[показать]
[624x]10
Я вдруг стал спокоен, как танк. Собственно, чем мы рискуем. Провалим
эксперимент, закроем супер-ружье, и… Не получится,- ну, что-ж, пытались,
боролись, делали ,что могли. Миллионы наших сограждан покорно принимали
уготованные обстоятельства. Плетью обуха не перешибешь, уж, лучше по-доброму, вдруг простят, отпустят. А если заупрямишься, детей подвергнут
испытаниям, карточки отберут, с работы попрут. Их можно понять, страх за себя,
за близких, соглашательство, доносительство, враги… Странно, но очень много раз
я себя ловил на мысли, люди, которые здорово разбирались в технике, науке , балете
были абсолютно наивны в оценках нашей действительности.
9.
Многие убеждали меня, что социализм «няка», самый прогрессивный строй, а
капитализм обречен. Причем, делали это совершенно искренно. Как, скажите мне
, примитивная пропаганда смогла промыть мозги, способные решать квантовые задачи,
строить атомные станции и запускать космолеты. Как мог человек, успешно занимающийся
вопросами мироздания, так наивно подходить к оценке вполне очевидных вещей. Государство
объявило, что человек его собственность – это правильно, поскольку … далее шло
какое-то замороченное объяснялово, в основном опирающееся на посылку «нельзя
жить в обществе и быть свободным от общества».
8.
Государство запретило всякую свободу – перемещения, вероисповедания, слова,
действия – это правильно, потому что… у нас другая свобода в чести. Свобода
пить до поросячьего визга, прогуливать работу, срать, где попало, жить на
халяву. И эта, «подлинная» свобода, отрицает
или делает ненужной свободы юридические. Зачем, когда и так тепло, когда
можно не напрягаясь минуту прожить. Не думать о завтрашнем дне, не откладывать
на учебу детям, не волноваться по поводу
рабочего места, не рисковать своим имуществом… не, не, не. Все льготы
отрицательные – не делай, не действуй, не рискуй.
7.
Позвольте, а как свою жизнь строить, изменять, преобразовывать. Коллективно,
– отвечают, ибо ты сам, не более, чем ноль без палочки. Как ноль, это все
остальное ноль, если меня нет. Пока я есть, себя ощущаю, осознаю – я и есть та
единственная палочка, на которую
опереться можно. Вы, конечно, мной можете пренебречь, поскольку полагаете, что
человеческий ресурс неисчерпаем. Этого нет, возьмем другого. И отрицание
индивидуальности заведено в основание вашей гребанной общественной науки. Социальный
атом без всяких добавок. Ага, а бомбы кто придумывать будет – атом петя или
атом вася? Тут не прет идейка о всеобщем равенстве. Когда начальству надо, оно
вспомнит, и как меня зовут, и что я
кушать люблю – только бомбу сделай, или лазер.
6.
Сладкое слово свобода. Что это? Свобода «от» или свобода «для». Я свободен
от всякой обязанности, свободен от
исполнения своих обещаний, от соблюдения всякой нормы, правила... Я свободен и могу принимать на себя права и обязанности,
нести бремя ответственности, могу
соблюдать нравственный и юридический закон. Есть ли связь или общий корень между свободой «от»
и свободой «для». В институте нас удолбили формулкой «свобода – есть осознанная
необходимость», применяя ее в том смысле и отношении, что подчиняясь воле
правящего класса или его авангарда , направившего тебя в лагерь или трудармию, отобравшего имущество, посадившего
жену, отца, сына, ты должен орать от счастья, поскольку этот самый авангард
размахивает книжечкой, на которой написано «Самое верное в мире учение».
5.
Нет, дорогие мои, ничего общего свобода с необходимостью подчиняться
кому-либо или чему-либо не имеет. Напротив, если мои мысли, чувства, поступки
определяются не мной, мне навязаны под страхом или угрозой, если мной беззастенчиво
манипулируют, обманывают, при этом, называя обычное принуждение «осознанной
необходимостью, то я, извините, плюю в
харю. Свобода – это то, что содержит свои основания внутри себя и нигде более. Если
я сам, своей волей что-то решил, заключил сделку, принял чужую обязанность,
рискнул, совершил ошибку, уверовал, полюбил… это свобода и последствия свободы
воли. А всякая прочая ерунда, за родину, за партию…всегда заканчивается на "ни шагу назад"
4.
Первым актом свободы является обретение сознания, вторым - отделение себя от всего остального, обретение
собственного объема и места в мироздании – установление личности. Далее, идут: этическая самооценка, вина и
ответственность. Остальное от лукавого. Подчинение обстоятельствам, переложение
вины, избегание ответственности – путь из свободы в сиюминутный комфорт,
уступка страху, утрата личности. Я, как все, я из большинства, я –
несамостоятельная часть … о, как! Сложно вам, частям большого организма. Там,
наверху, где некий мозг управляет своими
http://www.jazz.com/assets/2008/9/15/Charlie_Haden_Jos_KnaepenAG300.jpg
Родился в городке Шенандоа, штат Айова 6 августа 1937 года. Чарли Хэйден начал свою жизнь в музыке практически моментально,
напевая кантри-мелодии, которые исполняли его родители на радио, уже в
нежном возрасте двадцати двух месяцев отроду. Он начал играть на
контрабасе в подростковом возрасте и в 1957 году оставил центральную
Америку, переехав в Лос-Анджелес, где он познакомился и играл с такими
легендами как Арт Пеппер, Хэмптон Хоуз и Декстер Гордон.
В 1959 году Хэйден вместе с Орнеттом Коулманом организует квартет
(вместе с трубачом Доном Черри и барабанщиком Билли Хиггинсом). В
дополнение к его очень успешному сотрудничеству с Коулманом Хэйден также
работал со многими «джазовыми гигантами», включая Джона Колтрэйна, Арчи
Шиппа, Кита Джарнетта и Пэта Мэтини.
В 1969 году Хэйден присоединился к пианистке и композитору Карле
Блей, возглавляя большой джазовый ансамбль «Liberation Music Orchestra».
Их одноименный дебют - истинная веха в современной музыке,
экспериментальный «микс» музыки джазового биг-бенда с народными песнями
времен испанской гражданской войны. Им удалось создать очень
оригинальную работу с политическим уклоном.
Акустический контрабасист с незаурядными способностями, Хэйден был
постоянно востребован среди последователей и единомышленников. В
результате он сотрудничал с поистине ошеломляющим количеством
музыкантов, включая Хэнка Джонсона, Дона Черри, Дьюи Редмана, Джека
ДиЖонетта, Майкла Брекера, Кенни Баррона и Пэта Мэтини (с которым
Хэйден разделил в 1997 году премию «Грэмми» за «лучший инструментальный
джазовый альбом, сольный или группы» за их альбом «Beyond the Missouri
Sky»).
Ярким событием в карьере Хэйдена стал Монреальский фестиваль 1989
году, на котором он записал восемь концертов с лучшими музыкантами,
которых он выбирал себе каждый вечер в качестве партнеров. На фестивале
JVC он выступил с первым составом квартета Орнетта Коулмана.
Последние три десятилетия в джазе прошли, если можно так выразиться,
под знаком контрабаса Чарли Хэйдена. Он несметное число раз признавался
лучшим басистом в опросах читателей журнала «Down Beat», получил две
премии «Грэмми» и множество номинаций на нее, его записи неоднократно
признавались лучшими альбомами года. Много внимания он уделяет и
преподаванию в джазовой студии Калифорнийского Института Искусств, где
работает с 1982 года. За педагогическую работу удостоен приза Джазового
Общества Лос-Анджелеса «Педагог года».
Сейчас Чарли Хэйден живет на западном побережье в городе
Санта-Моника, постоянно сотрудничая с лучшими музыкантами современности:
Джо Ловано, Пэтом Мэтини и Кенни Барроном. Значительным явлением в
джазе стали его совместные работы с Гонзалом Рубалькабо в последние
годы. Его сын Джош – бас-гитарист и певец, член группы «Spain». Его
дочери-тройняшки Петра, Таня и Рейчел также посвятили свою жизнь
музыке.
Материал взят здесь