Всех, всех с НОВЫМ ГОДОМ!!!!

В холодном утреннем тумане

Согрею душу чашкой чая.

А за окном все как в обмане.

Потушен свет, который, зная,

Нас в даль уводит по прибоям,

Скрывая облики измены.

Заменит холод летним зноем

Включивших в жизни перемены.

Укрою ноги теплым пледом,

И приутихнет в зале свет.

И на диван, за мною следом,

Запрыгнет кот, оставив след.

Снаружи ветер завывает,

Сметая белую порошу.

И в молоке туман скрывает

Тот дом напротив, словно брошен.

В руках дымится чашка чая,

Ладони нежно обжигает.

Мурлычет кот, глаза скрывая

И тихо так хвостом мотает.

Часы свой ход прервали резко,

Укрывшись дремотою комнат.

И я не сдвинусь значит с места,

Пока не выпрямлю их строй нот.

В тиши покоя, расслабленья

Твой запах яблока витает.

Мой пульс отсчитывать ступенья

Наверно все же привыкает.

Босых ступней я слышу шорох,

И кот глаза приоткрывает.

Зарывшись в волос моих ворох,

Меня любимый обнимает.

Мне все равно, что чай остывший

Уже не сможет рук согреть.

И что туман все ж победивший,

Не сможет город весь стереть.
[300x305]

Время с бешеной скоростью бежит вперед. Вчерашние разговоры и действия уже кажутся такими недосягаемыми и забытыми. Новый день приносит новые ощущения, мысли переживания. Иногда ты рвешься вперед, подгоняя время действиями, как пастух подгоняет стадо овец. Но стоит тебе оступиться, как ты хочешь повернуть назад, все исправить, чтобы все было так, как ты задумал. Время не реагирует на тебя. Его холодный поток движется только в одном направлении, не смея повернуть назад, и ты не можешь его нарушить.
Время. Жизнь. Время и жизнь. Эти слова кажутся синонимами, но это не так. Время вечно, а жизнь – нет. Жизнь приходит и уходит, а время продолжает свой ход, стирая границы прошлого и будущего. Так, где жизнь, там любовь, счастье, горе, радость, печаль и другие цвета человеческого существования. Если время и жизнь вместе, то эти цвета блестят и для времени, и для жизни. Но стоит жизни покинуть эту реальность, как время становится тусклым и жестоким. Иногда мир гаснет. Стирает все жизненные краски с внешней оболочки. Нужно учиться жить заново, оставить все что было до, за чертой, а здесь строить новое настоящее.
[500x375]

Склонившись с грустью над кроватью,

Оберегая чуткий сон.

А в голове одни проклятья,

И тихий жалостливый стон.

Рука дрожащая с мозолей

Нежнее ветра омывает

Того, которого неволей

Смерть к себе в ложе приглашает.

То мать, с седыми волосами;

То сын, бледнее цвета ночи.

То мать, с потухшими глазами,

Что молит все, нет больше мочи.

Скажи, Господь, за что нам это?

Зачем на свете мы страдаем?

Зачем с главой бросаясь в пекло,

Себе подобных убиваем?

В лице, изъеденном страданьем,

Надежда все не потухает.

И не ее, его стенанья

Об глухость комнат ударяет.

Война – начало его было,

И вот тогда он понимал,

Что жизнь она его сгубила,

Оставив только идеал.

Зачем губить чужие души?

Зачем грудь пулям подставлять?

Кому от этого ведь лучше?

Не будем плакать, а рыдать.

Зачем сражаться, и за что нам

Делить, что общее у нас?

Не лучше ль с проясненным взором

Решить проблемы все за раз?

Зачем рычать, грубить и резать?

Волки и то так не ведут.

Им не нужна вся эта мерзость,

И славу им не подадут.

Проснитесь люди! Оглянитесь!

Что с нами делает война?!!

За что вы ну друг друга злитесь?!

Ведь жизнь у нас у всех одна.

Уж за окном давно стемнело,

И плачет полная луна.

Она глядит в окно не смело,

Где жизнь осталась лишь одна.

Она на кровати – бездыханный,

Она сжимает лишь ладонь.

И выдох смерти долгожданный,
Потушен боли все огонь.

[500x466]
Умирает человек,

Ничего не оставляет.

Кончен тот бездушный век,

Что пылинки растворяет.

Кончен слезный тот поток,

Что взбурлил протяжны реки.

Прозвенел отец – звонок,

Маску кинул он на веки.

Ждать, пытаясь себя сдержать,

Ты просто не сможешь петь.

Потерять и снова найти себя,

Но только не умереть.

Marakesh «Ждать»

Они сидят друг против друга. Мимо проходят люди, которые ничего не знают про них. Она нервно убирает черную челку со своих карих глаз. Он теребит в руках сигарету и смотрит на нее, но видит лишь знакомый профиль, слегка вздернутый носик и серебренное колечко в пухлой нижней губе. Сразу же становится жарко и хочется прикоснуться к этим губам, провести языком по колечку… Он лишь тяжело вздыхает и, достав из кармана зажигалку, закуривает. Она краем глаза следит за его движениями, но упорно отводит взгляд. Она опускает глаза и видит как ветер гоняет по влажному от дождя асфальту желтые листья. Тут же в голове возникает сравнение: она и он тоже похожи на эти листья. Когда-то ветер тоже вот так гонял их по миру, а затем они столкнулись. В груди что-то защемило, и на глазах выступили слезы. Она опустила голову, закрывшись волосами, чтобы он не видел ее слез. Эти глупые ссоры по пустякам становятся не выносимы. Она знает, что он ее любит, а он знает, что она его любит, но почему же все так сложно? А, собственно говоря, кто говорил, что пусть к счастью усыпан цветами? Если это так, то скорее всего розами с острыми шипами, на которые слишком часто напарываешься, вот поэтому за тобой тянется тонкая лента алой крови.

А что же в нем не так? Она поднимает взгляд и смотрит на него. Он, держа зажженную сигарету в руках, смотрит как пепел медленно падает вниз и, подхваченный ветром, разлетается на мелкие кусочки. Вот и любовь может точно так же рассыпаться, если они что-нибудь не сделают. Она снова опускает взгляд.

Он, бросив сигарету прочь, смотрит на нее. Он не видит ее лица, но знает, что ей сейчас плохо. В подтверждении этих мыслей, он видит как по ее щекам стекают две хрустальные слезинки, оставляя мокрые дорожки. Нет, так не может все закончиться, он не хочет такого конца.

-Прости, - слышит она совсем рядом знакомые голос. Поднимает голову и видит его. Он стоит совсем рядом и смотрит на нее. Она чувствует как его нежные руки аккуратно проводят по щекам, стирая соленные дорожки слез.

Вот и все, теперь шипы опадают, и босые ноги идут по шелковым лепесткам.

Он наклоняется и, наконец-то, припадает к ее желанным губам.
[320x500]

Слушать этот музыкальный файл

бомбовский хит

Сладкий запах Лилей в чаше

Шоколад в твоих губах.

Сладко все так в жизни нашей,

А в душе все тот же страх.

Сердце стонет, сердце рвется

Сохранить все так, как есть,

Но ведь жизнь все ж разобьется.

Нету чувств, одна лишь лесть.

И в златой, но хладной чаше

Три бутона замерзают.

Лепестки как жизни наши

С белых лилий опадают.

Без любви ты угасаешь,

Умираешь, понимаешь,

А с любовью ты теряешь

Свой весь разум вновь и вновь.

Без любви ты ведь не дышишь,

Мелко пишешь, слов не слышишь,

А с любовью мысли тише

Только бурно бьется кровь.
[267x400]

[315x394]
Дождь беспощадно обрушился на ночной город. Гулкие стуки ударов капель об крыши домов, машин, киосков, магазинов… Темные тучи заволокли небо и скрыли желтый лик луны.

Я, закутавшись в тонкую куртку, которая не обещала меня согреть, спряталась под навесом автобусной остановки. Мокрые волосы налипли на лицо и горели на раскрасневшихся щеках. Пытаясь согреть мокрые руки, я усилено дышала на них. Непроходимая стена дождя окутала плотной тканью все вокруг. Лужи, как живые, бурлили и, выбежав из «берегов», грязными потоками направлялись к стокам.

Оглядевшись вокруг, я поняла, что стою совершенно одна на темной улице. Где-то внизу послышался писк. Я опустила глаза и увидела маленького черного котенка, который, сжавшись в маленький комочек, сидел под крышей остановки. Порывы ветра изредка задували холодные капли в это маленькой укрытие, капли попадали на котенка. Тот щурил свои большие зеленые глазки и, взъерошив черную шерстку, недовольно содрогался. У меня невольно появилась улыбка, при виде этого маленького существа.

Тут где-то ударил гром, и через секунду на небе появился росчерк молнии. Котенок при этом как-то резко прижался сильнее к земле и жалобно пискнул. Тут я не выдержала и, схватив это черный комочек, спрятала под куртку. Меня тут же пробрала дрожь от холода и мокрой шерстки, но это ощущения сменилось живительным теплом и тихим урчанием. Я приподняла крутку и увидела два зеленых глаза, светящихся в свете фонаря. Котенок что-то пискнул и потерся мордашкой о мою руку. Я залюбовалась этим существом, и меня отвлек только подъехавший автобус.

Всю дорогу котенок урчал у меня под курткой.

-Ай! – невольно вскрикнула я, почувствовав острые коготки на своей руке. Приподняв курку, я глянула на котенка, который усиленно уминал мою руку и очень громко урчал.

-Прекрати пакостить, засранец, - усмехнулась я, отцепляя маленькие коготки от своего свитера. Котенок непонимающе глянул на меня и снова прижался к руке, ища ласки.

Дома, скинув кроссовки и куртку, я прошла в ванную, где тут же начала купать малыша. Тот недовольно фыркал, но терпел. Закутав черный комочек в полотенце, я оставила его на своей кровати и направилась на кухню. Самой мне есть не хотелось, а вот накормить котенка надо было, поэтому, достав несколько кусочков колбасы и налив молока в блюдце, я понесла все это в комнату. Зайдя туда, я рассмеялась, увидев как котенок прыгает по кровати, гоняясь за мухой. Поймав непоседу, я усадила его перед блюдцем, и тот начал кушать.

Уже ночью, засыпая, я почувствовала пушистую мордашку у своего лица. Черный комочек терся об мою щеку и громко мурлыкал. Я отодвинула одеяло, и котенок лег рядом со мной, прижимаясь всем маленьким тельцем.

Впервые за эти годы я спала спокойно….

Даже боль, порожденная

тоской… менее невыносима,

чем тоска.

Д.Леопарда

«Это уже пятая чашка кофе за это утро, а может и шестая… Я не помню. Сейчас все смешалось воедино: время, место, люди, вещи…

Может забыть? А получится ли? Смотрю на стрелки часов – они по прежнему двигаются, но не для меня».

-Привет, - подошла к девушке за столом подруга. – Смотри что я раздобыла, - и она выложила на стол два билет в клуб.

-Спасибо, - невольно улыбнулась темноволосая подруга.

-Обещаю, мы с тобой развлечемся, и ты обо всем забудешь, - радостно заявила подруга.

«Забуду? Хм… Сомневаюсь. Его темные волосы, его карие глаза… Скучаю? Нет, вряд ли. А что же тогда?»

-Знаешь, давай сюда тетрадь, - протягивает руку подруга. – Я отнесу ее в редакцию.

-А они примут? – с усмешкой спросила девушка и полезла в сумочку.

-Конечно примут, - заверила подруга. – потом еще попросят.

«Как много ненужного барахла здесь. И тетрадь куда-то задевалась».

Темноволосая девушка перевернула сумочку и высыпала ее содержимое на стол. Тут же среди губнушек и карандашей оказалась маленькая тетрадь и фотографии, последние же свалилась на пол.

«Черт, ну я и растяпа».

Девушка подняла фотографии и с грустью глянула на них.

«Он… Мы с ним. Он счастлив? Сомневаюсь. А вот я была счастлива. Надеюсь, что сейчас все наоборот».

-Эй, - помахала перед глазами девушки подруга. – Ты чего?

-Да так, ничего особенного, - тихо ответила та и, убрав руки под стол, разорвала фотографии.

«Боль? Нет, ее уже нет. Уже ничего нет. Пусто, просто пусто».
[309x400]

По ночной улице Мчится с ветром авто. А в подземных тоннелях Стонет поезд метро. И не ярким огарком Светят нам фонари. Эта нить не порвется От зари до зари. В сумрак улиц вливаясь Ты идешь словно тень. Блеск ресниц растворился, Ты не ждешь этот день. Как же пусто и глупо Твой озвучен разрыв. Губы ты поджимаешь, Но не сдавишь свой срыв. Слезы лентой прорвутся Обожгут щеки вновь. Ты простить все готова И вернуть всю любовь. Тушь предательской сажей Расплылась по глазам. Не хватает дыханья, Отдаешься слезам. Смотришь в небо на звезды – Холодны так они. И не знают ведь боли – Далеко от земли. Завтра ты все забудешь, Успокоишься ты. Чай нальешь себе в кружку И заглянешь в мечты. Все же будет как прежде, Тот же мир пред тобой. Но с тобой он не будет, Он теперь ведь чужой.

Это ночная тишь,

Ты еще милый не спишь.

Смотришь ты в это окно,

А в голове все одно:

Как разорвать этот круг?

Будет ли он тебе друг?

Что же вам делать потом?

Как не забыться вам сном?

Слышишь ты сзади шаги.

Шепчешь во тьму: "Подожди".

Но эти сильные руки,

Вестники новой той муки,

Крепче тебя прижимают,

Стон твой во тьме подавляют.

Вновь поцелуи на шее.

Холодом с улицы веет.

Нежные ласки по телу,

Он оставляет их смело.

Более грубо и резко

Ставит тебя он на место.

"Стой! Подожди!  Успокойся!"

А в ответ: "Милый не бойся".

И вот кровать под тобою.

Он весь сейчас над тобою.

В страхе закрыты глаза.

Теплая ляжет слеза.

Ты его раб и игрушка.

Боль, ты кусаешь подушку.

Крика в груди не сдержать,

И его страсть не понять.

Снег ярко искрится на солнце, вспыхивая отдельными огоньками и как ток передовая этот свет другим снежинкам. Вдоль черной полосы голых деревьев, взрывая пушистые сугробы, мчится черный жеребец. Подымая в высь искры блестящих огоньков, он оставляет за собой снежную борозду. С тяжелым хрипом, раздувая большим ноздри, он взбирается на холм. Его черная грива развивается от ветра, который ударяется о его могучую грудь. Этот жеребец везет на себе всадника. Небольшой длины ремень заменяет уздечку и поводья. Всадник, красиво выпрямив спину, уверенно восседает на своем скакуне без седла. Как и у жеребца, у всадника черные непослушные волосы, тонкие приятны черты лица и алые пухлые губы. На его длинных черных ресницах оседают снежинки, а щеки пылают румянцем от колющего холода. Не смотря на лютый мороз, всадник одет в черные облегающие кожаные штаны и в черный меховой жилет без рукавов. На запястьях красуются браслеты с серебряными символами жизни и смерти. На груди, на серебряной цепочке висит маленький металлический ключик. Неизвестно, что открывает это ключ. Быть может, он скрывают какую-то тайну или это ключ к девичьему сердцу. Этот ответ всадник хранит всегда около своего сердца.

С каждой минутой черный жеребец все больше набирает скорость. Упругий порыв ветра все сильнее ударяется о могучую грудь, распадаясь на шелковые ленты. Темные глаза всадника напряженно смотрят вперед, на восток, где восходит багровое солнце. Его розовые лучи отражаются от снежного покрова и, переломившись через призмы, рассыпаются на мелкие кусочки.

Снова ветер, снова солнце, снова свобода и холодное обжигающее дыхание зимы. Почти задыхаясь, жеребец минует черные кованные ворота и, промчавшись вдоль ровного строя гранитных надгробий, резко тормозит у белого собора. Спрыгнув с коня, всадник почти бегом врывается внутрь.

Большой колонный зал, пол которого покрывают мраморные плиты, приводит юношу в маленькую полутемную комнатку с низким давящим потолком. Черноту комнаты разбавляют несколько свечей по углам комнаты. Пламя свечей дрожит, грозясь вот-вот погаснуть. Их тусклые отблески оставляют на стенах размытые тени и вырывают из центра комнаты каменный стол, на котором стоит отрытый гроб.

Бесшумно ступая босыми ногами по мраморному полу, всадник подходит к столу. Несколько свечей, стоящих у изголовья, освещают восковое лицо молодой девушки. Ее темные волосы волнами уложены на плечи, красивые изящные руки покоятся на груди. На лице девушки играет румянец, а пушистые ресницы на закрытых глазах дрожат. Кажется, что она спит глубоким и крепким сном.

Всадник наклоняется к ее прекрасному лицу, но чувствует лишь холодное дыхание смерти. Да, все это лишь иллюзия, игра света и тени. Она не спит, она действительно умерла. Юноша кладет свои ладони на ее руки, но они холодны. На его глазах нет воды, он не плачет, лишь в груди что-то все сильнее и сильнее сжимается. Он не знает эту девушку, не знает как ее зовут, не знает как она жила, кого любила, но ему жаль, что она покинула этот мир.

Тяжело вздохнув, всадник снимает с шеи цепочку с ключом и смотрит на девушку. Ее грудь будто наполнена воздухом, будто это был ее последний вздох, но без выдоха.

Сжав ключик в ладони, юноша опускает голову и что-то шепчет, еле шевеля губами. Его темные волосы закрывают лицо и придают всему его облику какую-то зловещую загадку. Легкий порыв ветра, возникший из неоткуда, врывается в комнату, заставляя пламя свечей танцевать свой извилистый танец. Несколько свечей сразу потухает. За спиной всадника сгущается тьма, приобретая форму черных крыльев.

Юноша поднимает взгляд на девушку. В его глазах только мрак. Это даже не ночь, а настоящая темнота, без единой звездочки. Он касается одной рукой до лба мертвой и та… резко открывает глаза. Ее взгляд, он стеклянный и пустой. Два голубых глаза с мертвенным равнодушием глядят вверх. Внезапно раздается пронзительный женский крик. Свечи, как костры, вспыхивают, заставляя зажмуриться, а затем всю комнату отхватывает тугая тьма.

Проходит несколько минут, и первые робкие огоньки свечей начинают разбавлять окружающую темноту. Пол отделяется от стен, а стены от потолка. Смытый силуэт всадника четче проступает. Окружающие предметы приобретают свои прежние формы.

Юноша бросает равнодушный взгляд на гроб. Теперь в нем лежит высохшая старушка,

Читать далее...

[300x318]

Звонкое пение птиц пробуждает этот лес. Сквозь зеленые листья просачивается тонкая сеточка солнечного света. Тихий шепот ветра ласкает кроны деревьев, заставляя их умиротворенно шелестеть. Где-то,  совсем рядом, слышен звук ручейка.

Аккуратно ступаю по мягкому мху босыми ногами. Маленькие пушинки, цепляющиеся за воздух, приятно щекочут нос. Раздвинув кусты, выхожу на каменный берег, где по камням, весело звеня, бежит светло-голубой поток воды. На его поверхности играют блики солнечных лучей. Они, как улыбки детей, ярко вспыхивают среди лент воды.

Наклоняюсь к ручью, чтобы попить. Внезапно, где-то недалеко, слышу выстрел. Этот звук, как молния, пронзает упругую умиротворенность леса. Стайка маленьких птиц с громким щебетанием поднимается над лесом и скрывается в соседних кронах могучих дубов. Снова тишина, в которой «говорят» звуки живого леса.

Снова наклоняюсь к ручью, но тут же замираю от неожиданности. Как шелковые ленты среди голубой нежности воды, просачиваются струи алой крови. Поднимаю голову и вижу, что эти ленты появляются из-за поворота, откуда течет ручей. Не долго думая, иду туда. Чем ближе к цели, тем ленты крови становятся шире и полностью «заглатывают» голубизну воды.

Поворот и… В груди что-то сжимается и на глазах, не произвольно, выступают слезы: на берегу ручья лежит олень. Из его груди начинаются эти ленты, которые подхватывает и уносит звенящая вода. Он тихо умирает. Подхожу ближе и сажусь рядом с ним на колени. В глазах животного читается боль, и кажется, что оно плачет.

«Почему? – проносится в голове. – «Почему люди так жестоки? Олень еще совсем молод, крепок и силен. Но даже эта сила не спасла его от пули».

Шмыгаю носом и обхватываю шею животного руками. Уткнувшись в него, я чувствую, как его сердце медленно останавливается, но он еще теплый и пахнет влажной листвой. Слезы сами собой стекают по щекам, и мягкая, короткая шерстка оленя становится мокрой.

-Отойди! – гремит грубый голос над головой. Кто-то больно хватает меня за руку и отбрасывает в сторону. Подняв голову, вижу как большой и сильный мужчина, в сапогах, зеленой куртке и с ружьем за спиной, взваливает тело животного на телегу. Бросив на меня суровый взгляд из-за густых бровей, он берет лошадь под уздцы и уходит. Провожаю телегу со слезами на глазах. Вижу, как голова оленя, свесившаяся с телеги, раскачивается в такт ходу движения. Луч солнца выхватывает из тени деревьев эту картину, и я вижу, как из глаз животного падает его первая и последняя слеза…

 

Он так просил не уходит,

Он так просил хоть с ним побыть.

Он за руку держал тебя

И умолял тебя любя.

Но ты оставила его,

Ведь ты добилась своего.

Ты так жестоко отомстила,

Но ведь кому? Ты так любила.

Ты так желала получить,

Его любовью всей накрыт.

Ты так хотела ведь его,

Но он был с ней, и ничего

Ты сделать с этим не смогла,

Ты все сидела и ждала.

А он ведь видел твои муки.

И вот, однажды, в свои руки

Он взял тебя и перенес

В страну тех сказок, в мир тех грез.

И эти дни вы так любили,

И эту жизнь вы так хвалили.

Теперь ведь он твоим весь стал,

Но он пока что и не знал,

Что ты к нему уже остыла,

И блеск тех глаз его забыла.

Есть много девушек вокруг,

Что за касанье его губ

Готовы в пропасти сгореть,

Лишь на его глаза смотреть.

Но ведь ничья-то красота

Так не пленяла, как она

Поймала в сети его душу,

Теперь весь мир его все рушит.

И одиночества сей звон

Напоминает жуткий стон.

Все ищет он тебя в толпе,

Срывая боль лишь на себе.

Он так просил не уходить,

Он так просил хоть с ним побыть.

Но твое сердце словно лед,

И боль потерт его не жжет.

Он был игрушкой для тебя,

Он умолял тебя любя,

Не уходить во тьму всех снов,

Не разрушать весь блеск миров.

И блеск в его глазах потух,

Он стал невидим, будто дух.

Ты так жестоко с ним был,

Мечту любви не поняла.

Чашка горячего какао. Ты пытаешься согреть холодные руки, скрестив тонкие пальчики на этой чашке. Вкусный запах шоколада приятно щекотит нос. Ты помнишь, что в тот вечер он тоже пах шоколадом. Его кожа, такая нежная и шелковая. Ты помнишь тусклый свет фонарей в окне его комнаты. Вы звонко смеялись, вспоминая как бежали под проливным дождем. Ты помнишь, как он поднял тебя на руки и пронес до подъезда. Затем вы стояли и целовались, мокрые, счастливые, влюбленные. Ты никогда не думала, что это произойдет вот так, что он будет у тебя первым, что эта ночь будет волшебной. Он обещал, что не покинет тебя, и на утро ты снова чувствовала его шоколадный запах.

Все это было раньше, а сейчас… Сейчас на сердце боль и тихий стон: «Почему?» О том, что его уже нет в живых ты узнала лишь сегодня утром, ровно через три дня после той ночи. Не справился с управлением, и мотоцикл врезался в грузовой автобус. Истерика? Нет ты молчала, а глаза были совершенно сухие. Только теперь, когда за окном снова проснулись бледные огоньки города, когда снова запел свою песню дождь, ты вспомнила что-то.

Тихие, беззвучные капли стекают по щекам и падают в чашку. Шоколадный запах остался, но теперь он совсем не сладкий. Твой шоколад имеет горький привкус смерти и соленый оттенок слез. Чашка постепенно остывает, так и не сумев согреть твоих холодных ладоней.

 

[323x500]