Это очень длинный рассказ, надеюсь что понравится.
Хмурые облака заволокли холодное небо. Осень только начинала входить в свои владения, но уже во всю заявила о своем праве не хозяйство. В темном, полузаброшенном парке ветер беспощадно гонял разноцветные листья по мокрому, отсыревшому от утреннего дождя асфальту. Узкие скамеечки с металлическим основание послушно вдыхали запах гниющей листвы. Их, железные венчики и лепесточки покрылись слоем зеленого мха, с которого капали остатки дождя. Деревянные реечки уже давно отсырели, на концах стали мохриться и источать запах погребной затхлости. Еще с мокрых сучков черных деревьев стекали осенние капельки слез, а ветер заставлял их петь тоскливую песню уходящего лета. Шуршание гоняемой листвы, редкое пение отдаленных птиц и приглушенные звуки города обволакивали парк как пуховое одеяло.
Она молча брела по пустынным аллеям, полуприкрыв глаза и вдыхая запах сырости. Широкий черно-зеленый шарф мягко окутывал шею и помогал скрыть от назойливого ветра нос. Руки с такими же черно-зелеными вязаными перчаточками без пальцев были спрятаны в передние карманы светло-синих джинс. Темно-шоколадные глаза с любопытством изучали пространство вокруг себя. Гулявший ветер легко подхватывал ее черные пряди волос, пытался спутать, но тут же отпускал с тем, чтобы через несколько минут снова вернуться.
Пройдя по узкой тропинке, усыпанной красным гравием, она вышла на небольшую полянку с ярко-зеленой травой. Поляну окружали невысокие кусты с буро-красными, еще не слетевшими листьями. В самом центре поляны стояла мраморная статуя. Самый верх ее потемнел от влаги, и виднелись темные дорожки, стекающие вниз. Статуя изображала молодую девушку в подвенечном платье. Широкие полы платья были хаотично разбросаны вокруг девушки, которая сидела на невысоком постаменте. Голову девушка склонила, ее волосы растрепались на ветру. Фата, легкой дымкой, зацепилась за край волос и широкой лентой вилась в сторону направления ветра. Худенькие ручки девушки были вытянуты пред ней. Ладони, сложенные чашечкой, оберегали от ветра бутон розы, на котором блестели слезинки.
Кареглазая девушка ближе подошла к статуи. Она прекрасно знала, что послужило поводом к созданию этого изображения, она помнила легенду о потерянной невесте.
Новый порыв ветра, накинувший челку на глаза, заставил девушку вытащить одну руку из кармана. Смахнув пряди волос, она подошла еще ближе и, присев на корточки перед статуей, аккуратно стерла ладошкой пыль с таблички, вставленной в мраморный постамент. На металлическом листе были выбиты буквы латинского алфавита. Девушка не знала, как они точно читаются и тем более как переводятся, но она точно знала, что это отрывок из древней песенки о синей птички, погибшей в далеком краю от любви к тому, с кем она не могла быть рядом. Эта песенка была связана с легендой.
Внезапно, где-то из глубины парка, ветер принес тихий женский голос, который мелодично что-то напевал. Девушка резко поднялась на ноги и огляделась. Парк по-прежнему был безлюден и мрачен. Голос раздался уже более отчетливее, и девушка даже смогла определить, с какой стороны он доносится. Тихонько ступая кроссовками по влажной траве, девушка направилась туда, откуда шел голос. Скрывшись за буро-красными кустами, она не долго плутала среди черных фигур деревьев. Наконец-то, в вечерней дымке, девушка увидела белый силуэт. «Невеста», лицо которой скрывалось в тумане, тихонько брела мимо. Ее руки была опущены и, когда запястья касались белой ткани платья, на нем оставались красные разводы. Тихо напевая, призрак, брел в сторону озера. Девушка, скрываясь за деревьями, шли следом, пытаясь уловить слава песни.
Над озером начинал клубиться густой туман. Он, как вата, обволакивал водную гладь и топил все звуки вокруг. Девушка остановилась рядом с лавкой, перегнувшейся от сырости. Она осмотрела пустынный берег озера, ища глазами призрака. Снова донеслось пение, и из гущи тумана показался силуэт. Не смея шевельнуться или даже дышать, девушка замерла не месте. Призрак, не обращая не нее внимания, шел к воде. Босые ноги, выглядывавшие из-под белого венчального платья, коснулись холодной воды. Не переставая петь, призрак начал заходить в воду. Когда его руки коснулись воды, то та стала багрово-красной. Белое платье намокло, его края, соприкасавшиеся с водой, окутались кровавой дымкой.
Печальное пение длилось все время, пока силуэт не скрылся в тумане, а кровавые разводы растворились в холодной воде. Только тогда девушка посмела сдвинуться с места и сесть на
[500x372]
Груда старых, ненужных вещей. Ты уже не помнишь, как они здесь появились, да это и не важно. Мама попросила тебя разобрать все это, чтобы освободить чердак он ненужного хлама. Чтобы долго не заморачиваться, ты решила все сложить в одну коробку и выкинуть. Старые игрушки, порванный свитер, тетрадь… Стоп! Тетрадь? Это не твой подчерк, а на обложке несколько застывших капелек крови. Любопытство берет над тобой верх и ты открываешь тетрадь.
Это личный дневник какой-то девочки. Ты пролистываешь его, зная при этом, что не хорошо читать чужие дневники. Внезапно тебе в глаза бросается надпись, выведенная красными чернилами: «Я не могу так! Я хочу умереть». Тебя привлекает эта надпись. Ты перелистываешь несколько строк назад и читаешь:
«21.09.06
Я люблю его, но он меня не любит. Я это точно знаю. Сегодня я предложила ему вместе прогуляться, а он сослался на неотложные дела. Я была так расстроена, что получила 2 по истории. Мама снова меня отругала за двойку, поэтому я весь вечер проплакала в подушку.
22.09.06
Я поняла, что за неотложные делу у него были. Он гулял с другой, а раньше говорил, что ему только я нужна. Это ужасно, ужасно! Я ненавижу его! Будь он проклят со своей стервой!
23.09.06
Как я не пытаюсь, я не могу его забыть. Я все так же люблю его. Я не могу его забыть. Я не сплю по ночам, ничего не ем. Мама испуганно смотрит на меня, смотрит на то, как я тихо без него умираю. Бедная, мне ее жаль, но я ничего не могу с собой поделать.
24.09.06
Я сойду с ума. Я не могу так! Я хочу умереть.
25.09.06
Сегодня я поняла, что жизнь – дерьмо. Сегодня подруга заявила, что и ничтожество и мразь. Почему? Не знаю. Может у нее проблемы дома, а на мне это отражается. Сегодня я осталась одна, совсем одна.
26.09.06
И почему мне эта идея не пришла раньше? Я же могу легко избавиться от этих мучений. Всего лишь стоит взять нож в руки и перерезать себе горло. Да, тогда все мои мучения закончатся».
Далее ты видишь, как подчерк изменился. Он стал корявым и угловатым:
«27.09.06
Я сделала это, но почему мне не стало легче? Я со стороны вижу сове окровавленное тело с неестественно перекошенной шеей. Рядом мама. Она рыдает надо мной, бьется в истерике. Мне так хочется обнять ее и прошептать: «Прости», но я не могу. Я умерла и никогда не вернусь на землю…
28.09.06
Сегодня я сопровождала свои похороны. Я видела, как все плакали. Даже он плакал, даже ему было жаль меня. Но, как ни странно, только на лице матери отразилась настоящая скорбь. Так кому же я сделала больно?»
Ты испуганно перелистываешь несколько страниц и видишь новую запись:
«13.12.06
Я дура! Зачем я это сделала?! Я испортила жизнь близкому мне человеку: маме. Мамочка, милая, не плачь. Я вижу, как изо дня в денно ты становишься грустнее. Тебе уже не мил этот мир, ты все время плачешь и все это из-за меня. Мамочка, милая, если бы я могла, я бы вернула все назад. Прости меня, мама! Я люблю тебя».
На этом записи обрываются. Ты с испугом смотришь на тетрадь и не можешь поверить в то, что это писал уже мертвый человек. Ты пытаешься найти хоть какие-нибудь опознавательные признаки, но все напрасно. Тяжело вздохнув, ты кладешь тетрадь в коробку к остальным вещам и забываешь про все прочитанное.
Легкий шепот твоих губ,
Юность глаз и нежность рук.
Боль в душе играет часто,
Льется кровь, она прекрасна.
Юнный день, юнна та ночь,
Только мысли мчаться прочь.
Если мы с тобой остались,
Будут звезды, что расстались.
Ярок их забавный блеск.
Крошки гонят синий плеск.
Очень часто ты молчишь,
Только ночью ты бежишь.
Если мы забудем боль,
Не прольется эта соль.
Ореол твоей души,
Краток мир, но ты дыши.
[500x334]
Красавчик
Он сексуален и невозможно хорош по всем параметрам. Живёт на полную мощность,всегда в отличном настроении,наслаждается тем,чем его одарила природа и заботливые родители. Он объект неусыпного внимания всех свободных девушек.Куда бы вы не пошли,ему всегда посылают страстные взгляды,а тебе-испепеляющие.Сам он тянется к прекрасному,поэтому его выбор-ты! Он завоёвывает стремительно,ухаживает очень красиво.Но,к сожалению,он натура увлекающаяся,поэтому его интерес к тебе-как и любой другой девушке-может очень быстро развееться,так что будь изобретательна,не давай ему скучатьВы - хиппи.
Культура хиппи - одна из самых древних и прочных в андерграунде. Хиппи славятся мягкостью и неагрессивностью. Как известно, хиппи появились на свет в бурные 60-е. Они призывали человечество любить друг друга, а не воевать, называли себя "детьми цветов", тащились от Денис Джоплин и The Doors и первыми принялись "расширять сознание" всеми способами - от медитации до ЛСД. Хипповские идеи живы до сих пор. Всегда находятся светлые личности, которым "цветочная" философия ближе, чем агрессия. У хиппи за все время сложились настоящие традиции. И, наверное, самая грандиозная из них - "Собрание Радуги" (Rainbow Gathering).ТЫ - ИДЕАЛ!!! Ты - мечта большинства мужчин! Ты сочетаешь в себе как внешнюю, так и внутреннюю красоту, раз и навсегда завоевывая их сердца. Ты - вне конкуренции!!!
[показать] Dave Gahan (Depeche Mode)
В твоем прошлом было практически ВСЕ. Ты прошел через многое, поэтому обладаешь огромным опытом. Ты мудр и рассудителен, спокоен и непоколебим, собран и дисциплинирован, абсолютно точно знаешь, чего стоит тот или иной человек и никогда не теряешься, тебя практически невозможно застать врасплох. Единственная твоя слабость - это близкие тебе люди, которым ты принадлежишь душой и телом. Ради них ты способен на все. Мешать тебе что-то сделать - все равно что стоять на пути скорого поезда. Несмотря на некоторую жесткость, ты очень чувствителен ко всем проявлениям любви. Ты дружелюбен, умеешь выбирать друзей, организован, хороший руководитель. Всегда знаешь, чего хочешь. Разговорам предпочитаешь дело и поэтому, как правило, многого добиваешься. Знаешь себе цену. Ты достоин восхищения, ведь мы-то с тобой знаем, чего тебе это стоило! ;-) [500x363]
Секунда, и сердце вдруг замирает.Секунда, и всё в тебе обмирает.
И холод по телу волною бежит,
И весь твой вопрос мною забыт.
Проводишь по шее ты нежной рукой,
Во всём твоем взгляде любовь и покой.
За сон ты цепляешься, ввысь уходя.
Себя забываешь, уводишь меня.
Нет крика в ответе и нет здесь души.
От света к ответу со мною дыши.
Пусть будет дыхание частью игры,
Ты просто запомни, за ним не следи.
Как трудно, приятно забыться в мечтах,
И где-то заботу искать в тех словах.
В глазх твоих звёзды, осколочки льда.
Меня отпусти, ведь вернусть я сама.
Забыть мы не сможем, а значит заснём,
Среди лабиринтов оттенки найдём.
Ты так обожаешь летать ввысь небес,
Мне нравится это замкнутый лес.
Огонь и вода, небо-земля.
Скрываю тебя, обожаю тебя.
Ещё пять секунд и вернемся назад.
Запомню твой запах, запомню твой взгляд.
Мы завтра увидимся среди облаков
И снова воскреснет наш мир сладких снов.
Капли больно бьют по спине, обжигая нежную кожу. Кожу, еще не познавшую тепло чужих рук, еще не искалеченную внешним миром, еще не почувствующую ударов судьбы. Но, если кожа еще нежна, невинна и наивна, то ум и душа уже потеряли свою первую девственность.
Капли впитываются в маленькие розовые клеточки, наполняя их живительной влагой. Но это оживление очень болезненно. Обвисшие черные пряди волос тяжел падают на лицо, прикрывая длинные ресницы и потухшие глаза. Почему потухшие? Нет уже в них тех ярких звездочек, которые стремятся к небу. Отсутствующие, теплые, «кофейные» глаза не сводят взгляда с белого кафеля противоположной стены. В этих глазах читается пустота и обида, за которыми притаились страх и боль. Нет, это не страх, это ужас, крик, крик души, искалеченной души. Этот крик направлен в немую пустоту. Быть может, он был обращен к тем серым фигурам, которые именуют себя людьми, но эти фигуры глухи и немы. Нет, это не их природная черта, они сами хотят быть глухими и немыми, поэтому крик этих глаз проходит мимо них потоком молний, незаметно. Этот крик порожден болью. Нет, не телесной болью, не режущей связь между клетками девственного тела, а болью душевной. Болью, разрывающей душу, ломающей маленький, только что построенный мир. Когда дом сносят, он «умирает» молча, он бездушен, но, когда срубают дерево, оно плачет. Люди не слышат этого плача, так же как не слышат крика этого молодого существа.
Прозрачные ручьи обжигающей воды стекают по шелковым прядям волос и пробегают по маленьким острым плечам. Маленькая, незаметная родинка на плече кажется почти черной на фоне бледного тела. Своей яркостью она будто сопротивляется этому потускнению всего окружающего.
По щекам катятся капельки. Снова эти капли, снова эта ненужная обжигающая боль. Но эти капельки особенные: они имеют соленый вкус, они оставляют колючие тропы на щеках, изгибаясь ломаной линией.
Пухлые, заледеневшие, но еще блестящие своим блеском губы, застыли в немом молчании. К этим губам прикасались чужие губы только раз, но этого раза было достаточно, чтобы стать переломом души. Эти два алых лепестка еще помнят чувство тепла, чувство нежности и счастья. Они не хотят расставаться с этими чувствами, но внутренняя сила, державшая все прикосновения прикованными к телу, эта сила исчезла. Губы не могут удержать эти чувства, и внешние разрушающие силы забирают их, отрывают от губ, оставляя мертвенную синеву.
Мраморная шея бездвижна. Та, где стучал маленький огонек, там, где жил маленький «жучок» движущей силы, там теперь тихо. Там не движется эта сила, там нет стука, подтверждающего связь этого мира с миром «мира». «Жучок» исчез, и с ним исчезла эта связь.
Красивые нежные руки – в них также нет этой связи. Эта нарастающая бледность, переходящая в синеву, делает их еще прекрасней. Эти руки, когда-то прикасались к нежному шелку лепестков цветов, к грубым материям этого мира. Они могли преобразовывать резкие предметы в нежное существо, могли преобразовывать и это тело, эту душу. Их вечная жизненность угасла. На хрупкой изящной ладошке сидела когда-то разноцветная бабочка. Её маленькие лапки щекотали их поверхность, вызывая радость и удовольствие. Теперь же эти ладошки не могут чувствовать даже прикосновения всё тех же обжигающих капель. Одна ладошка касается твердого кафеля, пытаясь закрыть блеск тонкого лезвия. Но холод кафеля придает силы этому тонкому предмету. Оно кажется более жизненным, чем эта ладошка.
Вторая ладошка также прикасается к холодному кафелю, но уже тыльной стороной. Тонкое запястье не так бледно как все тело: его покрывает плотная ткань алой крови. От этой ткани, спускаясь на кафель, бегут маленькие ручейки, изменяя окружающее существование ярким вкраплением смерти в жизнь.
Крест на руке - эмблема смерти
И кампли, слезы на стекле.
Смерть, вы мне поветре,
Лишь свет в тоннели,в далеке
Ты все живешь, чему-то веришь,
И бережешь свои мечты.
Шагами жизнь свою ты меришь,
И покупаешь ты цветы.
Теперь цветы твои лежат
На каменном одре
И тишину они хранят,
Не вспоминая о тебе.
Лишь небо слезы проливает,
Смочив надгробный постамент.
Лишь небо, оно точно знает,
Изгибы этих черных лент.
Пройдут года, уйдут столетья
И зарастет тот вечный холм.
Лишь те цветы на постаменты,
Запомнят жизни вечный гром.
В начале ты тихая и спокойная, скрываешь все эмоции в себе. А затем их становится на столько много, что не можешь уже сдерживаться и...
я уже далеко не маленькая стревочка, но нервы могу попортить всем и всякому. Если дома скучно - терроризирую своего кота или насилую комп, который и так живет на последнем издыхание. Может начать отсчитывать дни его жизни?... Летом - я один человек, а во время учебы лучше ко мне не подходить, буду стрелять на поражение.
[629x521]