Посмотрел, как считается правильным работать с Литнет. Как в любом самиздате, с читателем нужно общаться. Делиться планами, артами, рассказывать о будущих проектах, заинтересовывать, зажигать. Эх, мне вот что-то кажется, что творческий процесс - это что-то очень личное, если не сказать сакральное. А рассказывать о планах, некоторые из которых так никогда и не реализуются - тоже не очень себе затея. Плюс с моей работой я опять мизантроп и не жажду лишнего общения. Вывод - пусть пока все остается как есть. Не стать мне эксклюзивным, ценным и любимым автором Литнета.

И смех и грех, впору надевать доспехи, чтобы сходить в кабак. И не потому, что отребья здешнего боюсь, а потому, что сумасшедшие менестрели лютнями дерутся. (с) Н. Игнатова

- Ты умеешь медитировать?
- Не так, как анласиты.
- А как?
- Ну, вы молитвы читаете, а я о прекрасном думаю.
- О женщинах?
- И о лошадях. А еще об оружии. О выпивке. О хорошем табаке. О деньгах. Кому бы в зубы дать. У меня очень богатый внутренний мир. (с) Н. Игнатова

- Вот так и я однажды все испортил, - подал голос Финрой и поднялся на ноги. - Женщину нужно сперва целовать, а потом расспрашивать. А лучше всего вообще не расспрашивать. На то она и женщина, чтобы самой все рассказывать. (с) Н. Игнатова

- Вот что мне всегда было непонятно, - пропела она. - Твой народ ценит красоту, вы готовы убивать за нее и умирать. Но при этом вы умеете найти ее почти во всем. Трудно так жить?
- Наоборот. - Эльрик покачал головой. - Мир должен быть красивым. Иначе зачем ему быть? (с) Н. Игнатова

Отец утверждал, что коллекционировать головы - дурной тон. А вот у мамы была очень неплохая подборка. Одна другой краше. Висели в спальне рядами. И занавесочка. Я так понимаю, отец, когда в спальню мамину приходил, занавесочку эту задергивал. И то сказать, трофеи сохранились очень неплохо.
Смотрели прямо как живые. С любовью такой.
Искренней. (с) Н. Игнатова

Йорик говорил, что тролли наполовину из камня. Или... нет, не то чтобы наполовину. Слово "кремнийорганика..." (с) Н. Игнатова

Через полчаса скорого хода по влажному, вяло вздыхающему лесу свернули на восток. В сторону болот. И вышли к гниющей воде. К умершим деревьям, застывшим по колено в черной, гнусно пахнущей жиже. К тростниковому плоту-катамарану. Умело связанному, защищенному с бортов, с виду вполне надежному.
- Ну, сотник! - выдохнул восхищенно Исхар. - Обдурил!
- Не знаю еще. - Йорик огляделся. - Может быть.
- Мы не пойдем по дороге? - Легенда, мрачная и невыспавшаяся, неожиданно просветлела. - Но когда успели связать плот?
- Успели, - грустно констатировал Рашид. - И первым шагнул на качающуюся палубу. - А я, между прочим, воды боюсь, - сообщил в пространство.
- А я, между прочим, видел тебя давеча с одной пятнистой, - так же в пространство обронил Тэмор. - Вы с ней в Гремящем ручье, кажись, наперегонки плавали. Или это не ты был?
Разобрали весла. Оттолкнулись от берега. Тиной и гнилью запахло сильнее, зато открытого пространства на болоте было куда больше, чем в джунглях. Хотя и меньше, чем хотелось бы.
- Не знаю. - Рашид уселся посередке, брезгливо поглядывая по сторонам. - С хвостом?
- С хвостом, - кивнул Тэмор, приноравливаясь к Исхару, налегавшему на весло с другого борта.
- Пятнистый?
- Пятнистый.
- И усы такие большие, да?
- И усы, - благодушно пробурчал тролль.
- А кохти видел? - Перевертыш перестал коситься на воду и улегся на палубу, пристроив голову на рюкзак.
- И кохти видел. Все деревья вокруг ручья подрали. Хуже бобров, право слово.
- Не. Это не я. - Рашид ухмыльнулся. (с) Н. Игнатова

В который раз Йорик с насмешливым сожалением подумал о том, что угораздило его связаться с богиней. Все недостатки деревенской идиотки, помноженные на невероятную самоуверенность. (с) Н. Игнатова

– Желаю удачи! Если что – я на связи.
– Если что?
– Ну, мало ли… кофе принесу… или гранаты… (с) В. Головачев