, На левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва И не видел той вспышки, — Точно в пропасть с обрыва — И ни дна, ни покрышки. И во всем этом мире До конца его дней — Ни петлички, Ни лычки С гимнастерки моей. Я — где корни слепые Ищут корма во тьме; Я — где с облаком пыли Ходит рожь на холме. Я — где крик петушиный На заре по росе; Я — где ваши машины Воздух рвут на шоссе. Где — травинку к травинке — Речка травы прядет, Там, куда на поминки Даже мать не придет. Летом горького года Я убит. Для меня — Ни известий, ни сводок После этого дня. Подсчитайте, живые, Сколько сроку назад Был на фронте впервые Назван вдруг Сталинград. Фронт горел, не стихая, Как на теле рубец. Я убит и не знаю — Наш ли Ржев наконец? Удержались ли наши Там, на Среднем Дону? Этот месяц был страшен. Было все на кону. Неужели до осени Был за н и м уже Дон И хотя бы колесами К Волге вырвался о н? Нет, неправда! Задачи Той не выиграл враг. Нет же, нет! А иначе, Даже мертвому, — как? И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за родину пали, Но она — Спасена. Наши очи померкли, Пламень сердца погас. На земле на проверке Выкликают не нас. Мы — что кочка, что камень, Даже глуше, темней. Наша вечная память — Кто завидует ей? Нашим прахом по праву Овладел чернозем. Наша вечная слава — Невеселый резон. Нам свои боевые Не носить ордена. Вам все это, живые. Нам — отрада одна, Что недаром боролись Мы за родину-мать. Пусть не слышен наш голос, Вы должны его знать. Вы должны были, братья, Устоять как стена, Ибо мертвых проклятье — Эта кара страшна. Это горькое право Нам навеки дано, И за нами оно — Это горькое право. Летом, в сорок втором, Я зарыт без могилы. Всем, что было потом, Смерть меня обделила. Всем, что, может, давно Всем привычно и ясно. Но да будет оно С нашей верой согласно. Братья, может быть, вы И не Дон потеряли И в тылу у Москвы За |
Спасение можно было найти только в стране, исповедовавшей, как и Грузия, православие. Единственным государством, которое могло оказать реальную помощь, являлась Россия. Долгие российско-грузинские переговоры сдвинулись с мертвой точке лишь в конце XVIII века.
Неоднократные просьбы грузинского правителя Ираклия II «удостоить покровительством» Грузию, были удовлетворены. В 1783 году был заключен Георгиевский трактат, по которому Картли-Кахетинское государство перешло под покровительство российской короны. Впрочем, этот договор не принес Грузии больших перемен. Его следует рассматривать как документ, предшествующий манифесту Павла I.
Манифест был издан 18 (30) января 1801 года, он стал ответом на очередное обращение грузинской стороны.
«Сим объявляем императорским нашим словом, что по присоединении Царства Грузинского на вечные времена под державу нашу не только предоставлены и в целости будут \…\ все права, преимущества и собственность законно каждому принадлежащая, но что от сего времени каждое состояние народное вышеозначенных областей имеет пользоваться теми правами, вольностями, выгодами и преимуществами, каковыми древние подданные Российские по милости наших предков и Нашей наслаждаются под покровом Нашим».
https://rusplt.ru/wins/gruziya-voshla-sostav-32697.html
да пребудут они в аду
В этот день 100 лет назад – 21 июня 1919 года – святейший патриарх Тихон (в миру Василий Беллавин) обратился к пастве с посланием, в котором призвал верующих воздержаться от актов мести по отношению к участникам антирелигиозной кампании: "Даже если бы сердца наши разрывались от горя и утеснений, наносимых нашим религиозным чувствам, нашей любви к родной земле, нашему временному благополучию, даже если бы чувство наше безошибочно подсказывало нам, кто и где наш обидчик". Это было не первое обращение подобного рода. Еще в феврале 1919 года патриарх потребовал от епархиальных архиереев не давать оснований светской власти для глумления над святыми мощами. Дело в том, что большевики тогда активно разыгрывали антиклерикальную карту. Они обрушили на Церковь разоблачительную и неопровержимую, как им казалось, логику воинствующего атеизма. В двух словах это называлось "вскрытие мощей". Святыни Русской православной церкви – раки с мощами преподобных святителей, великомучеников – повсеместно подвергались вскрытию с демонстрацией толпе их содержимого. Просто и доходчиво. Никаких нетленных мощей не существует, стало быть, религия – опиум для народа. По сравнению с тем, что начнется спустя пару лет – экспроприация церковных ценностей, преследование духовенства с предъявлением обвинений по уголовным статьям, повсеместное закрытие храмов и монастырей, – пока это всего-навсего надругательство над чувствами. Очень похоже на провокацию. Судя по реакции патриарха, он это понимал и отвечал, по сути, призывом на провокации не поддаваться.
Разоблачение церковных таинств не было процессом стихийным и самодеятельным. Правда, заказ, спущенный сверху, пытались выдать за инициативу снизу. 1 февраля 1919 года Нарком юстиции Дмитрий Курский подписал постановление, в котором откровенно говорилось: "Вскрытие мощей, производимое на местах по инициативе самих рабочих, необходимо приветствовать, так как во всех случаях, как и следовало ожидать, на поверку оказывается, что никаких “мощей” не существует, и при этом ясно для всех вскрывается многовековой обман служителей культа, а также спекуляция эксплуататорского класса на религиозных чувствах темной и невежественной массы". В общем, все, кто в храме – "хороши": одни – обманщики и эксплуататоры, другие – фанатики и невежи.
Трудно сказать, в какой степени призывы патриарха к верующим "не губить в крови отмщения свою душу, побеждать зло добром" определяли развитие ситуации. Но иерархи РПЦ не ограничивались обращениями к своим чадам, они пытались воздействовать и на комиссаров. Удивительно, но порой это срабатывало. Так, весной 1919 года Петроградский совет во главе с Григорием Зиновьевым дважды отменял процедуру вскрытия мощей святого князя Александра Невского. И происходило это не только из-за опасений массовых протестов "темных и невежественных" петроградцев, но и благодаря призывам митрополита Вениамина, лично обращавшегося к Зиновьеву с просьбой не совершать очередное осквернение святынь.
С другой стороны, организаторы оскорбительной кампания по дискредитации Церкви путем вскрытия мощей – кстати, с последующей их отправкой на музейное хранение – уже понемногу подбирались к решению другой задачи – святотатству, то есть краже церковных ценностей. Замнаркома юстиции Красиков летом 1919 года впервые обозначил ее "как задачу утилизации огромного количества серебряных рак и прочей ценной утвари".
антироссийский, естественно.
запланированный, естественно.
а зачем нашим депутатам ездить к этим козлам?
может им (особенно из фракции КПРФ) иногда включать мозги?
кто-то их купил
эффективные манипуляторы оного быдла
делают из ничтожного, никому неизвестного человечка
гениального журналиста, мученика, узника совести.
второй Солженицын, бля.
скопище медуз
В этот день 100 лет назад – 10 июня 1919 года – в местечке Черный остров под Проскуровом (ныне Хмельницкий) чрезвычайный высший суд правительства Симона Петлюры рассмотрел дело о мятеже атамана Болбочана и приговорил его к смертной казни. Подробнее – в рубрике Андрея Светенко «Разлом» на радио «Вести ФМ».
Пётр Фёдорович Болбочан – фигура колоритная, символ строптивого, себе на уме, полевого командира времен революции и Гражданской войны. В романе Булгакова «Белая гвардия» этот персонаж неоднократно упоминается в немного искаженном, саркастическом виде – Болботун. «Жена напетлюрила, болботунит целый день», – этакая идиома, отражавшая смятение и истеричность того времени.
Сын молдавского православного священника Фёдора Болбочана стал профессиональным военным еще в царской России. Первую мировую встретил в должности полкового адъютанта; служил в войсковой разведке, участвовал во многих боях на австрийском фронте, получил чин штабс-капитана. Осенью 1916-го был тяжело ранен в голову, но остался на службе. После Февральской революции активно участвовал в процессе так называемой украинизации русской армии – формировании частей, дислоцированных на Украине, целиком из местного населения. После Октября 17-го действовал уже на свой страх и риск, сколотив особый Запорожский отряд. После чего иначе как атаманом не именовался. Болбочан состоял в партии украинских социалистов-самостийников – аналог российских эсеров.
Он безукоризненно служил и режиму гетмана Скоропадского, и свергнувшему гетмана Симону Петлюре. Хотя по своим взглядам находился в оппозиции к обоим названным деятелям. Скоропадский был для него слишком правым, слишком буржуазным, а главное – пророссийски настроенным. Петлюра и его Директория казалась Болбочану, наоборот, слишком левыми, слишком пролетарски-революционными, хотя бы и в узких национальных рамках. При этом и Скоропадский, и Петлюра были многим обязаны Болбочану. Первый – за захват атаманом Крыма в начале 1918 года. Этим приобретением, правда, вскоре пришлось пожертвовать в пользу немцев. По условиям Брестского мира, Крым оккупировала кайзеровская Германия. Гетман тогда присвоил Болбочану звание полковника. Но вскоре появились слухи, что Болбочан пытается играть в свою игру, весьма экстравагантную – хочет возвести на украинский престол эрцгерцога Вильгельма Габсбурга под именем Василя Вышиванного. Впрочем, это – отдельный занимательный сюжет. Важно, что Скоропадский тогда приказал расформировать дивизию Болбочана, что и определило дальнейшие поступки последнего.
Болбочан поддержал восстание Петлюры против гетмана, арестовал харьковского губернатора. И вскоре возглавил весь левобережный фронт петлюровцев в войне против большевиков. В начале 19-го на западе Украины вспыхнул мятеж уже против Петлюры. Его инициаторы из партии «хлеборобов-демократов» предложили Болбочану и еще одному известному полковнику – командиру корпуса сечевых стрельцов Коновальцу – стать военными руководителями новой власти. Но Петлюре удалось арестовать конкурентов. Болбачана выслали под домашний арест в город Станислав (ныне
В этот день 100 лет назад – 29 мая 1919 года – Ленин отправил телеграмму на имя Адольфа Иоффе, в тот момент – члена Совета Обороны Украинской советской республики: «Я считаю преступлением с вашей стороны, что вы уговорили Троцкого оставить Подвойского на Украине. Ни одно обещание не исполняется, подкреплений Донбассу нет, мобилизация рабочих идет позорно вяло. Вы отвечаете лично за неизбежную катастрофу. Надо поголовно снять видных работников, посадив их в Харьков и Екатеринослав для проведения мобилизации. Абсолютно неизбежна гибель всей революции без быстрой победы в Донбассе, необходимо бросить рутину на Украине, поднять всё и вся».Подробнее – в рубрике Андрея Светенко «Разлом» на радио «Вести ФМ».
Несколькими днями ранее началось наступление Добровольческой армии Деникина на юго-востоке Украины. Мы рассказывали о том, в каких радужных тонах штабы белых описывали свои успехи – в частности, взятие Славянска. Повышенный эмоциональный тон телеграммы Ленина это подтверждает. Впрочем, нервозность, если не сказать истеричность, руководящих директив из Москвы в тот момент была, скорее, в порядке вещей, чем исключение. Но это само по себе усложняло работу на местах. Тем более Ленин, что называется, постоянно менял направление главного удара. Ведь, опять же, всего за несколько дней до этой директивы он объявил, что наипервейшей и главнейшей задачей становится Петроградский фронт – на фоне готовящегося вторжения из Прибалтики войск генерала Юденича.
Ситуация же на Украине еще не была катастрофической. Упомянутый в телеграмме Николай Ильич Подвойский в тот день выступил на заседании Совета Обороны Украины и сообщил, что выделяет на защиту Донецкого бассейна три свежих дивизии. Кроме того, для проведения мобилизации на Донецкий фронт был послан нарком Донецкой республики Магидов. Вроде бы, все действия в русле, требуемом Лениным. И непонятно, почему Владимир Ильич называет преступлением пребывание Подвойского в Киеве? Видный деятель партии, один из руководителей Октябрьского восстания в Петрограде в 17 году, между прочим, один из немногих старых партийцев, которым удалось пережить сталинские репрессии, Подвойский в тот момент совмещал две важных должности: председателя Высшей военной инспекции в ранге члена Реввоенсовета РСФСР и Наркома военных и морских дел Украинской ССР. То есть, судя по накалу страстей, Подвойский был нужнее в своем втором качестве. Но, возможно, угроза захвата белыми северной столицы все-таки казалось Ленину важнее? В Петроград в те дни был отправлен на усиление Иосиф Сталин. Может быть, председатель Реввоенсовета Троцкий со своей стороны хотел видеть там своего ближайшего коллегу Подвойского, в том числе чтобы купировать присутствие своего соперника и недоброжелателя, то бишь Сталина?
Так или иначе, Ленин был прав, обрисовывая значение Донбасса для судеб революции на Украине. Потому что позиции советской власти там были непрочны не только в чисто военном отношении. Морально-волевой дух местного населения, сочувствовавшего махновцам, григорьевцам и прочим полевым командирам-атаманам, был невысок. И об этом свидетельствует еще одна телеграмма того дня. Ее отправил Нестор Махно уже в адрес Ленина. Он
Счастья нет
Сергей Шабуцкий
Счастья нет-нет-нет,
И монет нет-нет,
И кларнет нет-нет не звучит.
Головой вой-вой
Не кивай в ответ –
Всё равно твоё сердце молчит.
Сколько драм-драм-драм,
Телеграмм грамм-грамм
Завтра будут кричать по стране
Кораблям блям-блям,
Городам дам-дам
И вам мадам дам-дам обо мне.
Разнесут суд-суд
Эту весть есть-есть
И ветра, и морская волна.
Был брюнет нет-нет,
Стал седым дым-дым
И погиб – гип-гип! – от вина.
Человек век-век
Не поймёт мёд-мёд,
Как его дурака ни тирань,
Что иметь медь-медь –
Ерунда да-да,
А не иметь медь-медь – тоже дрянь.
Не поймать мать-мать
мне удач дач-дач.
Ничего для себя не найду.
Под луной ной-ной
на сугроб гроб-гроб,
как олень лень-лень упаду.
Я забыл был-был,
Что любил бил-бил,
Что хотел тел-тел я найти.
Кабачок чок-чок
Погубил бил-бил
и затмил мил-мил мне пути.
Счастья нет-нет-нет.
И монет нет-нет.
И кларнет нет-нет не звучит.
Головой вой-вой
Не кивай в ответ –
Всё равно твоё сердце молчит.
а наш МИД чего-то вякает устами нашей Маши.
у нас десантура закончилась?
их т.н. косовары должны помнить.
этой албанской наркомафии должен отвечать Шойгу.
Меж высоких хлебов
(слова: Николай Некрасов)
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело.
Ой, беда приключилася страшная!
Мы такой незнавали вовек:
Как у нас, голова бесшабашная –
Застрелился чужой человек!
Суд приехал… допросы… тошнехонько!
Догадались деньжонок собрать:
Осмотрел его лекарь скорехонько
И велел где-нибудь закопать.
Меж двумя хлебородными нивами,
Где прошел нешироки долок,
Под большими плакучими ивами
Успокоился бедный стрелок.
Будут песни к нему хороводные
Из села на заре долетать,
Будут нивы ему хлебородные
Безгреховные сны навевать.
мудак он полный. неграмотный.
а чего ждать от клоуна? жидобандеровца
и это всё о Зеленьском