Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. (книга Екклесиаста)

Я убеждаюсь в этом с каждым днем все сильнее. Вокруг меня все повторяется, возвращается на круги своя. Люди вокруг говорят те же вещи теми же словами, у меня снова обострение шизофрении, и не повторяются только сны. А лучше бы их и не было вовсе.

«Свобода не демократична, а аристократична. Свобода не интересна и не нужна восставшим массам, они не могут вынести бремени свободы»
 

Бердяев, "Самопознание" 

В идеале я хочу просыпаться утром совсем одна в квартире, ходить в одной футболке, пить утренний чай и курить первую за день сигарету.  

И в идеале в моей квартире будут просто крашеные стены без обоев, библиотека с креслом и столиком, в гостиной - пластинки и музыкальные газеты старые-старые на стенах, и курить можно будет только на кухне и в библиотеке.

 

Заберите меня наконец в Финляндию, я не могу больше ждать.

Мои глаза были похожи на две черешни. Я закрыла лицо до середины веером карт, лениво бросив пиковую шестерку.
Я оторвала от себя взгляд и посмотрела в собственные карты. Под легкую ухмылку шестерку накрыло тузом. Люблю ходить по-крупному.
Вы когда-нибудь играли в карты с самим собой? Нет, не мечась от одной стопки к другой, а сидя друг напротив друга? Интересное занятие, должна сказать.
Она - мое отражение, это я-из-другого-расклада-событий. Мы разные. Мы одно целое. Мы играем в карты.
Читать далее
 

Отредактированная графомания из июля 2008 года.

Коллекционер и ревнивец - это одно и то же, одна и та же навязчивая идея - страх потерять вещь. 

Я не ищу и не жду, я живу,  смотрю, слушаю и читаю, у меня черно-красные ногти, куча встреч и планов, много свободного времени и возможностей, много мыслей и скачанных статей по лингвистике., и всегда есть сигареты.

Так странно, но ничего не хочется менять. Только бы учиться начать скорее.

самая любимая женщина сказала, что это "личностный кризис". а я думаю, что это просто ебанутость.

как быть..

Всё как-то нереально. Или это реальность перевернулась, что более вероятно. Читая книги, я делаю пометки в тех местах, которые хочу показать тебе, - уже это кажется мне непривычным и новым ощущением. Я пью капучино (кофе! КОФЕ!), хоть и запиваю его апельсиновым соком, - но я делаю это. И мне нравится. Если я ловлю себя на мысли, что мне хочется выпить, я иду и делаю это, а не загоняю это внутрь из своих псевдоаристократических (на самом же деле, просто снобских) амбиций. Это честно, по крайней мере. Я все еще не курю, но знаю, что если захочу этого нестерпимо сильно - то буду.

Я перестала пытаться казаться идеальной. Всё дело в Камю. Бродский писал, что человек есть то, на что он смотрит, а я могу добавить, - и то, что он читает. Французский гений утверждал - всякий раз, когда человек думает и живет, чтобы "казаться", он совершает предательство. Последний месяц заставил меня передумать о великом множестве вещей, важных и не очень, и помог понять, что Камю совершенно прав. Не сказать, что я сразу перестала быть "предателем", но теперь я стараюсь избегать этого, будучи предельно честной - по отношению к себе, в первую очередь. 

Понимая человеческую природу, можно с твердой уверенностью сказать, что это верный путь к декаденству. Впрочем, по словам все того же Бродского, "в 28 лет человек с мозгами всегда немного декадент". До 28 мне еще далеко, так что время есть.

Я боюсь пауков, не очень большой высоты (метров после 4 бояться перестаю) и зеркальных коридоров. Больше ничего на ум не приходит, может, я и не боюсь ничего больше?

Вконтакте минус восемь "друзей". Чистим чакры, как говорится.

Хочется писать. Неважно даже, что, просто сидеть и писать те мысли, которые крутятся в голове. Но стоит начать - и мысли  исчезают, испаряются где-то.. Может, не стоит и пробовать?

Сегодня днем.. Я была счастлива. Именно счастлива. Полностью, всецело, до каждой молекулы. Сейчас я хочу одного - переписать письмо и лечь спать, чтобы быстрее наступило завтра..

Слишком много Камю. Я начинаю ненавидеть весь мир, всех людей и себя в первую очередь. Слишком много моего любимого, обожаемого, боготворимого Камю.

Все равно я буду его читать. 

Стремление всегда быть правым - признак вульгарного ума.

Одни созданы для того, чтобы любить, другие - для того, чтобы жить.

Однажды вечером, подойдя к зеркалу, мы обнаруживаем, что морщина, кривящая уголки губ, стала чуть глубже. Что это? Это результат моей борьбы за счастье.

Стареть - значит переходить от чувств к сочувствию.

Если бы я был моралистом и писал книгу, то из сотни страниц девяносто девять оставил бы чистыми. На последней я написал бы: "Я знаю только один долг - любить". Никаких других я не признаю. Решительно не признаю.

Я не верю тем, кто говорят, что от отчаяния они бросаются в наслаждения. Истинное отчаяние всегда приводит лишь к страданию или безразличию.
 

Драконы - это совсем другой диагноз. Любить мы умеем. Большинству и во сне не снились такие любови, которые драконам приходилось пережить. Картина вообще примитивна, но поучительна. Драконы мудры, как змеи, но просто, черт побери, как голуби. Все начинается с любви: грандиозной, потрясающей, до смешения крови, до самого глубокого прорастания друг в друга, до телепатии и кармического эха, когда у любимой на работе заболит печень, а ты ночью просыпаешься от такой же боли дома. Так продолжается год-два. Потом предмет любви, неважно, заяц или кролик, уходит к такому же зайцу или коту навсегда. А дракон остается один, в аду, и проходит этот ад, волоча за собой хвост на протяжении еще нескольких лет. Из знакомых драконов одна пропахала героиновую зависимость, другая - жесточайшие приступы депрессии, закончившиеся инфарктом, у меня своя история: не хуже, о которой я тебе потом расскажу. Время, однако, идет, силы жизненные требуют выхода, и тогда дракон поднимает чешуйчатую голову: "Ах ты, жизнь моя жестянка, стало быть, вот ты со мной как, ты меня еще не знаешь, я и так могу, и так!" И летят щепки, и рвутся одежды. Конечно, драконам стыдно, и плохо, и больно, но только по ночам и наедине с собой. Дракон снял бы с себя все чешуйки до последней, чтобы еще хоть раз испытать хоть что-то отдаленно напоминающее ту - уже пережитую один раз любовь, и успокаивается сразу, как только находит то, что нужно. Я видела один раз снова счастливого дракона - сказочное зрелище.

Фокус камеры соединяет на миг: фотографию и картину, художника и исполнителя, победителя и побежденного, любящего и влюбленного, страдавшего и страдающего. И нет ничего мучительнее и желаннее, чем осознание этого пульса, минутной, но навеки запечатленной в памяти сопричастности.

... Я люблю слова. Язык завораживает. Необыкновенной, ни с чем не сравнимой властью над нами. Слова называют вещи. Слова меняют наше мировоззрение, включая в понятийную систему нечто новое. Ведь правда, все существует исключительно в языке. Если я говорю "люблю", люди думают, что это так. И я тоже так думаю. Поэтому, наверное, так опасно произносить то, что думаешь. Сразу становишься рабом собственных слов. Они тревожат тебя по ночам, не давая покоя. И ты сам начинаешь верить в то, что говоришь.
А можно не называть предметы, искажать факты, упускать события, умалчивать о мимолетных чувствах. Продолжают ли эти понятия все равно существовать?
Не все можно выразить словами. Названия, бесконечные в своей извилистой многозначности, оказываются простой возможностью спрятаться, убежать. Скрытая масса невидимых тел, планет и галактик незримо присутствует, утаенная от нас, неумолимой силой воздействуя на все живое. О самом главном мы всегда молчим. В этом молчании тайна мироздания.

Как размышлять о том, что будет завтра, когда все внутри негодует, почему ты не кидаешься туда, где больше всего на свете хочешь быть?
Думала ли я о будущем? Двадцать тысяч раз на дню. Был ли от этого толк? Никакого...
Когда человек так близко, разве что-то другое может иметь значение? Достоинство, гордость, здравый смысл? Какая разница...

Мы имеем то, что заслуживаем. Нам плохо не оттого, что нас не понимают. А потому, что мы не видим добра у себя под носом.

Не самый лучший день для этого, но тем не менее.

Идей в голове безумное количество. Особенно для съемок.
Но на данном этапе они в жизнь не воплотимы.
Главное, не растерять их до того, как они станут возможными.
- - - -
Мне часто кажется, что я сижу в огромном зале ожидания. Что уже скоро придет мой поезд и всё будет хорошо. Но пока - огромное накуренное помещение с толпами каких-то странных людей, шум, горящие вывески и неудобное сидение, с которого, тем не менее, не встанешь - нет смысла, ведь идти все равно некуда.
И что меня ждет? Куда отправляется мой поезд? И, что главное, откуда он приходит?
Вся Москва - один большой вокзал.

Я плавлюсь, но все равно упорно снимаю. Нога уже перестала ходить, однако это меня не останавливает.

А завтра экзамен. Узнала об этом час назад... Что ж, мне это свойственно =)
Остается надеяться, что с английским не повторится литературная история.

Каждый раз, когда узнаю, что человек меня любит, - удивляюсь, не любит - удивляюсь, но больше всего удивляюсь, когда человек ко мне равнодушен.

Где тонко, там и рвется.
Надтреснуто. Болит. То ли пулю в лоб, то ли шею в петлю, то ли просто - пропасть. [Хотя скорее прОпасть. Та, которая в нике, - для знающих английский]

Я так устала. Даже думать.

А мне рыдать хочется
безудержно
еще не трясет, но уже скоро, я знаю,
я хочу проснуться и увидеть тебя, сидящей рядом, и даже
говорить ничего не придется, я так пойму, ты же знаешь,
что пойму,

я сегодня стих тебе писала, жаль только,
порвала и выкинула, а ведь не смогу
восстановить, ты же знаешь мою память,
да черт возьми, ты и меня знаешь,
ну неужели ты не_по_ни_ма_ешь????

у меня нет привычки стучаться в чужие двери, мне бы
свою найти среди всех них, -
так нет же, своей не нашла среди тысяч возможных,
все двери - чужие, в них стучаться
нельзя,

а своя - где-то близко, рядом,
но я вижу сейчас только.

Твою.

Сердце на куски. Фейерверком в стороны.

Я не становлюсь жестокой, скорее это приводит к замкнутости.

Постоянно хочется пить.