- Какое распредление у квантиля?

-Ээээ... Кси-квадрат...

-Нет, не КСИ. Как правильно читается эта буква?

***

А потом мы разговаривали про языки, про РГГУ, лингвистику, МЦНМО, греческий, древнерусский, проблему грамотности и языковых норм. Аккуратная пятёрка на титульном листе моей курсовой и "отлично" в зачётке. А он не настолько ужасен, правда. Он вполне лояльный и даже интересный. Выйти в коридор, не веря, смеяться от радости. Курсовая сдана! Остались экзамены, их совсем немного, надо начать писать билеты по информатике. И можно даже поучить психологию, пока ещё не слишком поздно. Тяка сказала, что моя память универсальна для экзаменов. Я могу за короткий срок уместить целую гору фактов в голове. И на следующий день благополучно забыть всё это. От вчерашнего социологического величия остались только Дюркгеймовское изучение социальных фактов, да ещё, пожалуй, Веберовская типология мотиваций.

Читальный зал. Огромные парты, просторно и пусто. Когда-то потом я наверняка буду вспоминать об этих днях с теплотой и сожалением. Сумасшедшие дни. Суета, беготня, прессовать факты в голове. А я умничка. Я закрою сессию.

И билеты в Питер наконец-то взяли! Я счастлива, честное слово, просто до безумия. 

Киевская. Истерически, но я спокойна. Нельзя злиться. Баскетбол. Никогда не любила и не понимала эту игру, но пусть. Холодно, дождь. До дома. Дублёр Можайского шоссе. 

Завтра мама с Машей уедут на море. Надо убраться и не допустить окончательного обардачивания квартиры. Не допустить повторения прошлого года. 

В контакте обитает Женечка. Женечка вообще очень милая. Милая, когда не думает об учёбе, а об учёбе Женечка думает почти всегда. И она стабильно паникует, паникует так, что её паника передаётся всей группе, распространяется, как страшный вирус. Похоже,я  тоже заболела. У меня ярко выраженный синдром Женечки. Я бегаю по квартире в предистерическом состоянии и пытаюсь уложить в своей голове всё, касающееся математической статистики. Я ещё не переписала теорию, а мне уже скоро ехать на защиту. Принтер недовольно урчит. Да, сейчас я всё распечатаю... Титульник... Задание... Я уже даже придумала, как написать эти странные символы. Да, я не в ладах с новым офисом, ну и что?

Мне снился жуткий сон. Нет, пятидесятисантиметровый пушистик с добрыми глазами не приходил. Зато были роды. Был кинотеатр или театр. Очевидно, ночной показ. И была кровь. У меня было кровотечение и я понимала, что после этого должны начаться роды. Я плакала, понимала, что совершенно не хочу ребёнка, тем более, так внезапно. А потом я решила, что никакие это не роды, а всего лишь маточное кровотечение. Будильник. Проснуться в ужасе,в  холодном поту. Живот маленький. Всё хорошо. Ненавижу эти сны. Ненавижу. Они приходили бесчисленное количество раз. Я не люблю их.

Удачи мне. Я защищу курсовую. Да? Правда же?

А я хочу меньше ныть, меньше наступать на одни и те же грабли, меньше делать глупости, реже откладывать всё на последний вечер. В итоге я сижу перед компьютером в 11 часов ночи, хотя должна бы уже спать. Завтра мне защищать курсовую работу по математической статистике, а я ещё толком ничего не выучила. Сегодня я сдала зачёт по социологии, но, кажется, я слегка неудачница.  Потому что у всех остальных стоят автоматы, даже у тех, кому она изначально не собиралась их проставлять. Ну что ж... Сдала, и это главное. Я же хотела, чтобы мне достался вопрос по Дюркгейму. Так и получилось. Я даже засыпала с этой мыслью. А заснуть я не могла долго, очень долго... Перед глазами стоял образ билета с надписью "мне повезёт!", как в гугле. Надеюсь, это лечится.

Всё успеть, везде успеть. Зачёт. Метрополис. Институт. Ксерокопии. Сокол. Горбушка. Мышка и некупленные кнопочки для телефона. Тот факт, что я выгляжу блондинисто на своих каблуках, вовсе не означает, что я не знаю, сколько может стоить клавиатура для телефона. Ну не 700 же рублей! Опаздывать. Парк Культуры. Неожиданно, очень даже. Пешком до Фрунзенской. Косой дождь, воспоминания двухлетней давности. Я знаю, что около той церкви есть дорога, а на углу дома-палаточка с мороженым. И по боковой тропинке можно попасть в "маньячный дворик". В последний раз я была там в заплаканном ноябре позапрошлого года. У медведя отрубленная голова, а по дельфину крупными каплями скатывался дождь. Я не хочу возвращаться. Там слишком много его. Слишком отвратительно, тошнотворно и примитивно. До сих пор помню все слова, заученные глупые фразы и это мировоззрение. Нет, не хочу. Я шла и думала о Машином розовом зонтике, который выворачивало всякий раз около того огромного дома. Розовая тарелка для сигналов в космос. А сегодня был маленький, хрупкий, с фиолетовыми цветами, пошатывающийся от ветра. Жёлтый танцевальный мост. Привычной воскресной осенней дорогой до метро. Там всё осень, вокруг осень, повсюду, в каждом звуке, в каждом шаге. Фрунзенская. Вниз в метро. Ровно. Вовремя. Светлая и изящная. Букеты, подарки. Я кидаюсь из крайности в крайность, и сегодняшняя крайность нравится мне куда больше, чем воскресная. Эти люди знают, кто такой Миядзаки. Знают, кто такой Брэдбери. Более того, они знают, что стихотворение из мультфильма принадлежит не ему. И уж, разумеется, они знают, что такое утопия. Да-да, теперь это слово будет критерием для проверки интеллекта.

Лисяные планы. Рыжие и светлые. Я улыбаюсь в метро. Я сдам курсовую, обязательно сдам. И я вообще всё сдам. И пойду кататься на роликах. И в Коломенское. И на ночной показ. И прыгну с парашютом. И спилю замок или решётку. И в Питер поеду. И на море. 

И письмо скоро долетит.

Я почти умная, я весь день сидела за социологией, при этом любуясь в перерывах на гипнослизнетюленеламу. 

А потом истерический смех по телефону, иерахизированный на скорость. 

Петя сказал, что это морской конёк, Саша-что тюлень, Кро-что червяк, Тяка-что лама, а Дима сказал, что мультик подталкивает к самоубийствам.

На завтра глобальные планы и вообще глобальные планы на много дней вперёд. Я хочу выловить историка и получить экзамен автоматом. И сдать зачёт по социологии. И забрать у кого-нибудь черновик курсача по твимсу.  И встретиться с Шоней. И с Кро, да-да. И в 17:00 быть на Фрунзенской. 

Хоть бы завтра было тепло. Платье хочу.

Недавно мне снилось, что все три двери на крыше соседнего девятиэтажного дома открыты. Я смотрю из окошка, хочу разглядеть, что там, на чердаке. Я прижимаюсь к стеклу и начинаю падать вперёд. Медленно, спокойно, без паники. И оказываюсь на чердаке. Мне становится страшно, я пытаюсь выбраться оттуда и попадаю в подъезд. Я спускаюсь по лестнице, тут вижу Олю, которая сообщает мне, что уже заждалась меня. Я захожу в её квартиру и иду в ванную мыть руки. В ванной Валя. Ванная огромная, он сидит поперёк, а не вдоль. Я в ужасе захлопываю дверь, а потом Оля говорит мне, чтобы я заходила к нему и не боялась. Нет ничего страшного в голом Вале. А у меня все ноги в чёрных точечках, и мне страшно.

Но это, пожалуй, получше, чем Тякины сны. Мне не снятся семинаристы по математике. И ко мне не пристают всякие обарбисайзенные мужчины.

Письмо улетело. Мама сразу поняла, что оно летит в Севастополь. Оно будет проваливаться в воздушные ямы вместе с другими письмами. Взлетать и садиться. Здорово, оно побывает на море.

У меня очередная авантюра в голове. Притом, не одна И когда же я начну думать об учёбе? Так вот, очередная авантюра заключается в том, что поезд стоит в Харькове целых полчаса, значит, можно встретиться. Правда, это будет в три часа ночи и не факт, что из поезда можно будет выходить, но...  Но обратный поезд прибывает в Харьков около 9 часов вечера, значит, должно получиться.

Сегодня курьер привезёт обратные билеты. 

А я наконец-то одела платье с нотами. Я в нём худая. 

А сейчас я снова посмотрела мультик для лечения неврозов и сажусь за учёбу. Самой не верится.

Я потихонечку прихожу в себя.

Я придумала себе смысл жизни. Мы будем переписываться бумажными письмами. Правда будем. Поэтому сейчас я думаю совершенно не о социологии, которая уже послезавтра. Я думаю о том, что написать в письме, как уместить всё это в конверт... Письма туда идут до трёх недель, так сказала тётя. А она работает на почте, значит, она знает. Туда 3 недели, обратно три недели... В сумме 6. Полтора месяца. Раз в полтора месяца у меня будет повод для радости. А если поторопиться, то я успею получить письмо до отъезда в Щёлкино! Подумать только!

ЕГЭ по алгебре. А у нас было 4 июня, потом мы блуждали по ВДНХ, опаздывали на крышу, ты забыла куртку в школе... Прошлое лето было ностальгически-волшебным. С крышами, поступлением, суетой, суматохой, морем, мечтами...

Хоть бы мы поехали в Питер. Сдать бы экзамены. И в Щёлкино. Щёлкино...

Так. Сейчас я разрешаю себе написать письмо. И потом готовиться к социологии.

Я улыбаюсь, выглянуло солнце, из колонок льётся какое-то трогательное душещипательное нытьё.

На Арбате мужчина рисовал краской из баллончиков по скользкой бумаге. Все апплодировали, советовали открыть свою школу. А он устало улыбался. Глупые люди... Ну неужели вы не видите, что он просто набил руку? Это не искусство, это штампы. Штампованные рисунки, похожие один на другой, с японским акцентом. Он просто привык, вот и всё. И наверняка думает о том, что вы ничего не смыслите, ровным счётом. 

И я судорожно пыталась вспомнить, как же назывался втоорой фильм с нашего первого с ним ночного показа. Вспомнила, почти дойдя до конца Арбата. Однажды. И у меня два билета, а я в подвешенном состоянии. 

Всё, не стоит ненавидеть людей. Даже если они глупые. Незачем так к ним относиться. Пусть живут. 

Сообщение:
вчера в 23:49
Тема: ... 
Сообщение: Что то не узнаю я в тебе последнее время жизнерадостного блонда...
*** 

И правда...

А у меня опять приступ асоциальности, я удалила всё, что могла, из контакта, сейчас до людей доберусь, наверное.

Ты пароль поменял, умничка.

И какие к чёрту планы? Отвалите от меня, я ушла в себя. А ещё лучше, обнимите, пожалейте, погладьте по головке и скажите, что я нужна.

Наверное, у меня из спины растут колючки, как у ёжика. И из головы. И никто меня не погладит. И никому я не нужна.

В голове сплошной негатив.

Я. Ненавижу. Такие. Сборища.

Надо было сидеть дома и не портить настроение ни себе, ни окружающим.

Мой день рождения будет на море, он будет идеальным.

А сегодняшний день, проведённый в компании самоуверенных имбицилов, я предпочитаю выкинуть из головы. Стереть. Забыть.  

Не знаю, что бы я делала без тебя, Рыжик.

До трёх часов ночи я разговаривала с Тякой. И мы правда похожи. А сегодня мне написала Катя с проблемами, почти как у меня. Я со стороны смотрю на жизнь, подобную моей. И даю советы, а сама поступаю с точностью до наоборот.

Мне снилось, что я- Анна Франк. Убежище обнаружили, я бежала по лестнице, я пряталась от немцев, мне было до безумия страшно, я лежала на холодном полу, свернувшись калачиком, и молила отом, чтобы меня не нашли.

Надо дочитать эту книгу и подготовиться к социологии.

Электричка напоминала Миядзаковские мультики. Залитая солнцем платформа, безлюдно, как в детстве, когда я ездила к бабушке на Баковку.

Последний в сезоне ночной показ,  я хочу туда попасть. Что же я буду делать летом? Куда мне деваться по ночам?

Мы куда-нибудь поедем. И я научусь пользоваться электричками.

Теперь я знаю, что такое жопа мира. Это Авиамоторная и этот лес. А мы видели дятла, полёвку и кучу странных птиц. 

Мне уже не хочется плакать. Сегодняшнего дня не было. Просто не было. 6 июня 2010 года вычеркнуто из календаря. 

И, да, надо научиться не говорить людям всю правду в лицо. Их это пугает и раздражает. 

Прости, я правда так считаю. Да, я считаю этих людей тупыми, леметой, недостойной тебя. Девушка, опаздывающая на час, выёбывающаяся, строящая из себя хрен знает что. Парень, говорящий матом, даже не ругающийся, а именно говорящий... Я не переношу таких людей, вот и всё. Но мои слова будут опять биться об стенку горохом. О чём это я? Жизнь твоя. Живи.

И будет ласковый дождь.  И ни птица, ни ива слезы не прольёт, если сгинет с Земли человеческий род.

Страшный мультфильм с играющим на окне патефоном. В 2027 году.

Мне кажется морской воздух. Я выхожу на балкон и пью его.

У меня сломалась мышка и кончились деньги на телефоне.

Я спала весь день и не подготовилась к зачёту по социологии.

Завтра надо на Авиамоторную. Возьму с собой лекции, статьи, карандаш... И буду учить в метро. 

Куда, куда я дела список вопросов и тетрадку?!

А я посмотрела "Ворошиловского стрелка" и снова убедилась в том, что я слишком мало всего смотрю.

Глупый дождь. Я не прыгаю завтра с парашютом.

"Ничего нет"-это немного не так, всё-таки. А ещё я немного торжествую, потому что она врала, а я говорила правду, я же решила говорить правду. И пусть эта правда не настолько красивая и идеальная... Правда же.

Дождь мелкий и холодный, он бежит кругами по лужам. в которых захлёбываются серые комки свалявшегося пуха. На мне зелёное платье, я всем нравлюсь, я хорошо выгляжу. И в красном кубе мне дали "гламурный шарик". Наверное, это диагноз.

********* (21:49:00 4/06/2010)
ты меня совсем в первый день не полюбила?)

euphoria (21:49:24 4/06/2010)
да, совсем


euphoria (21:49:26 4/06/2010)
а ты меня?

*********(21:49:39 4/06/2010)
ты мне симпатичной показалась)
 

Совсем не полюбила. Полюбила. Странное слово. Полюбить. Необъяснимое, абсолютно непонятное слово, которое я для себя никак не могу определить. Да, в первый день не полюбила. А потом? А потом просто подумала, что всё не настолько безнадёжно, общаться можно, Марс близок. Да, я цепляюсь к словам. Ну и что? 

А в голове совсем нет учёбы, никакой. Но завтра я дома, значит, завтра я могу готовиться к зачёту по социологии. 

И я вечно не слышу телефон. Сегодня я пропустила не меньше 10 вызовов. Мама в гневе. Я спала, мне снилось что-то тёплое и волшебное. 

Я чувствую себя немножко Амели. Потому что я буду присылать ему кусочки города по вечерам. Я знаю, что он чувствует. Я смотрю и чувствую примерно то же самое, если не совсем то же. Я слышу ветер и ощущаю на лице солёные морские брызги. Я буду кормить его этим городом. Всеми уголками этого города. Своими воспоминаниями, притупившимися, но всё ещё яркими. Ему тоже знаком каждый уголок, каждый дом, каждый камушек. Сейчас я отправлю сегодняшнюю порцию лета. Мемори-порцию. Щёлкино по почте. 

Даша, ты была права. Это зеркала. Это отражение. Сегодня я, совершенно не задумываясь, говорила с ним теми же словами и даже, как ни странно, тем же способом. Аська. Сколько бы я ни говорила о том, что это мерзко, глупо и отвратительно, я говорила именно так. Видеть не хотелось. И только потом осознала, что фразы те же. Мне кажется, что так получилось впервые. Не мои поступки отразились на меня, а чьи-то на кого-то через меня. Странно и непривычно.

Папа сказал, что из самолёта и правда выкинут, если я сама не выпрыгну. Больше всего сейчас я боюсь, что погода испортится. А ещё самыми последними будут прыгать самые лёгкие, так что у меня есть все шансы, как мне кажется.

И Питер под угрозой, поэтому я уже готова лезть на стенки и грызть ногти. Больше всего сейчас мне хочется, чтобы всё срочно решилось. Едем или нет. И если не едем, надо бежать на вокзал и пытаться купить билет на пораньше. В Щёлкино. Родное Щёлкино...

Не истерить, успокоиться, всё в порядке, всё под контролем, сегодня мы купались в пуховом дожде и расшвыривали его по небу. И были короткие шорты и курсовая по теории вероятностей и отменнённый семинар. И яичница в хлебе и торт и пицца вечером, и вообще, прощай, японская диета, ты начнёшься после отъезда мамы, тогда в доме будет табу на съедобную пищу.

Мама, "мент" и Мел-разные люди, когда же ты, наконец, запомнишь?

Ровно год назад мы познакомились. А теперь мы не можем видеться, от этого я схожу с ума и умираю. 

Моя родная. Моя жёлтая. Моя тёплая. Моя любимая. Мы же встретимся, правда?

Дважды почувствовать себя глупой. Компьютер и история экономических учений. Но всё в порядке.

Новокузнецкая. А на улицах тополиный пух. Он повсюду, он водит хороводы на трамвайных путях, он волшебными вихрями взмывается в небеса и наверняка гостит на крышах, играя там в салочки с ветром.

Я устала. Всё по местам.

Сегодня я забыла накрасить ресницы. И Тяка сказала, что мне это вовсе не нужно. А ещё ей понравился наш фиолетовый подарок. И у неё шикарные белые розы. 

Надо сделать курсовую, надо сделать курсовую, надо сделать курсовую!

Я не могу просыпаться по утрам. Я просто не слышу жужжание телефона, вот и всё.

Добрый вечер.

Я сдала зачёт по философии на 4. Порой мне кажется, что я просто чересчур везучая. Вот бы мне так же повезло с теорией вероятностей (которую я, между прочим, так и не сделала) и информатикой. Ну и психологией, хотя там всё намного проще, если я пойму отличие темперамента от характера. 

Итак, осталось 23 дня до экзамена по теории вероятностей и один день до сдачи невыполненной курсовой работы. На мой взгляд, шикарно. Завтра я сдам зачёт по истории экономических учений (куда же я денусь), дорешаю курсовую и даже оформлю её и, возможно, наконец-таки дорисую карты по истории, ненавистные карты, которые, как мне кажется, ещё и абсолютно бесполезны.

А ещё эту неделю у меня будет нестрогая диета. Потому что придерживаться строгой диеты, учась в институте бок о бок с Олей, не представляющей жизни без еды, это ад.

И мы не встретились, потому что ты придумал стандартное оправдание. Вместо этого я болталась где-то с кем-то, абсолютно не желая идти домой. Мы купили подарок, а потом я стояла на мокрой улице Вересаева, мимо проплывали машины и ненужные автобусы, мне было всё равно. Поразительное безразличие. Как должное, просто так. 

А ведь сегодня началось лето. Оно незаметно, потихоньку проникает в каждый уголок огромной Москвы. Оно крадётся, приподнимает голову, выглядывает из-за туч, ныряет под мосты, плещется в тёплых лужах под практически несуществующим дождём. Я не хочу думать ни о чём, кроме Питера, Щёлкино, поездов и крыш. Я хочу поскорее увидеться с моим маленьким городком. Пробежать по улицам. Поздороваться с морем. И у меня будет день рождения там, как три года назад, только лучше.

***

Сообщение:    ты становишься жёстче, мне это даже нравится))))

***

Нет, не жёстче. Просто я настолько устала, я настолько замыкаюсь и запинаюсь, что веду себя так. Это не жёсткость. Это безысходность.

А ещё мне горько. Потому что я никогда не буду для тебя значима. И дело не в чём-то там, это уже, скорее, просто принцип. Принцип, знаете ли. И вряд ли что-то большее.

А люди не меняются, вовсе нет. Они могут измениться только после каких-то потрясений. У него в жизни не было потрясений. Он не изменился и не изменится. И не надо переживать, плакать, скучать, тосковать (ты ведь будешь, я знаю, так всегда). Просто он будет жить под твоими окнами, появляться в твоём мобильном и даже в домашнем. А потом исчезнет из жизни, возможно, поздравив с днём рождения, а может быть, даже и нет. И всё будет хорошо. Хорошо без. Только держись.

У меня чуточку сложнее. Но всё равно вполне решаемо и терпимо. Надо только отдохнуть. Сегодня я мало спала, поздно проснулась, быстро собралась, не успела накраситься и не опоздала в институт.

Мне снятся кролики-людоеды. Кролики, живущие на 7 этажу ГУКа, убивающие людей. Гигантские страшные кролики. Из них хлещет кровь, а я в белых джинсах. Какой-то вокзал, непонятные обрывки, видения, мы куда-то приехали, я должна быть рада, но не осознаю...

Прочь. Зачем ты спала вечером? Ты должна была учить философию. И рисовать карты по истории. Забыла?

Я запуталась в себе, настолько, что уже не могу сама выбраться из всего этого. До чего же мне хочется порой, чтобы кто-то принимал за меня решения. Просто говорил, как надо делать. И я бы так делала. Тогда бы можно было ныть, плакать, обвинять кого-то. Тогда бы с меня снималась всякая ответственность. Нет, я должна сама идти. Сама. Пора бы.

Признайся себе (ты же решила быть честной с собой), тебе страшно. Тебе просто страшно. Ты всегда боялась одиночества. Боялась быть ненужной. Не так ли? Так, можно даже не отрицать. И сейчас ты попросту не видишь никаких дальних перспектив. Ты бьёшься о стенки в своём разрушенном привычном мирке. Мирке с Алексеевской по вечерам, ночами на рыжей кровати, музыкой, фильмами, кучей общего.

Если бы прямо сейчас, то я бы даже не раздумывала.

Как же я устала... Я не хочу учиться, мне осточертело всё, эти люди, эта дорога, все вы! Слышите? Меня достало ваше нытьё, ваши из пальца высосанные проблемы! Ты парня найти не можешь? Иди и убейся! Ой, не знаешь, куда поступать? Туда же, убейся! Ой, бедняжечка, тебя задолбала учёба? Ты ноешь мне об этом каждый вечер? Нахрен! Убейся!!! Ты не знаешь, куда ехать летом-в Болгарию или Египет? Отстаньте же все от меня! Вы мне надоели! Теперь я немного понимаю героя Паланика в "Уцелевшем", который советовал людям, позвонившим в службу психологической помощи, совершить самоубийство. Правда, у них, наверное, были проблемы поважнее. Мне так кажется.

А я больше не буду ныть, а у меня всё хорошо, а я тону, тону, тону, но вас это не касается, я сильная, я справлюсь, вам не обязательно читать этот бред.

Завтра мы должны встретиться и будь, что будет. 

И я забила на историю. Философию выучу завтра.

Кроличья еда снова в силе.

Я почему-то вспомнила про "Я умею прыгать через лужи". Мальчик лежал в больнице и тосковал. Потому что одеяло было настолько накрахмалено, что складок совсем не было, и устраивать гонки камушками было нельзя.

Я плохо помню эту книгу. Возможно, я её даже не дочитала. Мне было лет шесть, может, чуть больше. У меня была самодельная закладка из какого-то беого пластика, она была в ромбик и махрилась, я постоянно обдирала её. Это я хорошо запомнила. А ещё запомнила, как мальчику объясняли, что он заболел, потому что микроб пролетал мимо и просто залетел в нос, такое бывает.

Интересно, смог ли мальчик когда-то ходить? Кажется, эта книга была одной из первых серьёзных книг, прочитанных мной. И тогда меня не поняли. Никто не понял, совсем никто.

Алан Маршалл. Я достала с полки эту книгу, гладкую, в горчичной обложке. Она пахнет детством и стариной. Это так странно звучит, но это так просто понять. 

И не хочется мне думать об учёбе. Сегодня я сделала мало. Переписала лекцию по социологии и ответила на 3 вопроса к курсовой, да и то не целиком.

Завтра надо взяться за ум.

Сегодня был самый подходящий день для сопливых любовных историй.

Если подумать, то, скорее всего, любой фильм произвёл бы сейчас на меня такое впечатление. Абсолютно любой. Но "пять сантиметров в секунду", наверное, и впрямь не стоило смотреть. Я плакала (кто бы сомневался!), думала, припоминала свои мысли на расстоянии. 

А ещё я рада, что тоже заставило меня плакать. Потому что Дима, тот самый Дима, о котором я так много слышала, Дима, с которым я так забавно познакомилась, Дима, переживший вместе со мной всё это время... Он приедет туда. Мы попробуем вырваться в одних и тех же числах. И от этого я готова сойти с ума. Сейчас же, мгновенно, бесповоротно. У меня в голове опять море. У меня в комнате опять Щёлкино. А должно быть не море. Должна быть теория вероятностей. Курсовая работа, угу. Кто сегодня утром хотел её сделать? 

Если уж совсем честно, то у меня почти готова расчётная часть и даже написан ответ на первый теоретический вопрос. Сейчас я схожу на кухню за зелёным чаем и почти зелёным бананом. И буду писать ответы на все остальные вопросы. А ещё пора бы уже начать готовиться к зачёту по философии (да, я говорю себе это уже не меньше недели) и сделать контурные карты по истории. И переписать социологию. И почитать Мертона. 

А в голове мерными волнами перекатывается море. Оно поёт мне свои песни. В этих песнях нет ни слова об институте. Простите.

Порой мне хочется нести бред. Играть какую-то роль. Быть не собой, как это зачастую и происходит в последнее время.  

Вчерашний день был кошмаром. Страшным тяжёлым сном, самоистязанием. Я помню всё как в бреду. Мельтешение людей, путаницу лиц, громкую музыку, смех, мои слёзы, что-то алкогольное, истерики, конвульсии, Маша, Кирилл, Мел, да вообще какие-то непонятные люди.У меня мозг в отключке. Я ничего не понимала. Впервые в жизни я так пила. Не чувствуя вкуса. Не понимая, что я вообще пью. И, главное, не понимая, зачем. Меня трясло так, что я не могла стоять. Я не могла идти. Я не понимала, ничего не понимала. Мне что-то говорили, а я не могу восстановить в памяти почти ничего. Только обрывочные фразы. Про материальность мыслей. Про порок сердца. Про нужность. Помню испуганное Ольгино лицо. "Я никогда не видела его таким, иди и поговори с ним!" Я тоже никогда не видела его таким. Комната. Душно. Электрический свет. Я опаздываю, но осознаю это как-то притуплённо. Надо бежать. Надо срочно убегать оттуда. А мы говорили. И я плакала и красилась, красилась и плакала, что-то пила, что-то говорила, смотрела в глаза и пыталась заставить мысли выстраиваться в какую-нибудь последовательность. Ну хоть в какую-нибудь. Нормальные мысли. Только не считалочки и не слова из песен. Нельзя, нельзя! Надо срочно, сейчас же, мгновенно, вернуть мысли в голову. Но единственной здравой мыслью было: "Дура, ты что, забыла? Нельзя понижать градус!" И мне было плохо. Мне было необходимо вырваться из это квартиры. И, кажется, за меня волновались, но тогда я не слишком хорошо это осознавала. Да и что я тогда вообще осознавала? Что я нахожусь у него дома, что я опаздываю минимум на полчаса, что я зачем-то пила и ещё что я зарёванная, с опухшими глазами, крашусь уже в пятый раз и всё равно сейчас начну реветь.

Вырваться из квартиры на воздух. Выкидывать из головы и плакать. Опаздывать. Полчаса назад я должна была быть на Китай-Городе. До метро. Кирилл. А Мел извинялся, и я только потом поняла, за что. 

На Китай-Городе было синее вечернее небо, пьяные люди и я, запивающая валерьянку лимонной бон аквой. А год назад меня называли лимонкой. Вчера вечером лимонка нервно кричала что-то в трубку, не пытаясь ничего объяснить. И были разлапистые ветви деревьев в жёлтом свете фонарей, на фоне тёмного неба. И туманный белый волосато-пушистый свет на Манежке.

А потом был ночной показ. И мне было душно и неудобно в этом красном кресле и снова некуда было девать руки, всё очарование показа куда-то пропала, ночь была чересчур короткой,  после второго перерыва на улице плескался серый свет, а в небе просыпались облака и плакали во время фильма. К метро по лужам. В метро стоя. Спать три с половиной часа и выспаться. Голова болит. Сил нет. Мысли не хотят помогать мне. 

И почему я такая глупая?

 Лиза Щербакова вчера в 22:04
"Я трахаю тебя по понедельникам, но не целую." (с) "Просто вместе".

Вчера, когда я шла домой, передо мной вышагивала девушка, разговаривающая по телефону. И я случайно стала свидетельницей такого вот разговора:
" - Не, ну а чего он хочет вообще? Вы с ним целовались?
- *ответ в телефоне*
- Нет? Ну ладно, вы с ним хоть сексом занимались?"
О_о
Я не понимаю.
 

***

На мой взгляд, это ужасно. Это мерзко, отвратительно. Меня тошнит от такого. Честное слово. И я, наверное, никогда не пойму, никогда не приму.

Мы гуляли. Кажется, была осень. А потом мы оказались в моей квартире. И была ночь, электрический свет, поцелуи и "Нельзя, чтобы отношения развивались так быстро".

Перемешивается. Новый отрывок.

Я подхожу к пятиэтажке. Набираю код, вхожу внутрь. Там лестницы, как в старых домах-квадратом- и обшарпанные стены. Я с каким-то мужчиной иду вверх по лестнице. Но идти сложно, я боюсь упасть в лестничный пролёт. Мы спускаемся, слишком быстро, буквально выбегаем из дома, и оказываемся на улице. Идёт дождь. Я открываю зонтик, иду слева от мужчины. Смотрю в окна своей квартиры и понимаю, что за нами оттуда следят. Я говорю мужчине:"За нами следят, мама, наверное, открыла им дверь. Я заслоню тебя. Нам надо поскорее дойти. Только не подавать виду". И мы идём по дороге. Я не помню, какой у меня был план, ведь в дом нельзя-там нас убьют. И когда мы почти дошли до перекрёстка, с крыши моего дома в нас начали стрелять. Мне попали в висок. Я подумала, что умру, но тут же поняла, что пуля всего лишь поцарапала мне кожу, но не вошла в голову. Она попала в руку мужчине, ведь он шёл справа и чуть позади. Он закричал от боли. И я потянула его вниз. Мы упали на асфальт, я лежала на его ноге и чувствовала, как по щеке медленно-медлено течёт что-то тёплое. Мне не было страшно за себя. Я боялась за мужчину. Совсем близко-шаги. Я притворилась мёртвой и сразу же поняла, что то тёплое, что течёт по моей щеке-это кровь! Моя кровь! Кровь из левого виска. Значит, меня ранили сильнее, чем мне сперва показалось. Я бы не смогла открыть глаза, даже если бы очень сильно захотела-перед глазами мельтешили чёрные точки и даже шли помехи. Шаги остановились прямо около нас. Раздались выстрелы. Мне было безумно страшно, настолько, что я даже перестала дышать. Я чувствовала, как у меня всё жжётся внутри и слышала, как моя кровь капает на мокрый от дождя асфальт. Они стреляли не в меня, а в него. В мужчину. И я не могла ничего сделать. Я потеряла сознание. 

Когда я очнулась, я была в какой-то квартире. Мужчину убили, я это понимала, очень ясно и отчётливо. В квартире горели маленькие настольные лампы, всё было как-то странно и серебристо. Я подошла к зеркалу. Рана на виске несерьёзная, её даже не стали перевязывать. Да, ссадина, но за волосами её не будет видно. Мы должны разделаться с ними, теми, кто убил мужчину. И в тот самый момент, я вспомнила, что любила его. Я стояла перед зеркалом, смотрела на своё лицо, вглядывалась в тени и старалась не думать. Мне было мерзко. Мерзко от того, чтоя  не выполнила задание. Моим заданием было защитить его. Это было не просто задание, ведь я  ещё и любила его. А я не справилась, значит, надо мстить. 

А вот и  люди из нашей команды. Они о чём-то спрашивали меня. А потом мы все поехали куда-то. Я плохо помню, где это находилось. У меня было оружие. Два пистолета. Они очень удобно лежали в руке и были почти невесомыми. То, куда мы приехали, было похоже на Винзавод. Кирпичные стены, пыльный рассеянный свет. Я сидела в своём укрытии. Или не укрытии... Но я должна была убивать любого чужого, кто пройдёт мимо. И в то же время я видела, как работали остальные. Чужих, тех, кто убил мужчину, было много. И повсюду была кровь, гремели выстрелы, их убивали одного за одним. И мне не было ни жалко, ни противно. Мне было никак. 

А потом мы были не то на крыше, не то на балконе. И мне было страшно, потому что это была самая главная часть нашей операции. Мы должны были убить главаря. Нас осталось четверо. Я, ещё одна девушка с коротким тёмным каре, молодой человек со светлыми волосами и ещё один мужчина, низенький и полноватый. А потом девушку пришлось убить. Мы убили её, чтобы доказать тем, что мы за них. Мы убили её, я не помню, кто это сделал, но не я. И в её глазах отражались облака. А потом я сидела, прислонившись к стене, держа в руке пистолет. Там было 13 пуль, что очень удивило меня. И я знала, что это оружие иногда даёт осечки. Напротив меня сидели девушка и парень. Враги. Левее стоял их главарь. Все они были безоружны. И главарь сказал:"Ты не сможешь убить никого из нас. Я же знаю!" Я подняла пистолет и в упор выстрелила в парня. В лоб. Там осталась глубокая зияющая дыра. Потом я перевела оружие на девушку и выстрелила ей в лоб. Они умерли. Оба умерли. Я, всё так же, не вставая с места, прицелилась в их главаря. Двое из моей команды молча смотрели на всё это. Это моё задание. Это я должна убить их. Я, никто больше. И я выстрелила в главаря немыслимое количество раз, а пистолет то и дело давал осечку, я промахивалась, несерьёзно ранила его. А потом он упал замертво. И я увидела, что на крыше откуда ни возьмись появился очень красивый молодой человек. Он дрожал от страха, смотрел мне в глаза. Я навела на негопистолет, плохо понимая, что я делаю. И тут кто-то из моей команды вырвал у меня пистолет. Нет, его нельзя убивать. Я подошла к нему и сказал:"Ты будешь жить. Но ты должен молчать". Он кивнул и ушёл. Я опустилась