В свое время одареннейшего славяно-жидовинского мыслителя Шестова за его профетический пыл отвержения «разума» обвиняли в однобокости и моноидейности. Может быть, в его стилистически гениальных (такой высокий титул ему присужден за то, что его типичнейшая философская проза читалась с легкостью «курочки-рябы») трактатах рельефно выпирала именно эта ненависть, первично замешанная на глубокой антипатии к сухой «философеме». Интересно, столкнувшись с нынешней ситуацией странного перфекционизма, каков был бы критический посыл. Как относится к нарастающей «божественной» белизне слов, телес, образов, ритуалов при оставшейся мрачности душ, убивающей серости действительности. В архаичные времена совершенства встречалось в исключительных местах и временах – сакральных или праздничных, были феноменами уникальной манифестации Единого. Теперь «нуменозное» пленено информационным окружением; медиа насквозь «иконично», злоупотребив дружбой с высокой особой. Мир платонических идей соскочил в серую обыденность и наполнил ее своим смачным колоритом истины, блага, красоты. Редко кто замечает в повседневной погоне за «выживанием», как рабочие будни реальности затянулись ядовитой дымкой «культурной» репрезентации, идеальным представлением. Дистанцированные некогда от нас «божественные» идеи, нивелировали эту бездну расстояний и теперь растиражированные суетятся среди нас, вызывая все большее отторжение своим утяжеляющим наличием. Их разъедающая кислотность, цветастая токсичность, ядовитая концентрированность не спасет нас (может только лишь пресловутый «мир»), а вынуждает отплевывать людские органы, превращая человека в «тело без оных». Люди инфицированы вирусом перфекционизма, а он, чертяга, наносит нам невосполнимый урон. Так, сверх-эстетика соседствует с последней пошлостью, сверх-мораль переливается кровожадной мизантропией, гипер-индивидуализм граничит с острыми формами сумасшествия, детализированная забота о теле станет главным толчком для безудержных «плотяных» модификаций, а потрясающий сверх-рационализм станет заупокойной молитвой цивилизации (выдумать и употребить в дело «красную кнопку» способен «разумны»). Короче, перфекционистский «гипервитаминоз» сведет нас со скромной эволюционной тропинке приматов. Видеоряд, сопровождающий нас, - только высокого разрешения, предельной четкости, очищен от «шумовой» компоненты, изыскан, без изъяна. Даже нарочные уродства являют собой фривольные детали общей картины совершенства, идеального полотна. Эти ангелоподобные лики, силами «фотошопа», мастерского ракурса камеры, хирургического скальпеля, олицетворяют единый эйдос безупречного небесного андрогинна. Секс, бывший очеловеченной формой акта воспроизводства, превратился в особое скопление образов и техник, удачных ракурсов и экстатичных моментов, призванное эффективно возбудить, расшевелить, экзальтировать. Можно, конечно, и дальше продолжать шутить, называя постсовременную секс-индустрию «аппаратом стерильной эякуляции», но все же… Выбор между кособокой, серой, требующей постоянного внимания, девчушкой с работы (соседнего двора) или синтетической красавицей, пышущей «животным идеализмом» с разного рода доступных информационных носителей. Он уже не так заострен и тягостен, ибо решение пришло само по себе: обрушить «идеальные небеса» силикона, имплантатов, ботокса на голову несчастных бытовых уродцев, чтобы ощутить и на себе печать надлунной неизменности. Еще бы, подлинное преображение реальности. Фантазирую кощунственно; завидев эстетствующий перфекционизм молоденьких метросексуалов, ироничный преследователь Алкивиада с носом-картошкой восславляет Зевса за то, что категория красоты по-настоящему обосновалась здесь – в подлунной обители, где… беспорядочное становление и распад. А политиканы, руководители, топ-менеджеры, госчиновники?! Имиджмейкерство, проникшее в измерение религиозного культа. Их вычищенные, испещренные «идеальными рытвинами» мудрости, свидетельствующие о напряженности мысленной работы, лица успокаивают нас притягательными здравомыслием, эффективностью, рациональностью. Их глянцевые образы, скудная на «человеческие, слишком человеческие» эмоции мимика, отточенная словесная «импровизация» (один Господь знает, сколько вымученных человеко-часов потрачены на искрометные спичи а-ля «ответ с ходу») и другие ораторские изыски, движения благородны и аристократичны как у породистых скакунов, сплошь и рядом рационализаторские указы, какая-то матриархальная забота обо всем вверенном, перемежающаяся с паноптикумом. Можно даже захлебнуться слюной в перечислении положительных качеств этих инопланетных гостей. Ну и чем вам господа недовольные, не правление философов, не «ангелы в погонах», не инкарнированные совершенства. Люди, сами того не замечая, оказались в платоническом «государстве» совершенных эйдосов. Даже сам тяжеловесный бюрократический механизм, более всего вызывающий нервный тик у типичных представителей народа, является строгой формализацией аморфного принципа «справедливости»; заполненные типографские бланки и их количественное увеличение – показатель сложной структурации «справедливости», которую все труднее обмануть. А отъявленные диктаторы не чураются продуманного низкопоклоннического популизма.Новый прикол, ассоциирующийся с реалити-шоу или «общением без галстука», призванный отойти от стандартизированных шаблонов «иконичности» медиа, собиравшийся столкнуть реальность и гиперреальную копию, заигрывают с перфекционистскими идеями в «естественной» обертке. Как незаметный мейк-ап преобразует телесность, является хитрой обманко